Борис Геннадьевич Цеханович
Страсти по автомобилю
Слава Богу, на дороге и тротуаре никого не было и никто не пострадал и не видел моего позора. Но сзади активно засигналили и когда я оглянулся, был сконфужен. Если симпатичные пассажирки в салоне «Копейки» смотрели на меня с ужасом, прикрыв руками рот, то вот водитель ржал как сумасшедший и в восторге показывал большой палец. Так и обогнали меня, весело сигналя. Сначала я смутился, а потом представил как я безумно скакал на дороге и рядом с мотоциклом, особенно когда мчался рядом с ним с невозможной скоростью, сам разразился безумным смехом, после того как остановился у тротуара. С тех пор, на улицу Окружная заезжаю с уважительной осторожностью, где по прошествии уже более 30 лет количество люков не убавилось хотя бы на одну единицу.
И вроде бы у меня появился опыт, и за рулём стал более уверенно себя чувствовать, но мы русские никогда не учимся на опыте других и всегда сами стараемся наступить на свои собственные грабли. Так у меня, совсем ненавязчиво и незаметно, появился опыт вождения в пьяном виде. Сначала под лёгким шафе, потом влетел пьяным командиру полка, что было воспринято в полку с юмором. А последний случай…. Слава богу, он закончился для меня благополучно и я раз и навсегда вбил себе в голову правило – За рулём Ни…, Ни…. Которому следую до сих.
Всё началось как всегда с пустячка, типа: – Боря, ты ж на мотоцикле. Сгоняй за водочкой…
Сгонял, потом немного выпил со всеми. За второй партией уже поехали втроём. Опять выпили и уже гораздо крепче. Потом ещё и когда все плохо соображали, хотя нам самим казалось, что у нас всё нормально, спонтанно вспомнили что в гаражах за 276-м полком, командир полкового дивизиона Феодорович с кем-то там квасит, решили приехать и присоединиться. Юрка Штупун и Серёга Бондаренко совершенно без проблем влезли в люльку, даже непонятно как они, два здоровых и упитанных мужика, там поместились. Витька Хилько пристроился на заднем сиденье И мы погнали…. В гаражи…
Дальше уже ничего не помнил…. Даже как ехали в гаражи.
Очнулся уже утром, дома на диване с оглушительным сушняком и таким же страшным будунищем внутри организма. Я сидел на диване и изредка, слегка потрясывая головой, пытался вспомнить, как закончился вчерашний день. Но судя по суровому виду лица жены – вчера он закончился качественно. Для меня. А для неё только начинался увлекательный этап «разбора полётов и конкретно моей личности».
Пришлось самому перейти в наступление, чтобы сразу же пресечь даже саму попытку начала разборок.
– Валя, давай без подробностей и оценок моей личности. Я и сам понимаю, что капитально не прав и мне сейчас очень, очень херово….
Жена остановилась передо мной, тяжело вздохнула и спросила: – Хорошо. Только ты мне скажи – Где мотоцикл? Ты же вчера заявился домой пьянущий «в дымину»…
– Где.., где…? Где ж ему быть, как не в гараже… В гараж я его поставил. – Этого, конечно, не помнил, но надо ж как-то парировать.
– Боря…, Боря…, – теперь у неё в голосе появилась усталая горечь и пока ещё только лёгкая тень возмущения, – Ты что совсем что ли сбрендил? Какой гараж? Там же у тебя во весь гараж одна, огромная яма…
Пффффф…., пффффф…, точно. Блин. Я ж затеял ремонт гаражного подвала и всё там расковырял. Я просто не мог туда поставить мотоцикл, не свалившись в яму, глубиной почти два с половиной метра. Мгновенно протестировав организм и, не ощущая даже тупой остаточной боли от вполне предполагаемого падения, не совсем уверенно буркнул.
– А что такого? Взял да поставил боком и с силой закрыл ворота. – Жена печально посмотрела на меня как на тяжело больного, безнадёжно вздохнула и ушла на кухню, а я наскоро приведя себя в порядок, быстро смылся из дома. Идти на службу, пока не разобрался с мотоциклом, вернее с его местонахождением, не захотел. Но сначала скоренько подправил здоровье двумя бутылками ледяного пива у железных киосков за городком, воочию ощутив, как тонус и состояние организма явно поднялся вверх на несколько пунктов.
