О людях и книгах – Борис Дубин
В книге впервые собраны вместе рецензии, статьи, эссе, некрологи, расшифровки и тезисы устных выступлений Бориса Владимировича Дубина 1990–2010-х гг., а также высказывания о нем самом – социологе, переводчике, поэте. Сборник представляет собой размышления Дубина о Пауле Целане, Вальтере Беньямине, Эмиле Чоране, Чеславе Милоше, Юрии Леваде, Григории Дашевском, Елене Фанайловой, Марии Степановой, Михаиле Айзенберге, Олеге Юрьеве и многих других его многолетних собеседниках.
Первое что приходит в голову читая Бланшо, это авангард, свободный полет, отсутствие рамок.
Книга состоит из двух рассказов-притч и своеобразного послесловия.Не содержание, а именно стиль текста настраивает на чтение без перерыва. Особенно «Последнее слово». Это поток сознания, ощущение мгновенного выплескивания текста на бумагу, в несколько подходов.Но удовольствия от чтения я не получил. Сюрреалистичность сюжетных конструкций, образность убивают текст (привет Борису Виану ). Он становится душным, зацикленным на себе. Пустота вокруг героев, всё действо нагоняет туманную многозначительность. «Предсказать» что люди всю историю убивают друг друга и при этом ищут себе оправдание, ну как то на откровение не тянет.В эту минуту, напоминаю себе номенклатуру которая критикует авангардных художников именно за форму. Это как Пикассо бы обозначить, что если он истинный коммунист, то должен писать в духе соцреализма. В музыке и живописи нахожу авангард органичным и интересным направлением. Но сейчас разговор не о запрете выставок и сжигании книг (жаль что в новеллах нет об этом).Да, некоторые образы захватывают, есть пару важных размышлений о тексте и попытках его «натянуть» на будущее (которое уже произошло) из настоящего. Но как сказал выше, форма Бланшо в этих новеллах, не моё. Забавно что послесловие интереснее самих объектов послесловия. Вот так.