Борис Рябов
Товарищ Н «Релокант»
Глава 4
Вопросов у супруги капитана было много. Пришлось рассказать всю свою жизнь в мельчайших подробностях. За разговором я не заметил, как мы вкусно пообедали и выпили все содержимое бутылки.
Больше всего Елену Андреевну интересовали события в Керчи, что происходило в партизанских катакомбах, судьба градоначальников, на месте ли часовня на горе и не разрушен ли амфитеатр.
Она тактично не задавала мне вопросов о семье. Больше спрашивая меня о местах, в которых я и не бывал. Когда я говорил, что где-то не был, она сама рассказывала мне, о том, как там когда-то было красиво.
Оказалось, что она, будучи еще совсем юной девушкой, приезжала и в Ейск, со своей тётей, где та отдыхала в нашей здравнице. Возможно, мы даже проходили мимо друг друга на нашем городском рынке или в порту. Покупали булочки в одной кондитерской. Слушая её рассказы, я понял, что ей сейчас где-то лет двадцать шесть, двадцать семь.
Платона Алексеевича больше интересовал наш поход из Керчи. Был ли на "Живом" какой-нибудь груз в трюме или только люди.
Немного разомлев от разбавленной анисовой водки, язык мой развязался. Несмотря на то, что я старался сглаживать рассказ, не упоминая о женщинах и детях на борту миноносца, глаза у Елены Андреевны были на мокром месте. Она в основном молчала, только иногда тихонько всхлипывая, произносила по очереди два слова: «кошмар» и «ужас».
Когда поток вопросов ко мне почти иссяк, поборов стеснительность я поинтересовался у Платона Алексеевича:
– А как давно вы здесь?
Капитан хмыкнул и только хотел начать говорить, как его перебила супруга:
– Давай я расскажу? – посмотрела она на него, взяв за руку.
Платон Алексеевич возражать не стал, он только откинулся на спинку стула и положил себе руку на живот.
– Мы Михаил здесь с четырнадцатого года, – снова оживилась Елена Андреевна, промокнув глаза платком, – Точнее не только здесь, год в Греции, пару лет во Франции, а последнее время здесь.
– Вы все это время, совсем не бывали дома? – с сожалением спросил я.
– Увы, – с еще более глубоким сожалением ответила Елена Андреевна. – Нам стало там не безопасно. Мы жили в Санкт-Петербурге. Платон состоял при «Императорском Речном яхт-клубе», который находился на Крестовском. Может слышали?
– Конечно, – вспомнил я. – В Ейск приходили ваши шхуны. Говорили, у вас там под пятьсот яхт состояло.
– Да, – подтвердила Елена Андреевна и продолжила. – Я училась в женском медицинском институте. Мы с Платоном познакомились на неделе соревнований. Мой отец очень любил море, яхты. Бог не дал ему сына.
Окунувшись в теплые воспитания, Елена Андреевна усмехнулась и продолжила:
– И из четырех сестер он назначил им меня. Везде таскал меня с собой. Мы посещали регаты, ходили на скачки. По выходным мы частенько выходили в залив. Да я была и не против, такого назначения. Все веселее скучных посиделок и уроков манерам. На одной регате мы с ним разделились по разным командам, и я попала под командование к Платону. Тогда мы и познакомились, и даже опередили команду отца на одиннадцать мест.
– Конечно, – рассмеялся капитан, – С такой опытной юнгой, которая как заправский боцман, кричала на тех, кто вяло исполнял мои команды. Хоть среди них и были действующие офицеры.
– Помню, тогда отец очень гордился мной, – снова взяла слово Елена Андреевна. – Он, в тот день, делая вид, что недоволен своим результатом, всем и везде рассказывал, что мы обошли его и что мои крики было слышно даже на берегу.
– Получается, – предположил я, окинув глазами шхуну, – «Елена» из Императорского клуба?
– Нет, – ответил Платон Алексеевич – Нашу Елену раньше и звали по-другому. Я выкупил ее на аукционе французского банка, который забрал ее себе за долги.
