Брендон Сандерсон
Источник Вознесения
Едва Вин оказалась рядом, противник выхватил кинжалы. Увернувшись от первой атаки, она подняла собственные, готовясь нанести два коротких прямых удара. Наблюдатель мгновенно отпрыгнул. Лезвия его кинжалов роняли блестящие капли, исполненное грациозной силы тело умелого бойца напряглось…
Вин улыбнулась. Как давно она этого не чувствовала… с тех давних ночей, когда сражалась с Кельсером. Оставаясь в низкой стойке, она ждала, наблюдая, как между ней и противником вьется, причудливо переплетаясь, туман.
«Почему он без плаща?» – вдруг спохватилась Вин.
Туманные плащи были знаком ее собратьев, символом их гордости и безопасности.
Было слишком далеко, чтобы Вин могла разглядеть лицо противника. Но ей померещилась тень улыбки, когда она отпрыгнула назад и оттолкнулась от другой статуи. Погоня началась заново.
Вин летела над городом, жгла сталь, прыгала по крышам и улицам. Скачками противники пронеслись через Лютадель, как носятся дети по детской площадке. Вин пыталась подрезать, но Наблюдатель оказался достаточно умен и ловок, чтобы все время оставаться немного впереди.
Он был удивительно хорош. Намного лучше любого другого рожденного туманом, с которым Вин когда-либо сталкивалась или о котором знала. За исключением Кельсера. Впрочем, она многому научилась с тех пор, как дралась с Выжившим. Мог ли этот неизвестный оказаться лучше? От подобной мысли становилось страшно. Вин всегда считала Кельсера воплощением алломантического мастерства, хотя… он ведь стал алломантом всего за несколько лет до Крушения.
«У Кельсера было столько же опыта, сколько у меня сейчас», – опустившись на маленькую тесную улицу, только сейчас сообразила Вин.
Она пригнулась, стараясь двигаться как можно тише. Наблюдатель приземлился где-то поблизости.
Узенькая запущенная улица – почти переулок, ограниченный с обеих стороны трех– и четырехэтажными домами. Ни малейшего движения. Наблюдатель или ускользнул, или прятался. Вин воспламенила железо, но это не помогло: линии, указывающие на убежище противника, не появились.
Впрочем, существовал и другой способ…
Притворяясь, что все еще оглядывается по сторонам, она разожгла бронзу. Если Наблюдатель притаился внутри медного облака, бронза должна была помочь.
Так и вышло. Он прятался за неплотно запертыми ставнями в одной из комнат заброшенного дома. Теперь, когда Вин знала, где искать, она заприметила кусочек металла, который противник, возможно, использовал, чтобы запрыгнуть на второй этаж; видела замок, который он должен был потянуть, чтобы закрыть за собой ставни. Предполагая здесь спрятаться, Наблюдатель наверняка изучил эту улицу заранее.
«Умно, – подумала Вин. – И очень предусмотрительно».
Невозможно было вычислить ее способность видеть сквозь медное облако. А вот стоит атаковать, и Вин себя мгновенно выдаст. Она представляла, как Наблюдатель скорчился наверху в ожидании. Напрасно, уходить Вин не собиралась.
С улыбкой она потянулась внутрь, изучая запас дюралюминия. Вот он шанс определить, создавало ли его горение какие-то внешние изменения, ощутимые для другого рожденного туманом! Наблюдатель, ожидая ее следующего хода, наверняка воспламенил большинство своих металлов.
Посчитав себя необыкновенно догадливой, Вин подожгла четырнадцатый металл.
И едва не оглохла. Потрясенная, она упала на колени, почти задыхаясь. Все вокруг стало нестерпимо ярким, будто некая вспышка энергии осветила улицу. И еще холод – леденящий, обездвиживающий холод.
Застонав, Вин попыталась понять, что это был за звук. Нет, не взрыв… скорее, множество взрывов. Ритмичное грохотание, словно где-то рядом били в барабан. Ее собственное сердце! Ночной бриз выл, словно ураган. Чесался голодный пес. Кто-то храпел. Слух Вин будто усилился в тысячу раз.
