Борис Акимов
Исповедь хироманта. Жизнь как чудо

Орел. Первое предсказание

Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.

А. де Сент-Экзюпери. «Маленький принц»

Сильное впечатление произвели на меня и орловские друзья Ивана – поэты, художники, мистики, вольнодумцы. И конечно, после окончания института меня ждал Орел.

Моим близким другом в этом городе с подачи Ивана стал Виктор Ливцов. Потомственный орловский интеллигент, Виктор в то время был очень начитанным молодым человеком, недавно окончившим истфак (теперь он там заведует кафедрой), настоящим кладезем знаний. В его квартире частенько собирался наш круг. Здесь всегда находились для нас хлеб-соль – спасибо его радушным родителям. А портвейн – напиток свободы – мы приносили с собой. Как же интеллигентному человеку семидесятых без молдавского портвейна?

Мы говорили о политике, истории, медицине… Спорили. Читали самиздат. Пели запрещенные тогда песни.

 
Россия, Россия!
Тобой одной душа моя полна!
Оборванный деникинец наперекор судьбе
На палубе грезит о тебе…
 

Теоретическое обоснование магии я получил от Виктора. Однажды мы обсуждали научную фантастику, возможно, речь шла о фильме А. Тарковского «Солярис». Кстати, его «Жертвоприношение» – лучший фильм о мистике. Это просто пособие для начинающих магов и волшебников. И не путайте фэнтези («Гарри Поттера») с мистикой.

Виктор говорил, что чудеса возможны. Магия – это изменение реальности нерациональными способами. В определенной степени мы можем изменить мир силой нашего разума. Если чего-то очень захотеть, это обязательно случится. А магия позволяет воздействовать на мир нерационально, нарушая некоторую логику мира. Например, если взять черную кошку, засушенную лягушку… выйти на перекресток в полночь…

Ведь это абсурд. Но абсурд и меняет мир. Для того чтобы получить то, чего у тебя никогда не было, нужно сделать то, чего ты никогда не делал.

Поговорили, поспорили, попили, попели и разошлись.

Виктор же познакомил меня и с первым настоящим магом. Им был Леопольд Никодимович Красницкий, единственный действующий археолог на всю Орловскую область. Уже в его имени звучала тайна.

Леопольд Николаевич тогда вел жизнь свободного человека – был инструктором станции Юных туристов. Кроме свободы, он имел возможность познавать мир – путешествовать. И заниматься любимым делом – археологией. Юные туристы любя называли его Леопардом Крокодилычем. Красницкий не занимался магией профессионально, он был магом по жизни. Добрым волшебником. Даже имел внешность Деда Мороза в молодости. Правда, борода у него была короткая и еще не седая. Я ходил пару раз с ним в экспедиции. Для Леопольда Николаевича остановить дождь было так же обыденно, как сварить из «Завтрака туриста» что-то съедобное.

Он же первый и смотрел мою руку. Сделал какие-то предсказания на ближайшее время. Я их уже не помню. Но сам процесс чтения руки поразил.

Как-то поговорили о предсказаниях. Леопольд Николаевич сказал, что есть такая забавная примета – встаешь и с утра поешь песню. И все будет так, как в песне поется.

После общения с Красницким я стал внимательнее относиться к событиям моей жизни. Точнее, к знакам, которые посылает Судьба. До этого я воспринимал эти вещи как банальные суеверия.

В это время я проходил субординатуру по терапии в Орловской областной больнице. После ее окончания рассчитывал там же и остаться. Для этого, помимо врачебной практики, занимался общественной деятельностью. Помню, как-то проводился смотр художественной самодеятельности. Областная больница – организация серьезная, и для подготовки этого мероприятия были приглашены режиссер и хормейстер Орловского института культуры.

Песня культовая – «Эх, дороги!» Петь я люблю, но не умею. Но не в Большом же выступать. И с удовольствием принял участие в хоре.

