Борис Геннадьевич Цеханович
Страсти по автомобилю
Честно сказать, ни в детстве, ни потом, когда стал взрослым и была возможность купить автомобиль, никогда не горел особенным желанием иметь мотоцикл или машину. Во-первых, и это самое главное – я не соображал в них. Не мог, например, по маркам отличить ЗИЛ-157 от ЗИЛ-130. Такая же байда была и с легковыми машинами, чем здорово удивлял более продвинутых в этих вопросах товарищей. Про двигатели вообще не имел даже малейшего представления. А вот мои друзья одноклассники по раннему детству прямо мечтали быть водителями и делали всё, чтобы приблизить этот момент. У них даже все игры были автомобильными. А я любил играть в войну и хотел быть военным. Не…, конечно, я мечтал об автомобиле и как буду сидеть в легковушке и рулить по дороге… Но…, но…, это были чисто умозрительные грёзы на отвлечённые темы. Больше всего в детстве мечтал о банальном, взрослом велике, который мне впоследствии купили, когда закончил 7 классов. И призрачные мечты об автомобили были тут же забыты.
Во-вторых: приобрести автомобиль в Советское время, да ещё в 70ые годы, было ещё той проблемой. Сначала надо было встать в многолетнюю очередь на покупку и когда она подойдёт надо уже либо накопить приличную сумму в несколько тысяч рублей, либо влезть в нешуточные долги и занять где-то. Ну…, а уж про в-третьих…., в-четвёртых…, даже задумываться не хотелось.
Но…, в отличии от огромной массы советских граждан, желавших купить машину, мне повезло и имел хорошую возможность лет так в 22-25 запросто купить легковушку. В 70х годах я уже несколько лет служил в Германии и там дали в виде эксперимента, разрешение на 3 года прапорщикам и офицерам покупать у немцев подержанные легковые автомобили с вывозом в Советский Союз.
В Союзе в то время новый Жигули первой модели – «народная копейка», стоила 5 600 рублей. Это если ты купил по очереди. А уже подержанная, но в хорошем состоянии «Копейка» стоила на 2000, а то на 3000 тысячи дороже. «Волга» стоила 9500 рублей. А с рук и до 15000 тысяч доходила и выше. Такие вот парадоксы существовали в то время на автомобильном рынке СССР, когда поддержанная машина стоила дороже новой.
А в ГДР цены на автомобили с пробегом были вообще смешные. Приличную «Копейку» в хорошем состоянии, да ещё в экспортном исполнении можно было приобрести за 450-500 немецких марок. Денежное содержание в ГДРовских марках я, командир взвода, получал в размере 700 марок. И ещё тебе на вкладную книжку в военно-полевом банке ежемесячно капало в пределах 300 рублей. Их ты получаешь по прибытии в отпуск в Союзе, когда за год между отпусками там набегала приличная сумма в 3600 рублей. Покупаешь «Жигу» за 450 марок, ещё 450-700 на перекраску и замену каких-либо деталей. Платишь в полиции 200 марок на оформление уже на себя машины и можно было в отпуск спокойно катить своим ходом в Союз, домой. При этом бензин на дальнюю дорогу по ГДР и Польше, частично по Союзу, запасаешься в части.
То есть – покупка, подготовка и перегон «Жигулей» в Союз для прапорщика обходилась, учитывая курс рубля к марке 30 копеек 1 марка, в целом в 500 – 800 рублей.
Офицеры, которые получали гораздо больше, чем прапорщики, брали машины получше и дороже. Покупка «Волги» ГАЗ-21, например, обходилась в среднем в 2000 марок, ГАЗ-24 порядка 2500-2700 марок. Те же 450-700 марок на перекраску и замену некоторых деталей двигателя. И в отпуск и всё это удовольствие выливалось в общем несколько больше 1000 рублей.
