Борис Колоницкий
Революция 1917 года

Немалую роль в распространении слухов о шпионах сыграла Ставка Верховного главнокомандующего. В 1915 году в результате расследования, инициированного командованием Северо-Западного фронта и поддержанного Ставкой, был арестован, обвинен в измене, осужден и довольно быстро – даже подозрительно быстро – казнен офицер Мясоедов, ранее служивший в жандармерии, а в годы Первой мировой оказавшийся в военной разведке. Были арестованы и связанные с ним люди, нескольких из них потом казнили. Сейчас историки установили, что для такого обвинения и тем более для такого приговора реальных оснований не было. Мясоедов должен был стать козлом отпущения: изменой можно было объяснить поражения русской армии. После этого дела шпиономания и ксенофобия стали распространяться по стране еще быстрее.

Слухи поползли наверх: обвиняли уже не только отдельных офицеров, но и военного министра Владимира Сухомлинова. Его сняли с должности, назначили следствие, арестовали. Царь понимал, что в вину Сухомлинову можно было вменить разве что халатность, но никак не измену Родине, и свидетельства против него были явно сфабрикованы. Он изменил Сухомлинову меру пресечения на домашний арест, и это лишь подогрело слухи – теперь уже в измене стали обвинять не только генералов, не только бывшего военного министра, но и самого царя.

Неудивительно, что в критический момент своего царствования Николай чувствовал себя покинутым всеми, окруженным изменой и обманом. Накануне Февральской революции значительная часть населения страны, в том числе и многие представители политической элиты, искренне верили, что измена проникла на самый верх, а сам царь если не изменник, то покровитель изменников. Это было, конечно, не так – и царь, и царица были патриотами России, они хотели ее победы в войне. Но если миллионы верят слухам, слухи становятся фактором не менее значимым, чем сама реальность.

Материалы к лекции

«Критический словарь Русской революции: 1914–1921»

Список авторов этого фундаментального труда – своего рода справочник, кто есть кто в исследованиях Русской революции: в нем полсотни специалистов из разных университетов, научных школ и стран. Эта исследовательская среда появилась во многом благодаря начавшейся в Ленинграде в 1990 году серии международных коллоквиумов по проблемам истории революции, участники которых и создали «Критический словарь».

Книга изначально вышла на английском языке в 1997 году, а для последовавшего через некоторое время русского издания была несколько дополнена и переработана авторами. Вопреки заглавию это не столько словарь, сколько аналитический справочник, представляющий взгляд ведущих мировых специалистов по Русской революции на ее отдельные аспекты (социальные, военные, политические), события (от предпосылок и последствий до отдельных поворотных моментов), акторов (общественные, религиозные и этнические группы, политические партии, институции и пр.) и индивидуальных деятелей. Статью о Ленине, например, написал автор двухтомной научной биографии вождя большевиков Роберт Сервис. О фабрично-заводских комитетах – один из ведущих мировых специалистов по рабочему движению в революционной России Стив Смит. События, связанные с переходом Советской России к нэпу, обрисовал Сергей Яров, автор нескольких монографий по началу 1920-х годов.

«Критический словарь» не претендует на то, чтобы закрыть тему. По словам одного из его редакторов, Эдварда Актона, одна из целей работы – «выявить границы нынешних знаний, вопросы, остающиеся без ответа, задачи для будущих исследований».

«Постижение Русской революции требует… не только знания основных событий, партий, институтов и деятелей, описание и анализ которых ведущими исследователями составляют основную часть этого тома, но также и усилия, направленного на вскрытие смысла надежд и разочарований, боли и гнева – постоянных спутников революционных перемен. Эти субъективные ощущения не только соединяли психологические и физические проявления жестокости и зверств с разным социальным и политическим напряжением в обществе; они играли значительную роль в переходе от конфликта к действию; они также придавали событиям и действиям свое особое (и часто противоречивое) значение, которое зачастую не очевидно и даже не засвидетельствовано каким-либо регулярным способом».

Уильям Г. Розенберг. «Интерпретируя Русскую революцию» // «Критический словарь Русской революции»

Критический словарь Русской революции: 1914–1921. СПб., 2014.

II
Лекция Бориса Колоницкого
Февральская революция: спонтанная или организованная

Революционные баррикады на Литейном проспекте в Петрограде. 27 февраля 1917 года

Как началась революция? Кто ее начал? Кто организовал? Эти вопросы историки задают о каждой революции, и российская не исключение. В советское время по понятным причинам все факты складывались в большое повествование об организующей роли партии. Есть другие теории, и их популярность растет. Одни авторы писали и пишут о роли германских спецслужб в организации российской революции, другие говорят о роли союзников, например Великобритании, в подготовке свержения монархии и об их контактах с российской либеральной оппозицией. Третьи – о роли российских масонов, четвертые – о заговорах предреволюционной поры, в обсуждении которых принимали участие не только общественные деятели, но даже генералы, гвардейские офицеры и члены российской императорской семьи.

Все это было. И заговоры, и подпольщики, и масоны, и спецслужбы. Но можем ли мы российскую революцию объяснить заговорами? Предположим, будут найдены некие новые источники, которые дополнят наши знания о действиях специальных служб или заговорщиков. Все равно эти действия нельзя будет назвать единственной причиной революции, таких причин было много. Чтобы понять это, полезно посмотреть на сам ход российской революции и на то, что ей непосредственно предшествовало. И тут главным героем нашего повествования становится город.

