Билл Шутт
Жуткая биология для безнадежных гуманитариев. Вампировые летучие мыши, пиявки и прочие кровососущие

К сожалению, подобные обстоятельства и тот факт, что окаменелости преимущественно имеют панцирь либо скелет, привели к тому, что многие палеонтологи описывали найденные ископаемые как нечто «субъективное». Проблемы начали возникать, когда креационисты (люди, отрицающие эволюцию и признающие сотворение мира по описанию Библии) стали намеренно использовать термины и названия существ, вырывая их из контекста, с целью дискредитировать теорию эволюции и внедрить информацию, основанную на вере^[19].

Так как же летучие мыши – вампиры эволюционировали? В случаях, когда изучение окаменелостей довольно бесполезно, специалисты делают акцент на исследование ныне живущих организмов, особенно тех, которые тесно связаны с доисторическими. Также важны и доисторические сферы обитания, поскольку они предоставляют информацию о климате и окружающей среде, в которой существовали древние животные. По большому счёту именно эта методика и привела к следующим гипотезам о происхождении рукокрылых-гематофагов.

По одной из версий, предки мышей-вампиров поглощали кровососущих эктопаразитов, которые в свою очередь питались за счёт млекопитающих. Можно предположить, что данная теория была основана на том факте, что около 70 % современных летучих мышей насекомоядны. Во время учёбы, основываясь на этом, я сделал предположение, что, вероятно, первое знакомство с кровью у рукокрылых произошло во время ухаживаний друг за другом. Мыши-вампиры чрезвычайно социальные существа и проводят около 5 % времени, ухаживая за своими сородичами. Во время этих процедур они наверняка и распробовали кровь, поглощая клещей, паразитирующих на иных мышах.

Биолог Брок Фентон, специализирующийся на рукокрылых, заявил, что данная гипотеза маловероятна, учитывая размер эктопаразитов и проблематичность их обнаружения на теле другого животного. Также он отметил, что эктопаразиты распространены по всему миру, и всё же вампиры обитают только на территории Нового Света. Другими словами, если эктопаразиты обитают практически во всех уголках земного шара, почему не существует других видов кровососущих летучих мышей?

Фентон выдвинул ещё одну гипотезу касательно происхождения рукокрылых-гематофагов. Он предположил, что они произошли от протовампиров летучих мышей, питавшихся насекомыми и их личинками, которые те откладывали в раны крупных млекопитающих. Некоторые раны, полученные из-за «антисоциального поведения» колючих растений или нападений хищников, были довольно серьёзные^[20].

Такие раны становятся маяками для полчищ насекомых, скажем мух, находящихся в поиске еды или тёплого влажного места для откладки яиц. По мнению Фентона, насекомоядные летучие мыши могли неосознанно вместе с насекомыми поглощать кровь и плоть млекопитающих и со временем пристраститься и начать питаться исключительно кровью. Фентон подкрепляет свою теорию, приводя в пример волоклюев (буйволовых скворцов) – африканских птиц из семейства скворцовых. Волоклюи в основном питаются эктопаразитами, в том числе клещами, однако были зафиксированы случаи, когда они поглощали кровь из ран крупных млекопитающих. Буйволовые скворцы выполняют функцию своеобразных чистильщиков, подобно земляным вьюркам, которые извлекают клещей из галапагосских черепах. Те намеренно вытягивают длинные шеи и позволяют птичкам лакомиться насекомыми.

В любом случае, на мой взгляд, самая очевидная проблема данной теории заключается в том, что она основана на предположении, будто бы летучие мыши – вампиры были вынуждены начать питаться кровью под влиянием изменений в окружающей их среде, что могло подействовать ровно наоборот. Потенциальная жертва не только должна была быть ранена, но также должна была быть достаточно крупной и неподвижной. Поскольку кровь позвоночных преимущественно состоит из воды и белка, рукокрылые-гематофаги не могут накапливать энергию, как млекопитающие, не пьющие кровь (например, в виде жира). Это заставляет мышей-вампиров каждую ночь потреблять пищу в количестве приблизительно 50 % от собственной массы. В противном случае они могут умереть от голода в течение двух или трех дней.

