Элизабет Боуэн
№ 16
– Но вы нездоровы.
– Это не имеет значения, – нахмурившись, упрямо ответил он.
Они сели на диван; Джейн смотрела на Максимилиана, на его открытый лоб, очки, скрывающие тоскливый, но все же горящий взгляд, на нервные, суетливые движения непрестанно шарящих рук. Максимилиану было около пятидесяти; он казался разочарованным и усталым. Поредевшие мягкие волосы зачесаны назад, небольшие усы. Он улыбнулся и сказал с легким укором:
– Вы, верно, решили, что я переехал.
– Да, я так подумала, когда подошла к дому.
– Так все думают, и знаете, это избавляет меня от непрошеных гостей. Посмотрят, посмотрят и уходят восвояси. «Он переехал», – говорят они другим. Многих это останавливает. «Никто не знает, где он теперь. Там, где он жил раньше, все снесли. И следа не осталось…»
– Зачем вы так! – мягко упрекнула Джейн.
Максимилиан повторил:
– Так я избавляюсь от гостей. Простая уловка.
Джейн, робко осматриваясь, возразила:
– Но рано или поздно…
– О да, нас снесут… – ответил Максимилиан и провел рукой по лбу.
– Если вас это огорчает…
Миссис Бьюдон, накрывавшая на стол в соседней комнате, сказала:
– Его ничто не огорчает. Просто, когда мы уедем, ему будет не хватать этого дома. Но мы еще долго здесь проживем; строители начнут с другого конца улицы. Они работают споро и страшно шумят. Вот тогда нам придется решать…
– Как жаль, – откликнулась Джейн.
– А мне ничуточки не жаль, – сказала миссис Бьюдон. – Наконец что-то определится, – она наклонилась поправить вилку. – Ни он, ни я не можем принимать решения.
– Решить можно быстро, если только захотеть, – возразил ей муж.
– Все наши соседи давным-давно уехали: им казалось, что вот-вот должно что-то случиться, но, как видите, ничего не случилось. Правда, бывает не по себе, когда подумаешь, что, кроме нас, здесь никто не живет. Порой такое впечатление, что мы не одни. Особенно когда бессонница или лежишь в постели больная… Вот и теперь мужу все время чудилось, что в соседнем доме кто-то играет на рояле. «Пойди туда, – попросил он меня вчера, – и скажи, что мне нравится, как она играет. Попроси ее поиграть еще…» Да, ты так говорил, Максимилиан, но в доме номер пятнадцать никто не живет, дом заколочен, под балконом трещина.
И, недобро рассмеявшись, она посмотрела на мужа.
– Меня этот дом устраивает, – отрезал он. – Нас, что же, не собираются кормить?
Миссис Бьюдон взяла поднос и, тяжело ступая, вышла из комнаты.
Легкий пар поднимался над тарелками. Джейн Оутс ела, не чувствуя вкуса: она обожгла рот бульоном, и теперь рыбный пирог лежал на языке, словно вата. Бьюдоны представляли собой еще более жалкое зрелище. Джейн не слышала, о чем говорят, она вообще перестала слышать. Когда ленч подходил к концу, она почувствовала слабость и уронила голову на руки. Максимилиан налил себе стакан воды. Солнце покинуло сразу же потухшую террасу дома напротив, вслед за ним из северной комнаты ушли тени. Кто-то встал из-за стола; Джейн приподняла голову, и Максимилиан сказал:
– Нэнси пошла приготовить кофе.
– Здесь слишком яркое солнце.
– Самое мучительное время дня, – согласился Максимилиан.
Джейн осмотрелась. Они сидели спиной к полкам с книгами, залитым ровным светом угасающего дня. Она взглянула вверх, на трещины, пересекающие потолок, и на связку шаров – воздух уже вышел из них, и они сморщились, как сухие виноградины.
– Откуда здесь эти шары?
– Их продавал человек на улице, он все ходил взад и вперед, вот я и купил у него все шары.
– Как великодушно.
– Я подумал, мой долг – сделать это, – Максимилиан закинул руку за спинку кресла; он отвернулся от Джейн, в его резком движении было что-то безумное.