Теперь можно было приступить к прочёсыванию городка. Явно он где-то стоит, сиротливо приткнувшись к какому-нибудь дому или забору брошенный своим беспутным хозяином. Но обойдя все улицы и многочисленные закоулки городка в течение часа, мотоцикл не обнаружился. А выпив задумчиво ещё бутылочку холодненького пивка, которое с готовностью прореагировало со всеми алкогольными дрожжами, вчерашними и сегодняшними, а также обострило память и я вспомнил. Мы же поехали в гаражи и наверняка там и остался мотоцикл. В гаражах, у Феодоровича, квашенье по-моему и не прекращалось, только перейдя в несколько иное качество, и встретили меня заботливо. Бондаренко тут же сунул в руку стакан с водкой, Юрка Штупун сварганил не хилый бутерброд с салом, а Витька Хилько наготове держал приличную ёмкость холодного пива, с сочувствующим видом. Но…, я мужественно отодвинул руку с водкой и надолго припал к алюминиевому жбану с пивом. С удовлетворённым чувством выдохнул, после чего стал внимать всему тому, что вчера начудил или – что произошло с моим активным участием. Я только болезненно морщился от чересчур сильных моментов, давая в душе смертельную клятву – За рулём НИКОГДА и НИ ЗА ЧТО.
В кратком пересказе это выглядело так. Оказывается, в гараже у подполковника Феодорович, куда мы собрались, проходило обмывание отпуска его друга. Тот проставлялся за отпуск и на следующей день вместе с женой должны были лететь в санаторий в Сочи. Тут же присутствовала и жена друга – мощная по фактуре и весу женщина, принимавшая ещё более активнее чем её муж, живейшее участие в обмытии….
Дальше рассказывал Феодорович: – ….И в самый разгар всего этого мероприятия, подъезжаешь ты на мотоцикле и орёшь – Здорово, мужики, а вот и мы приехали….
Самое интересное, что ты был один и вот это загадочное «Мы приехали…» – сильно нас настораживало. Мы даже на дорогу выскочили и посмотрели – не валяются ли на дороге вот эти таинственные «Мы». Но там никого не было, вернулись и спросили – А кто это «Мы», если ты один приехал?
– Как кто «Мы»? Вот с ними, – Я прервал рассказ Феодоровича и показал на капитанов Штупун, Бондаренко и Хилько.
Друзья весело и дружно рассмеялись: – Да мы как сели, так сразу и вылезли, а ты поехал… Отсмеявшись, Феодорович продолжил: – Вот и ты тоже утверждал потом, что ты ехал и по дороге разговаривал с ними и ещё, разговаривая, пытался перекричать рёв двигателя. А они пришли сюда уже после того, как ты уехал…
– ….И вот в самый разгар веселья, жена друга активно возжелала научиться ездить на мотоцикле. Причём, немедленно и прямо сейчас. Но ты со свойственной тебе прямотой, тем более под шафе, отказал, смело и безапелляционно заявив – «Что женщина за рулём, что обезьяна с гранатой в руке». Чем кровно обидел её и её мужа. И всё бы закончилось банальной дракой, но всё-таки разошлись миром и в качестве извинения, тебе пришлось усадить толстую тётку на седло мотоцикла. Показать ей всё, рассказать – Где, Что и Как? Ну…, а дальше, Боря, произошло то, что и должно было произойти. Та с дуру врубает первую скорость, газ до упора и отпускает сцепление. Хорошо тут до стены гаража немного было и она скорость не совсем успела набрать. Но всё равно, она со всего размаху врезалась в стену. Конечно, разбилась и с переломом ноги и разбитой головой её увезли в 24-ю больницу. Так что санаторий у них накрылся…
– Да ну…. Не звиздите…., – отшатнулся я от товарищей и от такого печального финала рассказа и даже затряс головой, чтобы вытрясти оттуда другой финал – Женщина и её муж, довольные от удачной учёбы, простили меня и всё закончилось хорошо. Но в мозгах стояла непроницаемая шторка, а по скорбным лицам сослуживцев не мог определить – то ли это произошло на самом деле, то ли меня разыгрывают.
