Охранная грамота – Борис Пастернак

Продолжая развивать тему прозы поэтов…"Охранная грамота" (1930) – небольшая автобиографическая повесть Б.Л. Пастернака. Многие факты из его жизни я узнала как раз-таки из этой книги. Оказывается, Пастернак отказался от карьеры профессионального музыканта; поступил на юридический факультет, но затем по совету Скрябина перевелся на философское отделение; летом 1912 года изучал философию в Марбургском университете в Германии у главы марбургской неокантианской школы профессора Германа Когена, который советовал Пастернаку продолжить карьеру философа в Германии…Причем очень интересно построение книги воспоминаний Пастернака: события идут безусловно последовательно, но словно «внахлест», автор начинает говорить обо всем сразу, где-то не доканчивает фразу, обрывая ее, как назло, на самом интересном месте, потом новые вспышки и обрывки мыслей, философские рассуждения перемежаются с описанием реально произошедших событий в фирменной пастернаковской манере с нагромождением метафор, олицетворений и проч. Из-за этого читается трудно, потому что непонятно, где правда, а где вымысел, где явь, где сон (тем более для такого неподготовленного читателя, как я, который не был в курсе всех жизненных поворотов судьбы Бориса Леонидовича).Читать эту вещь непросто также из-за того, что о нее постоянно «спотыкаешься». Не знаю, как выразить точнее, попробую объяснить на примере. Знаете, все чаще прихожу к выводу (особенно после прочтенных не так давно книг Иван Бунин – Темные аллеи (сборник) , Андрей Белый – Петербург , Борис Пастернак – Детство Люверс ), что очень сложно отключить в себе поэтическое видение мира, принимаясь за написание прозаических произведений. Поэт несмотря ни на что продолжает мыслить категориями метафор, красивых, глубоких и зачастую непонятных, таких, требующих долгого размышления, поэтому и читаются вроде бы небольшие произведения гораздо дольше…Вот для примера фраза из «Охранной грамоты», которая заставляет надолго задуматься (меня, по крайней мере, заставила):"В окно лилось кажущееся безучастье безмерного мира".Вы только представьте, это же фраза не из стихотворения, а из прозы, но насколько она образна, глубока, двойственна, многопланова даже (если безучастье не кажущееся, тогда ведь это участье – если бы Пастернак писал эти сроки в 1958 году, думаю, слово «кажущееся» здесь бы и рядом не стояло. Но если безучастье истинное, то зачем ему литься и входить куда-нибудь? Безучатье – это же безразличие, равнодушие. оно скорее постоит в сторонке и спокойно посмотрит на происходящее…)Вот о такие «камушки» (жемчужинки) постоянно спотыкаешься в повести Пастернака. А вообще интересно взглянуть на мир глазами поэта, не какого-нибудь абстрактного поэта, а вполне реального и успешного…Повесть написана в 1930 году, решила сравнить ее с «Детством Люверс» (1918), прочитанным накануне. Есть мнение, что с годами писатель растет как творец, проза становит отточенней, изящней, стройней. Видимо, не для всех и не всегда…12 лет отделяют эти два произведения, а кажется, что целая жизнь…"Детство Люверс" при всей своей тоже незаконченности, отрывчатости более цельная вещь, там больше законченных сюжетных линий, там больше единой стилистики и атмосферы, но, наверное, книге воспоминаний («Охранной грамоте») и положено быть такой: сложно ведь систематизировать воспоминания, жизнь-то ведь не систематизируют? Здесь все и сразу: учеба, музыка, рассуждения о живописи, искусстве вообще, а заканчивается все описанием встреч с Маяковским и роли этого поэта в жизни Пастернака…4/5, прекрасная и очень атмосферная книга (атмосфера искусства прежде всего, творческие встречи, создание чего-то своего, уникального, служение высшему делу – своему таланту), но законченности и цельности не хватает…

Поэзия и проза неотделимы друг от друга. Более того, «проза в ее первородной напряженности и есть поэзия». Она являет собой «волшебное искусство, на границе алхимии», писал Борис Пастернак.

