Борис Романов
Император, который знал свою судьбу
Охота на острове, затем костер, офицеры готовят обед. Николай плавает между островами на байдарке. Потом сбрасывает одежду, с кряканьем бросается в прохладную осеннюю воду, энергично плавает. Некоторые офицеры и Орлов присоединяются к нему. Выходят на берег, растираются полотенцами, одеваются, присоединяются к остальным офицерам. Обед, мужской смех, разговоры. Возвращаются на «Штандарт» с охотничьими трофеями. Николай несет зайца и тетерева.
Вечер. Над морем – снова туман.
ИНТ. КАЮТА НА ЯХТЕ «ШТАНДАРТ».
На «Штандарте» в уютной каюте Аня и Александра в четыре руки играют на рояле. Николай, Чагин и Орлов задумчиво слушают. По окончании игры все несколько секунд молчат. Затем Орлов аплодирует, остальные присоединяются. Слышны корабельные склянки. Чагин встает, откланивается.
ЧАГИН:
Благодарю вас, милые дамы, за прекрасные минуты. Прошу прощения, я должен отдать необходимые распоряжения. Ваше величество, возвращаемся ли мы завтра в Кронштадт?
НИКОЛАЙ:
На парад Кавалергардов? (вопросительно смотрит на Александру – она просительно качает головой, – нет). Нет, останемся еще на два-три дня. Телеграфируйте Столыпину по радиосвязи: я буду ждать его завтра к вечеру на борту «Штандарта». Ему придется выйти на миноноске завтра утром, Иван Иванович?
ЧАГИН:
«Сибирский стрелок» выйдет из Кронштадта завтра днем. К вечеру Петр Аркадьевич будет здесь.
НИКОЛАЙ:
Хорошо, идите. Впрочем, я с вами, к телеграфу. Прошу прощения, Аликс, Аня. (оба выходят).
АНЯ:
Опять мы втроем, как бывало до 5-го года, в Петергофе. Помните, Орлов?
ОРЛОВ: Конечно помню, Аня.
АЛЕКСАНДРА:
Анни, я помню, мне рассказывали, что отец Иоанн Кронштадтский исцелил вас в детстве? Как это было? Я хочу услышать это еще раз, из ваших уст.
АНЯ:
Да, милая Сана. Девяти лет я тяжело заболела тифом и умирала, врачи ничем не могли помочь. Я уже с трудом говорила. И вот, в бреду мне привиделся отец Иоанн, Кронштадтский – все знали его уже тогда – и я сказала отцу, едва выговаривая слова, чтобы он позвал отца Иоанна. И он пришел в тот же вечер. Я уже лежала в беспамятстве. Папа рассказал мне, что Иоанн взял стакан воды, перекрестился, и брызнул мне водой в лицо – и дальше, я сама уже помню – я открыла глаза и увидела его суровое лицо над собой так ясно, как вижу сейчас вас обоих.
АЛЕКСАНДРА:
Он молился с вами вместе после этого?
АНЯ:
Да, после этого он сказал мне молиться вместе с ним, и мы молились, и с каждой минутой болезнь уходила из меня. Потом я крепко заснула. А утром проснулась уже совсем здоровая, хотя еще и слабая.
ОРЛОВ:
Молитва творит чудеса. Когда искренне веришь. «Имейте веру хоть с горчичное зерно…»
АЛЕКСАНДРА:
«И вы горы сдвинете» … Да, когда все душевные силы напряжены до предела, и ты знаешь, что спасение твое или любимого тобой человека – только в молитве.
ОРЛОВ:
Отец Иоанн стольких исцелил! Вы ведь знаете, есть просто удивительные случаи! Аня знает об этих случаях тоже.
АЛЕКСАНДРА: Аня, милая, будьте добры, принесите мне плед из моей каюты… и скажите, чтобы принесли три ликера для нас троих. Впрочем, четыре – Ники скоро вернется.
Аня выходит, Александра и Орлов остаются вдвоем. Орлов провожает взглядом Аню, затем влюбленными глазами смотрит на Александру. Она садится за рояль, подбирает тихую мелодию.
АЛЕКСАНДРА:
Вы знаете, Саша, как я признательна вам за вашу… надежную дружбу.
ОРЛОВ:
Пусть будет… дружба. Вы знаете, что это. Вы знаете… (Александра делает останавливающий жест)
АЛЕКСАНДРА:
Вы знаете, Саша, вы ведь спасли мою душу… 17 лет назад. Помните, я уезжала из Петербурга после первого приезда сюда? Когда родители Николая отказали нам в помолвке? Каменная улыбка царицы-матери… Ведь все знали это, да?