На первой спевке хормейстер просил разделиться на теноры и басы. Думал недолго. Конечно, я бас. Это серьезней тенора.

Хормейстер похвалил певцов за энтузиазм, но заметил, что кто-то в басах тенорит. Да, до баса я не дотягивал.

На следующей спевке я уже был среди теноров. «Басы – хорошо! – сказал преподаватель. – Но в тенорах кто-то басит».

На другой день я уже рассказывал режиссеру о своем драматическом таланте. Убедил.

Но не дано мне было на этот раз блеснуть актерством. Мой номер, чтение стихотворения о войне, на репетиции которого я потратил две недели, таинственным образом исчез из программы, чему я был несказанно рад.

Областная больница заняла первое место среди областных ЛПУ.

Примерно такими веселыми историями была насыщена моя комсомольская жизнь. Не соскучишься. Меня даже уже прочили на место секретаря местной комсомольской организации.

Как-то в погожий солнечный день мы с Виктором Ливцовым и нашим другом В., инструктором горкома ВЛКСМ, совершали прогулку на теплоходе по Оке. Глядя на левый берег Оки, я заявил своим друзьям: «Ну, вот я и в Орле. Скоро буду главным врачом и поселюсь вон там, на берегу». Это предсказание, сделанное с бравадой, полностью сбылось.

Началось с того, что однажды я, проснувшись, стал напевать строку из песни В. Высоцкого: «И затеялся странный, чудной разговор…»

Сразу с утра меня вызвала к себе начальница отдела кадров областной больницы и с «прискорбием сообщила», что перспективы остаться в больнице нет. И я поеду главврачествовать в глухую орловскую деревню.

Так начала сбываться первая часть моего собственного пророчества, и так появилась у меня моя первая персональная примета, подаренная мне Леопольдом Никодимовичем. Собственно, это было и первое проявление в моей жизни Судьбы, которое я явно ощутил.

А свое первое жилье в Орле я приобрел через три года именно на том месте, которое указал. Наколдовал. Это отдельная история.

Первая примета, данная Судьбой, работает всегда. Правда, иногда немного напрягает. Просыпаешься – начинаешь петь. И думаешь – к чему бы это?

Тем более, если тема тревожная. Ведь Судьба чаще нас предупреждает о плохом, чем о хорошем. А зачем предупреждать о хорошем? И так все будет хорошо.

Ангелы мои спешат предупредить меня о неприятностях. А зачем предупреждать о приятностях? Будет счастье – и так порадуемся. Предупреждать об опасностях, которые можно предотвратить, имеет смысл. А если неприятность неизбежна, то чтобы мы осознали и приняли. Опять же сказав: «Да, в твоей жизни черная полоса, но на то попущение Господне. А Он благ и человеколюб, и еще перевернется на твоей улице грузовик с мармеладом».

В дальнейшем, по мере развития духовной зрелости, Судьба давала мне все новые и новые знаки.

С другой стороны, к примете привыкаешь и ждешь ее. Например, садишься в машину, включаешь радио и… сердечко начинает быстрее биться. Что там мне споют? Особенно когда планируешь какое-то дело.

Как правило, знаешь, что ждет тебя.

И если случается какая-нибудь непредвиденная гадость, сразу вопрос: «Ну, что ж не предупредили, ангелы мои?»

Два дня я как-то ходил и пел «На Цейлоне острове или на Майорке…» из О. Митяева. Голову сломал – к чему бы это? Если обратить внимание на тему, то название песни – «Чужая война». И пленные матросы упоминаются. Нехорошо-с. Кончилось все благополучно. Заехал в ОУФМС. Получил новенький загранпаспорт. Он ждал меня как раз эти два дня. Спросил у дочери: «Куда летим?» «В Испанию, папа», – ответил ребенок.