– Ну, это позже, – остановила Платона Алексеевича супруга и вернулась к своей истории. – В конце тринадцатого к Платону обратился старый друг с просьбой помочь. Вот только не сложно было догадаться, что эта небольшая помощь, была частью большого заговора. А друг, уже вовсе и не друг. Платон отказался помогать. Посыпались угрозы, что если он кому расскажет, то у них руки длинные и что они всех достанут.
Голос Елены Андреевны от этого воспоминания стал раздражительным:
– Через месяц часть заговорщиков схватили, по городу прокатилась волна арестов. А ещё через неделю, когда мы возвращались от родителей домой, нас попытались убить. Прямо возле дома, хорошо, что стрелок был не опытным юнцом, – она сжала руку супруга. – Из шести пуль одна попала мне в живот, а другая Платону в плечо. Нам повезло, что в этот момент мимо проезжал извозчик, он-то нас и доставил с ветерком в госпиталь.
Елена Андреевна глубоко вздохнула и, прикрыв глаза, медленно выдохнула. После чего уже более спокойно продолжила:
– После операции, я месяц пролежала в больнице. И когда выписалась, меня ждал сюрприз. Платон всего неделю лежал. На нем как на собаке все заживает. И вот представляете себе, за три недели, пока он был один, он продал все своё имущество. Обратился за помощью к моему отцу и, как только меня выписали, оказалось, что все решено. И мы уже на следующий день на корабле отплываем в солнечную Грецию. И всё этот заговорщик решил тайком от меня. Представляете?
– Если б мы это решали с тобой, – хмыкнул Платон Алексеевич, – То никуда бы не уехали, скорее, пришлось бы в сыскное устраиваться и подполье громить.
Капитан встал, потянулся и, взяв пустой чайник, направился к фляге с водой.
– Да, – задумчиво согласилась с ним Елена Андреевна и отбросив эту мысль продолжила, – Ну а дальше из Греции, мы перебрались в Марсель где Платон и купил нашу красавицу. Немного переделал её трюм, набрал команду и вот. Мы открыли небольшую конторку, недалеко от порта. С этого и начались наши приключения. Война вносила изменения в наши планы остаться где-нибудь на совсем. А клиенты привели нас сюда. Здесь, знаете ли Михаил, очень большой спрос на перемещение людей и грузов, таким образом, чтобы не привлекать к ним особого внимания. Понимаете?
Я, молча, кивнул, давая понять, что осознаю риски.
– Но соответственно и плата особая, – Елена Андреевна слегка улыбнулась и, немного прищурив глаза, посмотрела на меня испытывающим взглядом.
Слегка насторожившись от ее последних слов, на ее взгляд и улыбку я тоже ответил улыбкой, медленно покачивая головой, мол, понимаю и надеюсь, не подведу.
– Хорошо, – подытожила она наше немое общение, сменив испытывающий прищур на доброжелательность. – Мне почему-то кажется, Михаил, что мы с вами подружимся.
– Надеюсь, – чуть раскрасневшись от предположения о дружбе, ответил я.
Глава 5
– Ну что, наболталась? – спросил капитан.
– Да, – удовлетворенно ответила Елена Андреевна, – Хорошо посидели. Но нам нужно и другие дела закончить. Да, Платон?
– Угу, – промычал Платон Алексеевич, видимо не довольный наличием этих незаконченных дел.
Мы встали из-за стола. Елена Андреевна, взяв свой чемоданчик с лекарствами, направилась вниз переодеться. Я посмотрел на капитана, тот налил себе воды из чайника, выпил и поставил кружку на стол:
– Ты это, Миш, – обратился он ко мне уже как-то по-свойски, – Убери тут со стола, чтобы чаек не кормить. Стол не разбирай. До темна еще Алексей сюда придет. Отойдёте ним от причала недалеко, а то ночевать здесь дорого. С утра увидимся.