ОРЛОВ:
Да, Александра… Федоровна. Я помню тот перрон и поезд, увозящий вас из столицы.
АЛЕКСАНДРА:
Был очень душный вечер. Собиралась гроза. Я была как убитая. Убитая горем разлуки. Я думала, что покидаю Россию навсегда. Что больше никогда не увижу милого Ники. И вот, через окно купе я увидела ваше лицо… Сначала увидела несколько улан на перроне – с красными околышами, красивая форма… А потом я увидела ваше прекрасное лицо, ваши глаза…, и вы приложили руку к этому красному околышу фуражки. Отдали мне честь. Один в те дни.
ОРЛОВ:
Да. Я смотрел на вас. Я был очарован вами с первого взгляда. Разве вы не помните, что и во все дни до вашего отъезда я оказывал вам знаки внимания в Петергофском парке? Придвигал стул, несколько раз оказывался вблизи вас. Не помните? Наш полк стоял тогда в Петергофе. А в день отъезда я смотрел на вас, не отрываясь, пока поезд не тронулся. Пока я видел вас в окне вагона.
АЛЕКСАНДРА:
До отъезда? Не помню. До отъезда я вас не замечала. Как вы оказались на перроне в тот вечер?
ОРЛОВ:
Случайность. Мы провожали кого-то из наших офицеров.
АЛЕКСАНДРА:
Случайность? … Нет… Вы спасли мою душу. Не знаю почему, но увидев вас, сквозь слезы я поклялась себе, что буду ждать Ники… И что увижу вас еще раз в России. Я ведь родилась под знаком Близнецов. Для полного счастья мне нужны два поклонника (улыбается). Впрочем, это шутка, милый Орлов. А вы под каким Зодиаком родились? … Ах, да, под Скорпионом…
ОРЛОВ:
Да, вы знаете, вы все знаете про меня.
АЛЕКСАНДРА:
А второй раз я увидела вас в день коронации, в Москве. 14 мая… Десять лет назад. Я заметила вас в конном строю уланского полка. Вы так таращили на меня свои огромные глаза, что… невозможно было не заметить вас.
ОРЛОВ: Я всю жизнь буду помнить вашу улыбку и кивок мне в тот день, в Москве. Вы дали мне надежду…
АЛЕКСАНДРА
(слегка морщится):
Это было нарушение этикета. Я не имела права ни на один жест никому в толпе. Мать Николая сделала мне тотчас замечание, а потом спросила, кому это я кивала головой. Я сказала: знакомому улану. Она объяснила мне, что это грубое нарушение дворцового этикета.
В этот момент в дверь каюты стучит Аня, она принесла плед и поднос с ликером.
АНЯ:
Какой туман над заливом! Как красиво! Вы играете Шопена? Он очень подходит погоде.
ОРЛОВ:
Да, и настроению.
АЛЕКСАНДРА:
Не надо, дорогой Орлов. Я знаю, Скорпионы никогда не сдаются и не теряют надежду. Как вам нравится Аня, Орлов? Нравится?
ОРЛОВ
(улыбается):
Я очарован вами обоими. Всегда очарован.
Встает, берет у Ани поднос, расставляет рюмки, ухаживает за Аней. Входит Николай.
НИКОЛАЙ:
Аликс, идем на палубу. Дети нас просят поиграть с ними. С офицерами наигрались вдоволь, но им все мало (улыбается). Маленькое сокровище – в центре внимания. Всех веселит. Теперь маму требует. После ужина всех приглашаю в кинематографическую каюту к Гану – он перед отплытием получил новый фильм из Америки. С каким-то новым комиком.
СПРАВКА:
Из Дневников Николая Второго, 1906 год:
31-го августа. Четверг.
Погода была чудная, утром стоял туман над морем; к 11 час. он рассеялся. Принимал с 11 до часа. Завтракал Княжевич (деж.) *. В 2 1/2 всей семьей отправились в Кронштадт и переехали на милый «Штандарт». В 4 часа пошли в море в сопровождении двух мин. крейсеров «Украина» и «финн» и трех больших миноносцев.
В 8 час. стали на якорь у Сескаря. Обедали со всеми офицерами. Вечером все гулял по палубе. Ночь была ясная, но ветреная.
6-го сентября. Среда.
Встали как все эти дни на яхте рано, к подъему флага были наверху. В 9 1/2 отправились большой компанией в байдарках и двойках далеко между островами. Завтракали в 11 1/2. Через час снялись с якоря и пошли в Бьорке мимо Рондо. Море было как зеркало. Пришли в 4 1/2 и застали там «Царевну», «Дозорного» и «Разведчика». Закат солнца был чудесный. Читал. Обедали в 7 1/2.
