Борис Арватов
Гражд. Ахматова и тов. Коллонтай

Можно возразить, что зато культура личной жизни, специально-эротическая культура требует и мужского, и женского «восприятия». Но такое возражение спутает две вещи: практику личной жизни и способ ее организации. Так, напр., ликвидация пресловутого «мужского» эгоизма и хозяйничания есть вопрос не о торжестве женской точки зрения, а о ликвидации общесоциального факта, одинаково возможного и со стороны мужчины, и со стороны женщины, но проявляющегося, допустим, наиболее часто и резко в поведении мужчин благодаря особым историческим причинам. Для того, чтобы женщина стала и была признана товарищем, надо не товарищество освещать с точки зрения женщины, а всю жизнь осветить с точки зрения товарищества; поскольку же между мужчиной и женщиной существуют эмоционально-психические различия, надо их изучить и практически координировать, но ни с женской, и с мужской точки зрения, и ни с обоюдной, а научно, т. е. внеиндивидуально.

Для тов. Коллонтай, однако, вопрос о «борьбе полов» это вопрос не науки, а морали, какой-то новой «пролетарской» морали, – феминистического субъективизма, с которым давно пора уже покончить.

Только этим субъективизмом (персонально приношу свои извинения автору) можно объяснить тот факт, что борьба женщины за самостоятельность признается в статье сама по себе чем-то весьма пролетарским. Тов. Коллонтай не анализирует ни форм борьбы, ни ее связи с классовыми категориями: для тов. Коллонтай достаточно, чтобы женщина отстаивала свое «я», свой творческий путь, и данная женщина причисляется к лику переходных, пред-, полу-, или даже вовсе пролетарских. Между тем, тов. Коллонтай не замечает одной простой вещи: раз у той или другой женщины имеется хоть какой-нибудь творческий путь, то этим самым предполагается свой. Не факт борьбы определяет социальную принадлежность женщины, а объект борьбы и ее методы. В противном случае пришлось бы счесть «пролетарками» – Клеопатру, де Сталь, Сару Бернар и многих других.