Капитан протянул мне руку и, словно вспомнив, добавил:
– И это, ты давай устраивайся, сам как знаешь, где тебе удобно. Расставляйся как удобно, что не нужно выкинь.
Расположиться я решил в машинном отсеке. Там и машина будет под присмотром ночью, думал я, вспоминая диверсии на буксире.
С приездом в эту страну я стал меньше доверять мало знакомым людям. Даже заметил, что как то, все чувства обострились что ли. Раньше в порту дома, бывает поболтаешь с кем-нибудь, он тебе что-то вроде интересное расскажет. А на утро уже и не помнишь, что с ним встречался и о чем разговор был. А тут каждое слово, каждый взгляд ловишь, в голове держишь и думаешь, к чему это да зачем?
Все как-то само собой подмечается и отмечается. После того, как Платон Алексеевич с Еленой Андреевной удалились, я спустился в свою коморку. Навел там полный порядок. Разложил инструменты по местам. Отмыл имеющиеся здесь несколько железных кружек и тарелку. Вытряхнул старый матрац, который лежал на четырех деревянных ящиках и торжественно повесил свою шинель на гвоздь в углу. После чего открыл люк, чтобы выветрить всю пыль и копоть, я поднялся наверх.
Глава 6
Солнце уже начинало заходить, на улице становилось прохладно. Пока я ожидал Алексея, пару раз на палубу выходил Пим. Он оглядывался по сторонам и, ничего не говоря, снова исчезал в трюме.
Алексей появился минут за десять до темноты. Не поднявшись на борт и не поздоровавшись, он начал отвязывать швартовые, что с начало меня смутило. Я же не знал, как он выглядит. А выглядел он внушительно. Мне показалось, что, даже нагнувшись к земле, он был выше меня. Широкоплечий, крепкого телосложения. Одним словом, богатырь земли русской в турецких одеждах. Видно было, что он брился наголо, но сейчас волосы у него немного отрасли, образовав на голове небольшой ёжик, переходящий в недельную щетину на лице. За поясом на спине, когда он наклонялся, виднелась какая-то рукоять, скорее всего ножа.
Наблюдая за его действиями, я подошел к краю борта и насколько можно увереннее обратился к нему:
– Алексей?
Он, увидев меня, выпрямился, и приложил указательный палец к губам, прося таким жестом тишины:
– Придержи трап, – заговорщицким тоном шепнул он.
Как только я подошел к трапу, богатырь бесшумно перебежал к другому швартовому канату и сбросил его.
Шхуна слегка качнулась. Её корма начала потихонечку отходить от берега. Расстояние между концом трапа и краем земли медленно уменьшалось.
Вдруг из-за спины из трюма выскочил Пим. Он, быстро проскочив мимо меня, пробежал по трапу, сопровождая это действие усмешками и какими-то непонятными выкриками в сторону Алексея.
Алексей было собравшийся бежать к трапу сам, увидев голландца с досадой выругнулся:
– Вот же чёрт рыжий, успел.
Подойдя к друг к другу, они поздоровались и перебросились несколькими фразами по-французски. После чего Алексей поднялся на борт, а Пим ушел куда-то в сторону Галлатской башни.
Глава 7
Как приказал капитан, мы отошли с ним от берега. После заварили чай и, под утихающий гул исходящий от города, сначала я рассказал ему, как здесь оказался, а потом он мне.
С того времени, как я зашел на "Херсонес" в Керчи, я услышал так много удивительных жизненных историй, что уже начал привыкать. Вот и история Алексея уже не казалась какой-то поразительной. Он был потомственным военным. Вся его семья: отец, многочисленные дядьки и старшие братья, были из сибирских казаков. Проживали они где-то в районе Амура, неся там службу. Его же самого всегда тянуло к теплому морю. Заслужив себе рекомендацию, он перебрался к черноморскому побережью.