Феодорович, с лёгкой долей возмущения, сгримасничал лицом и развёл руками: – Ну…, если нам не веришь…. То вон как раз и её муж идёт, который в это время должен лететь в самолёте….
Отпускник был в явной печали, что придавало яркому рассказу товарищей твёрдую правдивость. Уныло поздоровался со всеми, в том числе и со мной. Тут же выдул протянутый стакан водки и на немой вопрос: – Нуууууу…? – Удручённо махнул рукой.
– Накрылся медным тазом санаторий. Разбита голова, сотрясение мозгов… Хорошо хоть от удара об стену не лопнула. Левая нога в двух местах сломана и одно ребро. Вот и обмыли… Блин. Она говорит – езжай один в санаторий…. Да что я там один буду делать, если она месяц в больнице будет лежать…, – он тут же навернул вторую порцию водки, а я, уловив паузу, несмело и сбивчиво стал оправдываться.
– Да ладно тебе…, – оборвал голосом, полным безнадёги, меня отпускник, – сами виноваты. Надо было мне прикрикнуть на неё… Так что, Боря, не бери в голову. Мы ж тебе мотоцикл разбили…
Я даже крякнул – Вот блин, до чего водка доводит. Бабу покалечили, мотоцикл разбили и я неуверенно пискнул: – А где всё-таки мой мотоцикл? Или что там от него осталось?
– Так ты на нём и уехал, – ответили на мой вопрос сослуживцы, – вот после всего этого сел и уехал… Сказал, что теперь тебе надо домой….
– Так его разбили…
– Да там только лобовое стекло треснуло, когда на него всем телом его жена налетела. Ничего, ты там дырочки засверлишь в нём и проволокой затянешь трещину…, – успокоили товарищи, после чего я понуро побрёл искать разбитый мотоцикл. Правда, осталось только одно место и это был гараж. Вернее, скопище железных гаражей в пару длинных гаражных улиц, протянувшееся между серыми, унылыми пятиэтажками и стройбатом. Но и тут меня ожидал облом. Хотя я надеялся, что где-нибудь стоит он…, одиноко приткнувшись фарой либо в дерево, либо в металлический бок чьего-нибудь ржавого гаража. Ни фига – нету мотика. Остановился у своего гаража и чисто машинально открыл амбарные замки. Распахнул полотнища ворот. И то, что увидел, превратило меня на одну минуту в соляной столб. Потом очнулся и витиевато, с хорошей долей восторга, радости от находки и недоумения выругался и снова замер, не зная, что предпринять в этом случаи, потому что тут нужны были филигранные действия. Но это в недалёком будущем, а сейчас, с весёлым и бесшабашным чувством, переполнявшим меня, смотрел и с удивлением размышлял: – Как я мог это совершить? И где я, пьяный, нашёл эти доски….?
Удивляться было чему. Во весь гараж была вырыта огромная и глубокая яма под будущий погреб. И вот через всю яму было брошено две новенькие доски, толщиной в пятьдесят миллиметров, а на них, опасно прогнувшихся, по-моему даже слегка потрескивающих от тяжести, стоял мотоцикл. Отчего возникал законный вопрос – Вот как? Как всё это соорудил, заехал, слез и не упал в яму…? И всё это в коматозном состоянии. Причём, впечатление было следующее и очень стойкое – сейчас залетит бабочка, сядет на мотоцикл и он, к собачьим чертям, с оглушительным треском досок, провалится в яму.
Всё последующее я сделал за два часа. Самый маленький и лёгкий танкист полка, осторожно пробрался и сел за руль мотоцикла, а остальные на верёвках вытащили его из гаража. После чего ещё раз дал себе Клятву – Никогда за рулём не выпивать.
Остальную часть лета и осень прошли без происшествий. А когда упал снег, мотоцикл до весны был поставлен на хранение в гараж. Правда, через месяц пришлось ещё раз им воспользоваться в результате чего, потом всю зиму вздрагивал от страха расплаты за происшедшее.