Но можно было вообще бесплатно взять машину. Немцы, народ дисциплинированный и аккуратный. И когда приходило время покупки новой машины, а он не смог никуда пристроить старый автомобиль, то немец гнал его на ближайшую автомобильную свалку. Свалка, это так было принято у русских называть такое место. На самом деле это было обыкновенное предприятие переработки вторсырья, где принимали пригнанные машины и ставили их в ряд таких же железных бедолаг, где они дожидались разбора. Всё чистенько и организованно, как это принято у немцев. Пригонял немец машину, аккуратно ставил в ряд таких же машин, сливал бензин, снимал АКБ, сдавали приёмщику документы на авто и он ещё за это должен был администрации свалки заплатить 200 марок за утилизацию автомобиля.
И были у нас такие ухари, которые брали со своего подразделения АКБ, ехали на такую автомобильную свалку, выбирали машину, ставили аккумулятор, заливали бензин и уезжали в часть. Та же самая перекраска, подшаманить и в Союз.
Но это было не всё. Пикантность была в том, что машины гнали в Союз на перекуп. Месяц в отпуске покатаются на машинке и продают, уже по ценам Союза и приличная сумма денежных знаков благополучно оседала на сберегательную книжку в Сбербанке. А прапорщик или офицер, если он кручёный, на следующий год гонит на Родину новую машину.
Можно было и мне таким простым способом заиметь машину. Но…, но…, я как-то не «горел» этим делом, немаловажным было и отсутствие прав. Да и молодой был, бестолковый, никакого житейского опыта… Всё можно было решить и права купить, и машинку пригнать в Союз и продать её с хорошим наваром.
Я как-то приехал в отпуск. Мама была приличным начальником, а у неё в подчинении был солидного вида армянин. Однажды вечером он пришёл к нам домой и на полном серьёзе говорит мне, постукивая пальцем заросшим чёрным волосом по круглому столу: – Борис, если ты мне в следующий отпуск пригонишь с Германии «Волгу» ГАЗ-21, то я на этот стол молча положу пятнадцать тысяч рублей, заберу у тебя ключи, документы и уеду в свой гараж.
А пятнадцать тысяч рублей по тем временам были Ого-го-го какие деньги. Две квартиры кооперативные можно было купить.
Но мне хватало и тех хороших денег, которые я получал в Германии. А вот когда меня перевели для дальнейшей службы в СССР и была уже семья и сын, стал слегка задумываться над этим вопросом. Да и тогда офицерский состав Советской армии снабжали гораздо лучше, чем гражданское население, в том числе и автомобилями. И в конце концов я бы и купил легковушку. В дивизии была комиссия по распределению дефицитов и периодически на часть выделяли достаточное количество автомобилей. Главным по распределению автомобилей был подполковник Зензин. И ему приходилось активно бегать по полкам и тормошить офицеров и прапорщиков, предлагая купить выделенное количество машин, прекрасно понимая, что если он не сумеет продать все машины, то следующий раз дадут меньше.
Несколько раз он и меня вылавливал на территории части и настойчиво всучивал новенький Москвич-412. И наверно он добился бы своего, но в это время новая удача улыбнулась мне с другой стороны и я стал готовиться к службе в Республике Куба начальником разведки одного из учебных центров.
Подполковник очень огорчился, считая, что он додавил и я готов к покупке, а тут такой облом – потенциальный покупатель просто уплыл из его рук, да ещё с ехидной ухмылкой заявил: – Товарищ подполковник, да я после Кубы куплю себе что-нибудь посерьёзней, чем Москвич…
Должность начальника разведки предполагало гораздо более глубокое внедрение в кубинское общество, и я обзавёлся обширными знакомствами на довольно высоком уровне.
Автомобилизация кубинского населения проходило на острове Свободы совершенно по другому принципу, чем в Союзе. Здесь машины не продавали, а распределяли по рангам власти. Так отраслевые министры революционного правительства выделяли ударникам труда польские Фиаты. Министр обороны и брат Фиделя Кастро имел право наградить отличившихся и не только кубинских офицеров, но и гражданских автомобилем Жигули разных моделей. А сам Фидель Кастро награждал Волгами ГАЗ-24.
В ходе своей службы и на почве коллекционирования я познакомился с Президентом общества филателии и нумизматики Республика Куба. Знакомство быстро переросло в дружбу и частенько высокий и статный Густо, так его звали, бывал у меня в гостях. И наоборот. Благо он проживал в соседнем городе Сантьяго Де Лас Вегас и приехать к нему было делом 20 минут.
