Бхагаван Шри Раджниш (Ошо)
Главное заблуждение человечества
И он говорил: «Даю вам пять минут. Закройте глаза и взвесьте ситуацию, и те, кто принес книги, шпаргалки и тому подобное, могут сдать их мне – это ни на что не повлияет. Но если вы решили списать, то не попадайтесь, будьте достаточно умными, достаточно мудрыми… Имейте в виду: если вы достаточно умны, вам не нужны никакие шпаргалки! И позвольте вас предупредить: если вы прибегаете к шпаргалкам, это только доказывает, что вы недостаточно умны – а значит, вы попадетесь!»
И тут же ему начинали сдавать книги и шпаргалки – а их приносили почти все!
Но я любил этого старика; он был искренним. Он говорил, что суть не в том, чтобы не обманывать, суть в том, чтобы не попасться.
Вы читаете в газетах о том, что какие-то люди попались. Все делают одно и то же – да, с небольшими вариациями, но разница незначительна. Количество может быть различным, но качество одно и то же. Совершаются убийства, совершаются изнасилования, продолжаются войны, из века в век повторяются разные глупые поступки, – а вы все это читаете и теряете впустую время; или смотрите фильм, или передачу по телевизору, или слушаете одни и те же старые истории. Вы слышали их тысячи раз, вы знаете их наизусть, но слушаете снова, потому что вам надо чем-то себя занять.
Если за всю семидесятилетнюю жизнь вам удастся найти хотя бы семь минут, которые будут лично ваши: в которые вы ничего не заняты, ничем не увлечены, расслаблены и покоитесь в своем собственном существе, – этого будет достаточно. Но даже этих семи минут не бывает, и отсюда спешка. Жизнь коротка, время летит – и другой жизни не будет. Придет смерть, и вы умрете совершенно пустыми, несостоявшимися. И эта спешка не поможет, эта спешка только создаст трудности. Конечно, она подгоняет вас, она заставляет вас гнаться за тенями, но, гоняясь за тенями, вы снова теряете время впустую.
Бхагавати, ты говоришь:
Я чувствую, что мы должны спешить…
Если ты здесь, со мной, забудь всю эту спешку, забудь о времени. Иисус говорит: «В моем божественном царстве больше не будет времени». Я говорю тебе: «Отбрось время, – и в этот самый момент, здесь и сейчас, ты в божественном царстве». Зачем ждать царства Божьего? Я бы хотел опровергнуть Иисуса. Он говорит: «Войдите в царство Божье, потому что там не будет больше времени». Это неправильно; он запрягает лошадь позади телеги. Как вы войдете в царство Божье? Откуда вы войдете в царство Божье? Собственно, сама идея того, что в божественном царстве не будет времени, будет вас торопить: «Как побыстрее достичь его? Как войти в божественное царство, где нет времени, нет проблем, нет тревоги, и человек живет в вечном „сейчас“?» Но это «сейчас» становится «тогда»: «сейчас» становится целью.
Если ты меня понимаешь, я говорю: отбрось время, и, если ты отбрасываешь время, гусь снаружи – потому что время есть ум. Отбрось время, и ты – в божественном царстве. И больше того: ты была в нем всегда; время окружало тебя кошмарным сном, ум создавал всевозможные сны. Вокруг тебя была мгла, тобой же и созданная.
Ты говоришь:
Мне кажется, что кокон сна, в котором я существую, душит меня, и я боюсь, что у меня никогда ничего не выйдет.
Я тоже боюсь! Если ты хочешь, чтобы что-то вышло, ничего никогда не выйдет. Отбрось саму идею о том, чтобы что-то выходило, забудь об этом. Радуйся мгновению! Разве ты не слышишь кукушку вдалеке, не слышишь ворон, не слышишь пения птиц? Они сейчас и здесь. Нет спешки, нет вчера, нет завтра.
Иисус говорил своим ученикам: «Посмотрите на лилии в полях. Они прекраснее, чем сам царь Соломон во всей своей славе». В чем же секрет этих бедных лилий? Секрет, говорит Иисус, в том, что они не думают о завтра, они живут сейчас. Жизнь существует сейчас, и нет надобности добиваться, чтобы она выходила. Она уже есть! Ты – в ней!
