Бен Бова
Ветры Альтаира
Получить большее количество образцов оказалось невозможно. Автоматические посадочные ступени по той или иной причине не возвращались, их незамысловатые механизмы, по-видимому, заедало или же они коррелировали во враждебной атмосфере планеты. Доктор Холмен сам спустился на поверхность с группой людей, но они были тут же загнаны обратно в разведывательную ракету гигантским волкотом. В конце концов им удалось убить зверя лазерным лучом, но они поспешили взлететь, опасаясь, что его труп привлечет других животных.
В другой раз ураган чуть было не разрушил разведывательную ракету во время ее старта к «Деревне». И уже в безопасности, на орбите, внутри шаров «Деревни», доктор Холмен обнаружил, что один из помощников частично потерял зрение. Его глаза поразило интенсивное ультрафиолетовое и рентгеновское излучение звезды Альтаир, от которого не смогли защитить ни облачная атмосфера планеты, ни густые фильтры визора гермошлема.
Теперь доктор Холмен сидел за своим лабораторным столом, на котором лежали жалкие восемь камней; самый крупный был с кулак.
Лицо его исказила гримаса. Он взглянул на часы, вмонтированные в металлическую стену лаборатории, поднялся с табурета и шагнул к пульту. Набрал номер на клавиатуре экрана, и почти тотчас на нем появилось лицо жены.
– Где Джефф? – спросил доктор Холмен.
– Его еще нет? – удивилась она. – Я сказала ему, что ты ждешь его в лаборатории.
– Давно?
– Должно быть, около часа назад. – Она на мгновение отвернулась от экрана, чтобы уточнить время.
Доктор Холмен молчал, всем своим видом выказывая неодобрение.
– Я вызову его по интеркому, – сказала миссис Холмен. – Может быть, он опять в библиотеке…
– Хорошо. Я буду ждать его здесь, в лаборатории, – раздраженно ответил он.
Доктор Холмен выключил экран. Покачивая головой, он думал: «Я не знаю, что происходит с Джеффом последнее время. После того как он поработал с Карбо, после контакта с этим животным… он изменился. Витает в облаках. О чем-то мечтает… Это так не похоже на него!»
Трубы, соединявшие между собой шары «Деревни», тонули в зелени листвы. Создавалось впечатление, будто гуляешь по миниатюрному лесу. Под ногами была трава, вокруг – кустарник и карликовые деревья, на некоторых из них росли настоящие фрукты. Эти заросли не только пополняли, рацион обитателей корабля и служили источником значительной доли нужного им кислорода – они были красивы, а красота в долгом полете важна не менее хлеба насущного.
Зелень помогала также замаскировать некоторые особенности «Деревни», способные привести в замешательство. Шары корабля были собраны, как в погремушке, произвольно: не было ни передней, ни задней части, ни верха, ни низа. Поскольку искусственным тяготением внутри «Деревни» было легко управлять, всюду казалось, что идешь по прямой и ровной тропе при нормальной земной силе тяжести. Однако трубы делали самые причудливые повороты и изгибы. Даже если не чувствовать их при ходьбе, уже само зрелище резко сворачивающей и пропадающей из виду трубы или только представление о том, что тропа приведет к крутому падению, которому конца не видно, смутит кого угодно. Вот почему кусты и растительность были достаточно густы: они избавляли человека от подобных, тревожащих подсознание зрелищ.
Джефф и Лаура шли тропинкой, обрамленной кустарником, между небольшими причудливой формы деревьями. Они не замечали отсутствия звуков настоящего леса: не было ни пения птиц, ни жужжания насекомых, ни журчания воды. Только негромкое гудение электричества внизу, электричества, которое давало необходимые для жизни растений свет и тепло.
Они свернули с тропинки и через кустарник подобрались к изогнутой металлической стене трубы. Наконец, они нашли то, что искали, а именно иллюминатор, направленный к планете под ними.
– Какая она яркая, просто ослепительная, – сказала Лаура.
Джефф согласно кивнул. Планета казалась неподвижной, совершенно круглой и сверкающей в резком свете Альтаира. Поверхность ее выглядела невыразительным диском, ровно, без просветов, как свежевыкрашенная стена, покрытым белесыми облаками.
