Бетти Алая
Сладость для двух боссов
Глава 19
Вика
Я не верю в происходящее. Это правда не сон? Игорь прогнал Кретова. Пригласил меня на обед. Хотя конечно свиданием это назвать сложно. Но рядом с этим мужчиной я чувствую себя принцессой.
– Пристегнись, – говорит босс.
Беспрекословно подчиняюсь.
После оргазма я как розовое облачко. Довольная. Хочу взять Игоря за руку. Протягиваю свою, но замираю… стоит ли? Убираю, стесняясь. Раенский не заметил моего порыва. И слава Богу!
Оно и к лучшему. Не стоит нам… Но внезапно большая ладонь Игоря накрывает мою.
– Ты такая колючая, – говорит босс, следя за дорогой, – почему убрала ладошку?
– Эм…
– Вика. Я не кусаюсь, как ты уже поняла, – он улыбается.
И мне хочется улыбаться вместе с ним. Так мы и едем. Лишь порой Игорь убирает руку, чтобы переключить передачу. Подъезжаем к приятного вида японскому кафе.
Босс открывает мне дверь. Настоящий джентльмен! Выхожу. Мужчина не отпускает мою руку. Когда я пытаюсь её вырвать, лишь крепче сжимает пальцы. Ведет меня, направляет. Рядом с ним я совсем расслаблена.
Здесь явно знают Раенского. Официантки стреляют глазками, подбираюсь свои декольте, расстегивают верхние пуговицы рубашек. А я бешусь. Ревную. Невольно. Босс ведет меня в уединенную комнатку.
Стоит приятный полумрак, играет тихая японская музыка. Ерзаю на кожаном диванчике.
– Чего ты боишься? – спрашивает, когда мы читаем меню.
Не знаю, как сказать ему о своих страхах. Рядом с этим мужчиной я чувствую себя такой маленькой. Но защищенной. И наверняка нам нужно будет обсудить то, что он слушал мои песни.
– Я боюсь… – начинаю, но осекаюсь.
Кусаю губы. Смотрю на Игоря. Встречаюсь со взглядом его серых глаз. Пронзительным. Уверенным. Зачем ему такая, как я? Он может выбрать себе красивую, успешную девушку. Без грязного прошлого.
– Всё в порядке, – резко меняю вектор, – просто мне не хочется так сближаться.
– Почему? – не унимается босс.
– Мне кажется, – сглатываю, – мы уже обсудили наши отношения.
– Не помню такого.
Тем временем приходит официант.
– Мне салат, пожалуйста, – пищу, но Раенский лишь вздыхает.
– Принесите ей суп, салат из водорослей, мясо на сковородке и тирамису. А ещё свежевыжатый сок без льда и травяной чай.
– Понял, – официант подхватывает меню и уходит.
Я возмущенно хватаю ртом воздух. Да что же это такое?!
– Игорь Олегович! – шиплю, – не решайте за меня!
– Ты болеешь, нужно кушать, птичка, – невозмутимо говорит он, – а теперь давай-ка обсудим то, что произошло в квартире.
Так сразу? Блин! Я не готова. Но Раенский настроен решительно.
– То, что вы нагло влезли в мою личную жизнь? – прячу страх за сарказмом.
– В свою сладкую киску ты пускаешь, – улыбается этот несносный, – а в душу нет. Вика. Тебе не нужно меня бояться. И ты опять выкаешь.
Отворачиваюсь. Мне пока стыдно и непривычно звать босса по имени.
– Я не боюсь, – хватаю салфетку и начинаю ее теребить, – просто… Всё слишком быстро. Слишком стремительно.
– Что именно?
– Не притворяйтесь! – вспыхиваю, – вы слушали! Просто взяли мой айпод и…
– Да, – он смотрит, сканируя и читая меня, как открытую книгу.
– Зачем?! Это моё! – кажется, будто он просто вскрыл мою душу.
– Птичка, – он поднимается, затем обходит столик, садится рядом.