Кабир говорит, что вы похожи на рыбу, которая страдает от жажды в океане. Вы в нем родились, вы в нем живете, вы его часть, вы его проявление, и в нем вы исчезнете. Вы точно как волна океана. Но рыба страдает от жажды в океане, потому что она представляет себе какой-то другой океан, какую-то другую жизнь, какое-то другое время, какое-то другое пространство, какое-то царство Божье.
Отбросьте весь этот вздор! Нет другого Божьего царства, кроме того, которое есть сейчас. И в нем уже есть деревья, в нем уже есть горы, в нем уже есть звезды, и только человека в нем нет, только человек остается вне его. А причина в том, что человек пытается постичь, понять его, составить концептуальную систему, в которой все можно представить логически. Существование парадоксально; если вы пытаетесь сделать его логическим, у вас никогда ничего не выйдет, и вы никогда его не постигнете.
Ты спрашиваешь:
Ошо, ты говоришь, что гусь уже снаружи. Почему же это кажется таким непостижимым?
Потому что он уже снаружи! Просто смотри, не думай об этом. Как только ты начинаешь думать, ты уходишь далеко в сторону. Не размышляй над этим, просто смотри. Тут не нужно думать, ходить по кругу; не нужно интеллектуальных напряжений, философского склада ума, логического мышления. Нужен нетренированный ум; нужно невинное сердце.
Просто смотри! Пусть твои глаза будут чисты от слез, пусть твои глаза будут чисты от всей дорожной пыли – и посмотри на существование. Лист, падающий с дерева, может стать твоим просветлением.
Будда стал просветленным, когда он увидел последнюю звезду, исчезающую утром. Как только звезда исчезла, Будда стал просветленным.
Просветление – это не то, чего нужно добиться, это нечто имеющееся в самой твоей природе. Так что не пытайся поймать собственный хвост. Ты, наверное, видела, как это пытаются сделать собаки… Собаки – большие философы, последователи Аристотеля; у них суровый «аристотилит»! Когда-нибудь зимой понаблюдай: они греются на солнышке… но им не дает покоя хвост! Хвост всегда их преследует, и они хотят его поймать. Они прыгают – и хвост прыгает, они прыгают быстрее… логический вывод: вы плохо прыгали, надо прыгать лучше. Чем больше они стараются, тем быстрее прыгает хвост, – и они начинают сходить с ума. Но зачем же ловить хвост, если он ваш собственный?
Существование, просветление, истина – все они в вашем распоряжении; не нужно ничего постигать, ничего не нужно добиваться – совершенно ничего. И тогда все выходит, и тогда все постигается.
Второй вопрос:
Ошо,
Я радикальный революционный политик. Не мог бы ты что-нибудь сказать мне?
Ты уже слишком далеко зашел – ты не станешь слушать. Тебе мало просто быть политиком, ты в придачу радикальный и революционный – раковая опухоль вдвойне, втройне! Неужели недостаточно политики? Нужно ли быть еще и радикальным и революционным? Но мы всегда находим красивые слова, чтобы скрыть безобразную реальность.
Политик не может быть революционером, потому что революция может быть только духовной. Ни один политик не может быть радикальным; само слово «радикальный» означает «касающийся корней». Политик лишь подрезает листья, он не имеет никакого отношения к корням. Только просветление ведет вас к корням, только медитация ведет вас к корням ваших проблем.
Политика существовала всегда, политики существовали всегда, но что изменилось? Мир остается все в том же плачевном состоянии. Больше того, несчастья множатся с каждым днем. Все революционные и радикальные политики только доказали свою несостоятельность – конечно же, у них были хорошие намерения; но намерения совершенно не имеют значения, значение имеет только сознание.
У политика нет сознания: фактически, он пытается избежать своих внутренних проблем, он пытается убежать от своих проблем. А самый легкий способ убежать от себя – начать беспокоиться о мировых проблемах, о политике, об истории, помогать бедным, пытаться изменить состояние общества, реформировать его. Все это приемы, позволяющие избежать своих собственных проблем, – приемы тонкие и опасные, потому что человеку кажется, что он совершает нечто великое, тогда как он просто остается трусом.
Посмотри сначала в лицо собственным проблемам, встреться с ними. Попытайся сначала преобразить, трансформировать свое существо. Только преображенный человек может вызвать процесс трансформации в других.
Ты спрашиваешь меня:
Ошо, не мог бы ты что-нибудь сказать мне?
Помни две вещи. Во-первых, три правила саморазрушения. В этом мире существуют три способа загубить свою жизнь: первый – секс, второй – азарт и третий – политика. Секс – самый приятный, азарт – самый захватывающий, а политика – самый верный.
