Борис Шатров
Карты, люстра, ресторан
Глава 1 Делать свою игру при плохом раскладе
Делать свою игру при плохом раскладе
Время брежневского застоя было серебряным или даже золотым веком для студенческой молодежи. Только студенты в то время могли в своих общежитиях устраивать казино, как в Монте Карло, и резаться в азартные игры.
Удивительные парадоксы развитого социализма: жизнь студенческая была не только веселая, но еще и денежная, полна путешествий, приключений и развлечений. А жизнь инженера, после окончания института была голодная, полна лишений и невзгод, от зарплаты до зарплаты.
В 70-годах жизнь в общежитиях студенческого городка МАИ бурлила и кипела, постоянно выявляя неожиданные таланты у ребят. Миша Задорнов, числясь инженером на кафедре, руководил агит-театром МАИ и сам играл Павку Корчагина, читал патриотические стихи, ставил спектакли с участием других студентов: чтецов, певцов, танцоров и музыкантов в сопровождении легендарного ВИА «Чародеи». Студенты, как участники агит-театра МАИ ездили с концертами по всему Советскому Союзу, Сибири, Дальнему Востоку даже на ледоколах по всему северному морскому пути прошли. Студенты ездили в стройотряды на главные стройки страны, работали на аэродромах авиационных заводов и строили коровники в Подмосковье и на Смоленщине.
Учась на авиационных инженеров, кроме выдающихся спортсменов, певцов и музыкантов, в общежитии одни становились высочайшего уровня парикмахерами, другие портными, которые шили классные брюки клеш и джинсы из брезента, покрашенного в тазу на газовой плите. Джинсы из брезента были не хуже, чем Wrangler и Levi Strauss.
Были и талантливые шахматисты и преферансисты, настоящие профессионалы. Поэтому вечерами часто собирались хорошую музыку послушать и в шахматишки или картишки перекинуться.
В карты вечерами играли во многих комнатах общежития. И сражения шли не шуточные. Когда я был еще на первом курсе и мы только осваивали игру, один из моих друзей Сергей зашел к ребятам, которые были на год или два постарше, поиграть, и оставил у них все свои деньги, сел играть по копейке вист, где, казалось бы, невозможно проиграть больше пяти рублей, он отдал более тридцати рублей. На такие деньги некоторые студенты жили целый месяц и еще умудрялись рублей 5-10 домой в деревню отправить, помогая своим голодным младшим сестрам и братьям. Как мы потом разбирали игру Сергея, он попался на шулерские раздачи, заранее подготовленных колод карт.
«Основная» игра шла одной колодой карт, но такие же в точности колоды были изначально «заряжены» и приготовлены «под столом», причем «заряжены» очень редкими раскладками карт, которые назывались «Хабаровский сюркуп» и «Транссибирский паровоз».
Сдающий шулер мешает колоду, дает ее сдвинуть, и, когда колода готова к раздаче, игрок как бы делает замах, чтобы начать раскидывать карты по кругу, но сначала приближает руки с колодой к животу и очень быстрыми отточенными манипуляциями одной рукой опускает колоду на бедро, а другой берет уже «заряженную» колоду с другой ноги и начинает раздавать.
Даже если смотреть на шулера, то выглядит трюк естественно: устал человек держать руки на весу и, делая замах перед раздачей, на мгновение опустил их ниже поверхности стола, чтобы потом начать раскидывать карты по кругу. Неопытный игрок ничего криминального не заметит. Кроме этого, жертву, как правило, в этот момент отвлекали каким-нибудь вопросом.
Далее следует игра. При заготовленном «Хабаровском сюркупе» у игрока-жертвы на руках верная десятерная игра, которую он, естественно, и объявляет, и теряет 6 взяток.
Суть такого расклада карт в том, что у игрока тузы, короли и другая крупная карта, но только три масти, а первый заход под него – от первой руки, игрока, сидящего справа от жертвы.
Первая рука делает ход под жертву с масти, которой у бедолаги нет, и он бьет карту козырем; но третья рука тоже не имеет этой масти, зато у нее есть козыри постарше. Таким образом, третья рука бьет карту большим козырем и забирает взятку. Забрав взятку, он ходит с масти, которой нет у первой руки – тот кладет козырь, а жертва имеет эту масть, например, туза и короля, которые он считал верными взятками, но теперь бедняга вынужден скинуть короля, которого забирает первая рука мелким козырем. И так продолжается далее по кругу.
Похожим образом жертва имеет верный мизер на руках, но в итоге получает семь взяток при раскладе «Транссибирский паровоз».