Решили мы с женой на ноябрьские праздники посолить капусту, пару мешков которой лежало до сей поры в новом погребе. И чего буду два раза ходить туда-сюда, таская мешки, когда у меня есть мотоцикл – так самоуверенно решил, совершенно не учитывая изменившиеся климатические условия с летних на зимние. Да и соскучился за пару месяцев по мотоциклу. Сейчас закину в люльку капусту и через пять минут привезу домой. Так и сделал. Лёгкий морозец, градусов в десять, чистые и накатанные снеговые дороги, яркое и уже практически зимнее солнышко, приятная поездка по морозцу на мотоцикле до подъезда. Быстро разгрузился и с удовольствием поехал обратно в гараж. Пока не спеша ехал вдоль нашего самого длинного дома в городке, всё было нормально, но в конце дома, дорога поворачивала на 90 градусов и в горочку. А у меня ещё не было опыта вождения в зимних условиях и я, особо не мудрствуя, крутанул ручку газа и прибавил скорость, чтобы лихо взлететь на горочку и на крутом повороте резко завернул руль. Но мотоцикл, как нёсся вперёд – так и продолжал мчаться, не меняя направления. Резина на колёсах то была летняя. Судорожно сделал ещё одну попытку свернуть куда надо и ещё больше завернул руль, судорожно помогая ногой всё-таки повернуть, но всё было бесполезно. Ну…, в конце концов налетел бы на бордюр, а там немного в горочку и остановился бы. Но весь ужас был в том, что я летел на новенькие, сверкающий снежной белизной «Жигули».
БАММММмммммм….. Передним колесом несколько под углом воткнулся в заднюю дверь. Отчего мотоцикл крутануло и уже люлькой проехался по обеим дверцам – с грозным Бамммммммццц, оставляя безобразную вмятину по всему белоснежному борту с хорошей чернотой резины. И это – БАММММмммммццц – хорошим эхом, отразившимся от трёх пятиэтажных домов, обрушилось на мою испуганную фигуру и явственно показалось, что все жители нашего большого двора чуть ли не по пояс высунулись из всех окон и обличающее ткнули пальцами в мою сторону. Но от удара меня теперь развернуло в нужную сторону, а от испуга ещё больше дал газу, в результате чего в конце вмятины появилась приличная рваная дыра и моя жизнь от нервного потрясения сразу укоротилась лет на десять.
Как доехал и ставил в гараж мотоцикл, помнил плохо, но вот долгая дорога обратно запомнилась хорошо от лихорадочных размышлений, вихрем крутившимся в голове – Что делать и как избежать или минимизировать разборки? Особенно наиболее крутой градус в самом начале разборок, когда тебе в рожу сразу суют кулаком. А также пытался вспомнить – Кто на этой новенькой «Жиге» ездил? Если вспомню, то вполне возможно можно будет выстроить некую линию поведения и защиты. Вот в таких увлекательно-психологических размышлениях и в выстраивании версий и вариантов предстоящих разборок и прошёл весь мой путь к дому. Но надежда разрулить ситуацию достаточно мирным путём рухнула мигом, как только я услышал отчаянный вопль, ещё не завернув за угол дома. Там кричали, кричали с многообещающей, мстительной злобой в голосе, от чего у меня зачесались самые чувствительные места моего организма – нос, челюсть, оба уха, естественно и ниже тоже, отчего яйца сжались и испуганно спрятались в мошонку. Я по природе не ссыкун… И дрался, если приходилось. Дрался, даже если против тебя выходил шкаф или несколько шкафов. Но… Тут всё-таки чувствовал себя виноватым и это капитально связывало мне руки и выбивало всякую почву из-под ног. Надежда пропала ещё и от того, что я узнал этот многообещающий голос. Это был офицер соседнего полка, кандидат в мастера спорта по боксу и офигенный любитель сначала помахать кулаками, а потом уже подумать – А стоило ли? Потому что с выдержкой у него были явные проблемы. Скорее всего, это касалось особенностей его психологий. Он был ярким холериком.