7-го сентября. Четверг.
Ночью начался туман, продолжавшийся целое утро. В 12 час. он рассеялся. Погода сделалась чудная. В 2 часа отправились на «Разведчике» к острову Бьорке, где мы высадились и охотились на тех же местах, что и в прошлом году. Результат – заяц и тетерка. Вернулись на яхту в 6 1/2, при спустившемся снова тумане. В 7 час. была всенощная. Решили отказаться от возвращения в Кронштадт и Петергоф для парада Кавалергардов.
СЦЕНА 6\6. 1906 год, 8 сентября. Столыпин.
Действующие лица: НИКОЛАЙ и СТОЛЫПИН.
– Столыпин – Петр Аркадьевич Столыпин (1862-1911), председатель Совета министров;
Место и время действия:
8 сентября 1906 года. Яхта «Штандарт».
НАТ. ОСТРОВА И ШХЕРЫ БЛИЗ ЮЖНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ ФИНЛЯНДИИ, ЯХТА «ШТАНДАРТ». 8 СЕНТЯБРЯ 1906 ГОДА.
На экране – борт «Штандарта», Финский залив; миноносный крейсер «Сибирский стрелок» бросает якорь недалеко от яхты. С него спускают вельбот: Столыпин в сопровождении четырех офицеров и матросов спускается в вельбот. Плывут к яхте, поднимаются на борт. Флаг-капитан Чагин, Николай и Александра, морской министр (Бирилев) и офицеры яхты приветствуют его. После приветствий Николай и Столыпин проходят в каюту императора.
ИНТ. КАЮТА ИМПЕРАТОРА.
НИКОЛАЙ:
Во-первых, дорогой Петр Аркадьевич, как вы устроились в Зимнем?
СТОЛЫПИН:
Спасибо, Ваше величество. Устроились отлично. И для семьи, и для работы – все самые лучшие условия. Семья теперь успокаивается – до переезда жена и дочь очень боялись новых покушений. Теперь страх прошел. И здоровье дочери немного лучше. Хотя… все еще очень тяжелое. Я не стал говорить это сейчас Ее величеству, чтобы не огорчать ее.
НИКОЛАЙ:
Вы ведь сами вынесли дочь из развалин дачи, из-под обломков?
СТОЛЫПИН:
Не будем вспоминать это сейчас, Государь. Это было ужасно.
НИКОЛАЙ:
Я намеренно вызвал вас сюда, не дожидаясь наших встреч по возвращении, чтобы вы могли здесь хотя бы пару дней отдохнуть с нами. Сможете? Я и Александра будем очень рады, если вы останетесь с нами.
СТОЛЫПИН:
Ваше величество, я искренне благодарен вам за приглашение, но, увы, дел в правительстве так много…
НИКОЛАЙ:
Понимаю. Воля ваша, Петр Аркадьевич. Ну, хотя бы этот день проветритесь на море… Прежде чем приступить к делам, скажу вам еще, что, судя по газетам, которые я здесь ежедневно просматриваю, в том числе и левые, – судя по газетам покушение на вас, тяжелые ранения ваших детей и гибель при этом 33-х людей, находившихся тогда в вашем доме, произвели на общественное мнение впечатление обратное тому, на что рассчитывали бомбисты. Похоже, в обществе произошел перелом настроений против революции. А вы – вы теперь едва ли не национальный герой!
СТОЛЫПИН:
Наши реформы, Государь, направлены на то, чтобы страна жила и процветала без подобного героизма. Разрешите напомнить вам главные направления?
НИКОЛАЙ:
Я помню, Петр Аркадьевич. Разрешите я сам перечислю главное
(перечисляет, загибая пальцы рук):
Первое: улучшение крестьянского землевладения и быта рабочих, в том числе в части государственного страхования;
Второе: реформа местного самоуправления;
Третье: введение подоходного налога;
Четвертое: введение земства в Прибалтийском и Западном крае;
Пятое: земское и городское самоуправление в Царстве Польском;
Шестое: реформа местного суда;
Седьмое: реформа средней и высшей школы;
Восьмое: свобода вероисповеданий, неприкосновенность личности и гражданское равноправие;
Девятое: объединение полиции и жандармерии и издание нового закона об исключительном положении;
Десятое: ускорение подготовки Церковного собора и восстановление Патриаршества…
Ну вот, на еврейский вопрос и пальцев рук не хватило (улыбается): значит, одиннадцатое – рассмотрение возможности отмены тех ограничений для евреев, которые являются отжившими и вселяют в евреев особое раздражение. Все же, на этот счет мы с вами еще отдельно переговорим. У меня есть сомнения – не преждевременны ли эти меры?