Во-вторых, помни фундаментальный закон всех революций: когда придет революция, все изменится – не улучшится, просто изменится.
Политические вожди веками пытались вести мир – куда, к какой цели? Неужели у нас не было времени понять, насколько глупа эта игра? Мы знаем, хорошо знаем как минимум пять тысяч лет политики; до этого, вероятно, все было точно так же, – но что получилось за пять тысяч лет политических игр? Люди остались в той же тьме, в том же несчастье, в том же аду. Да, политика дает им новые и новые надежды – надежды на лучшее завтра, которое никогда не придет. Завтра никогда не приходит.
Это опиум для народа. Карл Маркс говорил, что религия – опиум для народа. Это правда; это верно на девяносто девять и девять десятых процента, и лишь на одну десятую процента неверно. Будда, Иисус, Лао-цзы, Заратустра – только этих немногих можно включить в одну десятую процента. Карл Маркс прав на девяносто девять и девять десятых процента, прав в том, что религия действует как опиум для народа. Она удерживает людей в состоянии опьянения, в состоянии сна, и благодаря этому они могут терпеть нестерпимое существование, могут терпеть рабство, голод и надеяться на лучшее завтра. Религии предлагают это лучшее завтра в другом мире, после смерти.
Люди приходят ко мне и спрашивают: «Что будет после смерти?» Я не отвечаю, вместо этого я задаю им другой вопрос. Я говорю им: «Забудьте о том, что случится после смерти; позвольте мне узнать у вас другое: что случится до смерти?» Все то, что случалось до смерти, будет продолжаться и после смерти. Это один континуум: ваше сознание остается прежним – до смерти или после. Тело, может быть, изменится, вместилище изменится, но содержимое останется неизменным. Что бы ни случалось, случается оно с содержимым, не с вместилищем.
Подумайте о гусе, не беспокойтесь о бутылке. Вы можете переменить бутылку, чтобы она была красивее, качественнее, совершеннее, – хрустальная бутылка, бриллиантовая бутылка, – но это не имеет никакого значения. Имеет значение лишь ваше сознание – гусь.
Сначала религия обещает народу опиум – «завтра», «после смерти». Миллионы людей остаются в этом состоянии опьянения, под действием этого хлороформа, религиозного хлороформа. Сегодня то же самое делает политика. Даже коммунизм оказался не чем иным, как опиумом для масс; коммунизм – это новая разновидность религии. Стратегия все та же: «Завтра придет революция, светлое будущее, и все станет хорошо». Вы должны пожертвовать сегодняшним днем во имя завтрашнего, а завтра не придет никогда.
Шестьдесят лет прошло после русской революции, и завтра все так же далеко, что и раньше. Тридцать лет прошло после революции в Индии, революции Ганди, и завтра остается таким же далеким, – собственно, завтра стало еще дальше, чем было раньше. Люди, которые жертвовали собой, жертвовали собой впустую, и было бы лучше, если бы они остались в живых. Люди, которых убили, по сути дела совершили самоубийство – в надежде, что они сослужат человечеству великую службу.
Не преумножай безумия в мире, мир и так безумен.
Один из моих коллег некоторое время работал в психиатрической больнице. Делая обход, он спрашивал пациентов: «Почему вы здесь?» Ответ обычно выявлял степень ориентации пациента в реальности.
Однажды утром психолог получил ответ, который сразил его наповал.
– Я здесь, – сказал пациент, – по той же причине, что и вы, доктор: во внешнем мире от меня нет толку.
Пациенты и доктора, народ и политики – все плывут в одной лодке. Все они Аятоллы Хомейни! В мире рыщет множество одержимых. Если ты бросишь свою радикальную революционную политику, будет по крайней мере одним Хомейни меньше, – и это будет для мира великое благословение.
Третий вопрос:
Ошо,
Я слышал, как ты говорил, что знание бесполезно. Что же тогда необходимо, чтобы указать нам путь к высшей цели?
В твоем вопросе одно очень хорошо, и я это оценил; ты говоришь: «Я слышал, как ты говорил…» Так начинаются все буддийские писания; это очень искреннее начало. Христианские, иудейские, индуистские, мусульманские писания так не начинаются, но все буддийские писания начинались: «Я слышал, как Мастер говорил…» – потому что речь не о том, сказал ли это Мастер или нет. «Я слышал…» Это две разные вещи. Возможно, Мастер сказал одно, а вы услышали совершенно другое, потому что между вами и Мастером существует величайшая преграда – преграда ума, предрассудков, концепций, предварительных идей. То, что вы слышите, не обязательно то, что было сказано.
