Борис Олегович Кудряшов
Баба-яга с казанского Арбата
Денег на водку не хватало, и Вера Петровна стала забирать себе пенсии стариков, проживавших на ее участке. Но это обнаружилось не сразу, потому что жаловаться приходили такие древние обитатели окрестностей, что полагаться на их память и разум почтовые служащие не спешили и яростно защищали коллегу.
Но обман все же открылся, и Веру Петровну уволили. Все чаще она стала просить милостыню на улицах, в лихие времена лишилась дома и из уютных комнат перебралась в полуразрушенные трущобы. Из мебели у нее была разбитая тумбочка, а вместо кровати в углу была накидана гора старых тряпок, полусгнивших кофт и пальто.
4.
Вера Петровна сильно постарела, а ведь ей было-то всего пятьдесят с небольшим. Разве это возраст? Где-то она попала под машину и теперь опиралась на костыль, найденный на помойке. Где-то обожгла лицо, и оно стало красно-коричневым. Бравые ребята-патрульные гоняли женщину, горожане шарахались от нее, уличные мальчишки издевались над ней, как могли. Но всегда был приветлив с Верой Петровной безрукий музыкант, зарабатывавший игрой на губной гармошке. В кармане его потертого плаща постоянно лежала книга Титова «Всем смертям назло».
Часто музыкант и Вера Петровна вместе пили чай и ели бутерброды возле Центрального рынка. Музыкант смеялся и говорил: «Ах, Бабуся-ягуся, кто тебе такое имя придумал?».
Смеялась и сама Баба-яга. Тогда ее изуродованное каменное лицо становилось человеческим.
Вера Петровна часто вспоминала ту старушку, которую она выгнала из здания почты в лютую стужу, и мысленно просила у нее прощения. В эти минуты из глаз текли чистые слезы и на душе становилось легче.