Я даже остановился за углом – не зная, что делать? Драться с ним было совершенно бессмысленно, конструктивно разговаривать и обсуждать в этот момент что-либо, это всё равно что олигофрену рассказывать о строении галактики. Тут мне сразу заедут в «дыню», только я открою рот…
– … Я убью его…., – концовка кровожадного монолога пострадавшего совсем мне не понравилась и как-то сразу пришло понимание – что жизнь придётся заканчивать ярко и красиво. Одним ударом в чайник и яркой вспышкой. Наверно, даже боль не успею почувствовать, как уйду в аут, а там меня пинать – всё равно что пинать бревно.
Приняв наконец-то хотя бы и такое самоубийственное решение, глубоко вздохнул и вышел из-за угла. При иных обстоятельствах я бы со здоровым любопытством наблюдал за происходящим со стороны, набираясь опыта чужих ошибок. Но сейчас шёл как на эшафот, на деревянных ногах, медленно приближаясь к месту действа. А там, вокруг и около покалеченной «Жиги» роилась и толклась небольшая толпа сочувствующих и праздно любопытствующих, ожидающих более интересных событий, чем горестно вопящий хозяин машины, жаждущий крови. Я приближался, ожидая, как все дружно обернуться в мою сторону и одновременно, обличающе ткнут в меня пальцем, и также хором крикнут: – Коля…, это он…, это он испоганил твою машину…, – а там, главное, чтоб с одного удара…
Но никто не показывал на меня пальцем, равнодушно мазнув взглядом, а вот Коля, сразу переключился на меня, как на новенького и свеженького свидетеля: – А ты видел…? Видел..??? Кто это сделал? Видел…? Убьююю…. – И чуть ли не за грудки затряс меня.
Сама постановка вопроса слегка обрадовала меня, возродив хлипкую надежду остаться живым, целым и главное инкогнито. Поняв – что я ничего и никого не видел и, не дождавшись от меня этого утвердительного ответа, Коля отпустил меня и опять горестно завыл, откуда мы живописно узнали, что «Жига» куплена пару недель тому назад и уже напрочь разбита, осквернена. И как теперь на ней, «помеченной неудачей» ездить? Ведь теперь в неё, «помеченную», все будут въезжать…
Несмотря на свои личные страхи и переживания, я был даже несколько удивлён таким чересчур высоким, по моему мнению, накалом экспрессии горя. Ну…, помята одна дверца, ну…, во второй безобразная и рваная дыра… Небольшая… Ну…, чего так убиваться? Неприятно, понимаю… Ну, ты же офицер!!! Ты же мужик!!! Ты чего, как последний нервный шпак в истерику впадаешь? Ну, поорал…, погрозился… Успокоился и разбирайся – Кто и почему? И сколько теперь тот должен? Надо, дверцы обе поменяю…
Но Коля продолжал истерить, а к нам подходили всё новые и новые любопытствующие. Каждый считал свои долгом обязательно провести пальцем по вмятине на одной дверце и по окружности безобразной дыры на другой. Один даже сильно порезал палец на остром крае железа, обильно забрызгав кровью дверцу и снег под ней. Через десять минут, вновь пришедший авторитетно заявил, что это кровь наверняка виновника и надо взять её на экспертизу, чтобы потом тот не открутился. Кто-то даже сунул Коле грязный полиэтиленовый пакет, куда совсем потерявший голову хозяин автомобиля стал судорожно сгребать снег с кровью. После чего засунул пакет в карман. А через пять минут, вновь вопль, когда он достал пакет из кармана, где снег растаял и через дыру вытек вместе с кровью. Блин! И смех и грех.
Я честно простоял там больше часа, ожидая, что кто-то всё-таки ткнёт в меня пальцем и придётся объясняться. Но.., как это не удивительно, в тот момент, когда я въехал в бочину автомобиля, никто из 250-ти квартир не смотрел во двор и не видел происшедшего. Уходил домой под печальный рефрен пострадавшего: – Блядь…, убью своё время, но обойду все квартиры…. Кто-то, но ведь видел. Вот тогда и поквитаюсь…., – плотоядно пообещал он мне в спину.
Прошло две недели и в один из вечеров позвонили в дверь. На пороге хмуро стоял пострадавший хозяин «Жиги» и у меня дрогнуло сердце: – Узнал…, Блин… Счас начнётся…. Щупанье облицовки на моей морде….
Но тот поздоровался спокойно: – Боря, ну ты знаешь про мою беду… Ничего не видел или слышал что-нибудь?