Это довольно сложный образ жизни. Известно, что молодые неопытные кровососущие летучие мыши часто голодают, раз в три ночи, из-за неудачной охоты. Я полагаю, что голодных ночей было бы больше, если бы мыши питались исключительно из открытых ран.

Так или иначе, довольно трудно представить, что же заставило рукокрылых исключить насекомых из своей диеты и начать пить по ночам кровь из ран крупных млекопитающих. Более того, я не понимаю, какие факторы могли стать причиной подобного изменения. К тому же, как мы узнаем чуть позже, данная гипотеза противоречит поведению современных летучих мышей – вампиров, которые охотятся в течение непродолжительного периода ночью. И, наконец, эхолокация (которая довольно сильно развита у кровососущих рукокрылых и у всех их родственников) была бы бесполезна при разграничении раненых от нераненых животных.

Есть теория, что вампиры произошли от плодоядных протовампиров, у которых были хорошо развиты резцы, чтобы прогрызать толстую кожуру различных плодов, они сильно напоминают зубы современных кровососущих мышей. Однако учёные не смогли найти объяснение, почему мыши решили сменить свой рацион с фруктов на кровь, и гипотеза осталась неразработанной.

Некоторые критики считают это предположение абсолютно нелепым, так как в Старом Свете плодоядные летучие мыши – крыланы^[21] вампирами не стали, хотя они также обладали внушительными резцами. Это опровержение аналогично отрицанию гипотезы об эктопаразитах и вопросу, почему кровососущие рукокрылые обитают лишь в Америке, если паразиты встречаются по всему миру.

На мой взгляд, оба аргумента довольно субъективны, ведь они предполагают, что эволюция – процесс предсказуемый (т. е. если мыши-вампиры появились из плодоядных рукокрылых в Новом Свете, в Старом Свете должно было произойти то же самое). В действительности же того набора условий и обстоятельств, которые повлияли на трансформацию на американских континентах, просто не было в Евразии.

И даже если бы все условия и обстоятельства были соблюдены, нет гарантии, что летучие мыши Старого Света превратились бы в вампиров. Как пишет Стивен Дж. Гулд в своей книге «Удивительная жизнь», если бы мы могли перемотать «запись» истории Земли и включить «проигрывание» с начала, нет гарантии, что исход был бы точно таким же.

В этом труде Гулд говорит о том, что эволюция – это по большому счёту лотерея и стечение обстоятельств, которые влияют на трансформацию тех или иных организмов. Если, например, под воздействием климатических изменений в Северной Америке не исчезло бы такое большое количество лесного покрова, существовали бы современные лошади? И если бы метеорит не упал бы на землю 65 миллионов лет назад, вероятно, истощали бы ресурсы планеты сейчас не люди, а орнитомимозавры. А что касается кровососущих рукокрылых, то, если бы условия и обстоятельства были бы несколько иными, в Старом Свете могли бы обитать летучие мыши – вампиры, птицы-вампиры и даже грызуны-вампиры. Однако сложилось всё так, что рукокрылые-гематофаги обитают только в Новом Свете.

Со своей стороны я могу предложить гипотезу о происхождении вампировых от мышей древесных пород, которые питаются мелкими позвоночными: мышами, ящерицами, грызунами и сумчатыми. Тогда предки вампира обыкновенного и мохноногого вампира питались преимущественно птицами из семейства воробьиных. Тем не менее между ними есть существенные отличия, которые, впрочем, помогают нам лучше понять, как могли эволюционировать их привычки питания. Так, мы можем признать, что анатомические особенности летучих мышей указывают на то, что мохноногий вампир изначально чаще охотился на деревьях, в то время как белокрылый вампир начал охотиться там из-за серьезного конкурента в наземной охоте – вампира обыкновенного^[22].