Иногда я получаю информацию о событиях, никак со мной не связанных. Как-то проснулся и запел: «Рейкьявик, Рейкьявик…» Есть такая песня у группы «Маша и медведи». Включаю телевизор: мама дорогая, в Исландии проснулся вулкан! Оно мне надо?

Борис Константинович, да вы – пророк! Ну что вы, судари мои! Хотя…

Как и любое человеческое существо – хитрю. Не люблю неприятностей и стараюсь петь песни веселые. Пусть все будет хорошо. Иногда это получается. Выходит, таким простым образом меняю судьбу.

Но чаще всего в этот момент хорошие песни почему-то не лезут в голову, а что-нибудь типа «Вот такая вот фигня у меня. У меня» (И. Сукачев). Причем не отвяжешься. Прямо хочется и хочется петь.

Ну, когда особо неприятная песня, да еще в сочетании с некоторой тревогой – я начинаю читать стихи. Вспоминая забытые. Мозг загружается. Это называется мантра-йога.

Вообще поэзия – это магия. У меня есть два особо любимых поэта – Н. Гумилев и И. Бродский. С первым меня познакомил Иван, со вторым я встретился сам.

Оба эти поэта много рассказали мне о моей жизни.

Гумилев, которого я боготворил до 40 лет, о первой половине жизни и рассказал. «Шестое чувство», «Память», «Возвращение», «У камина» – это все обо мне.

Бродский написал о моем последнем периоде: «Одиночество», «Я входил вместо дикого зверя в клетку», «Любовь Иванова», «Неоткуда с любовью…», «Воротишься на родину».

Ангелы мои

 
Они не в кого не верят и никогда не плачут.
Бог, открывающий двери
Ангел, приносящий удачу.
 

И. Калинников

Пожалуй, есть смысл объяснить, что я подразумеваю под словом Судьба. Короткий и красивый ответ:

 
Есть Бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей мгновенна и убога,
Но все в себя вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога.
 

Н. Гумилев

В моем представлении духовный мир – достаточно сложная иерархическая структура.

Наверху – Творец всего сущего, Всевышний, Всемогущий, Всеведающий и прочее, прочее, прочее – Бог. Если вы представляете его этаким дедушкой с бородой, который смотрит с неба и думает: «Что там делает Боря Акимов?», и мечтаете схватить его за бороду, чтобы он исполнял ваши желания, то вы глубоко заблуждаетесь. Бог непознаваем, и все рассказы о нем – в лучшем случае добрые сказки. Рассказать о Боге невозможно. Нам просто не хватит всего мозгового вещества его познать, не говоря уже о скудности человеческой речи.

Представьте себе ситуацию. Вы в саду встретили улитку. Подняли, посмотрели и отпустили. И она, совершенно потрясенная встречей, поползла делиться впечатлениями с собратьями. Что она им расскажет? Про ногу, которая ее чуть не раздавила? Про руку, которая подняла ее к небу, а потом опустила? И как она им это расскажет? И поймут ли они, о чем речь?

Так и человеческий рассказ о Боге, даже если человеку посчастливилось увидеть отблеск Его света или подержаться за край Его мантии, и не более, не в состоянии передать Его сущность. Приблизиться к пониманию Всевышнего вряд ли возможно в материальной жизни. Лишь после многих перерождений, длительной духовной и жизненной практики, покинув этот бренный мир, можно, увидев Его, что-то понять. Но это не в земной жизни. Это за ее пределами. И сие человеку неведомо. В этом и разгадка религиозных различий. Все говорят о Боге, но каждый как-то очень по-своему.

Главное, чтобы религия не мешала общению с Богом. Но чем дольше я живу, тем меньше нуждаюсь в посредниках между мной и Им.

В нашей жизни, внизу, рядом со смертным человеком всегда есть парочка персональных ангелов. Они могут улетать, прилетать, меняться. Как наш участковый доктор. Помимо помощи людям, у них, видимо, есть еще какие-то небесные дела. Поэтому они могут отлучаться. Иногда в неподходящий момент.