И вот в конце моей службы на Кубе он захотел сделать мне дружеский подарок.
– Борис…, – обратил он ко мне однажды, делая ударение на последнем слоге, – я могу договориться с правительством и через общество филателии и нумизматики выделить тебе Волгу ГАЗ-24… Всё это будет тебе стоить 2000 песо….
Это было весьма заманчивое предложение и была хорошая возможность вывезти автомобиль на корабле, на котором я с семьёй буду уходить на Родину. В этом плане была интересная особенность службы на заморской территории. На Кубе располагалась отдельная мотострелковая бригада, в коей я служил и официально считавшейся «12 Учебным центром». Также, в различных советских военных центрах и советниками служило очень большое количество советских военнослужащих. Ещё работало советского гражданского персонала по всей стране около 100 тысяч человек и все они жутко завидовали военнослужащим нашей бригады. Так как все они, кроме нас, прибывали на Кубу и убывали с неё исключительно самолётами Аэрофлота. А мы армейцы приходили и уходили с Кубы океанскими лайнерами и 40-ти дневное путешествие по морям и океанам туда и обратно придавало дополнительные яркие краски к службе. При улёте самолётом все наши специалисты были естественно ограничены весом багажа, а ведь как им хотелось увезти массу интересных сувениров и другого барахла, которого они приобретали в валютных магазинах. Зато мы армейцы, даже самый захудалый солдат мог увести на корабле ящик багажа до 80 килограмм, а то и больше. А уж офицеры и прапорщики…. Сколько угодно. Я, например, загрузил на корабль 8 здоровенных ящиков багажа общим весом под 700 килограмм. И это был не предел.
Так и с автомобилем. 2000 тысячи песо в тех условиях были для меня небольшой суммой. Ну.., ещё 1000 или 2000 долларов скорее всего пришлось бы дать капитану за разрешение погрузки на корабль. И я загорелся этой идеей, но при более зрелом размышлении пришлось с великим сожалением отказаться. И тут было несколько причин. Первая – банальная зависть. Прослужил я на Кубе вместо 2-х обязательных лет для всех офицеров и прапорщиков, два с половиной года. Немаловажную роль в зависти вызывали мои многочисленным знакомства среди разных слоёв кубинского населения, что давало мне больше возможностей перед другими офицерами и прапорщиками. Вторая – моя должность начальника разведки. А раз так, то в качестве партийного поручения мне навесил Народный контроль. И я с азартом стал ловить армейских ворюг, и среди тыловиков нажил немало врагов. Третье – это оружие. Закон об оружии на Кубе был очень мягкий и каждый кубинский силовик мог иметь дома или носить на службе какой он хочет пистолет. Вот мне в знак крепкой дружбы и совместных дел кубинские полицейские и подарили немецкий парабеллум Люгер Р08 и двести патронов к нему. Из-за чего ко мне привязались особисты – Не Положено! Но я их послал на хер, заявив, что я не в СССР, а на Кубе. А те пригрозили в ответ, что если не сдам его им, то они пошлют письмо на таможню с просьбой тщательно досмотреть мой багаж и мою семью. Хотя, честно говоря, я и не собирался везти пистолет в Союз, так как это было хорошей уголовкой, если его у меня обнаружат. Тяжело повздыхав, решил – расстреляю все патроны и верну пистолет подарившему.
Так что меня могли запросто подставить. Несмотря на то, что приобрету Волгу на вполне законных основаниях, ко мне очень просто могут придраться и столько затыков и препон поставят, что будет довольно трудно договориться с капитаном. Или же действительно напишут на таможню и там у меня будут проблемы, да ещё может и конфискуют под каким-нибудь предлогом машину.
Так оно и получилось. На меня написали анонимку, что я имею намерения во время стоянки в порту Санта Круз на Канарских островах, сбежать с семьёй с корабля и попросить политического убежища в Испании. И вместо шикарного, девятипалубного лайнера «Грузия», Канарских островов и солнечной Одессы в конце июня, я должен был уходить на менее шикарном корабле «Клавдия Еланская», мимо Британии и Норвегии в начале мая в холодный Мурманск.