Хорошо, что ты говоришь: «Я слышал, как ты говорил…» Ты не говоришь: «Ты сказал…» – ты говоришь: «Я слышал… Может быть, это правильно, может быть, неправильно; возможно, ты сказал это, возможно – нет».
Пусть это помнят все мои саньясины: когда вы цитируете меня, помните: это то, что вы слышали. Не исключено, что это было сказано, но возможно и то, что этого не было сказано вовсе; могло быть сказано что-то другое.
Именно так и вышло в данном случае.
Ты говоришь:
Ошо, я слышал, как ты говорил, что знание бесполезно.
Нет, я этого не говорил. Знание очень полезно – бесполезна мудрость! Знание нужно на рынке, в бизнесе, в политике. Знание нужно везде – в науке, в технологии – знание нужно везде. Знание очень полезно, утилитарно; мудрость абсолютно бесполезна, но в том и заключается ее красота. Она не товар, и никаким образом ее нельзя использовать; ее нельзя продать, ее нельзя купить. Она не относится к миру полезных вещей; это – цветение.
В чем польза цветка, в чем польза розы? В чем польза пения птицы? Чем все это полезно? Если вы посмотрите на существование – звезды, облака, горы, реки – в чем польза всего этого? Все это бесполезно. Почему так красивы бабочки? Почему Бог так старался, рисуя им крылья? Для чего все это?
Помни, внешний мир – мир полезного; внутренний мир – мир смысла, не пользы. Внешний мир имеет совершенно другое измерение – и оно необходимо. Тебе нужен хлеб, тебе нужно масло, тебе нужен дом, тебе нужны лекарства, тебе нужны одежда и кров; тебе нужны тысячи вещей. Но внутренний мир – просто роскошь; это не потребность, это – радость. Это сущая радость.
Если кто-нибудь спросит: «В чем польза любви?» – ответить будет нельзя, и из-за самого факта употребления слова «польза». Любовь это не товар; мир может продолжаться без любви – собственно, и продолжается. Все идет прекрасно; только когда приходит любовь, начинаются отклонения. По этой причине все общества против любви.
Мир прекрасно обходится без музыкантов. Кому нужны музыканты? Они не умеют управлять поездом или самолетом; они ненадежные люди.
Я много путешествовал по Индии. Один мой друг, который умер несколько месяцев назад, очень любил путешествовать. Я старался садиться на самые быстрые поезда, потому что должен был ездить по всей стране, а он любил путешествовать на пассажирских поездах, которые останавливались на каждой станции, на каждой маленькой станции. Путь, который можно было бы совершить за десять часов, занимал четыре дня, пять дней, иногда семь дней. И когда он был со мной, он всегда настаивал…
Однажды я согласился – и получил массу удовольствия, потому что он знал, где самый лучший чай, где – самое чистое молоко, где достать лучшие сладости, где достать лучшие яблоки, манго. За эти пять дней совместного с ним путешествия я совершенно забыл, куда мы едем, – да и не нужно было помнить! И все знали его – грузчики, начальники вокзалов, машинисты, – потому что он всегда путешествовал этими медленными поездами. На каждой станции поезд останавливался на час, на полчаса, на два часа.
Одна маленькая станция была в очень красивом месте. Она была посреди большого мангового сада, где были сотни манговых деревьев. Он вышел со мной на перрон и полез на дерево. Я сказал:
– Что ты делаешь?
– Манго созрели! – сказал он.
– А если поезд отправится, что мы будем делать?
– Не волнуйся. Забирайся со мной.
И я тоже залез на дерево. Я все время ему говорил:
– Пора, пора! Поезд сейчас поедет!
– Не волнуйся. Видишь вон того человека наверху? – Наверху действительно был какой-то человек. – Это машинист. Пока он не слезет, поезд не тронется с места!
Я наслаждался этим моментом!