То скудное количество окаменелостей рукокрылых, которое удалось обнаружить, указывает на то, что 10 миллионов лет назад существовали плотоядные особи неотропических летучих мышей из семейства листоносов (лат. Phyllostomidae). Считается, что примерно в это время и появились мыши-вампиры. В тот же период в Южной Америке были отмечены климатические изменения, которые спровоцировали истощение лесных массивов и увеличение количества полей, вследствие чего образовывались своеобразные лесные островки^[23]. Вероятно, эти условия послужили почвой для эволюции кровососущих рукокрылых, подобно тому, как это произошло с лошадьми в Северной Америке.

Раскопки свидетельствуют, что по крайней мере один вид из семейства листоносов, живущих в то время, был хищником. Например, летучие мыши рода Notonycteris из-за своего размера имели возможность преследовать жертвы сквозь ветки, как охотится в наши дни его собрат большой ложный вампир (лат. Vampyrum spectrum). Вероятно, со временем Notonycteris начал встречать разнообразную древесную фауну: опоссумов, ленивцев, крупные виды птиц, – которые как раз начали селиться на деревьях. Некоторые из этих новых обитателей были слишком большими, чтобы хищные летучие мыши могли преследовать и убивать их, используя отработанные стратегии нападения. Скорее всего, со временем отдельные виды плотоядных летучих мышей претерпели поведенческий сдвиг, который позволил им использовать этих крупных животных в качестве источника пищи^[24].

Незаметно подкрадываясь к своим жертвам, эти протовампиры, видимо, начинали кусать более крупных существ, пока те спали на ветках, и, согласно гипотезе, предложенной Броком Фентоном, постепенно пристрастились к крови этих животных. В свою очередь, животные, спящие на деревьях, оставались неподвижными даже после укусов летучих мышей, так как резкие движения могли привлечь куда более опасных хищников. Новый вид питания максимизировал питательную отдачу и минимизировал риск, что добыча улетит. Таким образом, ключевыми приспособлениями становились острые зубы для безболезненных укусов и коагулянт в слюне для разжижения крови, а также способность передвигаться между ветками и незаметно нападать на своих жертв. А анатомические изменения у вампира обыкновенного и у белокрылого вампира произошли, вероятно, когда их предки решили начать охотиться на земле на таких млекопитающих, как еноты и броненосцы.

В природе подобная коэволюция как паразитов и их носителей, так и хищников и их жертв скорее правило, нежели исключение. И в данном примере летучие мыши лишь исследовали новый вид ресурса – кровь позвоночных^[25].

Насколько эта теория верна, непонятно, и вопрос открыт для дебатов. Однако, поскольку натура летучих мышей очень приспособленческая, вполне логично предположить, что особенности поведения древних протовампиров сформировались как комбинация привычек питания разных видов и все гипотезы верны. А может, эволюция рукокрылых-гематофагов произошла по какому-то совершенно другому сценарию и вопрос всё ещё остаётся открытым для дискуссий и будущих исследований.

Некоторые из вас, должно быть, спрашивают: почему я называю различные сценарии происхождения современных вампиров гипотезами, а не теориями? Есть существенное отличие гипотезы от теории. Гипотеза – это «хорошая догадка», основанная на различных наблюдениях (обычно результатах опытов или анализа данных). Гипотезы являются отправными точками для исследований и поиска ответов на вопросы, например, как эволюционировали мыши-вампиры. Теории, в свою очередь, могут изначально быть гипотезами, но это более качественная информация, проверенная временем и получившая подкрепления из различных областей. Так, существует теория эволюции. Изначально выдвигалось много разных предположений, в ряду которых была гипотеза о естественном отборе, ставшая теорией, подкреплённой научными доказательствами.