Я нервно сглотнул слюну и отрицательно мотнул головой.
– Хреново… Блин… Никто не видел. Ну, ладно. Если что услышишь – скажи. – Я вновь мотнул головой и закрыл дверь.
Так он и не нашёл свидетеля, а я ещё полгода шарахался от него и чувствовал себя виноватым. Был бы он адекватным, подошёл бы, повинился. Оплатил ущерб. А так что-то не хотелось сначала получить по морде, потом оплатить ущерб. А вскоре и сам забыл про всё это. Правильно говорят – Время лечит ВСЁ.
….. Я вышел из ДК железнодорожников, куда приезжал на сборище нумизматов, и насторожился, от хищно кружившихся вокруг моего чёрного любимца двух молодых людей.
– Вы хозяин мотоцикла, товарищ капитан? – Спросил один из них.
– Я. А в чём проблемы?
– Да нет. Всё нормально, – успокоили меня, – просто мы с киностудии и нам для съёмки сюжета необходим мотоцикл.
– Хм…, а про что хоть фильм?
– Военный. «Тишина» называется…. Ну, как согласны?
– Хм. Интересно. А когда съёмки?
– Да вот в это воскресенье. Подходит?
– Слушайте, интересно. Согласен. А куда ехать, подъезжать, во сколько?
– Вот вам телефончик киностудии. Вы в субботу во второй половине дня позвоните и вам всё расскажут. Да и заработаете немного денег.
Честно сказать, согласие дал и самому было до жути интересно поучаствовать в киносъёмках. Но жизнь такая наша военная в любой момент могла поломать все планы. Да и не верил я особо – как-то так проходили мимо и, увидев подходящий мотоцикл, предложили поучаствовать в съёмках, да ещё деньги заплатить. Но, тем не менее, никто меня на воскресенье задачами не загрузил и в наряд заступать по плану у меня было только в середине следующей недели и во второй половине дня субботы, набрал номер телефона киностудии.
Звоночка моего ждали и обрадовались: – …А то мы переживали – вдруг у вас там не срастётся…. Приезжайте…
С утра воскресенья день обещал быть пасмурным, но без дождя. С собой взял старшего сына Дениса и к 9 часам утра, мы лихо подъехали на угол проспекта Ленина и улицы Луначарского, куда выходил один из входов Свердловской киностудии и припарковался к стоявшему тут же старенькому мотоциклу «Днепр» с коляской.
Но, открывший мне дверь вахтёр, сказал что надо идти в другой корпус киностудии в переулке, кварталом дальше. В просторном и светлом вестибюле лениво слонялся немецкий генерал, нарезая круги и смакуя сигарету. Сигаретой он нам молча показал, куда надо идти и где нас ждали. Тут же маялся и знакомый мне офицер-капитан Серёга с танкового полка с Верхней Пышмы. Оказывается, это около его мотоцикла мы припарковались и его тоже пригласили на съёмку. А как всё это будет происходить, он тоже ничего не знал.
Но в таком неизвестном положении мы находились минуты три. С грохотом распахнулась дверь и оттуда вылетела кучка гражданского люда то ли бурно что-то обсуждающих, то ли не менее азартно спорящих. Но всё было гораздо банальнее – режиссер зло и активно драл своих ассистентов, которые что-то не нашли и о чём-то не договорились. Уткнувшись в нас, эта куча остановилась, замолкнув на десять секунд.
– Это кто у нас? – Грозно спросил режиссёр, ткнув в нас пальцами, среди которых торчала давно потухшая сигарета.
– Это, хозяева мотоциклов, – пискнул уже знакомый нам парень.
– Так вот их и переоденьте и все вопросы разом будут сняты, – отдал приказ режиссёр и попёр дальше по коридору, обсуждая на ходу остальные вопросы предстоящей съёмки.
Мы сразу и с готовностью согласились поучаствовать в съёмке, но уже через пять минут были в сомнении. Оказывается, надо было играть немецких солдат. Но наше сомнения быстро развеяли.
– Товарищи офицеры, ничего вам говорить на камеру не надо, играть будете в массовке и на своих мотоциклах изображать мотоциклистов. – Пояснил ассистент.