К своим двадцати пяти годам его назначили командовать ротой солдат, тогда еще они назывались «морскими солдатами». С началом мировой войны, он ни один раз участвовал в высадках десанта с кораблей на самые разные побережья и всегда выходил победителем из баталий. Последнее его сражение было в Ризе, в шестнадцатом году. Здесь-то и случилась с ним ситуация.
После очередного успешно выполнено задания на землях турецких, он отправился в штабную палатку с докладом. Сначала он услышал от выше стоящих чинов похвалы, а потом, что потери его роты «приемлемые».
Не успевшему сбросить напряжение после боя, Алексею так не по душе пришёлся тон и само слово «приемлемые», произнесённое о его погибших товарищах, что замутила тьма глаза его. И он сначала отлупил пятерых штабных, которым делал доклад. Потом еще и, прибежавшим на крик, троим караульным, досталось.
С яростью в глазах, объяснив всем лежащим на земле, что они не должны так выражаться, он самовольно отправился под арест.
Штабные, очухавшись, для начала решили его перед строем лишить всех наград и разжаловать в звании. Да вот только не успели. Ночью он покинул арестантский сарай, и никто не знал, как и куда он ушел.
Возвращаться на родину с позором, Алексей не решился, да и не хотел. Выгорело что-то в его душе, образовав там темную пустоту. Недолго думая, он двинулся в сторону Константинополя, без всяких надежд и ожиданий. Он и сам в итоге потом, частенько вспоминая, удивлялся, как это он сюда добрался, все-таки не турок.
А здесь хоть и шла война, город все равно жил. Люди по-прежнему ходили на рынки, порты гудели, все продолжали работать. Вот и подался он, как я, со всем своим опытом, в грузчики. Да только и дня им не проработал. Бал быстро сообразил для чего такую силу и опыт можно использовать.
Вскоре, почти во всех районах Константинополя, Алексея знали, как «Белую гору». Он собирал долги с недобросовестных заемщиков, которые брали деньги у Бала под процент. Дело это было грешное, на ростовщичество здесь смотрители косо. Но Балу было все равно. Он рассуждал так: «Пусть лучше мне все можно будет сейчас здесь, чем потом там».
Поначалу Алексею приходилось применять весь свой армейский опыт. Бал давал ему задания и проводника, который немного знал русский. Позже проводник и опыт уже не требовались, должникам было достаточно оказаться в тени Алексея, и вопросы начинали решаться сами собой.
Так он и жил тут, до того момента, пока не обратил внимания на красивую девушку в соседнем торговом ряду. Её под руки вели два крепких турка. Алексей знал их, это были местные ребята, которые брались за любую грязную работу: убийства, похищения людей для продажи в рабство. Про таких говорят, руки по локоть в крови.
Следом за ними шел европеец, одетый в белый костюм, с английским котелком на голове и тростью. Девушка при всем ее печальном положении не кричала, не взывала о помощи. Только иногда, шипела по-русски матерные ругательства в сторону своих мучителей. Пытаясь при этом резкими движениями высвободить заломленные за спиной ладони.
Двигалась эта странная компания к безлюдному узкому проулку, в котором и сам Алексей несколько раз доходчиво объяснял должникам, когда, и сколько теперь денег, должен вернуть просрочивший плату заёмщик.
Допустить надругательства над соотечественницей, да еще и такой смелой и симпатичной, богатырь земли русской не мог. Поэтому он сначала шел параллельно с ними, а потом и вовсе пристроился не далеко за европейцем.
Мужчина в белом костюме и английском котелке видимо совсем не думал о безопасности. Он не озирался по сторонам, не смотрел назад. Возможно полностью положившись на двух нанятых головорезов, при виде которых прохожие расступались, а торговцы отводили взгляд.
Алексею, которому было сложно затеряться в толпе, это было на руку. Он только перед входом в проулок, отстал на несколько шагов, повернувшись к шедшим спиной. Наклонился возле углового лотка со специями и сделал вид, что наслаждается их ароматом. После того, как вся компания скрылась за аркой проулка, Алексей проследовал за ними.