– Она и будет нашим домом, – сказала Лаура.
– Да. Когда мы приручим ее.
Лаура посмотрела на Джеффа.
– Когда ты приручишь ее.
– Ну, не только я… – Он почувствовал себя взволнованным и одновременно польщенным.
Она улыбнулась ему, как будто знала что-то такое, о чем ему известно не было.
Скорее ради того, чтобы просто переменить тему, чем по какой-либо другой причине, Джефф сказал:
– Это любопытно. Ну, как будто это уже не я больше. Когда я с волкотом… это… Я могу бежать со скоростью ракеты… я сильный.
– Ты всегда был сильным, – сказала Лаура.
– Я коротышка, – ответил он, – и знаю об этом. Любой парень моего возраста со мной справится. И в спорте я не гигант – не то, что мой отец. Знаешь, он ведь до сих пор лучший бомбардир футбольной лиги.
– Я не о мускулах, – сказала она. – Мускулы могут быть у любой гориллы. Я хотела сказать, что ты сильный в том, что касается… твоего ума, сильный духом. Когда ты решаешь что-нибудь сделать, все у тебя получается.
– Гм… ну, может быть.
– Никаких «может быть». Почему, думаешь, они взяли на испытание именно тебя? Я-то знала, что если кто-нибудь и может достичь контакта с животными там, внизу, так это ты. Доктор Карбо сказал, что для этого человек должен обладать определенными качествами, и я поняла, что он говорит о тебе.
Джефф не знал, что сказать.
– Ведь твой отец пытался, верно? – продолжала Лаура. – И доктор Карбо тоже. И еще двое твоих приятелей со стальными мускулами. И ни у кого не получилось.
– Мне просто повезло.
– Нет, не повезло. Тебе это нравится. Тебе хорошо в контакте с этим животным…
– Волкотом, – поправил Джефф. – Пожалуй… да, думаю, ты права. Мне действительно хорошо. Но что-то пугающее в этом тоже есть. Для меня это не просто контакт с волкотом. Я становлюсь им.
На этот раз Лаура промолчала.
– А ты когда собираешься, – улыбнулся ей Джефф, – попросить, чтобы Берни Карбо испытал тебя? Если у меня получилось, у тебя тоже должно получиться… А чтобы проделать всю работу, нам наверняка потребуется больше народу, чем один человек.
– Девушку он не допустит даже к испытаниям, – сказала Лаура. – Такой хранитель мужского достоинства, как он, боится даже мысли, что девушка может утереть ему нос.
– Кто? Доктор Карбо?
– Ну да, – торопливо ответила она. – Многие девочки просили его испытать их. Он отвечал, что это мужская работа.
– Да… она может стать опасной.
– Но ты же с ней справился.
– Да, но… – Джефф вдруг смутился. Он и сам толком не знал, чью сторону в этом споре ему хочется принять.
Лаура, кажется, почувствовала его колебания. Понизив голос, она сказала:
– Мама собиралась поговорить об этом с доктором Карбо. Может быть, после того, как он убедится, что тебе ничто там не грозит, он позволит попытаться и другим… даже девочкам.
– Ты ревнуешь! – рассмеялся Джефф.
– Нет. Просто я тоже хочу испытать свое счастье.
Их прервал громкоговоритель интеркома:
– ДЖЕФФРИ ХОЛМЕН, НЕМЕДЛЕННО СООБЩИ О СЕБЕ В ГЕОЛОГИЧЕСКУЮ ЛАБОРАТОРИЮ. ДЖЕФФРИ ХОЛМЕН, НЕМЕДЛЕННО СООБЩИ О СЕБЕ В ГЕОЛОГИЧЕСКУЮ ЛАБОРАТОРИЮ.
Джефф хлопнул себя по лбу.
– Квазары! Папа все это время дожидается меня… Я совсем забыл!
Взявшись за руки, смеясь, Джефф и Лаура побежали по аллее по направлению к шару, в котором находилась геологическая лаборатория.
4
– Порядок, Джефф, – сказал доктор Карбо, пристегивая мальчика к ложу. Его темное круглое лицо было сосредоточенно. Даже в глазах не было улыбки.