Так или иначе, летучие мыши – вампиры эволюционировали и есть доказательства, что в период от двух миллионов до шести тысяч лет назад существовало минимум ещё три вида листоносых летучих мышей, питавшихся кровью. Интересен тот факт, что, по крайней мере, два из них были распространены на территории Северной Америки (Desmodus archaeodaptes и Desmodus stocki). Скорее всего, исчезновение этих древних вампиров (обитавших везде от Калифорнии до Флориды) связано с климатическими изменениями и переходом от погодных циклов с более тёплым зимним периодом и холодным летним к современному климату – выраженному холодному зимнему периоду и тёплому летнему. С наступлением зимы эти специфические существа не могли раздобыть достаточно пищи, мигрировать в жаркие области и накопить жировую прослойку, чтобы пережить холода, что и определило их судьбу.

Также найденные окаменелости подтверждают существование гигантских летучих мышей Desmodus draculae, предположительно питавшихся мегамамонтами, огромными наземными ленивцами и бронированными глиптодонтами. Desmodus draculae был значительно крупнее своих потомков, современных вампиров, более того, существуют доказательства, что этот вид был распространён вплоть до самой северной точки Западной Виргинии.

Предположительно все древние виды летучих мышей – вампиров исчезли в Северной Америке после великого вымирания мегафауны в конце плейстоцена. Однако один эксперт по вампирам полагает, что, по крайней мере, некоторые из них существуют.

– Я полагаю, что вид Desmodus draculae всё ещё жив, – сказал как-то мне Артур М. Гринхолл за ланчем в Бостоне.

– Почему вы так думаете? – проговорил я, едва не подавившись своим сэндвичем.

Гринхолл объяснил, что на территории Южной Америки остаются регионы, где побывали единицы, – глубоко в дебрях Амазонки, например.

– Более того, – добавил он, – останки Desmodus draculae были найдены рядом с останками существующих ныне особей.

Эти факты в сочетании с относительно недавними открытиями «живых окаменелостей», таких как целакант (кистепёрая рыба, считавшаяся вымершей 60 миллионов лет назад), по-видимому, давали старому мейстеру надежду, что Desmodus draculae по-прежнему охотится где-то в дебрях Южной Америки^[26].

– Если бы, – ответил я. – Если бы…

Я никогда не видел, чтобы можно было так быстро измениться, до тех пор, пока однажды, когда я жил в пампасах, моя кобыла, которую я очень любил, не скончалась за ночь. Одна из тех больших летучих мышей, которых называют вампирами, напала на неё ночью и высосала так много крови, что обессиленная лошадь уже не могла подняться на ноги.

Брэм Стокер

3
Кто-нибудь хочет газировки?

Когда мы подъехали к скотобойне, было ещё темно, однако около одноэтажного здания непонятного вида уже находилась пара машин.

Мы стояли на парковке, допивая наши горячие напитки, когда тишину нарушил клацающий звук металла, заставивший меня подпрыгнуть от неожиданности.

– Тебе бы ещё кофе выпить, – посоветовала моя спутница, потягивая свой чай. В ответ я вылил остатки кофе на землю.

Пока мы шли к входу, кофейный аромат сменился резким запахом антисептических средств и чего-то металлического, медного.

Из здания доносились и другие звуки, крики и вибрация. На скотобойне начинался рабочий день, мы зашли внутрь без стука.

Моей спутницей была Корнелл, старшекурсница из группы Кима Брокмена. Мы были знакомы несколько месяцев, с тех пор как она стала посещать еженедельные встречи нашего зоологического клуба. В конце одного из заседаний я спросил, не хочет ли кто-то помочь мне содержать летучих мышей – вампиров, которых я привез из Тринидада. Её рука взметнулась в воздух без колебаний. И теперь мы стояли, обволакиваемые предрассветной прохладой, она держала шесть пустых пластиковых бутылок и сито для спагетти, а я гадал, так ли она всё себе представляла.