Руки Игоря ложатся на мою талию. Носом мужчина зарывается в волосы.
– Ты очень хорошо поёшь. Я никогда не слышал подобного…
Что?
– Не врите… – всхлипываю.
– Я никогда тебе не вру, птичка, – шепчет он, – ты невероятная. Твой голос покорил меня.
– Ложь… – слезы льются по щекам.
Я так хочу ему верить!
– Нет. Ты не бумажки должна таскать, а петь. Украшать собой мир. Твой голос должны слушать все. Хотя я против, что на мою птичку будут любоваться…
– Почему?
– Потому что… – он осекается, ведь нас прерывает официантка.
Неловкость зашкаливает. Из легких будто выбило весь воздух. Это не может быть правдой! Ему не может нравиться…
– Я бы хотел поговорить с Артуром. Чтобы записать твои песни, сделать тебя лицом «Фона». Уверен, он оценит…
– Нет! – жестко говорю я.
Всё слишком запуталось. Слишком сложно! Я спала с ними… и влюблена в Игоря. Это все меняет.
– Почему? – снова этот пронзительный взгляд.
– Просто «нет» и всё. Почему вы пытаетесь всегда залезть глубже?
– Потому что хочу тебя узнать, Вика.
– Зачем это вам? Мы вместе спим… Разве этого недостаточно?!
Мужчина дергается, как от пощечины. Но я больше не могу выносить это. Отталкиваю его.
Перед глазами до сих пор стоит взгляд того врача скорой помощи. Словно он побывал в нашей с боссами постели. Это так унизительно! Не хочу, чтобы люди думали, будто я через постель пробилась. Хочу сама!
– То есть только секс? – спрашивает он тем голосом, которым принимал на работу.
Больше нет ни нежности, ни заботы. Раенский закрылся. Почему я чувствую себя идиоткой?
– Да, – лепечу.
Ненавижу себя за это короткое слово. Ведь влюбилась по самые ушки. Но Игорь меняется. Снова царапает мою душу ледяными шипами. Отталкивает одним взглядом.
– Ешь, – говорит коротко, когда приносят еду.
Сам утыкается в мобильный. А у меня кусок не лезет в горло. Давлюсь, но ем. Ненавижу себя за трусость. Хочу броситься ему на шею и целовать. Просить прощения. Знаю, что так правильно. Он не Кретов. Игорь совсем другой!
Что же мне делать?
Чертов Макс! Он посадил во мне зерно страха. После него я боюсь всех мужчин. Даже тех, кто этого не заслуживает. Раенский уже не один раз доказывал, что готов заботиться. Что я ему не безразлична. Но если бы он сказал это… признался в том, что чувствует… возможно, я бы…
Задерживаю взгляд на губах босса. Блииин! Как же хочу поцеловать! Но вместо этого прячусь в раковину страха и закрываюсь.
После обеда мы садимся в машину. Раенский стучит пальцами по рулю.
– Вика. Я понимаю, что тебе страшно. Менять жизнь всегда непросто. Прости, если я тебя ранил… Или слишком давил.
Что? Он не зол? Извиняется?
– Ничего, – выдавливаю из себя.
– Я знаю, что у тебя есть причины отказываться. Но мне небезразлично твоё будущее, птичка.
– Почему?
Как же хочу услышать о его чувствах! Может, это эгоистично. Но ведь я уже призналась ему. Пусть и в порыве…
Игорь молчит. Смотрит в окно, отстукивая четкий ритм по коже руля.
– Такой голос нельзя прятать. И я хочу, чтобы ты это знала. Но решать тебе, девочка. Без твоего согласия Фоновому ничего не расскажу.
Я молчу. Мужчина заводит машину и отвозит меня… домой.
– Игорь Олегович! – возмущаюсь, – да в чём дело?
– В чём? – он разворачивается ко мне, нагло улыбаясь.