– Ты уже четыре раза вступал в надежный контакт с волкотом. Отлично. Теперь пора посмотреть, сможешь ли ты управлять зверем, сможешь ли…
– Краун, – сказал Джефф. – Его зовут Краун.
– Ты дал ему имя?
– Это и есть его имя, я его ему не давал.
Какое-то мгновение доктор Карбо молча смотрел на Джеффа со странным выражением лица. Затем он продолжал:
– Итак, его зовут Краун. Сегодня нам предстоит посмотреть, сможешь ли ты заставить Крауна выполнить для нас кое-какую работу. Мы ищем таких животных, которых можно использовать как помощников при ремонте механизмов, оставленных на поверхности.
Он продолжал все тем же очень серьезным тоном. Аманда и второй техник, Ли, суетились вокруг Джеффа, подключая разные датчики и контакты, которые связывали его с электронным оборудованием лаборатории.
Наконец приготовления были закончены. Джефф улегся поудобнее и закрыл глаза. Доктор Карбо, пристроившись возле Аманды, наблюдал, как мальчик расслабляется, как будто засыпает. Потом его глаза под закрытыми веками пришли в лихорадочное движение. Пальцы ухватились за пустоту. Он вздрогнул и повернул голову.
На большой панели управления начала вращаться бобина с лентами для записи данных. На ожившем экране возник ставший уже знакомым для всех вид с вершины холма.
– Он в контакте, – прошептал доктор Карбо.
Аманда сделала почти незаметное движение, может быть, качнула головой.
– Похоже, это причиняет ему боль.
– На мониторах этого не видно, – сказал Карбо.
– Я знаю, но так выглядит…
– Ему это нравится. Он сейчас герой… каждый ребенок хочет стать героем.
– Может, и так. Но он теряет в весе. Ты заметил?
– Килограмм или около того. Беспокоиться не о чем.
– А я все-таки беспокоюсь, – сказала Аманда.
Краун проснулся мгновенно. Да ему и не приходилось спать крепко. Природных врагов у волкота не было, но опасности подстерегали всюду: безмозглая змея, стая голодных пожирателей падали, другой волкот, претендующий на его вершину холма.
Он поднялся на все шесть лап и по-кошачьи потянулся, потом неторопливой рысью выбежал из-под выступа скалы, где проспал ночь. В мягком рассеянном свете раннего утра он внимательно осмотрелся с вершины холма.
Из леса доносились манящие запахи пищи.
«Нет, не в лес. На восток, лугами, навстречу восходящему солнцу».
Краун негромко прорычал. В лесу пища была, до и в лугах она должна быть. Кроме того, вчера он хорошо поел. Можно и поголодать. Пока.
Тем не менее какая-то странность была в том, что он поворачивался спиной к собственным охотничьим угодьям и покидал свой холм и лес. Оглянувшись напоследок, он тяжело протопал вниз по склону холма и повернул к поросшей травой открытой равнине, что простиралась до самого горизонта к утреннему солнцу.
«Он добился! Он управляет зверем!»
В лугах волкота встретили новые запахи. Странные запахи. Место было совершенно плоское, однообразие равнины нарушали только пологие складки почвы. Деревьев не было вовсе, хотя кое-где встречались островки кустарника, достававшего до плеча, а трава была Крауну по колено. Дул сильный ветер. Не встречая преград на своем пути, он уже не вздыхал; его порывы хлестали по меху Крауна, волнами гнули траву от самого горизонта до его лап.
Еще до наступления дня внутренности Крауна превратились в сплошной комок голода. Но съедобные животные на глаза не попадались. Запахов было много, но самих животных он не видел.
Он остановился и повернулся к ветру. Запахи пищи были сильными и свежими. Но не те запахи, что были в оставленном им лесу. Другие запахи. Других животных.
Краун припал к земле, распластавшись на своем пустом брюхе так, что почти все его громадное тело скрылось в траве. На виду осталась только серая неподвижная линия спины над кистями волнующейся травы. В полной неподвижности, – боясь моргнуть глазом, едва дыша, он всматривался и ждал.
