Якоб и Вильгельм Гримм Сказки братьев Гримм

101. Медвежник

Жил-был некогда на свете молодой парень, которого завербовали в солдаты; он бился храбро и был всегда впереди, там, где сыпался свинцовый горох. Пока длилась война, все шло ладно; но с заключением мира он получил отставку, и капитан сказал ему, что он может идти на все четыре стороны. Родители его померли, родительского крова у него уже не было; вот и пошел он к своим братьям и стал их просить, чтобы они прокормили его до начала новой войны. Но братья его были жестокосердны и сказали: «Где нам с тобой возиться? Ты нам не нужен, – поди сам себя прокорми». У солдата за душой было одно только его ружье, – его и взял он на плечо и задумал с ним брести по свету. Вот и пришел он на большую поляну, на которой ничего не было, только деревья кругом росли; под одним из них и присел бедняк и стал о своей судьбе раздумывать. «Денег у меня нет, – думал он, – и ничему-то я не научен, кроме военного ремесла; а теперь как мир заключен, так и не нужен я никому; вперед вижу, что придется подохнуть с голода». Вдруг послышался какой-то шум, и когда он оглянулся, то увидел перед собою незнакомца в зеленой одежде, молодцеватого на вид, но с прескверными лошадиными копытами вместо ног. «Знаю я, что тебе нужно, – сказал он солдату, – денег и всякого добра у тебя будет столько, сколько у тебя хватит сил потратить; но только я вперед должен знать, что ты не трус, чтобы на тебя даром не тратить деньги». – «Солдат – да чтобы трусом был! Об этом я что-то не слыхал… А впрочем, можешь испытать меня». – «Ладно, – сказал незнакомец, – вот оглянись-ка назад». Солдат оглянулся и увидел большого медведя, который с урчаньем шел прямо на него. «Ого! – сказал солдат. – Дай-ка я тебя, приятель, так под носом пощекочу, что у тебя к урчанью охота пропадет!» – приложился и выстрелом свалил медведя недвижным на землю. «Вижу, – сказал незнакомец, – что у тебя нет недостатка в храбрости; но я должен предложить тебе еще одно обязательное условие…» – «Если только оно не помешает спасению моей души, – сказал солдат; он уж знал, с кем имеет дело, – а то я ни на что не соглашусь». – «А вот сам увидишь, – сказал незнакомец, – ты должен пообещать мне, что в ближайшие семь лет не будешь мыться, бороды и волос не будешь чесать, ногтей не станешь стричь и молитв читать не будешь. Сверх того я дам тебе такую одежду и плащ, которые ты в течение этого времени должен носить не снимая. Коли ты не умрешь в течение этих семи лет, то будешь свободен и богат на всю жизнь». Солдат подумал о той крайности, в которой он находился, вспомнил, сколько раз случалось ему идти на смерть, и он решился еще раз в жизни рискнуть и дал свое согласие черту. Тот снял с себя зеленую одежду, подал ее солдату и сказал: «Если ты это платье наденешь и сунешь руку в карман, то всегда вынешь из него полнешеньку горсть денег». Потом он содрал с медведя шкуру и сказал: «Эта шкура должна тебе служить плащом и постелью; на ней ты должен спать и ни в какую иную постель не ложиться. По этому плащу ты и должен называтьсямедвежником. Сказав эти слова, черт исчез.

Солдат надел зеленую одежду, сунул тотчас руку в карман и нашел, что все сказанное дьяволом было совершенно верно. Затем накинул он на плечо медвежью шкуру, побрел по белу свету, был очень весел и доволен и не упускал случая повеселить себя и потратить деньги. В первый год перемена в нем была еще не очень заметна, но во второй он выглядел настоящим чудовищем. Волосы почти закрывали ему лицо, борода походила на сплошной кусок грубого войлока, на пальцах были словно когти, а на лице – такой слой грязи, что хоть траву на нем сей. Кто его видел, тот от него прочь бежал; но так как он всюду раздавал бедным деньги, прося их молиться за него и просить у Бога, чтобы он в течение семи лет не умер, так как при том он за все отлично расплачивался, то он все же еще находил себе всюду приют. Но на четвертый год пришел он в гостиницу, и хозяин ее уже не хотел его впустить и даже в хлеву не соглашался поместить его, потому что боялся лошадей своих перепугать. Однако же когда медвежник сунул руку в карман и вытащил оттуда горсть червонцев, то хозяин несколько смягчился и отвел ему комнатку в заднем флигельке; но все же взял с него слово, что он не будет никуда из комнаты выходить, чтобы не пустить дурную славу о его гостинице.