Февраль

Революция

27 февраля (14 февраля по старому стилю) открылось первое в 1917 году заседание Государственной думы. Оно должно было пройти еще в январе, но в начале года указом императора было перенесено на более позднюю дату. У Таврического дворца прошла демонстрация, многие депутаты на заседании требовали отставки правительства. Лидер фракции трудовиков Александр Керенский призывал бороться с властью не только законными средствами, но и с помощью «физического устранения».

Война

1 февраля Германия начала неограниченную подводную войну. Немецкие подлодки беспрепятственно преодолевали заграждения и атаковали как военные конвои, так и гражданские суда. За первую неделю февраля в Ла-Манше и на западных подходах к нему было потоплено 35 пароходов. За весь месяц германский флот потерял только 4 подлодки из 34, а английские войска были отрезаны от снабжения из-за постоянных атак на торговые суда в проливе и в Атлантике.

Мир

5 февраля в Мексике опубликован текст Конституции, принятой в январе Учредительным собранием. Новый Основной закон передал все земли государству, свел до минимума полномочия церкви, разделил ветви власти и установил восьмичасовой рабочий день. Таким образом, революционеры добились исполнения всех своих требований. Впрочем, вооруженная борьба правительства с лидерами повстанцев продолжалась и после этого. Революция началась в 1910 году борьбой с диктатурой президента Порфирио Диаса. Затем к движению присоединились крестьяне, и главной целью стала земельная реформа.

Бывший Петербург, после начала Первой мировой войны ставший Петроградом, очень изменился. На его улицах стало меньше солдат гвардейских полков в их яркой форме, но появились другие люди – беженцы из западных губерний Российской империи, некоторые в страшном состоянии. Иногда встречались дезертиры, к Февральской революции их было уже довольно много. Все это – благоприятная питательная среда для преступности, рост которой отмечали современники.

Для кого-то война была тяжелым страданием, для кого-то – шансом. На улицах появились так называемые мародеры тыла, люди, сделавшие деньги на войне, и таких было немало. В основном они занимались контрабандой. Например, закупали в нейтральных странах немецкие медикаменты – до Первой мировой войны Германия была крупнейшим производителем лекарств, а в России их практически не было, – переправляли через границу и продавали здесь втридорога. Это были новые деньги – не только новые, но и не очень чистые. Можно себе представить, как люди, потерявшие своих близких, терпевшие различные лишения в годы войны, смотрели на этих новых богачей. Ощущение несправедливости подпитывало недовольство режимом.

У коррупционеров появилось новое поле для деятельности – призыв в армию. Люди, приезжавшие в Петроград из столиц других воюющих стран – из Лондона, Парижа, – были потрясены тем, как много мужчин призывного возраста, внешне вполне здоровых, гуляют по столице, какая веселая жизнь царит на центральных улицах этого города.

Важной чертой городского пейзажа стали «хвосты» – очереди перед магазинами, лавками, в основном перед булочными. Следующим поколениям жителей России это не показалось бы необычным, но тогда хвосты считались чем-то странным и вызывали особое раздражение. Говорили, что очереди стали фабриками по производству слухов – возбужденные люди на улице порой готовы были поверить самой невероятной молве.

Градус недовольства поддерживался и речами депутатов Государственной думы. Особенно современникам запомнилась речь лидера Конституционно-демократической партии Павла Милюкова, которую он произнес 1 ноября (14 ноября по новому стилю) 1916 года. Милюков обличал власть и каждый фрагмент своей речи заканчивал риторическим вопросом: «Что это – глупость или измена?» Большинство современников Милюкова как в Думе, так и за ее пределами выбирали второй вариант. Ощущение измены подтачивало режим.

Некоторые депутаты Государственной думы поднимали планку осуждения еще выше. Александр Федорович Керенский, лидер фракции трудовиков, назвал режим оккупационным и фактически призвал к его свержению, даже физическому уничтожению его высших представителей. От ареста Керенского уберегла только депутатская неприкосновенность.

Обличали власть не только традиционные оппозиционеры. Близкие к режиму политики, такие как Владимир Пуришкевич, лидер правых, выступали с зажигательными речами, которые отражали настроения многих современников. Даже самые лояльные монархисты к этому моменту перестали быть опорой режима, они просто не могли его поддерживать.

Очередь у продовольственного магазина в Петрограде. 1917 год

Вот в такой атмосфере и началась Российская революция. Чаще всего историки называют дату 23 февраля по старому стилю – речь идет о забастовках на Выборгской стороне Петрограда. Есть и другая точка зрения, когда революцию отсчитывают от выступления Милюкова. Некоторые историки напоминают, что огромный Путиловский завод бастовал за несколько дней до стачки на Выборгской стороне, и реакция властей была достаточно жесткой: был объявлен локаут, то есть предприятие фактически приостановило работу. Путиловский – гигантский завод, забастовка затронула десятки тысяч рабочих, но все-таки он находился на окраине. А Выборгская сторона – это, во-первых, необычайно развитый индустриальный район города с огромной концентрацией промышленных предприятий и рабочей силы. Во-вторых, он в двух шагах от центра – достаточно пересечь Неву по Литейному мосту, и вот уже вокруг правительственные здания, недалеко Государственная дума, особняки, доходные комфортабельные дома.

23 февраля (8 марта по новому стилю) – не случайный день. Еще до начала Первой мировой войны Интернационал объявил его Международным днем солидарности трудящихся женщин. В годы войны эта инициатива была забыта почти везде, но не в России. Социалисты – и большевики, и меньшевики, и социалисты-революционеры, и представители более мелких групп – планировали на этот день акции, печатали листовки, готовили речи. Но они не ожидали, что их выступления приведут к революции – считалось, что это неподходящее время, подпольщики готовились к большим акциям поздней весной 1917 года.