Ничего не забыл?
СТОЛЫПИН:
Ничего не забыли. Все так. Что касается евреев… Вы знаете, что с 1905 года в обществе имеют хождение так называемые «Протоколы сионских мудрецов»
НИКОЛАЙ:
Знаю, читал. Сергей Александрович Нилус меня с этим удивительным документом познакомил год назад. А в этом году еще и московский губернатор Джунковский прислал экземпляр – он верит в истинность этого документа. Очень похоже на правду, но я пока не дал разрешения использовать эти «Протоколы» ни «Союзу русского народа», ни МВД. К тому же Ее величество, моя дорогая супруга, время от времени упрекает меня в слишком предвзятом отношении к евреям (улыбается).
СТОЛЫПИН:
Ваше величество, хорошо, что Вы не дали разрешения на использование этих «Протоколов». Еще в январе сего года Лопухин обратился ко мне с просьбой провести детальное расследование происхождения этих «Протоколов». Потом крайне правые депутаты Думы – Шмаков и Марков второй – обращались в МВД с просьбой использовать ссылки на «Протоколы» в газетах черносотенного толка.
НИКОЛАЙ:
И что же? Кому вы поручили провести это расследование?
СТОЛЫПИН:
В феврале я поручил произвести секретное расследование об их происхождении двум очень опытным в части политического сыска жандармским офицерам – Мартынову и Васильеву. Я им полностью доверяю. К тому же, они настоящие патриоты России и не раз доказывали это на деле, в самых сложных обстоятельствах, в том числе за границей.
НИКОЛАЙ:
Алексей Тихонович Васильев из петербургского охранного отделения? Да… Помню. Не сомневаюсь в их честности и профессионализме. И что же?
СТОЛЫПИН:
Неделю назад они представили мне подробный отчет. Дознание установило совершенно точно подложность «Протоколов сионских мудрецов». Передать отчет Вам, ваше величество?
НИКОЛАЙ
(с некоторой растерянностью):
Однако… Да, перешлите мне пожалуйста их отчет. Я почитаю… Чистое дело нельзя защищать грязными способами…
СТОЛЫПИН:
Какое чистое дело?
НИКОЛАЙ:
Очищение России от крамолы, Петр Аркадьевич. Какое же еще?
СТОЛЫПИН:
Да, конечно. Простите, Ваше величество.
СПРАВКА: о «Протоколах сионских мудрецов» см. Бурцев В.Л. "Протоколы сионских мудрецов". Доказанный подлог. Paris, 1938.
См. также публикации проектной группы по правам человека. Сборник статей 1993. Р.Ш. Ганелин, член-корреспондент РАЕН;
Норманн Кон. Благословение на геноцид (Перевод с английского С.С. Бычкова), М., изд. «Прогресс», 1990.
НИКОЛАЙ:
Вот что, Петр Аркадьевич. Пойдемте-ка на палубу, сыграем в Bull – развеемся немного, прежде чем перейти к следующим вопросам.
СТОЛЫПИН:
В городки? С превеликим удовольствием. Надо размяться хоть немного, Вы правы.
НАТ. ПАЛУБА ЯХТЫ «ШТАНДАРТ».
Оба выходят из каюты на палубу, устанавливают городки, играют. Офицеры яхты и дети с интересом следят за игрой, подбадривают игроков. Николай с явным удовольствием одним махом сбивает все фигуры городков Столыпина. Возвращаются в каюту. Продолжают разговор.
ИНТ. ВНОВЬ КАЮТА ИМПЕРАТОРА.
НИКОЛАЙ
(успокоившись):
Теперь о военно-полевых судах. Очень хорошо, что его публикация предварялась длинным перечнем террористических актов последних месяцев.
СТОЛЫПИН:
Более семисот убийств губернаторов, градоначальников, высших чиновников, прокуроров! 768 тер. актов за неполный год!
НИКОЛАЙ:
Закон о военно-полевых судах вводит в качестве временной меры особые суды из офицеров только по тем делам, где преступление было очевидным. Не слишком ли мягко? Почти очевидных преступлений, где нужно лишь небольшое доследование – в десятки раз больше!
СТОЛЫПИН:
Государь, поверьте, эти жесткие рамки оправданы. Нельзя подводить под военно-полевые суды дела, требующие даже минимальных следственных действий. Это будет диктатура, государственный террор. Кроме того, мировое сообщество нас осудит.
НИКОЛАЙ:
М-да. Мы ведь на следующий год намечаем созвать новый Гаагский конгресс… Хорошо. Пусть остается как есть.