В тот день вечером, когда медвежник сидел один и от всей души желал, чтобы условные семь лет поскорее прошли, он услышал в одной из смежных комнат громкий жалобный плач. Сердце у него было сострадательное; он отворил дверь в смежную комнату и увидел там пожилого человека, который плакал навзрыд, в отчаянии беспрестанно хватаясь за голову. Медвежник подошел к нему, но тот вскочил и собрался бежать. Наконец несколько оправившись от испуга и услышав человеческий голос, он опомнился, и медвежнику ласковым обращением к нему удалось-таки вынудить его к выяснению повода его сокрушений. Его достояние мало-помалу разлетелось прахом; он и его дочери должны были терпеть крайнюю нужду во всем и наконец так обеднели, что ему нечем было заплатить хозяину за квартиру и ему грозила тюрьма. «Коли у вас нет никаких других забот, – сказал медвежник, – то денег у меня достаточно и я могу вам помочь». Он призвал хозяина, уплатил ему долг постояльца и сверх того сунул еще несчастному в карман полный кошелек золота. Когда старик был таким образом избавлен от своих тяжких забот, он уж не знал, чем выразить признательность к своему благодетелю. «Пойдем ко мне, – сказал он, – дочери у меня чудные красавицы; выбирай себе из них любую в жены. Когда они узнают, что ты для меня сделал, то ни одна из них тебе не откажет. Ты, правда, не особенно красив; ну да жена тебя сумеет привести в порядок». Медвежнику это предложение пришлось по сердцу, и он пошел за своим новым знакомцем. Когда старшая дочь его увидела, она так ужаснулась его внешности, что взвизгнула и прочь побежала; другая хотя и не побежала и оглядела его с головы до пяток, однако же сказала: «Как же могу я взять себе в мужья того, кто и облика человеческого не имеет? Да я скорее вышла бы замуж за обритого медведя, которого мы здесь однажды видели; он старался казаться человеком – на нем был и гусарский ментик, и белые перчатки. Будь он только безобразен, я бы еще как-нибудь могла с ним свыкнуться…» А младшая дочь сказала: «Милый батюшка, это, верно, хороший человек, потому что он помог вам выпутаться из нужды; и если вы ему в награду за эту услугу обещали дочь в невесты, то ваше слово должно быть твердо». Жаль, что лицо медвежника было покрыто волосами и густым слоем грязи; а то было бы видно, как его сердце радовалось, когда он услышал эти добрые слова! Он снял кольцо с пальца, разломил его пополам и отдал одну половинку ей, а другую удержал при себе. На ее половинке написал он свое имя, а на своей половинке ее имя и просил ее тщательно поберечь эту половинку. Затем он простился с ней и сказал: «Я должен еще три года странствовать по белу свету и если не вернусь по истечении их, то ты свободна – это будет значить, что я умер. Но моли же Господа о том, чтобы он сохранил мне жизнь».

Бедная невеста оделась вся в черное, и каждый раз, как ее жених приходил ей на память, слезы навертывались у нее на глаза. Со стороны сестер своих она видела только насмешки и глумление. «Смотри, – сказала старшая, – не давай ему руки, а то он, пожалуй, по руке ударит тебя лапой!» – «Берегись, – говорила вторая сестра, – медведи ведь большие сластены; так если ты ему понравишься, он, пожалуй, еще съест тебя». – «Тебе всегда придется исполнять его волю, – говорила старшая, – а не то он, пожалуй, еще ворчать станет». А вторая сестра подхватывала: «Ну зато свадьба будет веселая – медведи-то ведь хорошо пляшут!» Невеста молчала и не давала сбить себя с толку. А медвежник тем временем бродил по белу свету, из места в место, делая добро где мог и подавал бедным щедрую милостыню, прося их, чтобы они за него молились. С рассветом последнего дня условленных семи лет он снова вышел на ту же поляну и сел под одно из деревьев, которые росли кругом ее. Вскоре засвистал ветер, и черт явился перед ним хмурый и сердитый; он бросил ему старое его платье, а от него потребовал обратно свою зеленую одежду. «Нет, погоди еще! – сказал ему медвежник. – Сначала ты еще меня очистить должен». Волей-неволей пришлось черту воды принести, чтобы обмыть медвежника, пришлось расчесать ему волосы и обрезать ногти. И стал он по-прежнему бравым военным, да еще, пожалуй, красивее прежнего.