В хиромантии линия ангела-хранителя находится на холме Венеры и идет параллельно линии Жизни. Еще одна река Жизни, текущая рядом. Ее еще называют линией Марса. Она берет начало с одноименного холма. Линий ангелов-хранителей может быть несколько. Как и самих ангелов. Небесными покровителями иногда становятся и ушедшие родственники. Чаще кровные.

В этом случае линия ангела-хранителя берет свое начало от линии Жизни. Или пересекает ее. Это, естественно, и знак потери близкого человека. Пересечение с линией Жизни указывает на время потери. Ушедший родственник предоставляет защиту всему роду. На человека, отмеченного таким знаком, выпадает ответственность за родовую карму, которую он должен улучшить. Или исправить. Почетно, но ответственно. Как правило, принятие кармы и защиты рода происходит в период с двадцати до тридцати лет.

У одного моего клиента ангел-хранитель – его ушедший друг. Случай очень редкий. Но они даже родились в один день. Друг будет охранять его всю жизнь, и потом они встретятся. Рука мне сказала об этом.

Я постоянно чувствую присутствие одного из своих ангелов. Просто он достаточно строгий. Как школьная учительница. Чаще появляется, чтобы сказать мне: «Не шали!» Или: «Не ленись!» Причем, как мне кажется, иногда уж совсем по мелочам. И я говорю ангелу:

– Извини, слаб. Буду над собой работать.

Иногда духовные сущности близких или учителей приходят на помощь людям. Интересен рассказ моей клиентки. Однажды она пошла в лес и заблудилась. И вдруг слышит – ее зовет мать по имени. Женщина сильно удивилась, так как мать у нее живет в другом городе и в лес с ней не ходила. Заплутавшая пошла на зов и вышла на знакомую дорогу. Когда женщина встретилась с матерью и спросила, переживала ли та в этот момент, то мать ответила: «Нет. Ничего не чувствовала».

Мне рассказывали мои ученики, что в трудные минуты им являлся и мой фантом. Как вы догадываетесь, об этих случаях я узнавал из их рассказов. Появление фантомов я считаю достаточно распространенным явлением. Как и НЛО. Последних я, правда, никогда не видел.

Может, ангелы принимают форму близких нам людей, чтобы нам было понятно?

Далее идут святые, а также более сильные сущности, назовем их архангелами. Их покровительство человек приобретает в течение жизни. Либо получает при посвящении или инициации. Например, при принятии человеком веры. Они ответственны за многих. И за многое. Вот к ним можно обращаться со всевозможными просьбами. Если ангелы не справились.

Я знаю своего христианского святого. Да и моя концепция, которую я излагаю, не противоречит христианской мистике.

Когда я серьезно продвинулся по пути йоги, то решил выяснить, кто мой покровитель. Нашел медитацию, способную ответить на этот вопрос. Сел в позу лотоса. Закрыл глаза. Сконцентрировался на дыхании. Открыл внутреннее зрение – третий глаз – и стал призывать своего покровителя. И он пришел. Но каково было мое удивление, когда я увидел, кто это!

Я занимался йогой, считал себя буддистом и надеялся увидеть кого-то из восточного пантеона, а здесь – известный православный святой! Наверное, он взял покровительство надо мной при крещении. Я сразу пересмотрел свое отношение к христианству. Когда бываю в храме, то ставлю своему святому свечки. Я никогда не призываю его и ни о чем не прошу. Просто молюсь.

Ему лучше знать, что мне надо. И когда прийти на помощь.

Вот отличная история моей знакомой М. про ангела. Или про святого.

Было это давно, в 1990 году, моей дочери было 4 года, и каждое утро мы просыпались рано, чтобы успеть к восьми в детский садик, который находился в нескольких троллейбусных остановках от дома. Время было советское, людей в троллейбусах битком, стоим мы сонные на остановке, холодно, понятно, что опаздываем, а биться с ребенком у дверей не хочется… Так погано на душе у меня тогда стало… И я мысленно обратилась к Богу, сказав, что нет моих сил терпеть это. Помоги!