А потом… все пропало. Вин упала спиной на брусчатку, и внезапный натиск света, холода и звука исчез. Неясная фигура возникла поблизости, но разглядеть ее было невозможно – Вин больше не могла видеть в темноте. Значит, олово…
«Закончилось, – постепенно приходя в себя, поняла она. – Весь мой запас олова сгорел. Я… жгла его, когда воспламенила дюралюминий. Я зажгла их одновременно. В этом и секрет».
Дюралюминий спалил все олово в одной мощной вспышке. На очень короткое время это невероятно обострило чувства, но украло весь запас. Проверив, Вин убедилась, что бронза и пьютер – другие металлы, которые она жгла в тот момент, – также закончились. Наплыв чувственной информации был столь огромен, что девушка не заметила остального.
«Подумаю об этом позже», – тряхнув головой, сказала себе Вин.
Казалось, она почти оглохла и ослепла. Нет, не так… просто ощущала себя немного оглушенной.
Темная фигура двигалась сквозь туман. Вот она уже рядом – и совсем не осталось времени, чтобы… Усилием воли Вин заставила себя подняться; пошатываясь, с трудом удержалась на ногах. Нет, для Наблюдателя фигура казалась слишком маленькой. Это был…
– Госпожа, вам нужна помощь?
Ор-Сьер опустился на задние лапы.
– Ты… догнал меня, – поразилась Вин.
– Это было непросто, госпожа. – Голос Ор-Сьера звучал спокойно и ровно. – Вам нужна помощь?
– Что? Нет, помощь не нужна. – Вин снова потрясла головой, надеясь, что мысли наконец прояснятся. – Кажется, кое о чем я не подумала, когда сделала тебя собакой. Теперь ты не сможешь носить для меня металлы.
Наклонив голову, кандра удалился обратно в переулок. Вернулся он буквально через несколько секунд, сжимая что-то в зубах. Ее пояс! Пояс, где хранились запасные флаконы с металлами…
– Спасибо, – вытащив один из них, улыбнулась Вин. – Это очень… предусмотрительно с твоей стороны.
– Я лишь выполняю Договор, госпожа, – уточнил кандра. – Только и всего.
«Ну, это больше того, что ты делал раньше», – подумала Вин, опустошая фиал.
Силы стали немедленно возвращаться. Первым делом она подожгла олово, восстанавливая ночное зрение, и сразу вздохнула свободнее: с тех пор как Вин открыла в себе силу, ей ни разу не приходилось выходить по ночам в полной темноте.
Ставни в комнате Наблюдателя были открыты: видимо, он удрал во время ее приступа.
– Госпожа! – рявкнул Ор-Сьер.
Вин повернулась. Позади нее бесшумно приземлился мужчина. Он выглядел… странно знакомым. Узкое лицо, темные волосы, голова чуть наклонена, словно в растерянности, и в глазах вопрос. Вин улыбнулась.
– Может быть, я просто хотела подманить тебя поближе, – прошептала она чуть слышно, но достаточно громко, чтобы слова достигли чутких из-за олова ушей.
Рожденный туманом улыбнулся в ответ и кивнул.
– Кто ты такой? – спросила Вин, делая шаг вперед.
– Враг, – выставляя ладонь в предупреждающем жесте, ответил он.
Вин помедлила. На улице было тихо, лишь туман клубился вокруг.
– Почему ты помог мне победить тех убийц?
– Потому что я тоже безумен.
«Нет», – нахмурившись, подумала Вин, разглядывая стоящего перед ней мужчину.
Она видела безумие на лицах бродяг. Нет, этот человек не выглядел безумцем.
«Что за игру он ведет?»
Интуиция подсказывала, что надо вести себя осторожно. Вин совсем недавно научилась доверять друзьям и не собиралась бездумно бросаться навстречу человеку, с которым повстречалась в ночи.
Но все же прошло больше года с тех пор, как она в последний раз говорила с другим рожденным туманом. Вин раздирали противоречия, о которых она не могла рассказать другим. Даже туманщики вроде Хэма и Бриза не понимали странной двойной жизни рожденного туманом. Отчасти убийца, отчасти телохранитель, отчасти знатная женщина… отчасти робкая тихая девушка. Испытывал ли нечто похожее этот незнакомец?