Значит, не судьба иметь шикарное по тем временам Авто.
Вернувшись в Союз с хорошими деньгами, мысли о покупке автомобиля отодвинулись на второй и даже может быть и третий план из-за того бардака, творившийся в стране. А потом развал Советского Союза и вообще стало не до того. Да ещё случайно купил мотоцикл, что также отодвинуло покупку автомобиля.
Мотоцикл
– Чёрт…, – с досадой плюнул перед воротами и растерянно затоптался перед основательным, кирпичным гаражом, тоскливо понимая, что увижу за варварски вскрытыми железными полотнищами.
У меня был уже положительный опыт владения добротным железным гаражом и стоял он недалеко от центрального КПП 32-го военного городка. Понравилось и у меня появилось место, где мог спокойно заниматься своими мужскими делами, когда над твоей душой никто не стоит, а то и просто посидеть за бутылочкой пивка. Но железный есть железный, да стандартного размера 3х6 метра. И со временем захотелось больших размеров и капитальный. Пообщался с ребятами и прямо за парком нашего полка, мы – офицеры полка, в 91 году построили себе целый ряд капитальных гаражей. Что здорово скрашивало службу в кадрированном полку. Нырнул в щель запасных ворот парка и ты уже в своём гараже: и вроде бы на службе и в то же время занимаешься своими личными делами. Свистнули бойцы тебе из-за забора и через минуту ты обратно в парке, с деловым видом – как будто и не уходил никуда. 70 капитальных гаражей, а по сути холодные каптёрки, где офицеры хранили имущество своих подразделений и служб. И несколько лет всё было нормально, но лихие 90ые также лихо поменяли и людские приоритеты. Народ, а это люди далеко не бедствующие, но как-то быстро потерявшие всякий стыд, при развале страны. Молодёжь, которой было проще обворовать кого-нибудь, чем самим заработать себе на развлечения. Бомжи, у которых давно ничего святого не было и многие другие, которые в советское время пёрднуть боялись без разрешения власти…. Вдруг почувствовали себя офигенно свободными от всего, в том числе и от такого понятия как Совесть. И все они ринулись добывать себе пропитание любыми путями, ничего не стесняясь.
Одним из таких мест оказались гаражи и не только наши. Нас стали банально грабить. Вскрывали, переворашивали там всё и брали тоже всё, представляющее хоть какую-нибудь ценность или что можно было сдать в вдруг и одновременно появившиеся многочисленные пункты приёма разного хлама. Гаражи наши стояли у погрузочной рампы, где в советские спокойные годы тоннами валялись огромные кучи скруток ржавой крепёжной проволоки с воинских эшелонов и никому она была не нужна. А тут всё это мигом исчезло с земли и эффектно переместилось в пункты приёма металла и сейчас нигде невозможно было найти хоть кусочек металлической детали, так тщательно поработали бомжи и люди, сделавшие сбор металлолома своим бизнесом. Дошли, суки, до того, что ночью или вечером подъезжали к гаражам, крюком цепляли за металлические ворота и грузовой машиной выдёргивали их из стены. Долго мы охотились за этими скотами, но всё-таки сумели вычислить и в одну из тёмных ночей, грузовик этих сволочей, красиво заполыхал на Керамике. Но это не остановило грабёж. Теперь к этому делу приступила молодёжь с соседнего совхоза. В парк они лезть боялись, так как одного четырнадцатилетнего пацана ночью просто пристрелил часовой. Вот они и переключились на наши гаражи. Словили двоих, уже пятнадцатилетних. Старались им ничего не сломать, но всё равно избили за воровство очень сильно.
Боже мой…. Что было потом… Нас называли фашистами, уродами, избившие несчастных детей, которым так плохо и трудно живётся в такое непростое время… Ну и что, что они залезли в чужой гараж…. Но ведь они никого не убили…. И эти малолетние суки продолжали обворовывать наши гаражи.