И тотчас из потока автомобилей выезжают белые «жигули», за рулем сидит старец – худощавый, седой, с белой бородой. Он открывает дверь, хотя я не голосовала, и предлагает нам с Настей (дочкой) сесть. Конечно, мы садимся…

Едем, в кабине на передней панели иконы, старец говорит мне, что, конечно, очень тяжело должно быть с ребенком вот так стоять на холоде и ждать свободного троллейбуса, вот он и решил помочь мне. Подъезжаем, я хотела расплатиться, но денег он не взял…

Но это еще не конец истории. Прошло довольно много времени – может, год, может, больше. Мынароду куча – не пролезть. И тут я вспомнила старца, который как-то нас подвозил. И опять из потока машин выныривает белый «жигуль» с моим дедушкой, правда, на переднем сиденье сидит еще какой-то дядька. Старец открывает дверь, предлагает садиться, объясняет, что помнит меня, вот решил опять выручить…

С тех пор мы не встречались. Но мне верится и сейчас, что он где-то рядом и, если мне будет нужна его помощь, он обязательно появится…

А вот на третий уровень я ставлю Судьбу. Провидение. Как она действует, мне тоже пока еще не совсем ясно. Сама или через ангелов? Но со временем я начинаю ее понимать все больше и больше. Полностью понять замысел Господа невозможно. Да и есть ли Он? Применительно конкретно к моей личности. И вообще к разным людям.

Солдат далеко не всегда понимает замыслы полководца. Но исполнять приказ и быть верным присяге – долг солдата. Как и стремление стать генералом.

Взаимоотношения человека с Судьбой, Вселенной (одухотворенной), Богом прекрасно выразил Станислав Лем в своем фантастическом романе «Солярис». Обязательно прочитайте. Или посмотрите одноименный прекрасный фильм А. Тарковского.

Судьба – это последний этап перед Богом. Хотя все и есть Бог. И в том числе мы с вами. Опять же повторюсь: ВСЕВЫШНИЙ НЕПОЗНАВАЕМ!

Когда ты разговариваешь с Богом, это называется молитвой, а когда Бог с тобой – шизофренией.

Наблюдение психиатра.

Ранее, когда я уже имел достаточный оккультный опыт, то сильно обеспокоился вопросом о существовании Бога. Да, йоги есть. Сам такой. Экстрасенсы есть. Этому можно научиться. Чудеса случаются. Сам творил. Ангелы тоже рядышком.

Но что за этим? «…над нами сумрак неминучий иль святость Божьего лица?» Есть ли Он – Всеблагий Человеколюбче, или мы сами все творим?

И я решил спросить об этом у Самого. Встав с утра и войдя в медитативное состояние, я сказал: «Бог, если Ты есть, то дай знак. Я его увижу». Ответ я получил очень быстро. Через час. Было теплое летнее утро. Начало месяца. Я решил купить проездной на все виды транспорта, чего ранее не делал: автобус отдельно, метро – пять копеек. Купил проездной в киоске на остановке. Вскоре подошел мой автобус. Я сел в него. Когда автобус тронулся, я потянулся за проездным. А его нет! Выронил, когда садился в автобус. Для меня это был знак.

«Прости, Господи, за дерзость! Прости, что усомнился в Твоей Сущности. И помянул тебя всуе!»

Вы можете сказать – пустяк, померещилось. Но знаете, померещилось очень внятно. Пробило до душевной дрожи.

Больше единых проездных я не покупал. И по пустякам Господа не беспокою. И вообще не беспокою. Зачем Его беспокоить? Господь всеведущ.