А вдруг удастся сделать из него союзника, привести второго рожденного туманом на защиту Центрального доминиона? Если и нет, Вин точно не могла сражаться с ним. Тренировочный бой – это одно, но если в дело пойдет атиум, игра станет слишком опасной. Вин неминуемо проиграет.
Наблюдатель следил за ней внимательным взглядом.
– Я могу задать вопрос? – наконец снова заговорил он.
– Да.
– Ты действительно убила Его?
– Да, – прошептала Вин.
Существовал только один человек, о котором он мог говорить. Наблюдатель медленно кивнул:
– Почему ты играешь в их игры?
– Игры? – переспросила Вин.
Он жестом указал в туман, в сторону крепости Венчер.
– Это не игры, – горячо возразила Вин. – Люди, которых я люблю, в опасности.
Словно взвесив услышанное, Наблюдатель только покачал головой. Казалось, он был… разочарован. Потом что-то вытащил из-за пазухи.
Вин тотчас же отпрыгнула, однако он всего лишь бросил монетку. Несколько раз подпрыгнув, та замерла на мостовой, а Наблюдатель оттолкнулся и спиной вперед взлетел в воздух. Вин даже не шелохнулась – просто смотрела ему вслед. Потом подняла руку и потерла лоб: все еще казалось, вот-вот снова разболится голова.
– Вы отпускаете его? – спросил, видимо, слегка удивленный Ор-Сьер.
– На сегодня хватит. Он хорошо сражался.
– Я слышу в вашем голосе уважение, – заметил кандра.
Похоже, ему это здорово не нравилось, однако собачья морда не выражала и тени эмоций.
– Надо будет придумать для тебя упряжь или что-то в этом роде, – повязывая пояс у себя на талии, перевела разговор на другую тему Вин. – Чтобы ты мог носить с собой дополнительные флаконы.
– Упряжь не понадобится, госпожа, – возразил Ор-Сьер.
– Не понадобится? – переспросила Вин.
Ор-Сьер поднялся и подошел ближе:
– Пожалуйста, достаньте один из своих флаконов.
Не догадываясь, к чему это, Вин вытащила маленький стеклянный фиал. Ор-Сьер развернулся к ней плечом, и вдруг прямо на глазах шерсть его разделилась, плоть разошлась, обнажив вены и слои кожи. Вин невольно отпрянула.
– Не нужно беспокоиться, госпожа. Мое тело очень сильно отличается от вашего. Я… если можно так выразиться, лучше себя контролирую. Кладите сюда!
Стоило положить фиал с металлами прямо внутрь раскрытого плеча, как плоть тут же сомкнулась, будто ничего и не было. Для проверки, Вин подожгла железо – не появилось ни единого голубого луча, который указывал бы на спрятанный флакон. Металл в желудке человека не подчинялся другому алломанту; металл, штыри, пронзавшие тела инквизиторов, или собственная сережка Вин не могли притягиваться или отталкиваться кем-то еще. По всей видимости, металлы были так же недоступны и внутри кандры.
– Теперь я всегда смогу доставить вам это в случае необходимости, – пояснил Ор-Сьер.
– Спасибо.
– Договор, госпожа. Не благодарите: я всего лишь делаю то, что должен.
– Ну да, конечно, – задумчиво произнесла Вин. – Пора возвращаться во дворец, – прибавила она. – Надо проверить, как там Эленд.
9
Но позвольте мне начать сначала. Впервые я встретился с Аленди в Хленниуме. Тогда он был обычным молодым парнем – десятилетия военных походов еще не оставили на нем своего следа.
Марш изменился. Бывший охотник стал… жестче. Он все время таращился на нечто невидимое Сэйзеду, на вопросы отвечал резко, да и вообще разговаривал с большой неохотой.
Конечно, Марш и раньше отличался прямолинейностью. Сэйзед осторожно наблюдал за своим другом, пока они вдвоем шагали по пыльной дороге. Даже если бы и удалось раздобыть лошадей, животные и близко не подпустили бы инквизитора.
«Какое же у Марша было прозвище? – пытался припомнить Сэйзед. – Ах да! Призрак говорил, до превращения его называли… Железный Глаз».