Можно прожить жизнь с пользой, а можно играть в нее, как в игру. Музыка, любовь, цветы, звезды, поэзия, живопись, танцы – все это принадлежит ко внутреннему миру. Я не против знания; когда вы делаете что-то в мире, используйте знания. Использовать в нем мудрость глупо; опасно медитировать за рулем машины. В мире вы должны использовать всю свою эффективность, все свои знания, все свои навыки, – но не ограничивайтесь этим. Не становитесь одержимы, сохраняйте способность быть внутри. Когда работа кончается, вы должны иметь возможность закрыть двери внешнего мира и вернуться во внутренний мир. Тогда – танцуйте, пойте, медитируйте, любите, живите. Человек должен быть гибким, текучим.
Это непонимание возможно и со мной, – но ты сможешь понять мой подход, если не станешь вносить ум. Я не предлагаю вам отречься от мира – по той простой причине, что вы всегда можете использовать свои знания. Сидя в пещере в Гималаях, вы не сможете использовать своих знаний. А внешний мир так же красив, как и внутренний; если у нас есть оба мира, то зачем же выбирать только один?
Все мое учение заключается в том, что, если вы можете и съесть пирожное, и сохранить пирожное – совместить приятное с полезным, – зачем же довольствоваться половиной? Знание полезно во внешнем мире, во внутреннем мире оно служит помехой. И то же верно относительно внутренней мудрости: внутри она приносит величайшую радость, но не пытайтесь применять ее во внешнем.
Были совершены обе эти ошибки. Запад стал жить, опираясь только на знания, и поэтому потерял внутреннее измерение, потерял внутреннее цветение, утратил связь со своим внутренним существом. Восток сделал обратное: считая, что знание бесполезно, он стал ненаучным, неэффективным, и его внешний мир пострадал. Он беден, безобразен, ненаучен.
Запад утратил связь со своей душой, Восток утратил связь со своим телом. Но человек – есть танец этих взаимодополняющих, комплиментарных составляющих; они танцуют вместе. Это два крыла: нельзя взлететь в небо с одним крылом – с одним крылом вы упадете. Запад упал, Восток упал; они доказали свою полную несостоятельность.
Нам нужно новое человеческое существо, у которого были бы оба крыла: крыло знаний, науки, технологии и крыло медитации, просветления, любви, свободы. Когда оба крыла будут действовать слаженно, в глубокой синхронности, в согласии и гармонии, только тогда человек будет завершен, полон, тотален.
Знание не нужно во внутреннем мире. Ты спрашиваешь о внутреннем мире:
Что же тогда необходимо, чтобы указать нам путь к высшей цели?
Нет никакой высшей цели – пусть это будет ясно с самого начала. Нет цели как таковой, поэтому о высшей цели не может быть речи. Все, что есть, есть непосредственно и немедленно досягаемо – позвольте мне повторить, непосредственно и немедленно. Нигде нет ничего высшего, непосредственное и немедленное – и есть высшее. И нет цели; само по себе паломничество – есть цель. Каждый шаг – это цель, каждое мгновение – это цель.
Здесь не нужно знания, потому что знанием руководствуются, достигая цели. Здесь же нужна бесцельная, немедленная, непосредственная жизнь; нужна невинность, не знание. Невинность, непосредственность ребенка, то, что Дионисий назвал «сияющим неведением», – нужно именно оно, сияющее неведение, просветленное состояние незнания.
Когда вы думаете о просветлении, вам представляется как бы высшее, окончательное знание – и вы ошибаетесь. Просветление – это высшее и окончательное состояние незнания; это сияющее неведение, это состояние ребенка. Мудрец снова становится ребенком. Он начинает собирать цветные камешки, гальку, ракушки на берегу моря… Он собирает дикие полевые цветы – без всякой цели, ради сущей радости.
Учительница воскресной школы попросила младший класс назвать какую-нибудь из десяти заповедей, и маленький мальчик встал и громко сказал:
– Прелюбодействуй в поте лица своего!
Вот сияющее неведение! Это так невинно: «Прелюбодействуй в поте лица своего!»
Хорошенькая молодая учительница беспокоилась об одном из своих одиннадцатилетних учеников. Однажды после уроков она отвела его в сторону и спросила:
– Почему в последнее время ты так плохо занимаешься?
– Я не могу сосредоточиться, – ответил мальчик. – Боюсь, что я влюбился.
– Неужели? – сказала учительница, подавляя улыбку. – И в кого же?
– В вас, – ответил он.
– Но, Виктор, – воскликнула втайне польщенная молодая женщина, – неужели ты не понимаешь, как это глупо? Мне, естественно, хочется отношений с мужчиной, но мне не нужен ребенок.
