Божена Рынска
Боже, Божена!

Полная версия

© Божена Рынска, текст, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Тусовка

Законы тусовки

Как простожители воображают себе мир богатых и знаменитых? Блестящие, богатые, успешные, красивые сверхлюди на картинках в глянцевых журналах. Обыватель и ненавидит их, и активно интересуется, а как там у них, в первом ряду, плачут или нет? С кем развелись? Кого родили?

Почти десять лет я была в первом ряду. Записывала свои наблюдения за красивой жизнью и ее героями. В первом ряду – там, где и список «Форбс», и олигархи-light, и настоящие кинозвезды, полным-полно халифов на час, что-то урвавших, куда-то взлетевших, кого-то захапавших в мужья или хотя бы в спутники. И вот про этот «первый ряд», а также про подпирающую его галерку и многочисленные свиты со всякими it-пиявками и it-лягушками и будет мой рассказ.

Сначала и начнем, – как попасть в тусовку? Пропуском в тот самый первый ряд может быть и миллиард, и бестселлер, и неописуемая красота.

Моим пропуском в тусовку нулевых был талант фельетониста – не больше, но и не меньше. Стремительное восхождение началось с полосы в «Известиях». Случайная встреча в ночном клубе, случайное предложение поработать, неожиданно открывшийся талант – и волна успеха вынесла меня на берег столичной светской жизни. И даю вам честное слово: до этого я в тусовку никогда не рвалась, не считала себя достаточно талантливой и красивой для этого. «Мне бы без спешки поездить в тележке», а вона как жизнь обернулась.

Не думаю, что промоутеры мечтали меня видеть на своих вечеринках, – внешне я все-таки неформат, не грациозная, не стильная, но я была той самой злой ведьмой, не позвать которую – себе дороже. В рабочий кабинет приходили пачки приглашений. Их было так много, что каждое следующее вызывало раздражение – опять краситься, опять нечего надеть, опять куда-то переться. Конечно, это не у мартена стоять и не шпалы в оранжевом жилете укладывать. Но тем не менее вереница вечеринки занимали массу душевных сил и времени, хотя, конечно, и веселило тоже изрядно, все по Онегину: «Бывало, он еще в постеле: к нему записочки несут. Что? Приглашенья? В самом деле, три дома на вечер зовут: там будет бал, там детский праздник. Куда ж поскачет мой проказник?»

Работа была не пыльной. Сбылась моя гранд-мечта – не сидеть в офисе, спать досыта и работать только по вечерам. Но количество мероприятий здорово раздражало. Все прямо по Довлатову: «Мой двоюродный брат Илья Костаков руководил небольшим танцевальным ансамблем. Играл в ресторане «Олень». Однажды зашли мы туда с приятелем. Сели обедать. В антракте Илья подсел к нам и говорит: «Завидую я вам, ребята. Едите, пьете, ухаживаете за женщинами, и для вас это радость. А для меня – суровые трудовые будни!»

Вредность профессии хотелось свести к минимуму, к одному вечеру в неделю, и я перешла в «Газета. ру». Приглашений сразу стало меньше, – потому что и писать я стала меньше. Это была нормальная зависимость, зависимость популярности от количества публикаций. Ну не то чтобы нормальная, а, так скажем, справедливая. Я никогда не обижалась, когда меня куда-то не звали. Не позвали – окей, меньше писать, не надо краситься, мне и так все расскажут. К тому моменту я числилась уже не только популярным фельетонистом, но и успешным ЖЖ-блогером. Тогда же я начала избыточно много ходить на телеэфиры. Меня все время куда-то звали, но насладиться тем, что зовут, тем, что я, как говорят французы, branché, включена, я не смогла – у меня начались личные проблемы, и мне решительно нечего было надеть.