Имя оказалось до дрожи пророческим. Остальным членам шайки Кельсера стало неуютно в присутствии теперешнего Марша, и они старательно его избегали. Тот не возражал, но Сэйзед все же попытался с ним сблизиться, хоть и не был уверен, нужно ли это самому Маршу. Впрочем, они и в самом деле неплохо ладили: оба изучали естественные науки и историю, оба интересовались религиями Последней империи.
«Он искал меня и все-таки нашел, – думал Сэйзед. – Правда, сказал, что помощь ему потребуется, только если не все инквизиторы покинули Обитель Серан…»
Но это всего лишь отговорка. Несмотря на свои ферухимические способности, драться Сэйзед не умел.
– Ты должен вернуться в Лютадель, – заговорил вдруг Марш – как обычно, резко и без предисловий.
– Почему ты так думаешь?
– Ты им нужен.
– Тому, что осталось от Последней империи, я тоже нужен, Марш. Я хранитель, и отдельные люди не в праве распоряжаться мной, как им вздумается.
– Крестьяне забудут, что ты к ним приходил, – продолжал инквизитор. – То же, что вскоре произойдет в Центральном доминионе, будут помнить.
– Сдается мне, ты удивишься, когда узнаешь, что люди способны забыть очень многое. Войны и королевства только на первый взгляд кажутся важными. Даже Последняя империя оказалась не вечной. И теперь, когда она пала, у хранителей нет причин вмешиваться в политику.
«Многие бы сказали, что у нас их никогда и не было».
Марш повернулся. Эти глаза… глазницы, до краев заполненные сталью… Сэйзед не подал виду, но ему сразу стало не по себе.
– А твои друзья? – спросил Марш.
Сэйзед смутился – он ведь поклялся Кельсеру защищать Вин.
«Впрочем, вряд ли ей сейчас нужна моя защита, – размышлял хранитель. – Теперь она более искусный алломант, чем Кельсер».
С другой стороны, защищать кого-то не всегда равносильно тому, чтобы за него драться. Поддержка, совет, доброта важны для любого человека. А особенно для Вин: слишком многое лежало на плечах этой бедной девочки.
– Я… пытался помочь людям. По крайней мере, как мог.
– Этого мало, – не согласился Марш. – Ты недооцениваешь того, что происходит в Лютадели сейчас.
– Я не игнорирую, а всего лишь, насколько это в моих силах, исполняю свой долг.
Наконец-то Марш отвернулся:
– Неправильный долг. Ты вернешься в Лютадель, как только мы закончим тут.
Террисиец уже открыл рот, чтобы возразить, но промолчал. Что он мог сказать? Марш был прав. Сэйзед и сам чувствовал, что в Лютадели происходило нечто необыкновенно важное. Что, по всей видимости, сильно повлияет на будущее территории, называвшейся еще совсем недавно Последней империей. И он должен быть там, должен бороться… Поэтому Сэйзед закрыл рот и поспешил за Маршем. Он вернется в Лютадель и снова станет мятежником. Даже если потом поймет, что никакой угрозы не существовало, что он вернулся просто из-за собственного эгоистичного желания быть рядом с друзьями.
Вообще-то, террисиец очень надеялся на последнее. От мыслей об ином становилось как-то не по себе.
10
Первое, что меня поразило, – рост Аленди. Он возвышался над окружающими и, несмотря на молодость и скромную одежду, внушал уважение.
Зал Ассамблеи находился в бывшем здании Кантона финансов Стального братства. Помещение с низким потолком больше напоминало просторный читальный зал, чем зал собраний. В правой части сцены по приказу Эленда поставили скамейки для членов Ассамблеи, слева возвышалась трибуна для выступающих.
И хотя обращена она была не к зрителям, а к членам Ассамблеи, присутствие на заседаниях обычных людей всячески поощрялось. Эленд не понимал, как можно не интересоваться работой правительства, и искренне расстраивался, что на еженедельных заседаниях обычно собирается очень мало публики.