Под гладким покровом перламутровых облаков над головой громоздились серые облака. Как сжатые кулаки темноты, они рассыпали по равнине свои стремительно гонимые бешеным ветром тени. Краун всматривался в траву, то сверкающую в свете дня, то темневшую в набежавшей тени.
Что-то пошевелилось! Маленькая коричневая пушистая тварь, не больше его лапы. Но все же пища.
И еще одна! Над травой показалась пушистая коричневая голова, животное беспокойно оглянулось и задергало носом, вынюхивая опасность. Краун лежал с подветренной стороны, и оно не почуяло его запаха. Голова спряталась, но правее тут же высунулась еще одна.
Не так уж много, но лучше, чем ничего. Краун ждал, ждал. Маленькие твари сновали в траве, подбираясь все ближе и ближе. Краун напрягся. Ближе…
Взревев, Краун прыгнул. Приземлившись на одно из животных, он мгновенно убил его и следующим прыжком настиг еще одно. Трава вокруг вдруг ожила от скачущих и бешено снующих зверьков; они беспрерывно щебетали, вскрикивали, разбегаясь от громадной ревущей смерти, обрушившейся прямо на них.
Пытаясь ухватить еще нескольких, Краун рванулся в одну сторону, потом в другую, но они легко ускользали от него. Некоторые умудрялись проскользнуть прямо под его брюхом прежде, чем он успевал повернуться и ударить. Несколько минут он бессмысленно метался по траве, рычал, прыгал, крутился – безрезультатно. Добыча ускользала, словно вода сквозь пальцы.
Раздраженно поворчав напоследок, Краун вернулся к двум убитым животным. Завтрак получился небогатым.
Громоподобный рев заставил его поднять голову.
В нескольких прыжках от него стоял огромный волкот. Оскалившись, он уставился на Крауна. Поседевшая морда выдавала уже солидный возраст, но могучее рычание и массивный корпус свидетельствовали о том, что он был еще силен, сильнее Крауна.
Однако Краун вовсе не намеревался отказываться от своей добычи, как бы мала она ни была. Он прорычал в ответ незваному гостю.
Рядом с первым из травы поднялся еще один волкот. Самка. Она тоже зарычала. А возле старого самца с другой стороны появился третий. Позади себя Краун тоже услышал рычание. Обернувшись, он увидел еще двух самцов, поменьше и помоложе его самого. Итак, против него пятеро.
Краун понимал, что означает их рев. Они пришли не из-за еды. Краун оказался на их территории. Это он был незваным гостем. И семейство собиралось избавиться от него.
Они с сопением и ворчанием кружили вокруг, поглядывая воинственно. С каждым их шагом круг становился темнее, уже.
Краун стоял над своей ничтожной добычей, в его горле клокотало рычание. Вожак остановился и взревел во всю мощь своей ярости. В десятке метров от него, там, где стоял Краун, этот рев отозвался болью в ушах. Краун подобрал одну из пушистых тварей и, прижав ее правой передней лапой, прихрамывая на остальных пяти, бросился наутек.
Они преследовали его еще какое-то время. Потом, удовлетворенные тем, что он покидает их территорию, отстали, проводив всего лишь несколькими предупреждающими рычаниями.
Краун промчался лугом, одолел небольшой подъем и остановился посмотреть на семью волкотов. Старый самец по-прежнему стоял, ощетинившись, и в упор смотрел на Крауна. Краун досадливо огрызнулся и продолжил свой путь по траве прочь от волкотов.
«Они – животные территориальные. Он не сможет добывать пищу там, где есть другие волкоты».
«Тогда ему придется найти территорию, где нет других. Или самому стать вожаком семьи».
«Это легче сказать, чем сделать. Намного легче».
Мяса у этой маленькой пушистой твари оказалось немного. Изрядно голодный, Краун возобновил поход по равнинным лугам.
Когда он затрусил дальше, небо начало темнеть, приближалась буря. Черные тучи закрыли все небо, ветер взвыл, донося до трепещущих ноздрей Крауна запахи других волкотов.
На своем холме Краун укрылся бы от дождя либо под выступом скалы, либо в пещере. В лесу тоже хватает деревьев и густого кустарника, чтобы переждать бурю. А здесь, в открытых лугах, никакого укрытия не было. Ничего, кроме травы, исхлестанной бешеным ветром.