Вот и сейчас очередь дошла и до моего гаража. А там у меня стоял мой старый мотоцикл «Урал» и новенький «Урал» товарища, Коли Бородули. И судя по многочисленным следам – они там стояли ещё вчера вечером.
Так оно и было. Мотоциклы укатили в сторону совхоза, больше ничего не взяли. Ну…, у меня то мотоцикл старый. И год назад купил грузовую «Газель». А вот Коля очень здорово расстроился. И вечером, сидя в гараже и активно размахивая незажженной сигаретой, пьяно делился впечатлениями от посещения милиции.
– Боря…, посмеялись они там надо мной…, очень весело и жизнерадостно… Говорят – Майор, мы тут крутые иномарки найти не можем, а уж твоим мотоциклом и заниматься не будем. Хотя…, если хочешь – то можешь написать заяву…. Ну, что мне оставалось делать – написал заявление о краже. А они мне говорят – 99% что не найдём и 1%, что это произойдёт совершенно случайно….
Я тоже пьяно щурился на товарища и слушал его в пол уха и про себя просто поминал железного друга, с которым так много было связано разных веселых и глупых воспоминаний.
* * *
Я отошёл достаточно далеко чтобы отлить, но сразу забыл про это, с завистью наблюдая, как пьяные гражданские мужики «зажигали» на новеньком, чёрном мотоцикле «УРАЛ». То, что он был новенький говорило всё: и сверкающая глубокой чернотой краска, и чистенький, алюминиевого вида, двигатель, две ярко блестящие никелированные выхлопные трубы, кожа фартука коляски и многое другое по мелочи, прямо кричало: – Я совсем новый, я ещё Ого… го… го. И меня ещё не убили…
А его убивали. Причём убивали целенаправленно. Пять здоровых, именно здоровых, мужика, во хмелю, причём очень сильном, насели на мотоцикл, где это было возможно и на задней скорости яро штурмовали крутой, глинистый подъём охеренно высокого бугра на берегу Елизаветинского пруда. И мотоцикл запросто и легко взял это препятствие. Уж чего они больше хотели – то ли убить мотоцикл, то ли самим разбиться весело, красиво и с русской удалью – Не знаю? Но, остановившись на бугре, они переключили скорость и стремительно помчались вниз по крутому, расхераченному спуску. От банального группового самоубийства их спасло извечное русское поверье – Везёт дуракам и пьяным. И если они были бы трезвые, я сейчас суетился внизу, сортируя – кого нужно реанимировать прямо сейчас и неотложно, а кого… просто оставить… Как он и лежит…
Но они, с оглушительным рёвом двигателя, с дикими, разухабистыми криками пронеслись мимо меня, обдав пылью и непередаваемым запахом бензинового выхлопа, умчавшись к слегка обрывистому берегу пруда, куда они чудом не свалились, свернув в самый последний момент.
Вспомнив, что мне надо было сделать – сделал и вернулся к своей компании. Пару часов назад мы собрались и решили немного отдохнуть на пруду. Приехали, покупались, друганы сели азартно играть в неизменную «Тысячу», а я безмятежно валялся на синем солдатском одеяле, изредка поглядывая в сторону мотоциклистов. Они расположились недалеко от нас и азартно принялись квасить. Так азартно, что уже через час хозяин мотоцикла вскочил на своего железного коня и умчался за новой порцией бухла в ближайший магазин.
Ещё через час снова отошёл в сторону, отлил и, не удержавшись, подошёл к мотоциклу. Хорош… Хорош…. Ничего не скажешь. Нравится он мне, нравится солидным видом, статью, мощью… Хороший мотоцикл. Присел на корточки, с любопытством разглядывая двигатель, и не заметил, как ко мне подошёл владелец мотоцикла.
– Что, командир – Нравится?
– Да… Хорошая машинка…, – с чувством и с лёгкой завистью ответил, с сожалением оторвав взгляд от мотоцикла, и поднялся во весь рост.