Господь думает о нас. Но Он не думает за нас. И чаще за Божий замысел мы принимаем собственный вымысел. Так выгоднее оправдать свои слабости.

Белый Колодезь

 
В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
 

И. Бродский

Следующий мистический опыт я приобрел в селе Белый Колодезь, куда был брошен Судьбой и Орловским облздравотделом возглавлять местную участковую больницу после окончания клинической ординатуры по терапии.

Колпнянский (как звучит!) район Орловской области, где и находилась Белоколодезьская УБ, был (и остается) глубочайшей дырой между Орлом и Курском. Причем до Курска ближе. Но дорог не было (и сейчас, наверное, нет) – ни в ту, ни в другую сторону.

А в штате больницы и, соответственно, в моем подчинении, помимо прочих, был конюх. На вызовы я ездил на лошади, на случайных машинах и даже один раз на гусеничном тракторе.

Я хорошо был принят персоналом и подружился с видавшей виды, добрейшей, полноватой фельдшерицей Тамарой Ивановной, скорее годившейся мне в матери, чем в мои заместители. Начальный практический опыт я приобретал с ее помощью.

О первый врачебный опыт! Ты незабываем, как и первая любовь.

Белый Колодезь – довольно большое село, вытянутое вдоль запруженного ручья. Когда-то здесь была помещичья усадьба известного художника Ильи Шварца, от которой сохранились лишь двухэтажные людские, конюшни из красного кирпича да фамильный склеп, находящийся в небольшом парке-дендрарии. Разросшиеся деревья парка создавали густую, непроницаемую для солнца крону. Трава у их подножий не росла, парк был темен, и вороны гостили в полуразрушенном склепе.

На другом конце села жила знахарка – как ее звали местные, бабка Евдокия. Ранее она имела авторитет и клиентуру, сейчас старость, склероз и ревматизм. Лет ей было под восемьдесят. Моя фельдшер, Тамара Ивановна, начавшая лечить местных жителей еще до моего рождения и делившаяся со мной опытом и рассказами из жизни поселян, отзывалась о знахарке весьма уважительно: «Ну, если мается кто от болезни и доктора в районе или в области не помогают, то Евдокия может отчитать или травку дать. К ней даже из Курска приезжают. Но сейчас стара стала. Сила не та».

– Доктор, поедете на вызов к Горелову-мальчонке, так зайдите заодно к Евдокии, – сказала однажды Тамара Ивановна. – Жаловалась старая на простуду.

Собственно, я давно ждал этого приглашения.

Старая низкая изба, крытая почерневшей от времени соломой, стояла у самого ручья. Кусты калины, сирень. Бурьян.

Стукнув о дверь железным кольцом, служившим одновременно и ручкой, и отерев с сапог октябрьскую грязь, я вошел в сени. На стенах висели пучки трав. Некоторые были уже совсем ветхие. Другие явно летошние. Открыв вторую, обитую пестрой клеенкой дверь, я вошел в чистенькую и чрезвычайно бедную обстановкой горницу. В красном углу находился иконостас. Бумажные иконы. Лампадка. Засохшие букетики.

Евдокия лежала одетой на железной кровати. Еще одна женщина, чуть помоложе, встала мне навстречу.

Пожелав мира сему дому и сняв пальто, я приступил к осмотру. Хронический бронхит в стадии обострения – таков был диагноз. Сделал укол смеси анальгина с димедролом. Достал пару упаковок каких-то таблеток.

– Что попить из травок, вы, наверное, знаете лучше меня, – закончил я лечебно-диагностическую процедуру.

– Спасибо, доктор! Хотите чаю? Какой будете, магазинный или из трав?

За горячим травяным чаем, в котором я уловил вкус чабреца, мне было предложено погадать. Ведунья долго смотрела мою руку сквозь толстые стекла очков. Затем достала затрепанную колоду самых обычных карт и стала пророчествовать. Предсказание было коротким, и я запомнил, что скоро уеду из села, буду жить в Москве, стану известен, женат, возможно, дважды. И что мне надо бояться вечерней дороги.