Место Вин было на сцене, но в задней ее части, прямо напротив зрителей. Вместе с другими телохранителями она наблюдала за толпой. Еще несколько подчинявшихся Хэму стражников – в обычной одежде – сидели в первом ряду зрительного зала, создавая первую линию защиты. Разумеется, это ужасно не нравилось Эленду. Уверенный, что телохранители за спиной ораторов будут отвлекать внимание, он пробовал сопротивляться, однако Хэм и особенно Вин настояли на своем. Во время выступления Эленда она непременно должна видеть и его самого, и всех, кто будет смотреть и слушать.
Таким образом, чтобы добраться до своего кресла, Вин приходилось пересекать сцену под пристальными взглядами публики. Кое-кто из зрителей любил скандальные новости. Вин считали любовницей Эленда, и то, что король спит со своим личным наемным убийцей, являлось отличным поводом для сплетен. Других интересовала политика – они задавались вопросом, насколько сильное влияние оказывает Вин на Эленда и можно ли использовать ее, чтобы добраться до ушей короля. Остальные просто не могли удержаться от любопытства и пялились на живую легенду, спрашивая себя, как могла девчонка вроде Вин расправиться с самим Вседержителем.
Ускорив шаг, Вин прошла мимо членов Ассамблеи и опустилась в кресло рядом с Хэмом. Несмотря на официальность мероприятия, громила, по своему обыкновению, надел жилет прямо на голое тело. Простые брюки и блуза Вин рядом с ним не так бросались в глаза.
Улыбнувшись, Хэм ласково похлопал ее по плечу – Вин едва не подскочила. Не потому, что Хэм ей не нравился, – совсем наоборот, Вин любила его, как и всех бывших членов шайки Кельсера. Просто… ей казалось, людям не следует столь небрежно прикасаться друг к другу. Вин взяла себя в руки: надо стать такой же, как все. Эленд заслуживает, чтобы его спутница была нормальной.
Отмечая ее прибытие, Эленд ласково кивнул – Вин улыбнулась в ответ, – потом вернулся к разговору с лордом Пенродом, знатным членом Ассамблеи. Беседовали они вполголоса.
– Эленд будет счастлив, – шепнула Вин. – Зал полон.
– Они волнуются, – тихо ответил Хэм. – А взволнованные люди больше внимания уделяют таким событиям. Не могу сказать, что очень уж рад: вся эта толпа осложняет нам работу.
Вин кивнула, разглядывая собравшихся. Публика была на удивление разношерстной; во времена Последней империи эти люди никогда не собрались бы под одной крышей. Большинство, конечно, составляли аристократы. Вин нахмурилась, вспомнив, сколь часто знатные горожане пытались манипулировать Элендом; вспомнила и обещания, которые он им давал…
– Чего так смотришь? – легонько толкнул ее локтем Хэм.
Глаза громилы азартно поблескивали на прямоугольном, с жесткими чертами лице. Хэм всегда чуял, когда кому-то хотелось поговорить о чем-то важном.
– Я не знаю, Хэм, как ко всему этому относиться, – со вздохом призналась Вин.
– Этому?
– Этому, – повторила Вин, махнув рукой в сторону Ассамблеи. – Эленд изо всех сил пытается сделать так, чтобы все были довольны: делится властью, деньгами…
– По-моему, он всего лишь добивается, чтобы у всех были равные возможности.
– Не только, Хэм, – возразила Вин. – Эленд будто решил превратить всех в аристократов.
– Разве это плохо?
– Если любой желающий сможет стать аристократом, то аристократия потеряет смысл. Все не могут быть богатыми, и все не могут нести ответственность. Так не бывает – мир устроен совсем по-другому.
– Возможно, – задумчиво произнес Хэм. – Но разве гражданский долг не обязывает Эленда всячески заботиться о справедливости, стремиться к ней?
«Гражданский долг? – подумала Вин. – Зря я затеяла этот разговор…»
Она с досадой опустила глаза:
– Просто я думаю, Эленд мог бы и понять, что было бы хорошо и без Ассамблеи. Депутаты только спорят и пытаются отнять у него власть. А он им потакает.