В России традиционно неуважительно относятся к депрессии. Мол, знаем мы твою депрессию, корову бы тебе, а лучше две. На самом же деле, это тяжелейшее заболевание. Радость не приносит ничего, даже такая непыльная и денежная работа, как у меня. Я в депрессии замыкаюсь в себе, прилипаю к своей берлоге. Так и произошло в конце нулевых. Каждый выход в свет превратился для меня в пытку. Надо было «держать фасон», я старалась, чтобы никто не замечал моего состояния. Я пыталась острить в соцсетях, чтобы не потерять рейтинга, а значит, заработка. Но на самом деле, весь день мечтала, чтобы он скорее кончился и можно было лечь спать, отключиться. Самые счастливые мгновенья я испытывала, уходя в общий наркоз на операциях.

Но все проходит, тучи депрессии рассеялись, и в моей жизни появился не кто-нибудь, а чекист со всеми бонусами этого утеснительного сана – самолетом, яхтой и вертолетом. До Болотной и проспекта Сахарова дружба с чекистом еще не была таким зашкваром, как сейчас, хотя приличные люди уже тогда обходили их стороной. Что характерно – все, с кем сложились задушевные отношения до моего похода в светские обозреватели, иными словами, друзья вне тусовки, – остались к факту наличия чекиста совершенно равнодушны. Никто не выразил желания пойти посидеть вместе, например. А питерский друг даже предупредил, что лучше бы мне держаться подальше от человека, которому с такой готовностью открыла свои объятия светская тусовка.

А открыла она их нараспашку – глава Михайловского театра Владимир Кехман начал уважительно звать меня на афтепати своего приема в рамках Питерского форума. Ульяна Цейтлина стала уговаривать своего олигарха поехать на этот форум, потому что «у Божены с Володей там есть стол, и вот с такими людьми и надо водиться». На этом же форуме к нам, как к паре, подошел засвидетельствовать почтение мой бывший. И уже почти все московские приглашения заканчивались словами: «Передайте NN, мы очень, очень рады будем его видеть».

Меня часто спрашивают: наверное, мол, одно говно в этой тусовке. Нет, это не так. И в тусовке, и в маршрутке процент говна и не говна одинаковый. Как в российской жизни 86 процентов – говно, так и в тусовке.

Как сказал, вздыхая и пытаясь перестроиться, таксист-азиат в зарисовке Виктора Шендеровича: «Десять процентов». «Что – десять процентов?» – «Десять процентов людей только хорошие. Остальные – нет».

Но в тусовке, как на авансцене, это просто заметнее. Первые ряды всегда под прицелом недоброго дыхания «камчатки», которая не просто завидует и желает тебе провалиться, но и старается изо всех сил этому поспособствовать. Спрашивается – зачем? К чему это пихание локтями и ножевые удары в спину? Со стороны посмотреть – абсурд какой-то: не за кусок хлеба люди дерутся, а за то, чтоб Даша Жукова на яхту позвала! Но когда сидишь внутри, в центре этого, все представляется таким важным, таким настоящим!

Поэтому мне кажется необходимым почаще менять дискурс, сдвигать точку сборки, отходить на пару шагов от главного двигателя всех тусовочных процессов – моды. Я была модным светским обозревателем, олигарх Мамут называл меня королевой светской хроники. Но в 2011 году, сразу после украденных выборов, я примкнула к протестующим. Моды на сопротивление тогда еще не было. Я не следовала тренду – вышла по велению души. Дальше – та самая цепь случайностей. Случайно и противозаконно свинтили, случайно оказалась на первых полосах газет. Протест резко вошел в моду, и случайно вместе с ним в моду вошла и я, уже не как фельетонист, а как оппозиционер. Здесь снова хочется вспомнить Довлатова: «Хорошо идти, когда зовут. Ужасно – когда не зовут. Однако лучше всего, когда зовут, а ты не идешь…» Все эти варианты мне предстояло испробовать на собственной шкуре.

Человеком того года по версии Time стал Протестующий. На Болотную вышли и Света Бондарчук, и Полина Дерипаска – маркеры светской успешности. Оппозиция казалась сильной. На меня сыпались просьбы об интервью и приглашения на светские дни рождения. Например, я впервые получила приглашение к Свете Бондарчук. Тогда же, одновременно с протестом, в моей жизни появился мужчина моей жизни Игорь Малашенко. Мы вошли в моду уже как пара, и каждый промоутер стремился нас заполучить. Журнал Tatler внес нас в список «100 самых желанных гостей светской Москвы».