Общение со знахаркой показалось будничным, но, возвращаясь домой, я улыбался – скоро моя ссылка должна кончиться. Я не стал рассказывать о предсказании Тамаре Ивановне, и первая часть его исполнилась достаточно быстро: я был переведен в другую больницу через три месяца. В дальнейшем сбылись и другие предсказания.

Когда я покинул гостеприимную хозяйку, уже смеркалось. Небо затянули тучи, и усилившийся ветер предвещал холодный, обложной октябрьский дождь. Я поспешил домой. Скользя под ногами, дорожная глина налипала на сапоги, еще более затрудняя путь. Когда очередной порыв бокового ветра едва не опрокинул меня в дорожную колею, дерзкая мысль пришла мне в голову.

Я оборотился в его сторону и прокричал: «Дуй ветер, дуй, пока не лопнут щеки! Какой я мельник? Я – ворон!» (Шекспир). Затем добавил: «Неси меня, ветер, домой! И никакого дождя!» – и повернулся к ветру спиной.

Подобно кораблю, ведомому попутным ветром, находясь в расслабленном медитативном состоянии, я добирался домой.

Когда взошел на пригорок перед больницей, подуло так сильно, что мне показалось: раскинь я сейчас руки в стороны и подпрыгни, ветер понесет меня к моему дому. Так летают люди во сне.

Поднявшись на крыльцо амбулатории, я повернулся и раскрыл руки: «Спасибо, братец-ветер, выручил!» Сильный порыв с первыми каплями дождя был мне ответом. Но он не был холодным или неприятным. Скорее, крепким, как дружеское рукопожатие.

Чтобы закончить рассказ о Белом Колодезе, приведу два весьма интересных случая, которым я был почти свидетелем.

Одной из моих обязанностей была санитарно-профилактическая деятельность. Медосмотр учеников сельской школы – одно из таких мероприятий. Приятно осматривать юных и здоровых. Сам заряжаешься первозданной радостью.

Во время обследования учеников старших классов Тамара Ивановна вдруг многозначительно посмотрела на меня, когда в кабинет вошел симпатичный паренек с поразительно синими глазами. Типаж – юный Есенин.

– Это Андрей Белов, – сказала она, когда тот вышел. – Богородицын сын.

– Тамара Ивановна, у Богородицы один сын – Христос.

– Борис Константинович, вы еще увидите его сестру, а потом я вам расскажу эту историю.

Белова Наталья, близнец Андрея, оказалась весьма миловидной девушкой с пепельными волосами, васильковыми глазами и прозрачной кожей. Произвела впечатление.

– Беловы, женившись, долго не имели детей, – начала повествование Тамара Ивановна. – И доктора ничего не могли поделать. Бесплодие. А Евдокия им сказала: идите в церкву и закажите молебен Богородице. А храм у нас только в Курской области. Пошли. И на тебе чудо – понесла Катерина. Беременность проходила нормально, я-то помню, и мальчик родился справный. Все хорошо. А когда ребенку был уж годик, снится матери сон. Явилась матери Богородица и говорит: «Катерина, это не твой сын. Я возьму его». Проснулась мать, кинулась к ребенку а он мертвый. Я-то помню, как его в район возили на вскрытие. Да никакой болезни не нашли.

– Тамара Ивановна, синдром внезапной младенческой смерти без подтверждения диагноза давно известен медицине.

– Ну что вы мне не верите! – обиделась рассказчица. – Будто я не знаю. Сколько я их на свет Божий встречала. И сколько провожала! Вы слушайте.

Погоревала мать, детей нет, и последнего Бог забрал. Доктора говорят, что больше не будет. Опять в церкву И опять снится сон. Говорит Богородица: я взяла одного, дам двух. И дала. Вы их сегодня видели, Борис Константинович.