Молния расколола небо пополам, и вслед за взрывом грома хлынул дождь, такой сильный и густой, что Краун ничего не видел дальше собственного носа.
Снова молния! Ему никогда не приходилось видеть зазубренный язык молнии так близко, таким ослепительно ярким. «Вниз! Ложись, не то молния попадет в тебя». Поворчав на безысходность своего положения, Краун улегся в мокрую, прилипающую к телу траву, отдавая свою шкуру на избиение дождю.
И не только дождю. Кусочки льда пулями барабанили по шкуре, трещали по толстым костям черепа, даже царапали его через толстый мех. Краун вздрагивал, ворчал, а градины тысячами иголок вонзались в него. Он зарылся мордой глубже в траву, в самую грязь, лишь бы хоть как-то укрыться от града.
Продолжалось все это, вероятно, какие-то минуты, но ему они показались часами. Наконец град кончился, а дождь еще долго слабел, пока не прекратился вовсе. Тучи еще задерживались, хотя и неслись по небу, серые и грозные, будто торопились по важному делу.
Весь этот длинный серый день Краун продвигался лугами, стараясь не попадаться на глаза другим волкотам, избегая всех животных, подавляя гложущее чувство голода, эхом отдававшееся в брюхе. К вечеру он устало поднялся на низкую цепь округлых холмов. Неподалеку журчала вода. Он почуял хорошую антилопу и вскоре увидел ее: коричнево-белая, с грозными рогами, стройная, быстроногая, она подошла напиться к плещущей воде ручья. Краун безмолвно бросился на нее, настиг, когда она попыталась отпрыгнуть, одним молниеносным движением схватил и убил.
Не успел он съесть и небольшой части добычи, как появились другие волкоты. В быстро сгущавшихся сумерках он разглядел их угрожающие силуэты и услышал грозное рычание.
Краун зарычал в ответ: «Я голоден! Это моя добыча!»
Они медленно продвигались к нему. Краун быстро запихнул в пасть, насколько смог, большой кусок добычи, прошлепал через ручей и, крадучись, двинулся дальше по лесистым склонам холма.
Все так же болезненно голодный, он уснул у подножия дерева. Засыпая, он увидел свой лес и свою вершину холма.
– Он и в самом деле спит, – удивленно шепнула Аманда, взглянув на маленькое тело Джеффа, распростертое на ложе.
– Да, – сказал доктор Карбо. – У него был трудный день. Но на этих холмах нельзя надолго оставлять животное без присмотра. Слишком много в него вложено, чтобы потерять его сейчас.
– Не можем же мы требовать от ребенка…
Карбо знаком остановил ее.
– Пусть спит, пока не проснется животное. Можно воспользоваться электронным транквилизатором. Он отдохнет лучше, чем на руках у собственной матери. И немного питания введем внутривенно. Он должен быть наготове к моменту, когда проснется животное. – Доктор тоже говорил шепотом, но настойчиво, поэтому его голос звучал почти как шипение.
– Так нельзя обращаться с ребенком, – горестно сказала Аманда.
– Ерунда, – оборвал Карбо.
– Сочтут ли это ерундой его родители? Они уже три раза звонили, справлялись о нем.
– Скажи им, что он останется здесь на всю ночь. Скажи, что мы о нем позаботимся. Ради бога, Аманда, не валяй дурака, не сейчас по крайней мере, – слишком многое поставлено на карту!
Аманда невольно улыбнулась.
– Не надрывайся так. Я уже сказала Холменам, что Джефф останется здесь на ночь. И я их уверила, что блистательный доктор Карбо и его верная помощница будут самолично ухаживать за их сыном и следить за тем, чтобы ему было хорошо.
Карбо расплылся в улыбке.
– Милая ты моя! Я знал, что на тебя можно положиться.
– Но тем, чего ты не знаешь, можно было бы заполнить полки библиотек, – сказала Аманда, покачав головой.
– Ладно, ладно, – он потрепал ее по черной шелковистой щеке. – Ты уж проследи за тем, чтобы он был накормлен и ухожен. А завтра наступит еще один великий день. К полудню зверь должен добраться до лагеря, если ничего не стрясется.