Прошли еще полгода. Первое уголовное дело, затем второе. Протест был провален. Все, кто желал нам зла, активизировались. Энтэвэшники нападали прямо у дома. У дома основателя своего канала. Мне наивно казалось, что, учитывая, кто создал канал, НТВ не посмеет послать к нам свой отряд летучих мандавошек. Но, возвращаемся к теории таксиста о десяти процентах. Не только послали, но и травили круглосуточно. Одним из самых ярых организаторов травли был некто Бирюков. Когда-то, вместе с женой Екатериной Рождественской, гостивший у Игоря на яхте. У Бирюкова был запойный отец, Игорь очень жалел его, покровительствовал и раз за разом выбивал для него дома и квартиры у Гусинского. И вот этот самый Бирюков, которому Игорь благодетельствовал, и был одним из организаторов атаки, пользуясь тем, что он – глава ТСЖ в нашем доме, – пускал энтэвошек внутрь охраняемого дома, давал указания охранникам сливать записи с камер слежения.

Прослушка, слежка, травля… Игорь пал духом. И вот тут-то я впервые четко зафиксировала – стало резко меньше приглашений. Я была в тяжелейшем психологическом состоянии и не хотела выходить в люди, понимая, что раненый зверь привлечет хищника. Но именно поэтому выходить мне было очень нужно, мне было нужно, чтобы звонили, приглашали, я бы пошла – через «не могу». Но телефон молчал.

Дальше – больше. Впервые не позвонили с фестиваля «Кинотавр», с которым я долгие годы дружила и про который неизменно писала с 2006 года. Я входила в журналистское ядро фестиваля, руководство звало меня на ежедневные ужины жюри «за занавесочку» таверны «Дионис» вечерять с самыми «виповыми» гостями. А тут просто даже на сам фестиваль не позвали. И не позвонили, не извинились. Вот тогда я и испытала настоящий шок – в первый и, надеюсь, последний раз в жизни. Понимаете, такое поведение было бы вполне объяснимо и ожидаемо, скажем, от лицемера и кривляки промоутера Друяна, но никак не от Роднянских – от них я ну никак этого не ожидала. А от некоторых, наоборот, ожидала, а они этих моих ожиданий в хорошем смысле не оправдали.

В тусовке нет понятия «бойкот», есть – сошел с гребня волны, просел. Я понимала, что просела. Это был факт. И в тот момент вся зависть задних рядов, вся злоба первого ряда проявилась во весь рост. Каренин у Толстого понимал, что «не может отвратить от себя ненависти людей оттого, что он постыдно и отвратительно несчастлив. Он знал, что за это, за то самое, что сердце его истерзано, они будут безжалостны к нему. Он чувствовал, что люди уничтожат его, как собаки задушат истерзанную, визжащую от боли собаку».

Тусовка не отягощена моральными принципами. Она не отказывает откровенно дурным людям – адвокату Добровинскому, Юрию Шефлеру, пока они на пике, все двери для них открыты. Но стоит кому-то обеднеть и утратить свои позиции, как он немедленно будет растерзан, а хороший он или плохой – дело десятое. Можно подбрасывать жене кокаин в карман чемодана, можно довести до смертельного инфаркта адвоката Любарскую похабным оскорблением, можно трахнуть 12-летнего мальчика-сироту, украсть сумку у вдовы, отнять у матери детей и посадить жену, забашляв ментам. Ничего из этого не сделает нерукопожатным в тусовке. Только неактуальный статус в бизнесе или медиа и неумение одеваться. Кстати, Добровинский недавно судился с собственной дочерью, провалил свой же процесс и мгновенно стал светским посмешищем. Тусовка не выносит лузеров.

Показательный пример – история Ульяны Цейтлиной. На заре нулевых она жила в гражданском браке с олигархом Бокаревым. Частные самолеты, виллы в Сен-Тропе, анфилады в Нью-Йорке. Вся тусовка группировалась вокруг нее. Особенно усердствовала одна из самых популярных It-girls, журналистка и телеведущая. Ульяна таскала ее с собой, покупала ей платья. На хвосте Цейтлиной девушки въезжали в тусовку. Именно Ульяна вывела в свет Светлану Меткину и раскрутила Нику Белоцерковскую – у виллы питерской пары, совершенно не проявленной в светской Москве, стали появляться яхты с именитыми гостями.

