Повесть о плуте и монахе – Илья Бояшов

К стыду своему я уже миллион лет не слежу за лауреатами «Нацбестов», «Русских Букеров» и прочего. В прошлом году сунулась почитать рассказики номинантов премии «Дебют» (не тот масштаб, но все же) и чуть не поседела от ужаса. То, что творится в литературных премиях, меня пугает и настораживает, поэтому я с огромным удовольствием оббегаю стенды с лауреатами за километр. Себе же дороже.

В этот раз флэшмоб все же привел меня в логово ада и разврата, где я и выцепила тоненькую книжечку лауреата «Нацбеста-2007» Бояшова.

Бояшов аккуратненько эксплуатирует историю и развивает три ветви повествования, выводит трех героев-Алексеев. Блаженный монах, родившийся у потаскушки и названный в честь трактирщика, всю свою жизнь будет стремиться на святую Русь, искать Бога на дорогах страны, прислушиваться к его поступи, верить, что он среди нас. Но этот поиск будет обречен на неудачу.

Второй Алексей, ловкий моешнник и плут, названный в честь Божьего человека, будет искать страну Веселию, где водка течет рекой, молодки доступные, житие простое.

Третий Алексей, царский сын, мечтает только о свободе, потому что болен странной болезнью, нельзя ему даже поцарапаться, вмиг кровь хлынет и не остановится. И не выпускают его за пределы комнаты из-за этой болезни, боятся, что не останется наследника. Основная составляющая этой линии – стремление к свободе, которой цесаревичу при жизни все же не достичь.

Двум крайностям, которые представляют монах и плут, не место на Руси, не могут они прийти к цели, не понимает их никто. И если раньше в каждом доме жил домовой, а в каждой церкви – Бог, то сейчас и в помине этого нет. Ни Бога в церкви, ни веселья в трактире. Но на контрасте этих двух персонажей все равно не прорисовывается то, как должно быть, что делать и во что верить. Не нужна святость, не требуется веселье, а компромисса им не сыскать. Плут вскричал:

– Вот уже мы и сгорбились. Кому нужен я? И кому ты сгодишься со своей святостью? Пуста Русь, сколько вдаль ни засматривай, все видно, как ветер гоняет пыль.

И находят плут с монахом четвертого Алексея в конце своих странствий. Маленького сиротинушку, который становится их приемным сыном, и который не делает выбор между монахом и плутом. На перепутье двух дорог он не идет ни за одним из них, а остается на перекрестке и наслаждается своей свободой, наслаждается миром вокруг, и ничего сверх этого не требует.

Вот такая условная не_мораль. Не про то, что ищущий да обрящет, а про то, что не надо искать больше того, чем можно найти. Флэшмоб 2012 2/13

За совет спасибо Gaz

Мораль сей басни такова: не называйте сыновей Алешами. Ничего хорошего это имя не приносит. Вот и наши три Алеши, плут, монах и царский сын, не нашли счастья на российских просторах. Бояшов потрясающе обыграл старую тему «кому на Руси жить хорошо»: прибауточный язык изложения создает эффект былинности, который пристал данному небольшому произведению. Автор постарался сыграть на устной традиции вплетать историю в миф, и выглядит это очень убедительно.Поражает еще в стиле Бояшова его постоянное желание не делать концовок. Кто-то, может, это и спишет на тот факт, что фантазия иссякла, а мне кажется, что таков замысел. Очередная попытка побороть конечность, которую нам норовит подсунуть окружающий мир. Бояшов как-будто бросает вызов привычному видению истории: завязка – события – развязка. Нет развязки у Бояшова, не хочет он ставить точку, уводит нас в бесконечность. Оригинальный шаг для человека западной культуры, остерегающейся слов «вечность», «необъятное» и прочих необозримых для опыта единичного явлений.

Притчевая форма и легкий язык заставляют вспомнить самую известную вещь Бояшова, «Путь Мури». По жанру «Повесть» очень близка к сказке, но, что характерно для автора, иносказание причудливо переплетается с реалистичным описанием. Однако здесь все же есть прямое указание на время действия – самые страшные годы нашей истории. Начало – правление Николая, последние годы царской России. Конец – по косвенным приметам – 1946 год.

Трое героев-тезок – это аллегория одного из возможных путей: высокое служение, низменные пороки или середина, которая здесь далеко не золотая. Поначалу двое из трех героев кажутся карикатурами, а ближе к концу книги понимаешь, что в «новом царстве-государстве» – и третий, праведник, увы – тоже. В образе мальчика-сироты автор видит некое «перерождение».

Переиздали бы книжечку, она этого заслужила (эта книга – из тех, о которых можно сказать «жаль людей, которые ее не прочли»).