– Я хотела к бабушке сегодня заехать…
– Ладно, поехали, – заводит мотор.
И охота ему таскать меня по всему городу? Планирую выйти и доехать на метро, но машина босса уже срывается с места.
– У вас работы нет? – цежу сквозь зубы.
А сама радуюсь, что Игорь такой внимательный. Блиииин!
– Есть. Но ты важнее, – выдает он, и моё сердце вновь пропускает удар.
Тереблю пальцами сумочку, опустив глаза. Щеки все красные от смущения. Рядом с ним я совсем другая.
Мы приезжаем к больнице. Игорь глушит мотор, выходит и открывает мне дверь.
– Я сама могу, – бурчу, озираясь.
Хренасе! Вокруг зелень, яркие клумбы! Здание большое, ремонт отменный, прямо как в кино. Таращусь на это чудо. Стильная больница, я вам скажу!
– Хорошее место, – Игорь подталкивает меня к главному входу.
– Спасибо, что возитесь со мной, Игорь Олегович, – лепечу, страстно желая прижаться к мужчине.
От него так пахнет! С ума схожу! Подбородок ходит ходуном. Если бы не Кретов! Ублюдок! Сжимаю пальцы в кулаки.
– Мне нравится проводить с тобой время, птичка, – Раенский привлекает меня к себе и целует.
Не так, как обычно. Сейчас он едва касается моих губ. Такой нежный, воздушный поцелуй. Ласковый. Игорь словно просит прощения. Вот так, по-своему.
А я отвечаю. Раскрываю губы, приглашая язык босса. Всё вокруг перестает существовать.
– Пойдем, – нехотя отрывается от меня, – навестим твою бабушку.
– Вы со мной? – непонимающе хлопаю ресницами.
– Конечно, – подмигивает Раенский.
Ну как так? Он опять начинает! Сначала влез в моё сердце, все там переполошил. Теперь хочет узнать мою бабушку… Это же ни в какие ворота! Но я покорно топаю за ним.
Упс!
А я даже не знаю, в какой она палате. Беру мобильный. Сел! Черт! Поглядываю на еле сдерживающего смех босса. Офигеть смешно! От безысходности хочется выть. Какая же я… Совсем к жизни не готовая. Вот куда бы своим ходом поехала? Вздыхаю.
– Я не знаю, в какой палате лежит бабушка, – признаюсь.
– Пойдем, – Раенский протягивает руку, – всё узнаем. Не бойся.
Робко вкладываю ладошку в его большую руку. Игорь не стесняется меня. Крепко держит. Всё основательнее селится в сердце. Не отпускает. Я пропала…
Мы быстро всё выясняем. Медсестры дружно пялятся на широкоплечего и подтянутого Игоря. В темно-синем костюме он похож на греческого бога. Высокий, стройный. Эта щетина делает его по-настоящему суровым и брутальным. Блин! Моргала бы им всем выколоть! Он мой!
Уже на подходе к палате слышу заливистый женский смех. Эээ…
– Вот, а потом она ему говорит… – моя бабуля, окруженная врачами и медсестрами, травит байки.
Мы с Игорем задерживаемся в проеме. Индивидуальная палата, вся заставленная цветами. Огромное окно с видом на ближайший парк. Здесь и правда очень комфортно.
– Викуся! – бабуля видит меня, затем переводит взгляд на Раенского, – ну здравствуйте.
– У вас классная бабушка! – говорит мне врач, – столько всего знает! Мы даже про обход забыли.
– Я знаю, – улыбаюсь.
Она всегда притягивает людей. Открытая, интересная. Сажусь на постель и беру её руку в свою.
– Как ты?
– Я-то нормально, – она прищуривается, – а ты, я смотрю, не одна.
– Мы не успели познакомиться, – влезает Раенский, – я Игорь, босс вашей внучки.
– Начальник, значит? – на губы бабули ложится ехидная улыбка, – и у вас разрешены служебные романы?