Но стоило Ульяне полюбить небогатого красавца, как жизнь ее резко изменилась. Частные самолеты улетали без нее, бойфренд ее бывшей приживалки потребовал с Ульяны несусветную сумму за номер в Cheval Blanc в Куршевеле. Учитывая, сколько эта девушка в свое время получила с Ульяны: связей, жениха-олигарха, платьев, яхт и вилл, этот номер обязаны были принести Ульяне с поклонами и оплатить на год, – пришла пора возвращать долги. Не тут-то было! Добро, сделанное в тусовке, не имеет свойства возвращаться. Вчерашние подруги неожиданно обнаружили, что у Ульяны куча недостатков. Она – страшная эгоистка! Часами приходится ждать, пока она накрутит кудри! А один раз она вообще села на колени к бывшему бойфренду своей протеже! Тусовка начала Ульяну быстренько сливать.

Аналогичная история приключилась с Аленой Ахмадуллиной, стоило ей только расстаться с олигархом Мамутом. К Алене все ходили, все носили ее тряпки, «взбивали кудри ей по моде» и вдруг, удивительно неожиданно, разглядели ее истинную сущность: лицемерную, нечестную и корыстную… Чтобы тусовка не сожрала Ульяну Сергеенко после разрыва с Хачатуровым, ей немедленно была придумана легенда: роман с Сечиным. И тусовка вначале даже схавала. Казалось бы – воплощение ада, самый чудовищный упырь из всех правящих в России, а тусовка заглотила наживку за милую душу. А не было бы воображаемого Сечина, о, как бы стали Сергеенко жрать! Какие страшные и ужасные качества ей, пусть и справедливо, приписали бы, чтоб оправдать низость собственной души.

Тем временем Ульяна Цейтлина через пару лет разлюбила своего небогатого красавца. И вышла замуж за богатого некрасавца. За очень богатого некрасавца. И к ней вернулись и яхты, и самолеты, и вся тусовка опять явилась на ее день рождения, – та самая тусовка, которая ее некогда слила. И пляшут, и поют, и тосты за Ульяну поднимают. И можно было бы завопить: «Так чего же ты их теперь не выгонишь?!», если не знать, что Ульяна точно такая же, как все эти пиявки да лягушки, и она точно так же слила меня, как только я громко заявила о себе в протестном движении, слила с криком: «Зачем ты это делаешь, мне это не надо, из-за вас быдло придет в мой дом!» После винтилова на Триумфалке и укрепления Ульяны в роли жены свежепойманного богача, как корова языком слизнула наши шестилетние нежные отношения с ежедневными звонками и задушевными разговорами.

Но она хоть просто слила, не нагадила на прощание, за что ей огромное спасибо. В моей жизни была глава в этом смысле и поинтереснее – называется Лен Блаватник. Один из самых богатых людей мира. Десять лет назад, в бытность мою звездой восходящей светской хроники, Лен проявил ко мне большой приятельский интерес. Благодаря ему я увидела Лондон, побывала на лучших тусовках этого города, познакомилась с интересными людьми, за что до сих пор ему очень признательна. Мы долго приятельствовали, я бывала у него дома, отвечала приглашениями на щи и борщи.

А потом я ушла в глубокую депрессию, популярность стала сходить на нет, а вместе с ней исчез и Лен. Мы мило раскланивались на редких светских мероприятиях, но не более того. Да казалось бы – и черт бы с ним и со всеми другими такими Ленами, плюнуть на них и продолжать раскланиваться, жалко, что ли? Но откровенного хамства я от него, конечно, не ожидала. И потому здорово обалдела, когда, вернувшись в профессию и вежливо попросив Лена процитировать дословно его торжественную речь на открытии в Еврейском музее, получила в ответ: «А почему я должен на тебя работать?» Это уже был совершенно четкий месседж: какой резон мне поддерживать отношения с теми, кто не в обойме? К чести тусовки замечу, что таких прямодушных «фермерских» сливщиков было немного, но они были.