СТОЛЫПИН:
Военно-полевые суды уже начали действовать. Первые приговоры уже есть. И реакция народа в местах преступлений и исполнения приговоров – удовлетворительная. Люди начали понимать необходимость этих суровых мер. Политический террор скатился в последние месяцы к кровавому бандитизму против лучших чиновников.
НИКОЛАЙ:
Вы не прикидывали, Петр Аркадьевич, сколько можно ожидать смертных приговоров в течение года?
СТОЛЫПИН:
Еще в середине августа, до публикации закона, я поручил судебным экспертам произвести примерные оценки. На днях жду ответ. Но и так ясно – смертных приговоров будет не больше, чем террористических актов.
НИКОЛАЙ:
Хорошо. Теперь, Петр Аркадьевич, приступим к подробному обсуждению каждого пункта предстоящих реформ. Но сначала… Меня заинтересовали дальние перспективы развития России, которые вы обрисовали в объяснительной записке к программе реформ. Что это за огромнейшая Днепропетровская гидроэлектростанция, которую вы планируете построить на Днепровских порогах через 15-20 лет? Это в 1921-25 годах?
СТОЛЫПИН:
Электрическая энергия – это будущее России, и всего цивилизованного мира. Мы можем опередить самые развитые европейские державы и Соединенные американские штаты, если начнем разработку подобных колоссальных проектов в ближайшие годы. Кроме того, Государь, я придаю очень важное значение реформе народного образования. Если мы с года этак 1918-го введем всеобщее среднее образование, то к концу двадцатых годов мы будем не только самой мощной во всех отношениях, но и самой цивилизованной, и самой умной страной в мире! Если бы вы знали, Николай Александрович, каких умных помощников удалось мне найти! Вы еще познакомитесь с ними. Умнейшие русские люди. Инженеры, строители, электрики!
НИКОЛАЙ
(задумчиво):
Да… да… Только бы не было войны…
СТОЛЫПИН:
Что? Новой войны? Бог с вами, Ваше величество! Никаких признаков новых войн на горизонте. Кроме того, ваши инициативы проведения Гаагских конгрессов… Внешняя политика – не моя епархия, но я думаю, что создание нового мирового порядка – по крайней мере без крупных войн между европейскими державами – возможно.
НИКОЛАЙ:
Да… Хорошо. Давайте начнем обсуждение реформ по пунктам. Итак, улучшение крестьянского землевладения.
СТОЛЫПИН:
Это главное в реформах! Необходимо разорвать порочный круг крестьянской общины. Нынешние славянофилы считают общину едва ли не «священной коровой» крестьянской России, а ведь это вовсе не так! Первые славянофилы, сто лет назад, были и более образованны, и более умны. Они еще помнили, что крестьянская община была навязана свободному русскому крестьянину государством только лишь с одной целью – фискальной! Чтобы лучше собирать налоги. Ввели круговую поруку для этого. Но давно уже община тормозит естественное развитие крестьянского хозяйства. Круговая порука и уравниловка – тормозят….
Николай внимательно слушает. Столыпин увлекается рассказом, достает из портфеля книги, справочники, каты губерний, листает их, показывает Николаю. Камера постепенно отъезжает от них к окну каюты: за окном густой осенний вечерний туман, сквозь который виден розовый шар заходящего солнца. Палуба яхты. Стреляет пушка «Штандарта». Камера показывает малышку Анастасию: она вновь (как в предыдущей сцене) затыкает уши пальчиками, широко открывает глаза, садится на корточки и высовывает язык. Малыш Алексей указывает на нее пальчиком, вопросительно таращит глаза на маму (Александру).
СПРАВКА:
Из Дневников Николая Второго, 1906 год:
8-го сентября. Пятница.
Утром туман стал мало-помалу рассеиваться и день сделался чудный – 14° в тени! Многие ходили в кителях. В 10 час. была отслужена обедница, за неимением просфор. Завтракали в 11 1/2 ч. В 2 часа пошли на «Дозорном» к любимому Бирилевым острову Васика-сари. Высадились на двойках и обошли весь остров. Он действительно красив по разнообразию пород деревьев. Вернулись на яхту в 6 час. Столыпин прибыл из Петербурга на мин. крейсере «Сибирский стрелок» и имел у меня доклад до обеда. Читал весь вечер.
9-го сентября. Суббота.
Первый серый день, стало прохладнее. Утром все мы катались в трех байдарках и четырех двойках. Объехали далеко кругом «Азии» и «Генерал-Адмирала». Завтракали в 11 1/2. Около 2 час. отправились на остров Равица, где взяли один загон, в котором ничего не оказалось. Стреляли по воронам далеко и даром. Развели громадный костер. Вернулись на яхту в 4 1/4. Пили чай. Ходили ко всенощной. Обедали в 8 ч. Ган показывал наверху кинематограф.