Из аннотации…И вот так он и писал, алхимию))

Слово Бориса Пастернака, метафоры Бориса Пастернака, художественный мир Бориса Пастернака – это из запредельного реальности мира и одновременно самое тонкое и точное воспроизведение в слове реальности вокруг нас и неуловимого внутреннего мира каждого отдельного человека. А еще это вся литература мира, неотделимая от него частичка, только бы не потерять! Да, в «Охранной грамоте» немногим больше ста страниц, но они не сами по себе, не просто факты автобиографии человека Бориса Пастернака, они связаны невидимыми нитями со страницами «Коричных лавок» Бруно Шульца, это та же магия слова и видения, или с «Крыльями голубки» Генри Джеймса, то же путешествие внутрь человека и виды прекрасной старинной Венеции, и невероятно, если читая Пастернака , не послышится вдруг где-то вдалеке голос Марселя Пруста.

А ведь мир мог остаться без писателя Бориса Пастернака. Оказывается, сначала юный Борис «служил» звуку, он учился музыке, учился слушать, слышать, находя и перенося чувства в мелодию. Наверное, этому способствовало то, что мама Бориса Пастернака давала уроки музыки, а в близких знакомых был сам Скрябин. Но это я так себе объясняю, цепляясь за грубую логику, сам же Борис Пастернак написал об этом иначе:Хотя к этому располагал рассказ, я вопроса о том, что такое музыка и что к ней приводит, не ставил. Я не сделал этого не только оттого, что, проснувшись однажды на третьем году ночью , застал весь кругозор залитым ею более чем на пятнадцать лет вперед и, таким образом, не имел случая пережить ее проблематику.Нам повезло, восторженный, порывистый юноша решил не связывать свое будущее с музыкой. К восемнадцати годам у будущего писателя проснулся «голод» на слово))Пятнадцатилетнее воздержание от слова, приносившегося в жертву звуку, обрекало на оригинальность, как иное увечье обрекает на акробатикуИ тем не менее в университете Борис Пастернак стал изучать не филологию, но философию, и читал не Блока и Белого, а Гегеля и Канта. Интересно, что думали родителя, глядя на своего одаренного ребенка? Они не противились его решениям, во всяком случае складывается такое впечатление, но тем не менее вмешались некоторым образом, когда мама сделала сыну подарок – двести рублей с пожеланиями, чтобы он съездил за границу.

Борис поехал в Германию, в Марбург, чтобы познакомиться с марбургской школой философии из первых рук, и потом посетить Италию. Нам повезло, в Марбурге, Борис Пастернак передумал изучать философию вообще! А ведь был способным студентом, отмеченным самим гениальным Когеном, который заметил русского юношу и видел его будущее в европейских университетах.

Все это было до войны. До Первой мировой войны. Ее начало застало Бориса Пастернака уже в Москве. А потом была революция, жизнь стала вообще другой. Но вокруг было столько талантливых людей, столько удивительных встреч, все были молоды, впереди была целая жизнь, в которой надо было определиться, прежде всего с самим собой. Весна, весенний вечер, старушки на лавочках, низкие заборы, волосатые ветлы. Винно-зеленое, слабого настоя, некрепкое, бледное небо, пыль, родина, сухие, щепящиеся голоса. Сухие, как щепки, звуки и, вся в их занозах, – гладкая, горячая тишина.

Что-то никак я не подружусь с Пастернаком. Очень понравился его Доктор Живаго в свое время, нравятся его стихи, но вот остальные книги, что мне попадались, как-то не находят в душе отклика.

И это даже немного странно, потому что в этой книге есть много из того, что мне нравится: красивый язык, восхищение музыкой, чьим-то творчеством. Но мне было невыносимо скучно слушать, за исключением нескольких моментов, в том числе более менее с интересом слушала о Маяковском. Как-то очень неожиданно для меня оказалось то, что Пастернак о нем написал.