В Тринидаде добывать кровь каждый день не составляло проблемы в основном потому, что Фарук и его правая рука Кит Джозеф ухаживали за колониями белокрылых вампиров последние 25 лет. Во время своего первого визита в лабораторию Фарука в Центре по контролю заболеваемости животных я был впечатлён тем, что им удавалось содержать белокрылых вампиров в неволе. В статьях, которые я находил (включая статьи, написанные моим другом Артуром Гринхоллом), говорилось о том, что это невозможно.

– Да, мы в курсе этих предположений, – подтвердил Фарук, пренебрежительно отмахиваясь рукой. – Это одна из причин, почему о Diaemus так мало известно.

Я заглянул в просторную прямоугольную клетку, где в одном углу собралась стая тёмных особей. Все летучие мыши спали, кроме одной. Она смотрела на меня, приоткрыв пасть и оголив белые острые клыки. У вампира обыкновенного (лат. Desmodus rotundus) были черные глаза-бусинки и осознанный взгляд. Взгляд, который станет нам с Ким до боли знакомым, взгляд, который создавал у меня ощущение, что летучие мыши так и ждут нашей ошибки, чтобы вырваться на свободу или вонзить нам в шеи свои клыки.

Фарук кивнул в сторону и продолжил:

– Desmodus не привередлив в еде. Если ты поймаешь одного сегодня ночью и завтра поставишь перед ним плашку с коровьей кровью, он будет пить, пока не напьётся.

Я кивнул, вспоминая, что тот вид вампиров был назван Rotundus (лат. «округлый») из-за их округлого живота. К сожалению, натуралист Жоффруа не подозревал, когда придумывал данное название, что живот этой мыши принимает округлую форму, когда наполнен кровью. Если бы он препарировал указанный вид, то точно обнаружил (как обнаружил друг и коллега Дарвина Томас Г. Хаксли), что пищевод обычного вампира не попадает прямо в желудок, что характерно для всех млекопитающих. Вместо этого нижний конец пищевода выглядит как перевернутая буква Т, один конец связан с желудком, а другой – с кишечником. Кроме того, желудок не J-образный (как у большинства млекопитающих), а трубчатый, U-образный, по длине сопоставимый с кишечником.

Неудивительно, что учёные, пытавшиеся отследить путь, который проделывает кровь у летучих мышей – вампиров, выявили эту странность. В эксперименте с использованием коровьей крови с барием, рентгеновского аппарата и пяти рукокрылых-гематофагов Дж. Клей Митчелл и Джеймс Тигнер определили, что свежеприготовленная кровь перемещалась изо рта вампира в пищевод, а затем сразу в кишечник – мимо желудка.

Теперь мы знаем, что эти различия в пищеварительной системе и физиологии связаны с уникальным образом жизни кровососущих летучих мышей. У всех других млекопитающих первичная функция желудка – хранение и расщепление пищи. Так питательные вещества из полости желудка попадают в кровеносную систему (которая затем разносит их по организму)^[27]. Абсорбция – это обычно упускаемая из виду функция пищеварительной системы осуществляется тонким и толстым кишечником и сетью кровеносных сосудов, которые его снабжают и дренируют. У летучих мышей – вампиров ключевая роль желудка, по-видимому, заключается в быстром всасывании воды (которая составляет приблизительно 80 % объёма поглощённой крови). Эта избыточная вода поступает в почки (снова через систему кровообращения), большая часть превращается в мочу (т. е. воду плюс растворённые азотистые отходы). Как упоминалось ранее, поскольку в крови содержится незначительное количество жира, который обычно даёт энергию для последующего использования, мыши-вампиры каждую ночь должны выпивать крови в количестве равном примерно половине своего веса^[28]. Подобное внезапное увеличение массы чрезвычайно опасно для животного, которому может потребоваться взлететь в любой момент. В связи с этим пищеварительная и выделительная системы рукокрылых-гематофагов адаптировались очень быстро «сбрасывать балласт». Исследователи, которые наблюдали за их сеансами кормления, знают, что они начинают мочиться задолго до того, как закончат насыщаться.