Но были и другие. Один из плюсов выхода из тусовки – понимаешь, кто who is who. Кто настоящий, а кто подделка, кто золото, а кто дешевая китайская позолота. Иногда людям даже удавалось удивить меня приятно – взять хотя бы крупного телевизионного чиновника, которого я всегда считала циничным талантливым охотником за наживой. И вот в сложный момент именно он решил мне помочь, ни с того ни с сего. Он всегда звонил сам, с конспиративных номеров. Его не надо было задалбывать эсэмэсками, он всегда писал первым, даже когда сказать было нечего. А на мой вопрос «Почему?» ответил, что просто любит и уважает нас с Игорем.

Спасало и то, что до своего ухода из тусовки я намыла людей редкой душевной красоты, как золото, по крупинкам, сколотив вокруг себя костяк из самых близких. Плюс я получила немногочисленный, но крепкий круг друзей Игоря. Именно эти люди были с нами в несчастьях, только они и помогали, так что в наших друзьях я не разочаровалась – что могли, то делали. Многие из них были с периферии светского круга, но и в первых рядах находились редкие исключения – приличные люди. Например, в самые сложные моменты нас пыталась куда-то вытянуть художница Саша Вертинская.

На самом деле вовремя свинтить из этого светлого мира – иногда вопрос жизни и психического здоровья. Когда есть альтернатива тусовке в виде любви и счастья – только клинический идиот выберет тусовку. Они ведь все и крутятся там в надежде на это семейное счастье: такая иллюзия создается, что лучшие мужья, самые красивые и интересные жены – все именно тут и только тут.

Жить так – в поиске, в круговерти, в ожидании приглашения – весело, но очень утомительно, а когда еще твоя популярность ни на чем не основана – еще и вредно для здоровья. Потому что никогда не знаешь, когда просядешь, отчего вылетишь, кто про тебя какую сплетню пустит, кто подставит – от себя ты вообще не зависишь, будь ты хоть трижды красотка и звезда. И нет, я не говорю другим, мол, «не выходите в первые ряды и не стремитесь в примы-балерины» – да нет, выходите, стремитесь, сколько влезет, всяко полезно для опыта, а может, и счастье случится, может повезти по-крупному. Но когда вас сольют или вы сами сольетесь – не впадайте в транс, не бейтесь об стенку головой: это не конец жизни, а отличная возможность наконец пожить по-настоящему.

Я для себя давно постановила, что приглашения должны быть или следствием твоей деятельности, или быть результатом близкой дружбы с хозяевами вечера. Никаких тусовок просто так быть не должно, иначе ты расплещешься, раздашь себя по кусочкам, нервишки истратишь ни на что, радость жизни даже – и ту не сохранишь. Перефразируя Катона, лучше пусть спрашивают: «Почему его нет?», чем «Почему он здесь?».

Чем больше времени проводишь вдали от тусовки, тем больше обнаруживаешь в этом плюсов. Не надо улыбаться тем, кого презираешь, а после истории с Украиной их полку прибыло. Не надо куда-то переться, потому что пригласил кто-то важный. Это здорово. Особенно не нужна тусовка, если есть семья, любимый муж.

Так со светского небосклона исчезла Светлана Маниович, она же Светлана Захарова, без которой раньше ни одно мероприятие не обходилось, – влюбилась в важного человека Тимура Иванова, создала семью, и только мы ее и видели. Окольцевав свое счастье, тусовку покинула все та же Цейтлина, и, наверное, правильно сделала. Именно из-за яркого света софитов какая-то мразь из последнего ряда чуть не сломала ей жизнь. Как только Ульяна, красавица из первого ряда, завела серьезные отношения с большим человеком и как только у них вспыхнула самая настоящая любовь, тут же вышла статейка в помойной газетенке, прочитав которую пугливый мужик мог бы и сбежать: такие там были лживые гадости про ловлю олигархов и прочее.