Я резко вспыхиваю и отворачиваюсь. От моей бабушки ничего не скроешь.
– Мы пока не встречаемся, – невозмутимо говорит мужчина, – я бы хотел, конечно. Но Вика у вас очень своенравная.
– Что есть, то есть. Мужчинам с ней нелегко, – с гордостью выдает бабуля.
– Я справлюсь, – уверенно говорит Раенский, – потому что ваша внучка невероятная девушка.
Блииин! Ну что он такое несет? Мечусь по кровати, пока они обсуждают меня. При мне же! Игорь явно очень нравится бабушке.
– Да, она такая, – говорит бабуля, – широко улыбаясь.
– Но очень закрытая, – Раенский не сводит с меня своих серых глаз.
– Так это из-за бывшего, – заявляет моя кровинушка, – он оказался тем ещё подонком.
Ну бабуля! Конечно, о треш-стримах* с моим участием она не знает. Но что Макс бил и издевался, я рассказала.
– Ну зачем?! – стону, видят, как темнеет взгляд босса.
– А что такого? Этот Кретов всю кровь у тебя выпил, Викуся! – последний гвоздь в крышку моего гроба.
Когда мы возвращаемся ко мне домой, у меня нет сил даже взглянуть на босса. Он такой напряженный! Мне по-прежнему страшно. Так что сдержанно прощаюсь.
– Вика, – вдруг серьезно говорит мне Игорь, – что у тебя с Кретовым?
Замираю, холодея. Не хочу об этом говорить!
– О… о чём вы… – лепечу, – мне пора!
Дергаю дверь машины, но босс щелкает замком. Я в ловушке.
– Я еще в офисе заметил, – цедит сквозь зубы, – что уж больно этот упырь на тебя глазел. Значит, он – твой бывший? Что он сделал, Вика?!
Раенский явно слетает с катушек. Он так зол! Я вижу это! Он хватает меня за руку, резко тянет на себя. А я машинально начинаю отбиваться.
– Пустите!
– Вика… Что он с тобой сделал?!
– Выпустите меня! – кричу в голос.
– Хорошо, тихо, птичка… – щелкает замком.
Я вываливаюсь из машины и бегу домой. А Раенский срывается с места. Он в ярости… Но какая ему вообще разница?!
До вечера занимаюсь разными делами, лишь бы забыть полный ярости взгляд босса. Зачем-то начинаю печь пирожки по рецепту бабушки. Готовка успокаивает. Расставляет мысли по местам.
Хотела бы я готовить для него…
Игорю не всё равно? Мы же только спим вместе! Сажусь за кухонный стол, роняю голову на ладони.
– Сколько можно врать себе? – шепчу, – он действительно хочет большего. Хочет меня. А я… чего я хочу?
Сердце отвечает на вопрос гулким стуком. Усмехаюсь. Ведь оно уже давно решило за меня… И пора перестать тупить и прятаться. Я всё расскажу Игорю при первой возможности. Сама.
От этого становится немного легче. На улице уже темно. Собираю мусор, выхожу из квартиры. Выбрасываю пакеты и вижу под моими окнами, прямо в тени деревьев черную машину…
*Треш-стримы. Прямые трансляции, на которых участники за пожертвование от зрителей выполняют их задания и, как правило, издевается над собой или другими героями эфира.
От автора: Эти стримы – омерзительная вещь, не имеющая права на существование.
Глава 20
Игорь
Меня несёт. Сука, как же я хочу Вику! Причем не только физически. Я вдруг стал нуждаться в её улыбке. Хочу видеть её сияющие глаза. Чтобы девочка была счастлива. И обязательно рядом со мной. Никаких мужиков не потерплю. Она моя!
Но птичка боится. Вся колючая, как ежик. До сих пор в голове стоит нежный голос. Её пение невероятно! Но я дал слово, что без её согласия не пойду к Фоновому. Да и у Артура сейчас бед полна голова.