– Так…, покупай…., продаю…, – с улыбкой предложил парень и я озадаченно глянул на него. На всё в Союзе была очередь, в том числе и на мотоциклы. Стоил он так-то 1900 рублей, но у нас такая страна удивительная, что если покупать с рук и вот так, можно сказать, уже подержанный ну явно будет где-то около трёх тысяч.
– Какого года? – Осторожно «закинул удочку». Осторожно, потому что хотелось иметь мотоцикл, и в тоже время не хотелось платить такую сумму – в три тысячи рублей. Да и прав у меня не было и ездил на мотоцикле хреновенько, но с другой стороны…. Поэтому и осторожничал.
– Да в прошлом году купил. Ты глянь, командир, я на нём за год проехал всего триста километров….
– А чего тогда продаёшь?
– Да вроде бы когда–то сначала очень хотел, в очередь стал. А пока стоял – вроде перехотел, а тут очередь подошла и пришлось купить. Думал, буду кататься туда-сюда…. А как оказалось, уже не особо и нужен… Вот гараже и стоял. Так иногда, как сейчас выезжаю….
– Сколько?
– В общем-то три тысячи надо бы запросить, но если берёшь – две с половиной…., – парень с надеждой смотрел на меня, а я заколебался от такой соблазнительной цены. И деньги были. А хозяин мотоцикла, уловив мои колебания, стал додавливать, – ты посмотри… Он практически новый, без царапин…, задняя скорость… Ну, ты сам видел, как нас пять здоровых мужиков он запросто на бугор затащил…. Хорошо, скидываю ещё двести…
Парень суетился, расхваливая механический агрегат, а я уже не хотел отказываться. Я желал иметь этот мотоцикл.
– Давай, садись и прокатись, и ты ощутишь, какая это машина на ходу, – парень вставил ключ зажигания, крутанул ручку газа и одним рывком педали завёл двигатель и газанул на нейтральной передачи.
Блин…, как хорошо и чисто работал движок, солидно постукивая и выкидывая сизые дымки. Я махнул рукой – Глуши… – и когда он его заглушил, предложил.
– Давай так поступим. Не будем вот так сгоряча принимать решение. У тебя телефон есть? Отлично. Завтра с утра в десять часов созвонимся и я тогда тебе скажу окончательное решение. Но предварительно – «Да». Но сам понимаешь, мне нужно и с женой обсудить….
На том мы и разошлись в разные стороны, а ещё через полчаса наша компания уехала в полк.
Поговорить вечером с женой насчёт мотоцикла не получилась. Валя пришла с работы сильно не в духе, громко и раздражённо гремела посудой на кухне и что-либо конструктивного в этом состоянии с ней решать было бессмысленно. А я уже был весь переполнен желанием купить самобеглую коляску.
Ровно в десять часов утра позвонил: – Покупаю…
Всё остальное произошло, как по мановению волшебной палочки и уже через три часа бывший хозяин слез с мотоцикла около 32 военного городка и всё-таки с лёгкой грустью в голосе сказал: – Ну…, всё капитан, владей… Удачи тебе.
Пока оформляли договор-купли продажи, пока мотались в ГАИ, где переоформляли мотоцикл на меня, потом к нам в городок, я смирно сидел в коляске.
А сейчас, вылез из неё с видом уверенного и знающего человека, уселся в седло и даже к своему удивлению, также уверенно тронулся с места и поехал в сторону парка нашего полка, чтобы там поставить мотоцикл в свой бокс.
Удивлялся себе не зря. Потому что имел стаж вождения, правда всего лишь два с небольшим месяца и то год назад его приобрёл. При этом половину первого месяца ездил очень осторожно и напряжённо, а остальное время просто катался по пустынным, грунтовым дорогам северного Урала, где ближайшее ГАИ было в пятидесяти километрах от нас и самих ГАИшников работало на территории района в половину Франции, аж целых три человека. Да и тренировался на старом, измученном жизнь ИЖаке, на котором особо не погоняешь, а если уж заглохнет, то завести его было довольно проблематично. Что до сих пор являлось предметом весёлых воспоминаний.