Летучие мыши – вампиры получают большую часть питательных веществ из белка (гемоглобин и белки плазмы крови, такие как альбумин, фибриноген и глобулин). Эти белки состоят из более мелких субъединиц, называемых аминокислотами. У млекопитающих возникает проблема, когда эти азотсодержащие аминокислоты расщепляются во время пищеварения, выделяя токсичное соединение – аммиак. У большинства млекопитающих печень быстро превращает его в мочевину, которая безопасно движется по организму и выводится в виде мочи (последняя в основном представляет собой мочевину, разбавленную водой, извлекаемой почками из циркулирующей плазмы крови).

Когда летучая мышь – вампир начинает питаться, почки незамедлительно приступают к выработке разбавленной мочи, чтобы сбросить лишний вес (приблизительно 25 % потребляемого объёма крови выводится с мочой в течение первого часа после кормления). Однако вскоре выделительная система начинает действовать иначе. Вырабатываемая моча становится всё более концентрированной, поскольку почки работают на износ, чтобы устранять быстро накапливающуюся мочевину, не вызывая обезвоживания.

Из-за потребности кровососущих рукокрылых избавляться от огромного количества мочевины потеря воды является реальной и постоянной проблемой. Вероятно, обезвоживание было одним из ключевых факторов, ограничивающих распространение этих животных в регионах с высокой влажностью, оно же может быть ещё одной причиной, по которой доисторические летучие мыши – вампиры исчезли в Северной Америке. По той же причине они могут совершать перелёты каждую ночь только на короткие расстояния^[29].

Несмотря на тот факт, что многие виды летучих мышей мигрируют или совершают довольно длительные ночные полёты, диета вампиров этого не позволяет. В 1969 году эксперт по кровососущим рукокрылым Корнеллского университета Уильям Вимсатт и его соавтор Уильям Макфарланд описали эту особенность так: «Можно представить, что летучая мышь – вампир обитает в пустыне посреди тропиков. Но пустыня обусловлена не засушливостью окружающей среды, а, скорее, питанием и поведенческими особенностями вампиров».

В ходе эволюции как в пищеварительной, так и в выделительной системах кровососущих рукокрылых произошли изменения, связанные с питанием кровью. Так, скорость переваривания пищи увеличилась за счет сокращения «хранилища» питательных веществ. Подобные компромиссы являются отличительной чертой биологии. Некоторые организмы адаптируются к изменяющимся условиям, в которых они существуют (например, летучие мыши – вампиры способны питаться кровью во влажной среде, но не могут мигрировать или летать в течение длительных периодов времени). Однако чаще происходит обратное: например, когда североамериканские леса превратились в луга, погибло очень много видов млекопитающих.

Вместе с Фаруком мы прошли мимо клетки с вампирами обыкновенными и подошли к клетке меньшего размера. Как и их обыкновенные кузены, все белокрылые вампиры спали, кроме одного, но на этом сходство заканчивалось. У вампира обыкновенного довольно острые очертания, белокрылый же вампир больше напоминает мне чучело летучей мыши. Их очертания мягче, острые углы кажутся сглаженными, а глаза огромными и нежными. И поведение их тоже отличается. За три года они никогда не пытались меня укусить. Ни разу.

Фарук продолжил урок.

– Если вы предложите тот же лоток с коровьей кровью недавно пойманному белокрылому вампиру, через пару ночей он умрет.