Хэм смолчал. Разговор увял, и Вин вернулась к наблюдению за публикой. Большая группа фабричных работников, видимо, прибыла первой и заняла лучшие места. В самом начале существования Ассамблеи – примерно десять месяцев назад – аристократы посылали слуг, чтобы те придерживали для них скамьи, или платили за места. Пока Эленд не запретил и то и другое.
Кроме аристократов и фабричных работников, присутствовало еще довольно много представителей «нового» класса. Торговцы и ремесленники-скаа, которым теперь позволялось самостоятельно определять цены на свои услуги. Именно они больше всех выиграли в результате экономических преобразований, устроенных Элендом. Под деспотичной властью Вседержителя лишь несколько самых талантливых скаа сумели добиться хоть отчасти приемлемых жизненных удобств. С отменой же прежних ограничений эти люди быстро доказали, что способностей и сообразительности у них ничуть не меньше, чем у знатных коллег. Их фракция в Ассамблее была по меньшей мере столь же влиятельной, как и фракция аристократов.
Правда, в толпе попадались и скаа, выглядевшие точно так же, как и до прихода к власти Эленда. Они, похоже, и не собирались, подобно аристократам, обзаводиться респектабельными костюмами и по-прежнему обходились без головных уборов и плащей. Более того, некоторые пришли прямо с работы в поношенной, покрытой пятнами сажи одежде.
И все-таки что-то в них и впрямь переменилось. Спины они держали немного прямее, головы поднимали немного выше. Но главное, у них появилось достаточно свободного времени, чтобы прийти на собрание Ассамблеи.
Наконец Эленд поднялся. Этим утром он позволил слугам себя одеть, в результате чего его наряд практически утратил признаки небрежности. Костюм сидел хорошо, все пуговицы застегнуты, и даже жилет подобран соответствующего темно-голубого цвета. Короткие каштановые кудри были аккуратно зачесаны назад.
Обычно король начинал заседание с вызова ораторов – членов Ассамблеи, которые часами монотонно бормотали о налогах или городской канализации. Однако на этот раз имелись более важные проблемы.
– Господа, – заговорил Эленд. – Прошу вас сегодня отойти от обычной повестки дня в связи с… текущим состоянием дел в городе.
Все двадцать четыре члена Ассамблеи закивали, лишь некоторые что-то пробурчали себе под нос. Эленд не обратил внимания. Он не боялся толпы – в этом они с Вин сильно отличались друг от друга. Пока король говорил, рожденная туманом краем глаза следила за зрителями, высматривая тех, кто мог создать проблемы.
– Ни для кого не секрет, что наше положение весьма неприятно, – перешел Эленд к заготовленной речи. – Мы столкнулись с угрозой, доселе этому городу неведомой. Нас держит в осаде чужеземный захватчик.
Мы новое государство – королевство, основанное на идеях, неизвестных в дни Вседержителя. Но в то же самое время мы уже успели стать королевством с собственными традициями. Свобода для скаа. Правление по нашему собственному выбору и по нашим собственным правилам. Аристократы, которые не должны прогибаться перед поручителями и инквизиторами Вседержителя.
Господа, одного года недостаточно. Мы познали вкус свободы, и, чтобы насладиться им, требуется время. На протяжении последнего месяца мы часто обсуждали, что делать, если наступит этот день. Очевидно, по данному вопросу у нас наблюдаются расхождения. Поэтому я прошу проголосовать единодушно. Давайте пообещаем себе и народу, что не сдадим город врагу без должных размышлений. Давайте будем собирать сведения, искать другие выходы из положения, даже сражаться, если это станет необходимым…
Речь продолжалась, но Вин слышала ее уже десятки раз, когда Эленд готовился. Поэтому, пока он говорил, наблюдала за толпой. Особое опасение вызывали сидевшие в заднем ряду поручители. Они словно и не заметили, в каком негативном свете их выставил Эленд.
Вин так и не поняла, почему он не распустил Стальное братство. Это было последнее, что осталось от власти Вседержителя. Большинство поручителей упрямо отказывались делиться с людьми Эленда опытом в управлении государством, да и на скаа они до сих пор смотрели пренебрежительно.