СЦЕНА 7\6. 1906 год, 13 октября. Петергоф. Распутин и царские дети.
Действующие лица:
– Николай – Николай Александрович Романов, император;
– Александра – Александра Федоровна, императрица;
– их дети – дочери: Ольга (1895 г.р.), Татьяна (1897 г.р.), Мария (1899 г.р.), Анастасия (1901 г.р.), сын Алексей (1904 г.р.);
– Распутин – Григорий Ефимович Распутин (1869 или 1870 г.р.), одет просто, в чистой крестьянской одежде, умный мужик, в глазах – спокойствие и глубина, при разговоре «окает по-сибирски»;
ЭПИЗОД 1.Место и время действия:
13 октября 1906 года. Петергоф.
НАТ. ПЕТЕРГОФСКИЙ ПАРК. 13 ОКТЯБРЯ 1906 ГОДА.
На экране: дорожки петергофского парка, Марли. Ясный прохладный осенний день. Николай и Александра возвращаются с пешей прогулки. Заметно, что Александра идет с некоторым трудом, опираясь на согнутую в локте руку Николая.
НИКОЛАЙ:
Ты устала сильно?
АЛЕКСАНДРА:
Ничего, Ники. Ничего. Замечательная прогулка. Ты знаешь, я не спала ночью – маленький человечек опять в болезни.
НИКОЛАЙ:
Я тоже почти не спал. Но днем ему стало легче.
АЛЕКСАНДРА:
Боткин опять не может помочь. Он делает все возможное. Он с ним сейчас, но я же видела – он растерян! Я боюсь, что этой ночью наш Солнечный лучик опять будет мучиться. Григорий обещал привести целительную икону из Сибири. Он уже в Петергофе?
НИКОЛАЙ:
Аня должна привести его к шести часам. Наверное, он уже во дворце.
ИНТ. ПЕТЕРГОФСКИЙ ДВОРЕЦ.
Подходят к дворцу, входят в двери. Их встречает Аня – указывает рукой в анфиладу, что-то говорит. Николай и Александра идут в зал, где их ждет Распутин. Аня остается позади. Камера показывает сидящего на стуле Григория. Он любуется на стоящую на столе икону (небольшая икона с изображением святого в металлической рамке – см. Э. Радзинский. Распутин (изд. «Вагриус», М., стр.90)). При виде Николая и Александры встает, низко кланяется им.
АЛЕКСАНДРА:
Здравствуйте, Григорий. Это та самая целительная икона, о которой вы написали нам из Сибири?
РАСПУТИН:
Та самая, Матушка. Святаго Симеона Верхотурского. Настоятель мово монастыря, – Верхотурско-Никольского – в коем я многия годы провел, ён и благословил настоятель меня привести ее Вам.
АЛЕКСАНДРА
(садится в кресло):
Расскажите нам об этом святом.
РАСПУТИН:
Триста лет тому родился он, как раз в годы Смуты прежней. Из древнего рода боярского. Ради спасения души в юношах ишо облекся в крестьянскую одежонку и ушел в Сибирь странствовать и людям бедным помогать во всем. В какой деревне кака семья бедовала, он к тем работником поступал за бесплаты – и али по дому, али в поле помогал. Поможет в одной деревне, в другу деревню идёть. Так всю жизнь и прожил. 34-х годов помер. Незнамо от чего.
НИКОЛАЙ:
Это в каком же году?
РАСПУТИН:
В 1642 годе. А полста лет спустя мощи его обретены нетленными были – и до сих пор нетленны лежат в Верхотурье. И сотни людей исцелилися у ентой иконы, и сам я многажды тому был свидетелем! При мне люди совсем больные исцелялись! И – главно – видел я исцеления деток малых болящих от етой иконы!
Николай и Александра переглядываются.
АЛЕКСАНДРА:
Отец Григорий, вы писали из Сибири, что хотите наших деток увидеть. Сегодня вы с ними познакомитесь.
РАСПУТИН:
Матушка-Государыня! Ето счастье для меня будить! Тока я для вас – не отец Григорий. Ето Вы для меня – как Отец и Мать, как Папа и Мама. Також и для меня Вы – Папа и Мама. Дозвольте так Вас звать.
НИКОЛАЙ:
Григорий Ефимович, давайте вместе помолимся этой иконе (берет ее в руки, рассматривает, ставит на место), потом пойдем к детям.
Молятся иконе. Распутин встает на колени, за ним и Александра, и Николай. Идут в детскую.