Вообще одна из самых гнусных составляющих жизни в тусовке – то, что ты постоянно находишься под поганым прицелом желтой прессы, под завистливыми, тяжелыми взглядами тех, у кого нет шансов пробиться в первый ряд, мало того – тебя ненавидят и ребята из самого первого ряда, ненавидят из страха, что кто-то их обскачет, оттолкнет, догонит и перегонит, что кому-то достанется кусок больше и лучше. Сплетни – неотъемлемая часть тусовочной среды, и о них следует поговорить отдельно.

* * *

«Есть только две поистине захватывающие темы, достойные серьезных рассуждений: сплетни и метафизика», – якобы Иосиф Бродский, со слов друзей. Своими ушами не слышали, нам один остроумный писатель напел, а потому, возможно, любовь Бродского к сплетням – просто сплетня.

«Что такое счастье – это каждый понимал по-своему», – писал в «Чуке и Геке» Аркадий Гайдар. Так вот: что такое сплетня, тоже каждый понимает по-своему.

Википедия, например, утверждает, что «сплетня – это слух о ком-нибудь, распространяемый на основании неверных, неточных и измышленных сведений». Словарь Ушакова уточняет: «недоброжелательный или порочащий слух». Если слух не просто недоброжелательный, а окончательно порочащий, тогда это уже не сплетня, а, прямо скажем, клевета, подсудное дело. Но пока слух ходит по тусовке и в интернете, поймать злодея за язык трудно. Приходится дожидаться, пока дело выползет в желтую прессу, но и тогда не факт, что прищучить удастся. Мерзавцы-журналисты научились обходить закон о распространении клеветы, приделывая к слуху знак вопроса. Вот новый формат заголовков на порталах-сплетниках: «Мамыкина снимают за разврат?», «Алла Пугачева укусила Максима Галкина?», «Петр Порошенко изнасиловал снегиря?». А тех, кого раньше называли клеветниками и звали к барьеру, теперь называют почти ласково – тролли. Чего, мол. обижаешься, он же просто троллит! Это просто милый старый тролль, не обращай внимания! Прикинь, Пушкин бесится, а ему: да ладно, что с троллями связываться! «Ах, братец, злые языки страшнее пистолета!» – «У троллей руки коротки, забей ты, брат, на это». Большая часть сочиняется специально: из недоброжелательности. Чаще всего – из зависти. Ну или просто оттого, что человек вызывает у сплетника сильные чувства, например, любопытство: отчаянно же интересно, как он там живет, кто ему целует пальцы.

Иными словами, пусковой механизм большинства сплетен – нелюбовь к их главному герою. Я, например, поздно встретила счастье, у нас обоих был непростой характер, но то, к чему я шла всю свою жизнь, я получила – а посему очень дорожила своей семьей. Но и галерка не дремала: смотрела зло и завистливо, мечтала, чтобы я споткнулась. Затаив дыхание, целая колония сетевых глистов ждала, когда же мы с Малашенко разойдемся. А чтобы ждать было не скучно, время от времени сетевые паразиты вбрасывали инфоповод – топорно сляпанную сплетню. Забавно: интернет-глистам никак не удавалось попасть в наш ритм и выпустить релиз точно ко времени. Например, перед моим сорокалетием вся вонючая колония пукнула в лужу, – вбросила в паблик сплетню «Божену бросил Малашенко». Видать, терпелка у них лопнула: ну сколько в самом деле можно, как Рина Зеленая в фильме «Весна», сидеть и приговаривать: «Сейчас он ее бросит, сейчас он ее бросит!»

А мы тогда, высунув язык, искали квартиру на Патриарших. Ничто не цементирует любовь так, как совместная борьба с агентами по недвижимости! И представьте, именно в эти, наполненные страстями и квадратными метрами дни просыпаемся мы с утра, а молва нас развела. И не могу сказать, что совсем уж беспочвенно: пару раз в неделю мы начинали расходиться прямо с утра, достигали апогея к ужину, а потом начинался процесс схождения обратно. Летели клочки по закоулочкам, а посуда – по гостиной.

Понятно же, что в желтую прессу насвистел кто-то с галерки. То есть некто, не имеющий ну никакого источника информации. Ради интереса проследили путь сплетни, – следите за руками, фокус незамысловатый.