– Ну что, красивые дети. Рад за родителей. А история весьма странная, но интересная.

– Все так и было. Я-то знаю.

Давно обратил внимание, что дети сами входят в этот мир, когда им надо. И причем весьма неожиданно. Бывает, живут мужчина и женщина вместе. Долго живут. А потом решают расстаться. А тут – бах – и беременность. Жизнь продолжается независимо от наших представлений о ней.

Мой родственник жил несколько лет с женой бездетно. Доктора предполагали у него низкую активность сперматозоидов. Развелся. Познакомился с девушкой. И сразу «залет». Растит прекрасную дочь.

Другой случай Тамара Ивановна рассказала мне, когда мы с ней ездили с отчетом в ЦРБ. Ожидая, когда нас заберет из Колпны совхозная машина, мы стояли у пыльного здания автовокзала. Русские дороги вызывают тоску, а дорога у поселкового автовокзала вызывала тоску смертную.

Вдруг Тамара Ивановна указала мне на двух пожилых женщин, бредущих по противоположной стороне улицы:

– Смотрите, Афонины сестры.

По тротуару, обрамленному лопухами с обеих сторон, брели две сухонькие серые старушки. У каждой был узелок размером с кочан капусты. Про Афоню я уже слышал от Леопольда Никодимовича Красницкого. Даже видел фотографию. На ней рядом с моим знакомым на земле сидел, развалившись, худощавый человек. Он смотрел в камеру из-под рваного заячьего треуха безумно плутовским взглядом. Несмотря на летний день, блаженный был одет в валенки и телогрейку. По небритому лицу возраст угадывался с трудом. Пятьдесят? Семьдесят?

История Афони такова. Он жил в соседнем с Белым Колодезем селе. Был он всегда немного не в себе. За что и подвергался обидам и насмешкам со стороны сверстников. Когда исполнилось ему лет шестнадцать, ушел на отшиб, вырыл землянку, да там и жил с год примерно. Потом вернулся. И стал общепризнанным деревенским дурачком.

Первое предсказание сделал в предвоенные годы. Крестьяне высаживали лесополосу из молодых дубков. Афоня суетился рядом и говорил: «Сажайте, сажайте – березки вырастут». Это смешило сельчан: какие березы – дубы садим. Деревья выросли, но в годы оккупации немцы вырубили дубы, и после войны на этом месте были посажены березы.

Во время войны и после односельчане обращались к нему, желая узнать судьбу родных. Он делал весьма загадочные предсказания.

Например, одной бабе на вопрос, где ее муж, сказал: «Бежит хромой кобель, весь в репьях». Вскоре пришел ее муж, получивший ранение в ногу. Но грудь его была в медалях.

У одного сельчанина блаженный снял рубаху и стал рубить топором, плача при этом. Мужик был весьма раздосадован и даже ударил Афоню, но тот убежал. Вечером этого же дня мужчина погиб, наткнувшись на оставшуюся с войны гранату.

После войны Афоня жил один – родители умерли. Пропитание зарабатывал простой работой в совхозе да подаяниями. За его предсказаниями регулярно обращались. Однажды для борьбы с суевериями в село приехал милиционер на мотоцикле и хотел забрать блаженного. Но как только последний садился в коляску мотоцикла, тот не заводился. Помучившись, представитель власти уехал ни с чем.

Как-то раз к нему пришли две учительницы и стали проводить антирелигиозную агитацию. Афоне они понравились. «Живите у меня», – сказал он женщинам, и они остались. Вели хозяйство. Опять приезжал милиционер. Но они так и прижились у блаженного. А односельчане стали называть их Афониными сестрами. После смерти юродивого они ушли из села и жили в поселке.

Собственно, их мне сейчас и показывала Тамара Ивановна. Старушки да и старушки. Белые платочки, серые телогрейки, черные юбки да резиновые сапоги. Ничего особенного.