Карбо, обойдя ложе, где спал Джефф, направился к дверям.
– Ты куда? – громким шепотом спросила Аманда.
– За едой, – театрально прошептал он в ответ. – С чем ты предпочитаешь бифштекс?
– С кетчупом.
Она рассмеялась при виде его гримасы.
5
Краун проснулся с восходом солнца, сверкающего Альтаира, зловещим ярким пятном пробившегося сквозь серебристо-серые утренние облака.
На этих холмах было хорошо, почти как дома. Среди деревьев пахло пищей. А тень от высоких густых ветвей обещала укрытие от полуденного зноя.
«Нет. Здесь оставаться нельзя. Надо добраться до лагеря».
Медленно разминая затекшие члены, Краун поднялся. Подергивая носом, всмотрелся в еще темный, затененный лес. Голодное брюхо дало себя знать, и он заворчал. Однако повернулся и двинулся сначала вверх на гребень холмов, а затем по другому склону вниз, направляясь к обширной каменистой пустыне, простиравшейся насколько хватал глаз.
Над головой между низкими облаками парил большой крылатый зверь. Краун заметил его, когда дотащился до последних деревьев и выбрался на хилую травку, обрамлявшую пустыню по краю. Ничего похожего на эту птицу ему раньше видеть не доводилось. Она была гораздо крупнее тех птиц, которых он знал. Перьев у нее, на первый взгляд, было маловато, только на концах крыльев. В коротком мощном клюве мелькали зубы.
Почти без всяких усилий животное легко парило в потоках нагретого воздуха, которые уже поднимались над каменистой пустыней.
Краун остановился у подножия холма, где трава становилась реже и в конце концов пропала совсем. Теперь перед ним остались одни раскаленные голые камни. Он оглянулся на лес, покрывавший верхнюю часть холмистых склонов. Ветерок, еще дышавший прохладой, рассказывал ему о съедобной живности, что обитала среди деревьев. Он зарычал, вздрогнул… и двинулся к скалам.
«Такое управление животным на грани фантастики! Он уморит его голодом».
«Сейчас важнее добраться до лагеря. Пусть животное поголодает день-другой, может быть, удастся заполучить еще одного».
Было непереносимо жарко. Альтаир в облачном небе поднимался все выше, камни раскалялись и уже начали обжигать лапы Крауна при ходьбе. Огромный птероящер по-прежнему парил высоко над головой, как бы поджидая… поджидая…
Скалы. Одни скалы. Над ними дрожали потоки горячего воздуха, и все окружающее плыло перед глазами, как при головокружении. Краун все медленнее продвигался вперед, позабыв даже о голоде, а беспощадное солнце карабкалось все выше и выше, выплескивая на него жгучие лучи.
Но вот в дрожащем мареве он заметил еще нескольких птероящеров. Четверо. Десяток. Еще много-много. Они кружились где-то далеко на горизонте.
Вдруг он догадался, что это означает. Краун остановился, разглядывая летающих тварей, а они стали снижаться, пикировать и садиться, раскинув крылья. Они были слишком далеко, чтобы разглядеть, где или зачем они садились. Тем не менее каким-то непостижимым образом он это знал.
Краун свернул с намеченного пути и направился к скоплению птероящеров.
«Нет! Он должен идти прямо к лагерю».
«Управляет по-прежнему Джефф. Он позволяет животному свернуть».
«Что-то идет не так. Я буду заканчивать…»
«Подождите. Подождите! Посмотрим, чего добивается Джефф».
Уставший, изнемогающий от беспощадного солнца Краун продвигался к месту, где садились птицы. В такой каменистой пустыне могут водиться только стервятники. А приземляются стервятники там, где есть добыча. И поскольку они начали садиться всего несколько минут назад, добыча свежая.
Место, где садились птероящеры, закрывали от взора Крауна валуны выше его роста. Краун двинулся через них – где карабкаясь, где протискиваясь или обходя скалы.
Наконец он остановился на вершине огромной, источенной ветрами и выбеленной солнцем скалы. Он больше не замечал жары и боли в лапах, он вглядывался в разыгрывающуюся внизу сцену.