Шулерских приемов было бесчисленное множество, от самых примитивных, как наколки иголкой на карте или загибание уголков карт, в виде случайных повреждений, до сложных систем сигналов движениями пальцами, руками, бровями, губами и другие знаки использовались для передачи информации о картах своим партнеров, когда игра шла против кого-то.
С другой стороны, шулерство жестоко наказывалось, и, узнав о жуликах, с ними переставали иметь какие-либо дела. Также применялись правила, чтобы исключать всякого рода обманы. Например, в комнате, где идет игра не должно быть открытых зеркал, стол должен быть без каких-либо клеенок и скатертей, запрещалось опускать руки под стол. Если серьезна игра, то открывалась новая колода карт и так далее.
У нас стипендия на первых курсах была 35 рублей, со второго курса 45, а с третьего курса министерство обороны добавляло еще 10 рублей, и стипендия уже была 55 рублей и это были большие деньги для молодежи тех лет.
При всем этом, игра в карты шла по-крупному, и крупные суммы перемещались из кармана в карман, и большие денежные потоки все время циркулировали по общежитиям студенческого городка МАИ. Денежные потоки пополнялись за счет, того, что студенты ездили в стройотряды. Привозили, примерно, около 400-500 рублей на бойца, а командиры и члены штаба значительно больше.
При этом, всегда были различные возможности подзаработать. Я с первых курсов стал работать на кафедре на четверть ставки старшим лаборантом, потом инженером. В ночную смену ходили работать грузчиками на фабрики Ява и Дукат и кроме денег приносили коробками бракованные сигареты, например, фильтр с сигаретой в полметра длиной и таких сигарет полная коробка, с кондитерских фабрик приносили большие куски шоколада «шоколадные головы» и объедались шоколадом до аллергии. Также были такие «хитрые» стройотряды, которые работали целый год и из года в год. В общаге всегда были известны телефоны вечных командиров вечных студенческих отрядов, которые давно вышли из студенческого и комсомольского возраста, и которые работали с руководством предприятий на постоянной основе. В любое время можно было позвонить, подъехать, «командир» показывал, где копать траншею или еще чего, через пару дней приезжал смотрел результаты и выдавал деньги из кармана по 5-10 рублей за рабочий день.
Активисты студенты любители театров поддерживали связь с руководством театров и у театров почти всегда была нехватка рабочих сцены. Я предпочитал работать в Большом театре: в ночную смену подвешивали на штанги рядами декорации, которые поднимались к потолку и когда надо опускались вниз, и расставляли декорации на сцене. На дневных спектаклях смотрели балет или слушали оперу и делали все необходимые перестановки на сцене, помогали выводить на сцену белого коня Шурика, который был единственный конь-актер, живший в театре, и мы погружались в довольно занимательную, неповторимую закулисную жизнь Большого театра.
Зарплату мы получали в кассе Большого театра в общей очереди со знаменитыми артистами, и видно было, что у ведущих оперных певиц и балерин зарплата была чуть-чуть больше, чем рабочих сцены.
На третьем курсе играли в карты уже на профессиональном уровне. Среди моих знакомых, особенно классной игрой блистали два умнейших развеселых гусара-ухаря, родом из Винницы, Яша и Дора. Все, что рассказывают в еврейских анекдотах, к ним это совершенно не относилось, они рубахи-парни удалые, сорили деньгами, кутили, гуляли и играли по-крупному, со смехом, остроумными шуточками. Играть или просто находится с ними в одной компании было одно удовольствие.
Им нравилась атмосфера нашей комнаты, и они часто приходили к нам слушать хорошую музыку и играть в карты, или они приглашали меня к себе.
Играя с ними, я быстро многому научился, особенно, как надо сражаться в самой безнадежной ситуации.
При совершенно плохом раскладе, они могли делать свою игру.
В то же время, «хлопать впустую фишками» считалось не достойным занятием. И я научился при плохом раскладе делать свою игру.
В то же время, играя с хорошими профессионалами-интеллектуалами, я многому научился. Научился в плохих ситуациях не опускать руки, а собираться, напрягать мозговые извилины и находить оптимальные решения возникших проблем. В картах это умение называлось «делать свою игру при плохом раскладе». Удивительно, какие невероятные комбинации ходов находились в, казалось бы, совершенно безнадежных ситуациях методом мозгового штурма и мобилизации всех ресурсов организма.
За счет концентрации и волевых усилий, особенно в экстремальных ситуациях, мозги двадцатилетних юношей творили чудеса, начинали работать на более высоком уровне сознания и находили поразительно четкие алгоритмы решения, казалось бы, совсем неразрешимых задач, но эта способность, к сожалению, постепенно проходит с возрастом.