После двух с половиной лет службы на Кубе мне был положен отпуск в пять месяцев и на два летних месяца мы уехали в Ныроб на север Пермской области. Средний брат жены Володя, старший лейтенант исправительной системы лагерей, катался на службу на новом и мощном мотоцикле «Урал», а мне выкатил из сарая старенький ИЖак.
Что-то там подкрутил, попутно объясняя мне, залил масла, бензин, подсосал топливо маленькой кнопочкой, подкачал колёса и сразу же, с первого тырчка, завёл его. Тот сначала оглушительно застрелял чёрным дымом, активно выбрасывая из выхлопной трубы всю грязь, которая там скопилась за долгие годы забвения в сарае, но уже через минуту ровно и приятно тарахтел, пуская сизый дымок.
– Боря…, давай… На велосипеде ездил…? Значит и тут не упадёшь…, – Володя небрежно и без опаски передал мне руль и я смело и безрассудно уселся в седло. А по-другому и не мог сесть. Я тут уже всем протарахтел под водку, что служил на Кубе в разведке…. И не абы простым разведчиком, а целым начальником разведки. А разведчик, априори, умеет всё и должен быть смелым, даже если не умеет и ссыт. Но я не ссал, а просто пока совсем не понимал, как можно простенько убиться на таком двухколёсном агрегате.
Переключился на первую скорость, как показал Володя пару минут тому назад, дал сдуру газу до упора, отпустил рычаг сцепления и сразу же, мощным рывком, вырвался из рук Володи. Рёв, газ, ветер в харю и мимо со свистом в ушах. Я летел чётко прямо через большое и ровное поле в сторону недалёкого аэропорта, судорожно уцепившись в руль и без всяких мыслей, которые вместе с сизым выхлопным дымом и истошным рёвом двигателя, стлались сзади, не успевая за двухколёсным монстром, который так бесшабашно оседлал. И, слава богу, что они не успевали, а то сразу бы испугался, потерял контроль над машиной и на полном ходу упал на сухую стерню с непредсказуемыми последствиями. Поле ровным казалось, только когда просто стоял на нём, рядом с мотоциклом, но когда помчался, как Чапаев на коне в атаку… Боже мой, как меня трясло на всех неровностях, бывшими когда-то картофельными рядами и как не откусил себе язык, до сих пор не понятно. Правда, весь процесс езды запомнился смутно и лишь мгновенными стоп-кадрами. От последнего я очнулся и испугался ещё больше, чем до этого, внезапно увидев впереди и совсем близко полосу густого леса, за которым и был сам аэропорт. И стало вдруг пронзительно понятно, что через несколько секунд – тут будет узкая, но очень длинная просека. И родится новая местная яркая легенда про некого безумного армейского военного, сотворивший данную просеку в несколько секунд. Только про судьбу этого вояки будут выражаться туманно – то ли его убило об первую ёлку, то ли он ещё живой пробил просеку до конца и лишь потом умер. Или его нашли на самой верхушке, самой высокой сосны, висевшим головой вниз вместе с мотоциклом. Ну…, тут будет много вариантов моей смерти и всё будет зависеть от личности рассказчика и от количества принятого на грудь.
Вот тут-то и догнали меня с поля всякие умные мысли, которые подсказали, что надо наконец-то скинуть газ и как-то повернуть обратно в сторону дома. И это «как-то» было сделано мною очень коряво и неумело по самой опушке леса. Сам лес, конечно, при этом не пострадал, но вот на опушке вся молодая поросль была безжалостно истерзана и поломана, а я весь ободран донельзя. Но всё-таки сумел повернуть на 180 градусов и поехал уже на небольшой скорости, через поле, к обалдевшему от ужаса Володе, не чаявшего увидеть меня живым.
Но уже через минуту он облегчённо и радостно смеялся, смеялся взахлёб и всё пытался рассказать, как я мчался на мотике от него, а потом вихляя по всему полю возвращался от аэропорта.
Проржавшись, он наконец-то смог связно задать вопросы, но после каждого вопроса снова загибался от смеха: – Боря, ты хоть что-нибудь видел, когда как вихрь мчался через поле? Лес там, на горизонте, расти будет? А обратно, когда ехал….?