Но все-таки Эленд их пощадил. Он строго-настрого запретил поручителям заниматься подстрекательством к восстанию или иным насильственным действиям, однако даже не изгнал из города, как предлагала Вин. Хотя, будь ее воля, она бы их, пожалуй, всех казнила.
Между тем речь короля подошла к концу, и Вин вновь сосредоточилась на нем самом.
– Господа, – перешел к самому главному Эленд, – выношу на ваше рассмотрение документ, основанный на вере в наше общее дело, и поступаю так от лица всех, кого мы представляем. Я прошу дать мне время и предлагаю воздержаться от любых решений, затрагивающих будущее города, до тех пор, пока соответствующая королевская делегация не встретится с армией за пределами городских стен и не определит, насколько успешными могут быть переговоры, если они вообще возможны.
Эленд опустил лист с речью и выжидающе посмотрел на делегатов.
Первым откликнулся лорд Филен, представлявший в собрании торговцев. Роскошный костюм сидел на нем абсолютно естественно – постороннему человеку даже в голову не пришло бы, что подобную одежду Филен впервые примерил всего около года назад.
– Итак, вы просите, чтобы мы предоставили вам возможность решать судьбу Лютадели.
– Разве? – парировал Эленд. – Я просил дать мне время, чтобы встретиться со Страффом.
– Если Страфф отверг все наши предыдущие послания, – вмешался другой член Ассамблеи, – почему вы решили, что он будет слушать нас теперь?
– У нас неправильный подход к делу! – безапелляционно заявил один из аристократов. – Мы должны четко понимать, чего хотим. Не просто встретиться со Страффом Венчером и поточить лясы, а добиться от него обещания не атаковать. Необходимо как можно быстрее договориться о сотрудничестве. Все вы видели его войско. Да он собирается нас просто уничтожить!
– Попрошу! – Эленд поднял руку. – Попрошу не отклоняться от темы!
Его будто не услышали.
– Вы так говорите, – указывая на коллегу по Ассамблее, которого прервал Эленд, выкрикнул делегат от скаа, – потому что вы из знати! Вам легко рассуждать о сотрудничестве со Страффом, вы же почти ничего не теряете!
– Почти ничего не теряю? – переспросил аристократ. – Да за то, что я выступил на стороне Эленда, меня и весь мой род могут казнить!
– Чушь! – выкрикнул один из торговцев. – Мы должны были, как я предлагал еще несколько месяцев назад, нанять войско.
– И где бы мы нашли для этого деньги? – поинтересовался лорд Пенрод, старейшина знатных делегатов Ассамблеи.
– Налоги, – махнув рукой, пояснил торговец.
– Господа! – снова вмешался Эленд. – Господа! – повысив голос, повторил он еще раз.
Ненадолго, но делегаты все же обратили на него внимание.
– Нам необходимо принять решение, – напомнил Эленд. – Сосредоточьтесь, прошу вас. Что вы скажете о моем предложении?
– Оно бессмысленно, – ответил Филен. – Зачем ждать? Давайте просто пригласим Страффа в город, и дело с концом. Он же все равно возьмет Лютадель.
Когда мужчины снова заспорили, Вин откинулась на спинку кресла. Проблема заключалась в том, что Филен, к которому она не испытывала особой симпатии, был в чем-то прав. Сражение представлялось весьма непривлекательной альтернативой. У Страффа огромная армия, так стоит ли тянуть с решением вопроса?
– Подождите, – попытался вновь привлечь к себе внимание Эленд. – Страфф все-таки мой отец. Очень может быть, я сумею найти с ним общий язык. Лютадель была его домом на протяжении многих лет. Возможно, я уговорю его не устраивать штурм городских стен.
– А как быть с продовольствием? – перебил короля делегат-скаа. – Вы видели, сколько торговцы просят за зерно? Прежде чем беспокоиться об армии, не мешало бы разобраться с ценами.
– Вы всегда вините нас во всех своих проблемах! – возмутился один из торговцев.
И свара возобновилась. Увы, подобное на заседаниях Ассамблеи происходило довольно часто.
Король стоял за трибуной, чуть ссутулившись. Вин только покачала головой. С одной стороны, она не могла не сочувствовать, с другой же – отлично понимала, что отчасти Эленд сам виноват в происходящем. Разве не он провозгласил делегатов равными себе? Неудивительно, что они теперь не оказывают того уважения, которого он явно заслуживает.