Перед самым входом в арку, он перешёл на бег. Расчет он делал на скорость и неожиданность. Первой своей целью он определил европейца. В расчете на-то, что он явно является заказчиком похищения. А это значит, платит тоже он. Повезет если он еще этого не сделал. Тогда на замешательствеможно будет выиграть пара лишних секунд, пока европеец будет лежать перед головорезами без чувств. Конечно потом придется повозиться, суровые турецкие парни тоже не лыком шиты, но как говориться, эх, где наша не пропадала?
С этой мыслью он влетел в проулок. Шагах в пяти, спиной к нему стоял европеец. Он наблюдал, как один из бандитов, схватив за горло Елену Андреевну, прижал ее к стене. Она стояла на цыпочках, еле-еле захватывая ртом воздух, вцепившись в душившую ее руку.
Второй, приговаривая, стоял рядом с ней, вытряхивая содержимое ее сумочки на землю.
Алексей для своих габаритов двигался достаточно быстро и почти бесшумно. Это натренированное умение, не раз помогало ему в прошлых походах. Когда он незаметно подкрадывался к неприятелю как можно ближе, снимая на своем пути вражеских часовых.
Пять шагов бывший морской солдат преодолел за три. Последнее, что в своей жизни увидел человек в английском котелке, было три вздрогнувших и застывших от испуга лица. От удара справа в висок, европеец обмяк и рухнул, как подкошенный на землю. Котелок с его головы слетел и откатился прямо под ноги безжалостно потрошившему сумочку турку.
Эффект неожиданности сработал, но ненадолго. Увидев еще падающего лицом вниз нанимателя, оба бывалых преступника, как по команде сгруппировались и выхватили из-за поясов ножи.
Тот, который держал Елену Андреевну за горло, оторвал ее от стены. Одной рукой он обхватил свою жертву со спины за талию, другой приставил нож к горлу. Оба они попятились назад от «Белой горы», увеличив дистанцию на пару шагов.
Алексею это не понравилось, и он остановился.
Державший Елену Андреевну турок, шипел в его сторону угрозы. Второй замер в стойке готовый отразить атаку. У Алексея тогда был еще не богатый словарный запас угроз по-турецки, так что он ничего не понимал. Но тут и понимать было нечего. Нужно было держать инициативу в своих руках. Видя, что оба его противника заняли оборони тельную позицию, он, выйдя из боевой стойки, показал пальцем на заложницу и, понизив голос, прорычал по-турецки:
– Моя, – указав еще на всякий случай на себя, повторил. – Она, мне.
Турки быстро переглянулись между собой. Помолчав несколько секунд, тот, что потрошил сумку, выпрямился, развел руки и медленно, демонстративно убрал за спину нож. После чего уже без угроз спокойно, по-деловому ответил:
– Я тебя знаю, – он показал пальцем на Алексея и перевел палец на Елену Андреевну, не сводя глаз с Алексея – Её не знаю.
Затем он указал на лежавшего ничком человека в белом:
– Этот, за нее, мне должен платить, – турок развел руки в стороны, вопросительно посмотрев на всех, – Кто мне теперь будет платить?
У Алексея, незвано пришедшего на это, толи ограбление, толи похищение, при себе было всего несколько курушей. Да и платить он бы все равно не стал, даже если бы деньги были. Все, о чем он думал в тот момент, как сократить дистанцию до разговорчивого бандюги на пару шагов. Что бы тот не успел снова вынуть нож. Потом, перехватить его руку и быстро расправиться с ним. В этот момент, если повезет, второй может просто бросить свою жертву, чтобы помочь товарищу. Тут им обоим и конец.
Лучшего плана у Алексея в голове не созрело. Тогда он тоже медленно, под стать собеседнику, показал ладони, демонстрируя спокойствие и готовность обсудить ситуацию:
– Хорошо, давай говорить, – успокаивающе сказал он и сделал небольшой шаг вперед.
Увидев его движение, оба опытных разбойника сделали шаг назад, а разговорчивый так еще и руку за спину положил, но ножа не вынул.