– Ты как рванул с места…, хорошо хоть я вовремя успел отцепить руки от мотоцикла, а так бы меня волочило по земле ещё метров пятьдесят…. Мчался ты через поле – как стрела и стадо коров, которое паслось там, разбегалось в ужасе в разные стороны. Но.., самое интересное, ты не сбил ни одну корову и не влетел ни в одно гавно. А вот обратно, ты ехал на маленькой скорости и тебя вихляло по всему полю и ты вляпался во все коровьи какашки, какие там были. Коровы, которые только немного успокоились, снова стали разбегаться от тебя…., – и опять он смеялся взахлёб.
Действительно, коров на обратном пути я помнил. Блядь…, они так и норовили, сволочи, попасть мне под колесо, и ещё помнил сочное чавканье гавна, когда въезжал в очередную круглую и жидкую какашку.
– Не…, Боря, давай лучше прицепим коляску и езди ты на трёх колёсах….
С тремя колёсами и коляской дело освоения мотоциклетного пилотажа пошло лучше, но когда Володя увидел, как я завожу мотоцикл…. Вследствие того, что аккумулятор был слабенький, процедура заводки мотоцикла утром становилась увлекательным и азартно-опасным приключением. Облепленный детворой мотоцикл, на котором я гордо восседал, подкатывался к краю двора, заканчивающийся довольно крутым, правда, ровным травяным спуском. На краю обрывчика включал первую передачу и выжимал сцепление, после чего детвора с радостными криками сталкивали меня вниз. Длины спуска вполне хватало, чтобы разогнаться, отпустить сцепление, рывок в течение ещё двух-трёх метров и мотоцикл заводился. Вся соль была в том, чтобы вовремя увернуться от мощной стены бревенчатого сарая, резко свернув влево. И так как дуракам и новичкам везёт, то я всегда успевал. Но вот это ВСЕГДА когда-нибудь должно было кончиться. Стене, конечно, ничего не будет, а вот моя безбашенная голова могла качественно вбиться в мою же задницу и очень глубоко.
Увидев всё это, Володя ужаснулся и достал аккумулятор посвежее, чем облегчил мне утреннюю заводку мотоцикла, но всё равно он иной раз клинил и завести его можно было только если разогнать на ровном участке дороги. Хотя…, где можно найти в таёжной глубинке ровный участок…?
Потренировавшись с недельку, стало понятно, что теперь смогу самостоятельно поехать и на более дальнее расстояние, чем крутится вокруг дома или рядом на стадионе. Я, жена и старший сын решили сгонять на здешнюю достопримечательность гору Ветлан. Слазить на гору, пофоткаться там, а на обратном пути немного пособирать ягоды и грибы. Дорога через Марушево…, потом по вершинам долгих холмов, через обильное разнотравье Ветланских полей. Через заброшенную деревню Ветлан с раскидистыми кедрами к одноимённому камню над рекой Колва высотой в 124 метра. Проехали вполне благополучно и без происшествий. Мы доехали, не убились, хотя раз двадцать предпосылки к этому были и достаточно серьёзные. Слава богу, что опыта у нас в этом не было и мы даже не поняли, как эти двадцать раз были на волосок от смерти. Но.., всё-таки доехали, радостные и довольные. С огромным энтузиазмом и весёлым азартом, иной раз рискованно карабкаясь по узеньким каменным карнизам, забрались на вершину Ветлана и полюбовались открывшимся красивенным видом на бесконечные, густые уральские леса, расстилавшиеся зелёным ковром далеко внизу. Спустились вниз и там совершили все, какие положенные телодвижения, когда ныробчане или приезжие туристы попадали в это знаковое место. А потом поехали обратно. Но сейчас решили ехать не по верху холмов, а по нижней дороге через брошенную деревню Адамово на Бобыку. Благо там была на первый взгляд неплохая дорога. Вначале. Первые пятьсот метров. А потом, я уже из-за своего извечного упрямства решил ехать только вперёд, несмотря на то, что теперь дорога превратилась в некое подобие полигона для испытания машин амфибий, где вместо колёс нужны хорошие танковые гусянки.