– Ну, тогда ладно, – согласились мы с Серёгой, переглянулись и рассмеялись, одновременно вспомнив один и тот же свежий анекдот.
Анекдот анекдотом, но вроде бы знающие люди, утверждали, что родиной этого анекдота как раз был Свердловск и даже показывали пальцем на одного окружного полковника, который и сотворил этот сатирический пассаж.
Перед празднованием Дня Победы, все театры и кинотеатры должны были показывать спектакли и фильмы про войну и армию. И наша муз. комедия к этой дате сварганила спектакль про современную армию и на премьеру пригласили с округа офицеров с жёнами. И вот этот полковник, в форме, заходит в фойе муз. комедии и его тут же отлавливает несколько расстроенный режиссёр спектакля. Оказывается, у них, по ходу пьесы, есть третьестепенный герой, как раз полковник, который в ходе спектакля несколько раз выходит на сцену и произносит коротенькие фразы. А актёр, исполняющий эту роль, внезапно заболел и его решили срочно заменить любым первым полковником в форме, пришедшим на спектакль. Вот он первым и оказался.
– Товарищ полковник, ну… надо… Надо… Помогите, – вцепился, как клещ, режиссёр спектакля.
– Да вы что!? – Взвился испуганно полковник, – да я никогда на сцене то не был. А тут играть. Да тем более всё начинается с моей сцены и ещё что то там надо говорить… Да я забуду сразу всё, как на сцену выйду…, – активно пошёл в отказ офицер.
– Да вам и ничего не надо играть и запоминать ничего не надо. Вам из суфлёрской всё будут говорить, а вам только надо повторять, что говорят. И если ещё с выражением – то вообще всё нормально, – кинулся в решительную атаку режиссёр.
Тут неожиданно его поддержала жена полковника: – Лёня…! Да чего там…. Тем более тебе будут говорить, что делать. Помоги людям, – это всё и решило.
– Ну…, если мне там суфлёр помогать будет…., – и полковник согласился.
Спектакль начался, в тишине открывается занавесь. На сцене полянка в лесу, декорации изображающие деревья и кустарник. В центре полянки пенёчек, на котором сидит полковник, старательно изображая задумчивость.
Из суфлёрской будки послышался шёпот: – Влюбиться бы что ли…..?
Полковник старательно, едва скрывая волнение, громко повторил: – Влюбиться бы что ли…?
Из будки новая порция слов роли: – Да годы не те….
Полковник, не вдумываясь в слова, протяжно протянул: – Да годы не те…., – и как бы снова погрузился в задумчивость.
Через пятнадцать секунд от суфлёра поступила команда: – И медленно встаёт и уходит…
А полковник бухнул на весь зал: – Да и медленно встаёт…
Хохот в зале, говорят, был гомерический, но этим анекдотом создал хорошую рекламу для посредственного спектакля и народ на него ломился. И хоть больше этих слов не было, после реплики актёра – Да и годы не те…., – по залу дружно и чуть ли не хором шелестело – Да и медленно встаёт…
Нас быстро переодели и мы теперь с интересом крутились у большого зеркала в гримёрке, разглядывая себя с разных сторон, ракурсов и в позах, остро жалея, что не взяли с собой фотоаппарат. Чёрт…, нормально и похоже, только не было автоматов, которые нам выдадут уже на самих съёмках.
– Ну, что налюбовались? Где ваши мотоциклы?
– Там… На перекрёстке Луначарского и Ленина…
– Давайте подгоняйте их сюда, посадите каскадёров и отсюда через пятнадцать минут выезжаем.
– Погодите…, погодите. Там же весь переулок надо пройти и целый квартал проспекта Ленина. Нам что вот так что ли идти? – Искренне удивились мы с Серёгой, раздвинув полы шинелей, а сын смотрел на вас и подкалывал.
– Во… народ там… Шугаться будет или отлупит ещё под горячую руку….?
Во.., во…, – дружно поддержали мы сына, а я попросил, – хоть на какой-нибудь машинёшке довезите до перекрёстка. Там же ещё и штаб округа, а меня половина штаба знает. Вот кто увидит – офицер, коммунист и в фашистской форме по проспекту шлёндает. Да вы потом заколебаетесь справки на меня писать про кино….