Когда черт благополучно удалился, то у медвежника полегчало на сердце. Он пошел в город, оделся в богатую бархатную одежду, сел в повозку, запряженную четверкой саврасых коней, и поехал к дому своей невесты. Никто его узнать не мог. Отец невесты счел его за знатного полковника и ввел прямо в комнату, где сидели его дочки. Он должен был сесть за столом между двумя старшими: они угощали его вином, клали ему на тарелку лучшие куски, и им казалось, что они еще никогда не видывали мужчины красивее его. Невеста же сидела против него в своем черном платье, глаз на него не поднимала и слова не проронила. Когда же он наконец спросил отца, не отдаст ли он за него одну из своих дочерей, обе старшие дочери вскочили из-за стола и побежали в свою комнату, собираясь нарядиться в лучшие платья, потому что каждая из них воображала, что именно она и есть избранница этого красавца. Приезжий гость, оставшись наедине со своею невестою, вынул половинку кольца и бросил в тот кубок, который он ей подал. Она приняла кубок, выпила его – и как же забилось ее сердце, когда она увидела на дне половинку кольца. Она вынула свою половинку кольца, которую носила на шее, на ленточке, приложила ее к этой половинке, и оказалось, что обе части как раз подходят одна к другой. Тогда он сказал ей: «Я твой нареченный жених, которого ты видела медвежником; но теперь, по милости Божией, я вновь получил свой человеческий образ и вновь очистился». Он подошел к ней, обнял ее и поцеловал. Между тем обе сестры невесты вошли в комнату в полном наряде, и, когда увидели, что приезжий красавец достался на долю их младшей сестре, да еще услышали, что он и есть тот самый медвежник, они выбежали из комнаты, исполненные злобы и ярости: одна утопилась в колодце, другая повесилась на дереве. Вечером кто-то постучался у дверей невестина дома, и когда жених отпер двери, то увидел перед собою черта в его зеленой одежде. «Видишь ли, – сказал черт, – за одну твою душу я теперь две души получил!»

102. Королёк и медведь

Летним временем вышли однажды медведь и волк в лес на прогулку, и услышал медведь такое чудесное пение какой-то птицы, что даже спросил: «Братец волк, что это за птичка, что так хорошо поет?» – «О, это царица всех птиц, – сказал волк, – перед нею все мы должны преклоняться…» А птица-то былакоролёк. «Коли так, – сказал медведь, – так мне бы очень хотелось посмотреть на ее царский дворец; пойдем, сведи меня туда». – «Так-то не водится, – сказал волк, – тебе придется подождать прибытия самой царицы». Вскоре после того прилетела госпожа царица и корм держала в клюве, и супруг ее – тоже, и оба собирались питать своих птенцов. Медведь охотно бы последовал за ними, но волк удержал его за рукав и сказал: «Нет, ты должен обождать, пока царь и царица опять отлетят». Заметили они то дупло, в котором было свито гнездо королька, и пошли прочь. Но медведю не терпелось: хотелось посмотреть на царский дворец, и он немного спустя опять вернулся на то же место. А царь-то с царицею как раз в это время были в отлете; заглянул медведь в дупло и видит – лежат там пять или шесть птенцов в гнезде. «Так это-то царственный дворец! – воскликнул медведь. – Ну так жалкий же этот дворец! Да и вы, какие вы царские дети? Вы – сущая дрянь!» Как услыхали это юные птенцы корольки, так и озлились, и закричали: «Нет, мы не дрянь! Наши родители – честные люди! Медведь! Так и знай – придется тебе за эти слова отвечать!» Медведь и волк этой угрозы испугались; они поворотили оглобли и убрались в свои берлоги. А юные птенцы-корольки продолжали кричать и шуметь, и, когда их родители опять вернулись с кормом, они им сказали: «Мы не прикоснемся ни к одной мушиной ножке, хотя бы нам пришлось и помирать от голода, пока вы не подтвердите нам, что мы дети честных родителей, а не дрянь. А то приходил сюда медведь и осмелился нас так выбранить!» Тогда сказал старый королёк: «Успокойтесь, это будет доказано!» Затем он полетел со своею супругою к пещере медведя, опустился перед входом в нее и крикнул туда: «Старый ворчун медведь, зачем ты выбранил моих детей? Это тебе даром не пройдет – мы это дело кровавой войной решим!» Таким образом, объявлена была медведю война, и к ней были призваны все четвероногие: бык, осел, весь рогатый скот, олень, лось и все сколько ни есть зверей на земле. А королёк созвал всех, летающих в воздухе: не только птиц, больших и малых, но также и мух, и комаров, и пчел, и шершней.