ИНТ. ДЕТСКАЯ КОМНАТА ВО ДВОРЦЕ.
Там дочери – тихо играют меж собой в какую-то детскую игру. Радостно бросаются к родителям, с любопытством смотрят на Распутина. Видно, что он сразу вызывает их расположение. Распутин ведет себя с детьми просто и естественно.
РАСПУТИН:
Ты – Олюшка, так? Старшенькая. На Папу похожа. Эка нежна да застенчива. Бери с Папы пример. Будь смелее.
ОЛЯ:
А вы кто?
АЛЕКСАНДРА:
Девочки, это Григорий Ефимович, человек Божий. Русский старец – я вам о них, о таких старцах, рассказывала. Вот, такой к вам и пришел.
АНАСТАСИЯ:
Не старец вовсе! Только борода седая. А сам не старец вовсе!
РАСПУТИН:
Эка егоза! Озорница! Любишь, небось, всех передразнивать? Я тебя знаю, милоя!
АНАСТАСИЯ:
Не знаешь, не знаешь, милой!
РАСПУТИН
(смеётся):
А ты откель знаешь, что я всем «милой» говорю?
АНАСТАСИЯ
(передразнивая его):
Откель – а оттель! Ты уже сказал мне: милой. И ты милой!
НИКОЛАЙ:
Настюша, это все же старец, хоть и не стар на вид. Не надо его передразнивать.
РАСПУТИН:
Пущай резвится! В ее годочки токмо и надо, што резвиться. Так, милая?
АНАСТАСИЯ:
А что ты, старец, про них скажешь? (указывает ручкой на Марию и Татьяну). Как их звать?
РАСПУТИН:
Деточка, а вся Расея знает, что ето царские дочери – Мария (берет ее за руку) и Татиана (берет ее ручку в другую руку).
АНАСТАСИЯ:
И что? Что ты про них скажешь?
РАСПУТИН:
Татиана – на Маму очень похожа. Одначе, настоящая Царская дочь! Ишь, кака сурьезна да внимательна! Опора Маменьке, Папе радость. Ты, милоя, такой и будь. Тебе мои советы не нужны. Ты сам с усам!
МАРИЯ
(смеется, изображает усы):
А я не хочу «сам с усам»! Я – кто?
РАСПУТИН:
Ты – румяные щечки – хоша и Царская дочь, а и будь ты деревенской девахой, любой справный мужик за честь бы почел за тебя сына просватать. А молодые ба парни вкруг тебя хороводы водили. Ишь, пухляшка – красавицей будешь! Тебе взамуж вовремя поспеть надо – и все у тебя в жизни будет лучше всех! Детишек нарожаешь – на радость всем.
АЛЕКСАНДРА:
Григорий Ефимович! Вы уж… Не надо так-то.
МАРИЯ:
Надо, надо! Хочу «взамуж»! Хочу в хоровод!
Девочки берут за руки Распутина, начинают водить хоровод вокруг Маши. Кричат: «Машка-пухляшка! Машка – румяные щечки!» Николай и Александра переглядываются слегка удивленно и радостно. Повозившись, хоровод распадается. Девчонки жмутся к Распутину. Татьяна берет за руку мать, смотрит на нее.
АЛЕКСАНДРА:
Девочки, вы еще увидите отца Григория, обещаю вам. Мы должны сейчас с ним идти. Попрощайтесь с ним пока.
АНАСТАСИЯ:
Деда-старец, возьми моего зайку себе (протягивает ему маленького игрушечного зайца). И плиходи еще к нам. Ты – хороший.
РАСПУТИН:
Спаси тебя Бог, милоя, озорница!
СПРАВКА: о царских дочерях см. Р. Мэсси. Николай и Александра. – изд. «Захаров», М., стр.155-156
ИНТ. КОМНАТА АЛЕКСЕЯ ВО ДВОРЦЕ.
Николай, Александра и Распутин идут в следующую комнату – к Алексею. Он лежит в кроватке, постанывает. Видно, что ему очень плохо. Боткин и няня рядом с ним. Александра показывает им, что они могут идти. Уходят. Алексей лежит с закрытыми глазами. Похоже, у него уже плакать нет сил.
РАСПУТИН:
Тако я и знал! Как чувствовал!
НИКОЛАЙ:
Что знали? Мы вам ничего не писали о том, что Алексей приболел.
РАСПУТИН:
Какое приболел! Тут дело сурьезное. Сурьезная эта болесть. Ох как сурьезна!
АЛЕКСАНДРА:
Григорий Ефимович! Это мы и сами знаем. Что делать то?