Ассистент режиссёра возмущённо возвёл очи к долу: – Да тут ещё не такое народ видит… Генерала немецкого в вестибюле видели?
– Так он же в вестибюле…
– У него сигареты кончились и он со своим адъютантом попёрлись за ними в Центральный гастроном. А это несколько подальше, чем ваши драндулеты. Всё идите…. У меня своих хлопот по горло.
Мы вышли в просторный и пустой вестибюль и горестно глянули через большие витринные окна в переулок. Там никого не было.
– Серёга, давай скорым шагом и «морду ящиком» и быстро дойдём до мотоциклов. А ты Денис между нами и разговаривай с нами, чтоб народ правильно всё подумал и про кино. – И смех и грех, но пришлось вот так инструктировать их. А сын ещё подколол.
– Ага…, если я буду идти между вами, то все подумают, что арестован и меня ведут на допрос в гестапо.., – только и пришлось горестно рассмеяться и цыкнуть на него.
– Иди где хочешь – только рядом.
Переулок мы прошуровали удачно, никого не встретив. Но вывернув на проспект, сразу уткнулись в тётку с двумя сетками, наполненными продуктами. Та вылупила на нас глаза и только не присела на асфальт, но мы с каменными рожами промаршировали мимо. Остальные проходящие, с любопытством окидывали нас взглядом и тут же отводили глаза, чтобы не дай бог не влипнуть куда-нибудь и во что-нибудь ненароком. А проезжающие на машинах и трамваях, аж головы выворачивали, провожая глазами. А вдалеке показался и генерал с адъютантом обер-лейтенантом. Генерал шёл спокойным шагом, непринуждённо общаясь с адъютантом, в длинном, кожаном и распахнутом плаще, под которым виднелся генеральский мундир со всеми какими положено настоящему фашисту атрибутами. Даже лайковые перчатки на руках, где между пальцами испускала синий дымок сигарета.
Переглянувшись с товарищем, и когда до генерала с обер-лейтенантом оставалось четыре шага, одновременно вскинули руки в приветствии. Пассажиры проезжающего мимо трамвая, чуть стёкла не выдавили, когда генерал и сопровождающий его офицер, также ухмыльнувшись, небрежно и вальяжно ответили на наше приветствие. Вот уж разговоров у пассажиров трамвая сегодня будет, да и завтра они также возмущённо будут делиться впечатлениями от прогуливающихся подонков в немецкой форме по центру города.
А мы дошли до наших мотоциклов, завелись и не спеша подъехали к киностудии, где уже стоял автобус ПАЗик, Волга киностудии и легковой автомобиль времён Великой Отечественной. Генерал со своим адъютантом, сел в легковушку. На наши мотоциклы уселись каскадёры, тоже в немецкой форме и небольшая колонна двинулась через город к месту событий. Автобус с надписью «Киносъёмка» шёл впереди, поэтому каких-либо недоразумений с милицией и ГАИ не было. Хотя народ на улицах смотрел с любопытством на такое редкое зрелище. А на выходе из города водитель КАМАЗа, самосвала, засмотрелся на нас и на повороте въехал в бетонный столб. Но так… Слегка.
Сами съёмки сюжета, проходили за городом. Сюжет был простенький. Группа наших разведчиков устраивает засаду на дороге, куда и попадает генерал со своей охраной, которую будем играть мы и куча каскадёров. Небольшой бой, захват в плен генерала, увод его лесом к нашим и там же в лесу, генерал стреляется из спрятанного пистолета.
На выбранном участке асфальтовой дороги с нашим прибытием стало сразу многолюдно и суетливо. Режиссёр с ассистентами метались по асфальту, обочинам, кюветам и по мелкому придорожному кустарнику, а за ним бегала кучка операторов и все они горячо и матерно спорили, размахивали руками, тыкали пальцами в разные стороны и каждый доказывал свою точку зрения – Откуда и как будет ехать небольшая колонна немецкого генерала? Под какими ракурсами всё это надо снимать? Под одним или с нескольких точек. Остальные терпеливо ждали, а я, сын и капитан-танкист с огромным любопытством смотрели на эту магию под названием – Кино.