Кира. Вспоминаю бывшую помощницу. Такая невинная девочка. А Фоновой её уничтожил. Влюбил в себя, использовал и бросил. А теперь она беременна. Что он будет делать с этим? Надеюсь, это встряхнет его. Сколько можно по женщинам бегать? Как кролик…
Но мысли вновь возвращаются к моей птичке.
Кретов. Что эта сука сделала Вике? Я должен узнать, хоть она и не говорит. Замкнутая, закрытая. Артур прав, да и моё чутье не подвело. Этот ублюдок навредил ей. В прошлом. Но это что-то не дает малышке довериться мне сейчас.
Её открытость проявляется лишь тогда, когда мой член долбит ее девочку. Мокрую, сладкую. Блядь! Опускаю глаза к ширинке и вижу бугор. У меня постоянно на неё стоит. На мою вкусную птичку.
– Ты от меня больше не сбежишь… – рычу себе под нос.
Сижу в машине, словно сталкер, напротив дома моей малышки. Психанул, катался по городу и к вечеру вернулся. Меня тянет к ней. Чувствую, что Вика уже почти готова рассказать.
Прикрываю глаза, думая, как лучше заявиться к ней домой после того, как мы расстались.
Хочу забрать её к себе. Любить до обморока. Ловить крики. Целовать. Ласкать. Блядь, эта сладкая малышка доводит меня до исступления. В голове танцуют образы моей девочки. И её девочки. Такая мокрая, аккуратная киска. В ней так горячо, терпко.
Выдыхаю, понимая, что лишь издеваюсь над собой.
Нужно узнать побольше об этом Кретове. Если Вика не говорит, попробую навести справки. Набираю номер одного полезного знакомого.
– Привет, Стас. Как жизнь?
– Нормально, что нужно?
– Инфу узнать. И не ту, что интернете и в общем доступе. Накопай мне грязи на Макса Кретова.
Стас молчит.
– Это который блогер там, что-то такое? – спрашивает.
– Да.
– Нах он тебе?
– С каких пор ты вопросы задаешь? – начинаю закипать, – мне нужна инфа. Всё, что сможешь найти. В даркнете, сводках полиции. Всё дерьмо, что он пытается спрятать. Понятно?
– Да, босс.
Работа в «Фоне» – это не просто поиск и раскрутка звезд. Это война за них. Именно благодаря подобным связям мне удается держать контору на плаву. Я умею находить рычаги воздействия. Устранять конкурентов. Искать то, что никто не может найти. А Стас – профи.
Так и сижу, выкуривая сигарету за сигаретой.
И вдруг вижу, как из подъезда выскакивает моя птичка. Растрепанная, в одних домашних шортиках и майке. Её длинные ножки такие соблазнительные. В домашнем она невероятно сексуальна. Соски малышки топорщатся от холода. Сука! Член снова стоит колом.
Наблюдаю, как извращенец. Любуюсь Викой. Она всего лишь выносит мусор. Но эти шортики… блядь! Нажимаю на кнопку, мигаю фарами машины. Малышка замирает, таращится на меня.
Затем улепетывает в подъезд. Чего?
Не понял… Она меня проигнорировала? Бешусь. Эту строптивую девчонку нужно как следует наказать! И в момент, когда я уже почти вылетаю из машины, открывается дверь подъезда и Вика выскакивает в своих шортах и подбегает к машине.
Открываю дверь.
Птичка садится. В её лапках дымящаяся тарелка.
– Игорь Олегович, – лепечет.
Сука, как же хочется затолкать свой член в этот ротик. Долбить её горлышко. Но приятный аромат выпечки вырывает из порно-фантазий.
– И снова привет, птичка, – улыбаюсь во все тридцать два.
Она пришла. И я, сука, рад, как школьник.
– Я просто… простите, что убежала, – скромно опускает глазки.
Сглатываю. Она меня соблазняет? Малышка жмётся, затем взмахивает своими ресницами, отправляя моё сердце в нокаут. Мои яйца действительно уже в её руках.