Алексей, оценив их маневр, с сожалением вздохнул. Ситуация была критической. Шансы остаться живой у Елены Андреевны таяли на глазах. Напряжение повисло в воздухе.
– Спросите их, сколько он им обещал, – тихим сдавленным голосом пропищала Елена Андреевна, получив за это встряску.
Алексей сверкнул обжигающим взглядом на мучителя и показал пальцем на лежащего:
– Сколько, он? – и переведя пальцем на разговорчивого, добавил, – Вам.
Разговорчивый настороженно, но искренне расплылся в хищной улыбке, понимая, что дело, возможно, идет к миру. Убрав руку из-за спины, он показал на пальцах и озвучил показанное:
– Двадцать.
– Скажите, двадцать за себя я могу дать, прямо сейчас, и еще пять дам, зато, чтобы этого человека никто не нашел, – Елена Андреевна перевела взгляд на лежащего. – Чтобы вопросов ни у кого не возникло, если его обнаружат.
– Я переведу, – согласился Алексей, – Но вы должны понимать, что, если вы, им дадите сейчас деньги, это не гарантия того, что они вас тут же не зарежут. Но даю вам своё слово, что, если они это сделают, живыми они отсюда не уйдут.
– Хорошо, – прохрипела Елена Андреевна, получив новую встряску.
Алексей как смог перевел условия мирного договора и угрозы расправы за его невыполнение. Турки его поняли. Перешепнувшись между собой, разговорчивый усмехнулся:
– Идет, пусть дает деньги.
Елена Андреевна, ослабив хват, проскользнула рукой под юбку и вынула оттуда бархатный белый мешочек.
Разговорчивый взял его, открыл и, пересчитав звенящие в нем монеты, кивнул своему подельнику. Тот убрал нож от горла и уже не грубо, а учтиво подтолкнул Елену Андреевну вперед. Она, сделав несколько шагов, остановилась, прислонилась к стене, тяжело вздохнула и посмотрела на Алексея.
– Сами идти сможете? – подошел Алексей к ней поближе.
– Да, – измученным голосом ответила она, на её глазах проступили слезы. – Только минутку, восстановлю дыхание.
– Не торопитесь, – взял ее под локоть Алексей. – Постойте, отдышитесь, теперь вы в безопасности.
Разговорчивый тем временем что-то сказал своему другу и тот быстрым шагом вышел из арки. Менее чем через минуту он вернулся с ручной деревянной тележкой и лежащим на ней покрывалом. Турок аккуратно проскочил мимо Алексея и, проехав чуть дальше, кое -как развернулся, поставив телегу возле лежащего тела.
– Сейчас я ребятам помогу. Только вы не оборачивайтесь, – попросил Алексей Елену Андреевну.
Он подошел к человеку в белом, из-за которого можно сказать его выходной превратился в рабочий, и встал возле его ног. Показав всем видом, что хочет помочь погрузить его.
Разговорчивый в ответ осклабился и, нагнувшись, взял бывшего нанимателя за руки. Алексей резко сделал шаг вперед, одной рукой сверху схватил турка за шею и, не дав ему разогнуться, выхватил нож из-за его пояса. Ловким движением он метнул клинок в сторону второго турка. Тот истошно захрипел, схватившись за шею, сквозь его пальцы выступила кровь. Сделав пару шагов назад, он, хрипя, упал на спину.
Разговорчивый в этот момент пытался захватить ноги Алексея. Но получив удар чуть ниже затылка, обмяк и, воткнувшись головой в землю, свалился рядом с человеком в белом.
Алексей осмотрелся по сторонам, никого кроме Елены Андреевны в проулке не было. Он сунул руку в карман разговорчивого и вынул оттуда белый мешочек и несколько золотых монет россыпью. Потом с хрустом свернул ему шею и, убедившись, что остальные двое мертвы, быстро погрузил их всех троих на телегу, накрыв покрывалом.
Подойдя к Елене Андреевне, он протяну ей её кошелечек:
– Это ваше.