НИКОЛАЙ
(недоверчиво):
Чем он, по-вашему, болен? Доктора-то все же поболее вашего знают…
Распутин ставит икону в изголовье ребенка на стол, не дотрагиваясь до него, поднимает над его головой руку):
РАСПУТИН:
Многое дохтур знает. А о многом и понятиев не имеет! Откуль у Маленького така незадача?
Александра вздрагивает, глаза ее наполняются слезами. Николай обнимает ее за плечи.
НИКОЛАЙ:
Что, что, отец Григорий?
РАСПУТИН:
Вы мне скажите, правду я вижу, аль нет: чуть где царапина – али булавкой ткнешь – што у всякого три капли, три кровиночки выйдет, у него ручейком кровушка пойдет?
АЛЕКСАНДРА:
Да… да…
РАСПУТИН:
Не знаю, как ета болезнь по-научному зовется, но в деревнях очень редко бывает. Но видел я таку болесть и в деревнях. Всего раз за всю жисть видел. Кровь не унять. Как какой ушиб – так беда! Или носиком кровь пойдет – а не остановить!
АЛЕКСАНДРА:
Гемофилия. Эта болезнь называется гемофилия.
РАСПУТИН:
Пущай гемофилия. Лечить можно, хоша и трудно. Молиться надоть. И верить надоть.
Закрывает глаза, сосредотачивается, молча молится. Все застывают в напряженном молчании. Алексей тоже замолкает. Так, в полном молчании, проходит несколько минут. Распутин вдыхает воздух, открывает глаза.
РАСПУТИН: Солнышко, открывай глазки-то. Боль ускакала зайчиком от тебя. Зайчик в лес ускакал. Больше болеть не будет. Что, видишь меня?
Малыш открывает глаза, видит Распутина, улыбается, пытается хлопнуть в ладошки.
АЛЕКСЕЙ:
Новый! Новый пришел! Мамочка, Новый пришел!
АЛЕКСАНДРА
(бросается к нему, обнимает, целует):
Господи! Солнышко мое! Больно тебе!
АЛЕКСЕЙ:
Не! Уже не больно! Нисколечко!
РАСПУТИН:
Спи, Маленький, спи…
(обращаясь к Александре):
Мама, ему теперича выспаться надоть. Пусть спит. Спи, милой мой, спи Маленький.
Алексей тут же спокойно засыпает.
РАСПУТИН:
Проснется завтра, эта болячка ушла. Однако, ушибаться ему нельзя. Беречься надо.
АЛЕКСАНДРА:
Старец, вылечится ли он от этой болезни?
РАСПУТИН
(подумав):
Сейчас сказать не могу. Не знаю. Беспокойства нутряного в вас много. А ваше беспокойство ему передается. А при етой болезни ему нервничать нельзя. Жить будет, и вырастет. Но вырастет ли он из болезни… Через год-другой смогу вам сказать.
НИКОЛАЙ:
Отец Григорий, врачи считают, что гемофилия неизлечима. Вызнаете об этом?
РАСПУТИН:
Знаю, слыхал. Однако, многое дохтора знают, но обо многом и понятиев не имеют!
ГОЛОС ЗА КАДРОМ:
Из Дневников Николая Второго за 1906 год:
13-го октября. Пятница.
Отличный ясный день с легким морозом ночью. Утром успел погулять. Имел три доклада. Завтракали одни. Совершили хорошую прогулку пешком до Марли и обратно. В 61/4 к нам приехал Григорий, он привез икону Святого Симеона Верхотурского, видел детей и поговорил с ними до 7 1/2. Обедал Орлов.
ЭПИЗОД 2. Место и время действия:
16 октября 1906 года. Петергоф.
ИНТ. СПАЛЬНЯ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ В ЛЕТНЕМ ДВОРЦЕ В ПЕТЕРГОФЕ. 16 ОКТЯБРЯ 1906 ГОДА, ВЕЧЕР.
На экране: спальня царской семьи в Петергофском дворце. Николай сидит за тумбочкой, пишет письмо. Александра подходит к нему, обнимает за плечи.
АЛЕКСАНДРА:
Ты пишешь Петру Аркадьевичу?
НИКОЛАЙ:
Да, некоторые вещи лучше не по телефонной связи сказать, а написать.
АЛЕКСАНДРА:
Это секрет?
НИКОЛАЙ:
Нет, не секрет. Это о послаблениях для евреев, которые Столыпин предлагает начать вводить уже сейчас.
АЛЕКСАНДРА:
Вот, Ники, я давно говорила тебе, что многие ограничения для них устарели и выглядят… нецивилизованно. Мы – единственная европейская держава, в законах которой права евреев так жестко ограничены.