Когда пришло время войне начинаться, королёк выслал разведчиков, чтобы узнать, кто назначен главноначальствующим в неприятельском войске. Комар был на этой стороне хитрее всех, летал по лесу, где неприятель собирал свои силы, и наконец уселся под листком на дереве, под которым дан был неприятельскому войску пароль. Вот и поднялся со своего места медведь, подозвал к себе лисицу и сказал: «Лиса, ты лукавее всех зверей! Тебе и быть генералом и предводительствовать нами». – «Хорошо, – сказала лисица, – но какой же условный знак будет нами принят?» Никто не знал. Тогда лисица проговорила: «Хвост у меня прекрасный, длинный и пушистый и очень напоминает собою пучок красных перьев; если я хвост буду держать прямо и вверх, это будет значить, что все идет ладно, и вам всем тогда наступать следует; а если я опущу хвост, то бегите что есть мочи». Все это выслушал комар, полетел обратно и обо всем в подробности доложил корольку.

Когда наступил тот день, в который предстояло дать решительную битву, сбежалось все четвероногое воинство с таким шумом, что земля от него дрожала; и королёк также прилетел по воздуху со своим войском, которое кричало, носилось и жужжало в воздухе так, что становилось страшно; и стали оба войска сходиться на битву… А королёк и выслал шершня, приказав ему ужалить лисицу в самый хвост. После первого укола жалом лисица только вздрогнула да ногой дрыгнула, однако же вынесла боль и все еще продолжала держать хвост прямо и высоко; при втором уколе жала она его на мгновение опустила; при третьем – не выдержала, взвизгнула и подвернула хвост между ног. Чуть только это звери завидели, им пришло в голову, что все уже потеряно, и все они пустились бежать – каждый к своему логовищу. Так птицы и выиграли сражение.

Тогда полетели и королёк, и его супруга к своим деткам и закричали им: «Дети, радуйтесь, и кушайте, и пейте на здоровье – победа за нами». Молодые птенчики, однако, отвечали: «И теперь еще есть не станем; пусть-ка прежде медведь придет к нашему гнезду да извинится и признает, что мы дети честных родителей». Полетел королёк к логовищу медведя и крикнул: «Старый ворчун, ступай-ка к гнезду моих птенцов, проси у них прощенья да признай их детьми честных родителей, не то я у тебя все ребра пересчитаю». И вот поплелся медведь в великом страхе к гнезду и просил извинения. Только тут уж юные птенцы королька были вполне удовлетворены, сели в кружок – ели и пили и веселились до поздней ночи.

103. Сладкая кашица

Однажды жила-была бедная, богобоязненная девочка; жила она со своею матерью одна, и есть у них стало нечего. Тогда вышла она в лес и повстречалась там со старухою, которая уже заранее знала, в чем ее горе, и подарила ей горшочек, да такой, что ему стоило только сказать: «Горшочек, вари», – и он начинал варить чудесную, сладкую кашицу; а скажи ему: «Горшочек, полно», – и он тотчас же переставал варить. Принесла девочка свой горшочек к матери домой, и так они от своего голода и бедности были избавлены и могли кушать сладкую кашицу сколько душе угодно. Случилось однажды, что девочки не было дома, а ее мать и скажи: «Горшочек, вари». И стал он варить, и напитал ее досыта; захотела она, чтобы он не варил больше, да слово-то позабыла. А горшочек-то варит да варит: каша уж и через край вылезает, а он все варит; уж и кухня, и весь домик кашей наполнились, а затем и второй дом, и вся улица кашей залиты, словно бы горшочек задумал наварить каши на весь белый свет – и беда для всех настала, и никто не может той беде помочь. Наконец, когда уж изо всей деревни один только домик остался кашей не залит, вернулась девочка домой и только сказала: «Горшочек, полно!» – и перестал горшочек варить… А столько наварил, что, кому надо было в город из деревни ехать, тот должен был себе в каше проедать дорогу!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

В других переводах – Рапунцель (прим. ред.).