– О, не беспокойтесь, – сказал Виктор уверенно, – я буду осторожен!
Строгий отец однажды взял маленького Джонни на прогулку, и вдруг рядом на камень села пчела. Из прихоти мальчик раздавил ее камнем, на что отец сказал ему:
– Это было жестоко, и за то, что ты был жесток, ты целый год не получишь меда.
Через некоторое время Джонни нечаянно наступил на бабочку.
– А за это, молодой человек, – сказал отец, – ты целый год не получишь масла.
Когда они пришли домой, мама Джонни была занята приготовлением обеда. Когда они вошли на кухню, она увидела таракана и тут же убила его. Маленький мальчик победоносно взглянул на отца и сказал:
– Мне сказать ей, папа, или ты скажешь?
Директор школы зашел на урок к новенькой учительнице третьего класса, чтобы посмотреть, как она справляется.
– Возникла небольшая трудность, – сказала она. – Вот этот маленький мальчик в первом ряду должен учиться во втором классе, но он хочет остаться в третьем, и мне самой не хочется отправлять его во второй класс, он такой способный!
– Не может быть, – сказал директор. – Спросите у него что-нибудь.
Учительница вызвала мальчика и спросила:
– Что делает собака на трех ногах, мужчина на двух, а я делаю сидя?
– Рукопожатие, – сказал мальчик.
– Чего есть у коровы четыре, а у меня две? – продолжала она.
– Ноги, – ответил мальчик.
– Какое слово из четырех букв означает отношения? – продолжала она.
– Речь, – ответил он.
Учительница повернулась к директору:
– Как же мне поступить?
Он отвел ее в сторону и прошептал:
– Переведите его в четвертый класс! Я не смог ответить правильно ни на один из трех вопросов!
Последний вопрос:
Ошо,
Пожалуйста, скажи что-нибудь серьезное, чтобы и мне было понятно.
Прем Брита, это очень трудный вопрос! Я не знаю, что такое серьезность. Я могу попытаться, но вряд ли что-нибудь получится. Я никогда не был серьезным – чем более серьезным я кажусь, тем менее я серьезен на самом деле! Но посмотрим, что можно сделать для Прем Бриты. Как знать? Она, может быть, сможет извлечь что-либо серьезное. Люди слышат самые разные вещи – которых я не говорил, не подразумевал и которые мне даже и не снились. И она, может быть, тоже поймет что-нибудь свое!
В старые времена в еврейских деревнях был обычай: после первой брачной ночи молодых раввин приходил проверять простыни, чтобы убедиться в девственности невесты.
Новобрачная знала это, и она знала также, что не выдержит испытания. Итак, она встала среди ночи и пролила на простыни немного чернил, но, так как было темно, она перепутала бутылочку и взяла зеленые чернила.
На следующее утро, как положено, пришел раввин, чтобы совершить проверку. Вдруг он закричал:
– Чудовище! Он проткнул ей желчный пузырь!
Нет, получилось несерьезно! Попробуем еще раз.
Пожилой джентльмен и пожилая леди разговаривали. Они заговорили о добрых старых временах, и он спросил ее:
– Простите, вам когда-либо приходилось краснеть?
– О да, – сказала она. – Четыре раза. Первый раз, когда я предстала обнаженной перед своим мужем. Второй раз, когда я разделась перед своим любовником. В третий раз, когда я взяла деньги. И в четвертый раз, когда я сама заплатила. А вам?
Мужчина на какое-то мгновение задумался, а потом сказал:
– Я краснел дважды. Первый раз, когда я не смог во второй раз, и второй раз, когда я в первый раз не смог.
Опять не получилось! Я плохой стрелок, потому что я не верю в цели, и мои стрелы попадают куда угодно, но только не в цель.
Последняя попытка…
В раю открылся охотничий сезон. Только Святой Дух не желал участвовать в охоте – до сих пор каждый год сезон заканчивался для него выстрелом из дробовика по заднице.
Наконец, Бог-Отец убедил его участвовать, пообещав внимательно присматривать за ним. Но в конце концов все повторилось, как обычно: раздался выстрел, и Святой Дух запрыгал от боли, обхватив зад руками.
Бог-Отец в ярости вбежал в кусты и вытащил из них Иосифа.
– Иосиф! – закричал он грозно. – Неужели ты так никогда и не простишь ему то, что он сделал с Марией?