Около сотни птероящеров сгрудились вокруг животного. Животное было гигантских размеров, не меньше самого Крауна. Но совсем иное. Его пятнистый зеленовато-коричневый мех был покрыт чем-то сухим и белесым, как пыль. Голова его довольно мала, на ней выделялись большие пластины двух направленных вперед глаз. Сильные острые зубы. Четыре ноги. Впрочем, для передвижения, по-видимому, служили только две из них, поскольку передние конечности выглядели иначе, чем задние: они были длиннее, тоньше, а лапы казались даже гибче, чем передние лапы самого Крауна.
«Оно напоминает медведя, древнего медведя-кадьяка».
«Да, но передние лапы скорее похожи на обезьяньи, а не на медвежьи».
Оно было еще живое. Повалившись на спину, животное едва шевелило задними лапами. Глазные пластины его были почти неподвижны, но рот кривился от боли и ужаса, когда оно выпускало когти на передних лапах, пытаясь отогнать подбирающихся к нему стервятников.
«Это ужасно! Направьте дополнительные камеры на этот экран. Таких животных еще никто не видел».
«О таких даже сообщений не было. Мы открыли новый… О нет!»
Краун напряг мускулы и зарычал, разгоняя птероящеров. Они испуганно взмыли в воздух, подняв невероятный шум криками и хлопаньем крыльев. Когда они устремились высоко в небо, Краун прорычал еще раз им на прощание.
Потом повернулся и прыгнул к горлу поверженной обезьяны.
«О господи!»
«Джефф… как ты можешь?!»
Обезьяна была слишком слаба, чтобы защищаться. Краун набивал брюхо до тех пор, пока высоко над его головой, шумно негодуя, снова не появились птероящеры. Они, однако, выжидали, пока он уйдет, прежде чем наброситься на остатки.
Наконец, торжествующе зарычав, Краун оставил окровавленную тушу и продолжил свой путь по каменистой пустыне.
День клонился к вечеру, когда он добрался до еще одной холмистой местности. Таких крутых и скалистых холмов, как здесь, Крауну видеть не приходилось. Каменистые подножия были исполосованы узкими руслами ручьев, которые долгие годы без устали точили камень. Выше, примерно с середины суровых склонов, чудом удерживаясь на камнях, росли кустарники и трава, ближе к вершинам – деревья. Самые же вершины покрывал густой красивый лес; кроны его деревьев ритмично раскачивались на ветру.
Краун даже замурлыкал от удовольствия. Не важно, что склоны круты и карабкаться на них трудно, зато как хорошо, выбравшись из каменной пустыни, попасть в прохладу леса.
По мере того как он приближался к вершине холма, карабкаясь по-кошачьи, прыгая со скалы на скалу, его уши настораживались. Там было что-то непонятное. Глухой, гудящий звук, повторяющийся снова и снова. Краун никогда не слышал ничего подобного, Он ощетинился. Он не то, чтобы чувствовал страх – волкотам неведомо это чувство. Просто ощущение неизвестного вздыбило его мех, он оскалил зубы и исторг глухое рычание.
Ближе к вершине холма идти стало легче. Прохладная влажная трава нежно ласкала его обожженные лапы. Но странный, тревожащий звук был слышен и здесь, даже громче, заглушая мягкий голос ветра: ссс-врууум… сссврууумм! А теперь еще ветер доносил вместе с ним струи странного, незнакомого Крауну запаха.
Почти касаясь животом земли, прижав уши, оскалившись, Краун крадучись пробирался по траве и кустарнику, осторожно, беззвучно, как тень – трехтонная тень, вдруг оказавшаяся лицом к лицу с…
Вдруг Краун рассмеялся про себя. Напряженные мускулы расслабились. Он сел и уставился на пляж, что расстилался внизу, под крутым склоном холмов. Тут он и увидел прибой, выраставший из океана и обрушивавшийся на песок с длинным, медленным, могучим сссс-вррруууууммм!
Краун никогда прежде не видел океана. И Джефф тоже. Он просто сидел возле толстого сучковатого ствола дерева и смотрел, как серо-голубая вода собирается с силами, волной вздымается выше и выше, двигаясь по направлению к берегу – быстрее, быстрее, закручивает белый гребень пены на вершине, и вррууум! С грохочущим дрожащим ревом волна разваливается и взбегает на песчаный пляж уже не опаснее пены, а в это время новая волна уже готовит вдали от берега свой горб.