– Нет, нет, нет, – испуганно произнесла она, отводя от себя ладонью руку Алексея. – Это ваше, я вам должна.
Она посмотрела в сторону телеги:
– А с этими что? Вы вроде договорились?
– А что, с этими? – положив мешочек в карман, переспросил Алексей и сам ответил. – Два закоренелых бандита, которые держали в страхе всех в округе и какой-то в белом. Полежат тут чутка, потом их найдут и похоронят. Вряд ли будут искать кого-то. Если мы не уйдем отсюда, поскорее.
Алексей взял Елену Андреевну под руку и повел вглубь улицы, которая заканчивалась шагов через пятьдесят, глиняной кирпичной стеной.
– А то, что договорились, – продолжил он объяснять на ходу, – Вы это зря так думаете. Я обычно слово свое держу. Вот только не с такими людьми как они. Вы же им столько денег за раз откуда-то вынули, что они вас непременно бы выследили. И каждый день бы похищали. А как деньги у вас совсем закончились бы, продали.
Стена была ростом с Алексея. Подойдя к ней, перед тем как залезть на неё, он привстал на цыпочки и посмотрел, нет ли там случайных свидетелей. Убедившись, что дорога чиста, он взял Елену Андреевну за талию и словно игрушечную куклу посадил наверх. Она лишь слегка ахнула и, смутившись, покраснела. Перебравшись сам, он столь же легко подхватил ее и спустил на землю. Пройдя еще пару узких улочек, они оказались перед выходом на широкую, вымощенную булыжником улицу.
Елена Андреевна остановилась. Держась одной рукой за стену, она глубоко вдохнула, чтобы восстановить дыхание, которое очень частило. Потому что все это время она не шла, а бежала за Алексеем. Это он шел, один его быстрый шаг был равен примерно ее трем.
Алексей тоже остановился и, глядя на раскрасневшееся вспотевшее лицо своей спутницы, еще раз озадаченно поинтересовался:
– Вы как? Дальше точно сама идти сможете? Понимаете, где мы?
Елена Андреевна повнимательнее посмотрела в арку между домами и, узнав улицу, перевела взгляд на своего спасителя.
– Ну, тогда…
– Постойте, – перебила она его, жадно глотая воздух, – Я ведь даже имени вашего не знаю, за кого бога молить?
Раньше Алексей представлялся перед дамами чинно, перечисляя все свои регалии. Приглаживая пышный русый чуб и подкручивая лихие казацкие усы. Дамы таяли и начинали чаще хлопать ресницами уже на половине его заслуг.
Ну а теперь, одетый в пыльные шаровары, небритый, со стриженной под ежик головой, он спокойно ответил:
– Бывший царев солдат, Алексей.
Елена Андреевна, протянув ему руку, тоже представилась:
– Алексей, я прошу Вас. Если это возможно, сегодня, отужинать вечером со мной и моим мужем, – поправляя то, что осталось от красиво уложенных с утра волос, с надеждой в голосе попросила она. – В восемь, возле моста через бухту, с этой стороны, мы вас встретим. Я просто обязана вас отблагодарить. Да и поговорить с соотечественником вдали от дома, было бы просто приятно. Если в восемь вам неудобно назовите другое время. Отказа я не приму.
– С удовольствием, – принял предложение Алексей.
Отказать он и не мог. Он уже давно не слышал столь учтивых просьб в свой адрес. Тем более от красивой русской девушки. И пусть даже выяснилось, что она не свободна.
Алексею не хватало общества. В трущобах, где он жил, по-русски никто не разговаривал. Поэтому большую часть времени Алексей молчал. Ему сильно не хватало друзей, с которыми он мог проговорить. Он даже начал часто представлять, как разговаривает со своим старым боевым другом. Думал, как бы тот подшутил над ним, из-за его новой стрижки или отсутствия усов, и мысленно отвечал ему, остротой на остроту. Поэтому ровно в восемь он стоял у моста через бухту.