Не зря Альберт Эйнштейн считал, что если ученый не сделал серьезного вклада в науку до 30 лет, то уже и не сделает. Сам Эйнштейн уже сделал и опубликовал работы, посвященные специальной теории относительности, когда ему было всего 26 лет. Английскому физику Исааку Ньютону было 25 лет, а на него уже упало яблоко, и он разработал теорию гравитации. Томас Эдисон к 30 годам уже был известным изобретателем и изобрел фонограф. Английский физик Поль Дирак сделал научное открытие, за которое получил Нобелевскую премию, в 25 лет. Гульельмо Маркони, которого называют «отцом радио», изобрел беспроволочный телеграф, когда ему был всего 21 год. А Александр Македонский в 20 лет уже завоевал половину мира. Поэтому двадцатилетние юноши не так слабы и глупы, как многие полагают.
Вместе с тем во время игры в преферанс «хлопать фишками впустую» считалось недостойным занятием. То есть если взялся за игру, то должен доказать, что ты прав и у тебя есть «своя игра»; если не можешь сделать «свою игру» – не занимай время у других и у себя, признай поражение и двигайся дальше. За этими простыми словами стояли жестокие сражения с жесткими правилами и риском получить большие финансовые проблемы и неприятности в жизни. Это воспитывало характер и учило легко преодолевать обычные жизненные трудности с усмешкой, что это мелочи жизни, а не трудности.
В основном игра у нас протекала следующим образом:
Все делалось в быстром темпе, без задержек, раздумий и болтовни, никто не чесал затылок, тупо глядя в карты и не хмурил брови. Играли с хорошим настроением с шутками, прибаутками и спортивным азартом: быстрая раздача карт, каждый берет свои карты смотрит и кладет на стол обратно, никакой сортировки карт, которую делают все неопытные игроки, так как по перекладыванию карт в удобном порядке уже можно много узнать о картах на руках игроков. Далее быстрая торговля за игру, объявление игры, дальше в 90% случаев у кого плохая карта говорит пас, другой вистует, как правило, командует ложиться, смотрим на карты, каждый быстро просчитываем варианты, и кто в фаворе, объявляет результат игры, в 90% случаев вторая сторона соглашается, записываем в пулю результат и приступаем к новой раздаче. Все! Очень быстро, в большом темпе идет игра: как при забеге: раздача, торговля, объявление игры, висты-пассы, оценка расклада, фиксация результатов или сражение – и все это без каких-либо задержек, как бегуны на длинной дистанции, иногда, переходя в спринт или в скоротечную схватку борцов. Вот такие спортивные состязания, сидя за столом.
Когда мы играли втроем, то, как правило проигрыши и выигрыши были в пределах 5-10 рублей, и один вечер один выиграл, в следующий вечер другой. Все было в рамках приличия, но когда к нам четвертый игрок присоединялся, то часто начиналась «раздеваловка».
Ярким примером был мой друг Павел, москвич, его отец был директор большого завода.
Все у Павла было, но он считал, что у него не было опыта игры в преферанс. «Если у меня будет опыт, я буду сильным игроком в преферанс!» – говорил Павел. Он был активный человек, занимался регби, читал стихи про Павку Корчагина вмемте с Задорным и разъезжал по стране с агит-театром. Летом после второго курса он съездил командиром строй отряда и получил, как он мне сказал, около полторы тысяч рублей – сумасшедшие деньги по тем временам, и решил, что пора научиться играть в преферанс.
Через меня он знал Яшу и Дору и с моим участием, и без меня он стал с ними играть, при этом постоянно рисковал по-глупому, как он сам объяснял, ему очень хотелось научиться играть по-крупному, и он торговался и играл крупные игры, не имея крупных карт, в итоге он проиграл около 500 рублей за неделю, но не успокоился. Заявил, что здесь у него игра не получается, стал играть в других компаниях и проиграл еще столько же. Павел при этом не переживал нисколько, а только повторял, что проигрыши необходимы для того, чтобы стать настоящим профессиональным игроком. Проблема у Павла только была в том, что проигрыши были большими, а его игра улучшалась медленно. В то же время, таких игроков, как Павел было достаточно много, чтобы денежные потоки ускоренно перетекали из одного места в другое, и из одного кармана в карман другого.
Павлом и другими подобными игроками двигало элементарное тщеславие, они не дорожили деньгами, а хотели иметь славу профессиональных мастеров интеллектуальной игры преферанс.