Наконец Краун поднялся и по отлогому склону затрусил вниз, на пляж. Он направился прямо к воде, оставляя в песке глубокие отпечатки лап. Наклонив огромную голову, он принюхался к воде, которая бурлила водоворотами между его ногами. Так вот откуда шел странный запах. Соль.
В прохладном бризе ощущался резкий привкус этого нового запаха. Но запахов пищи не было. Краун знал, что выше по холмам, в лесу, пища должна быть. Правда, возможно, там есть и другие волкоты. Но с этим можно подождать.
«Лагерь находится на этом пляже, километрах в четырех севернее».
Легкой рысью Краун направился на север по песчаному берегу. Время от времени он бросался в прибой и бурно плескался в нем, как ребенок, шлепая лапами по воде и вздымая огромные фонтаны брызг.
«Он играет!»
«Он же впервые попал на пляж».
«Ради всего святого… у нас такая серьезная работа, а он играет».
«Не будьте занудой!»
Краун наконец добрался до лагеря. Он почуял его задолго до того, как увидел: прогорклые, едкие запахи масла, странные новые запахи, от которых он наморщил нос.
Выглядел лагерь и того хуже. На длинном изогнутом участке пляжа были разбросаны сотни металлических блоков машин. У одних были гусеницы и бульдозерные ножи, у других – колеса. Стояли на берегу и громоздкие прямоугольные формы, хаотично покосившись там, где песок просел под их тяжестью. В глубине, дальше от воды, раскинулся огромный пластиковый купол, такой большой, что в нем могли бы уместиться человек сто. Но теперь на этом когда-то белом куполе зияли рваные дыры и виднелись потеки черной, как сажа, смазки.
Краун подошел к машинам поближе и даже обнюхал некоторые из них. Мертвы. И пищи здесь нет. Тусклая поверхность металла была покрыта пятнами ржавчины.
«А ведь считалось, что этот материал не подвержен коррозии».
«Только не в таком воздухе, как там, на поверхности».
Опасности здесь нет, решил Краун. До него еще не дошло, что машинное зловоние может перебить запах змеи или даже другого волкота. Но так или иначе пищи здесь не было, и Краун поднял взгляд к лесу, покрывавшему вершины холмов. Солнце садилось, и тени деревьев манили к себе.
«Полагаю, он не забредет слишком далеко. Кончаем. Снимайте контакт».
Аманда Корли всматривалась в экраны и приборы на панели управления. Нахмурившись, она мягко тронула несколько кнопок на клавиатуре.
Она слегка повернула кресло и взглянула на Джеффа, спокойно лежавшего на ложе. На его голове красовался серебристый шлем, к манжетам на запястьях и лодыжках тянулись провода.
– Ну, что там? – спросил Верни Карбо. Он стоял в дальнем конце длинной, во всю стену, панели управления.
Аманда прищелкнула языком.
– Он не отключается… как будто… почти…
– Что такое? – Карбо несколькими быстрыми, нервными шагами подскочил к ее креслу.
– Как будто он не хочет отключаться.
Аманда не спускала глаз с Джеффа. По сонному Лицу мальчика блуждала улыбка.
– Выключай, – сказал Карбо. – Снимаем питание и отсоединяемся.
– Но он не реагирует на наши команды. Раньше он всегда сам выходил из контакта, прежде чем мы снимали питание.
Карбо взглянул на Джеффа.
– Ему не будет больно. Снимай питание помедленнее. Он выйдет из контакта прежде, чем мы полностью отключимся.
– Я не знаю…
– Это не повредит ему, даже если он не будет помогать нам.
Аманда едва заметно покачала головой. Лишь хорошо знающий ее человек, такой, как Карбо, мог вообще уловить это движение: «Дай-то бог…»
Она задала с клавиатуры требуемый режим и перевела взгляд на мальчика. Джефф слегка шевельнулся. Он протяжно вздохнул, почти застонал, и Аманда вдруг почувствовала, что и сама она задерживает дыхание.