Вскоре я узнал, что секрет успеха Фарука заключался в том, что каждую ночь он вручную кормил своих пленников, белокрылых вампиров, используя пятиграммовый шприц, наполненный коровьей кровью. Если летучие мыши отказывались есть, он позволял им питаться от живой курицы. В течение нескольких недель даже самые привередливые из его «младенцев» начинали питаться коровьей кровью, которую он наливал в лоток для кубиков льда. Один раз в неделю (и, вероятно, в праздничные дни) он дополнял их рацион сеансами кормления от живых кур.

Тогда я осознал, почему 99 % всего, что когда-либо было написано о летучих мышах – вампирах, имело отношение только к вампирам обыкновенным и почему даже эксперты по рукокрылым были убеждены, что все три вида вампиров будут вести себя одинаково. Desmodus rotundus успешно содержался в неволе в течение почти 60 лет, некоторые особи выживали в продолжение 20 лет. Более того, особей этого вида довольно легко встретить, следовательно, относительно просто поймать (отсюда и название «обыкновенный», я думаю). Кормить их было несильно обременительно, пока был доступ к запасам коровьей крови. Кроме того, изучать их уникальные поведенческие, анатомические и физиологические особенности было чертовски интересно.

Другие виды кровососущих летучих мышей – Diphylla ecaudata (мохноногий вампир) и его родственник Diaemus youngi (белокрылый вампир) – встречались гораздо реже. Их было труднее найти и поймать, а статьи о трудностях содержания их в неволе лишь усугубляли проблему.

В результате большинство учёных просто избегали работать с двумя из трёх видов рукокрылых-гематофагов. Именно поэтому проведено так мало исследований анатомии и поведения этих видов. Однако благодаря Фаруку Мурадали, который любезно решил раскрыть мне свои секреты содержания белокрылого вампира в неволе, у меня появилась возможность осуществления научной работы.

Их необходимо кормить с рук, пока они не начнут пить коровью кровь сами. «Как просто!» – думал я, но тут Фарук позволил мне самостоятельно покормить одну из летучих мышей, которую его команда поймала предыдущей ночью. Недолго думая, я решил продемонстрировать многолетний опыт обращения с животными, схватил шприц и брызнул бедному существу коровью кровь в глаза.

– Это всё перчатки, – пробормотал я.

Фарук взглянул на меня и улыбнулся.

– Да, должно быть всё дело в них.

К счастью, со временем у меня стало получаться гораздо лучше.

…Сотрудник скотобойни Боб, напоминал мне моряка Попая с синдромом Туретта. В общем и целом он был дружелюбным парнем и искренне удивлялся тому, что пара студентов из Корнеллского университета приходила каждую неделю в пять часов утра за свежей порцией коровьей крови. Тем не менее при появлении инспектора здравоохранения речь Боба превращалась в нескончаемый поток ругательств, который заставил бы самого закоренелого строителя краснеть, как десятилетнюю девочку. Более того, разглагольствуя, Боб держал устройство для оглушения скота перед убоем. Инструмент выглядел как нечто среднее между электрической дрелью и магнумом 44-го калибра.

Как правило, мы с Ким стояли в стороне, пока Боб загонял корову в «ошеломляющую коробку» – сверхпрочное стальное ограждение, предназначенное для того, чтобы обречённое животное не имело возможности делать что-то, кроме как просто стоять там. Этот процесс обычно начинался сразу после того, как инспектор понимал, что он должен быть где-то ещё. Подойдя к нижней направляющей коробки, Боб прикладывал рабочий конец инструмента к черепу коровы и не спеша делал один «чистый» выстрел.

По звуку это напоминало стрельбу из малокалиберного пистолета в закрытом помещении. Всё происходило мгновенно. Стальной болт пробивал мозг коровы и животное падало замертво.

Боб наклонялся, проверяя, реагируют ли глаза коровы. Моргание означало бы, что животное всё ещё живо, хотя за три года наших посещений скотобойни мы никогда не видели, чтобы это происходило^[30]. Убедившись, что корова не собирается воскреснуть, Боб быстро забирался в ящик и исчезал за его стенками.