Когда страсти наконец поутихли, Эленд вытащил лист бумаги, явно собираясь записать результаты голосования по своему предложению. Было заметно, что настроение у него неважное.
– Итак, – снова заговорил король, – приступаем к голосованию. Только, пожалуйста, помните: если вы дадите мне время, это вовсе не означает, что мы раскрываем свои карты. У нас просто появится шанс. Шанс, что мой отец пойдет на переговоры и даже пересмотрит свои планы по завоеванию города.
– Эленд, мой юный друг, – вмешался лорд Пенрод. – Все мы жили здесь во время правления Вседержителя. Все мы знаем, на что способен твой отец. Если он захочет этот город, он его получит. Вольны мы лишь в одном – решить, как лучше сдаться. Возможно, нам удастся договориться, чтобы у людей под его властью сохранилась хоть какая-то свобода.
Собравшиеся слушали молча, впервые никто не затеял новую грызню. Некоторые повернулись к говорившему, который сохранял спокойный и уверенный вид. Вин ничего не знала о Пенроде, кроме того, что он аристократ, из могущественных, оставшихся в городе после Крушения, и у него консервативные политические взгляды. Однако Вин ни разу не слышала, чтобы лорд Пенрод говорил о скаа пренебрежительно. Вероятно, это и объясняло его популярность среди простого народа.
– Я говорю все как есть, – продолжал Пенрод, – потому что такова истина. Мы не в том положении, чтобы торговаться.
– Согласен, – как обычно, одним из первых отреагировал Филен. – Если Эленд хочет встретиться со Страффом Венчером, это его право. Насколько я понимаю, королевская власть позволяет ему вести переговоры с другими монархами. Однако мы не обязаны обещать, что не сдадим Страффу город.
– Мастер Филен, – возразил лорд Пенрод, – кажется, вы неверно поняли мои намерения. Я сказал, что сдача города неизбежна, но мы должны извлечь из этого все, что только можно. Встреча со Страффом необходима хотя бы затем, чтобы оценить его настрой. Если мы просто проголосуем сейчас за сдачу города, то раскроем наши планы слишком быстро.
Эленд поднял глаза, и в его взгляде впервые с того момента, как собрание вышло из-под контроля, появилась надежда.
– Значит, вы поддерживаете мое предложение? – уточнил он.
– Это неуклюжий способ получить передышку, которую я считаю необходимой, – сказал Пенрод. – Но… поскольку войско уже здесь, сомневаюсь, что у нас есть время для чего-то другого. Поэтому – да, ваше величество. Предложение я поддерживаю.
Пока лорд Пенрод говорил, несколько других членов Ассамблеи кивали, словно услышали о предложении впервые.
«У этого Пенрода слишком много власти, – думала Вин, устремив на пожилого государственного мужа взгляд прищуренных глаз. – Его слушают охотнее, чем Эленда».
– Тогда будем голосовать? – спросил один из членов Ассамблеи.
И они проголосовали. Эленд писал, фиксируя волеизъявление каждого делегата. Восемь аристократов – семеро и Эленд – поддержали предложение, доказывая значительное влияние Пенрода. Большая часть из восьми скаа были «за», зато торговцы – «против». В конце концов Эленд все же получил необходимые две трети.
– Предложение принято, – с легким удивлением подвел он итог. – Ассамблея не воспользуется правом сдать город, пока король не встретится со Страффом Венчером и не проведет официальные переговоры.
Откинувшись на спинку кресла, Вин пыталась понять, как ей следует оценивать результаты голосования. Хорошо, что Эленд добился своего, но вызывал сомнения способ, с помощью которого он это сделал.
Король наконец-то оставил трибуну, сел и позволил недовольному Филену вести заседание дальше. Тот зачитал предложение передать контроль за городскими складами с продовольствием в руки торговцев. Однако на этот раз сам Эленд выразил несогласие, и спор разгорелся с новой силой. Вин с интересом наблюдала. Понимал ли Эленд, насколько походил сейчас на остальных, когда выступал против их предложений?