– Вот. Хотела принести вам. Не знаю, зачем вообще пекла. Подумала, что стоит… в общем… вот…
Пирожки? Беру один. Пахнет отменно! Надкусываю. С мясом.
– Ты любишь пирожки с мясом? – улыбаюсь, поглощая один, беря второй.
Вика сияет. Необычная ситуация. Тем более для меня. Домашняя еда… Мне никто никогда не готовил.
– Я не очень. Но решила сделать для вас… – бурчит, пряча пылающие щёчки.
Блядь… для меня? Моя сладкая птичка готовила, думая обо мне? Пирожки и правда невероятно вкусные.
– Иди сюда, – притягиваю девочку к себе, впиваюсь в её сочные губы, – мне мало. Сука… мне мало тебя… птичка.
– И мне… Игорь Олегович… – шепчет, обнимая меня, – поешьте, пожалуйста. Я так старалась.
Хитрюга. Знает, что не устою. Но эти шорты… и майка.
– Ты бы не ходила в этих шортах по улице, – наворачиваю следующий пирожок.
Только сейчас понимаю, чего стоит еда, приготовленная девушкой для мужчины. Её вкус тем ярче, чем больше любви вложено. Через пирожки я понимаю её чувства. Хоть малышке очень тяжело признаться. Я понимаю…
– Почему? – удивляется.
– Потому что твоя задница в них слишком классная.
– Правда? Вам нравится? – она сдвигает тарелку с пирожками, открывая и слегка раздвигая бедра.
Рычу, желая просто посадить эту девчонку сверху и выебать. Да так, чтобы больше стоять не могла.
– Мне очень нравится… – облизываюсь.
– Сначала пирожки! – она вручает мне следующий.
– Твой пирожок я бы попробовал… – шепчу.
Она смущается. Но сжимает бедра. Возбудилась. Её девочка хочет внимания, ласки. И я дам ей все. Но чуть позже.
– Вика. Давай начистоту, – говорю девчонке.
Чувствую, как она напрягается. Буквально вижу, как выпускает иголки. Вздыхаю, беру ее ладошку в свою. Такая маленькая. Нежная. Нуждающаяся в защите и опоре. Отворачивается и смотрит в окно. Но расслабляется.
– Ты можешь не делиться. Я не буду закрывать дверь, – успокаиваю её, давая полную свободу, – если неприятно, всегда можешь уйти.
– Нет, – шепчет едва слышно, – я думаю, и правда пора поговорить. Но сначала хочу сказать… Игорь Олегович…
Облизывает губки, унося прочь всю мою серьезность. В голове рождается идея…
– Ммм? – не свожу глаз с ее лица.
– Я люблю вас, – шепчет едва слышно.
– Я тебя тоже люблю, – прижимаю ее к себе внезапным рывком.
– Правда?! – восклицает, тараща на меня свои прекрасные глазки.
– Да.
– Я так рада… – смахиваю слезинку с ее щечки.
– А теперь расскажи, что Кретов тебе сделал.
Она мрачнеет. И от этого выражения мне выть волком хочется. Я этого ублюдка закопаю!
– Вы знаете, что такое треш-стримы? – тихо спрашивает птичка.
– Да.
– Макс… в общем, мы с ним участвовали в подобном.
Не могу поверить своим ушам. Сам не особо знаком с этим явлением. Знаю лишь, что в процессе таких стримов случались реальные убийства. Неужели мою птичку… этот хипстер…
– Он бил тебя? – с трудом контролирую себя.
Желваки ходят ходуном. Боюсь самого себя. Всегда отличался отличным самоконтролем. Но всё, что касается птички, стало очень важным. Я просто слетаю с катушек, представляя, что её могли ударить.
– Да…
– Как долго? – говорю слишком жестко.
– Полгода…
– И ты терпела? Почему? Взгляни на меня.
Она всхлипывает, продолжая смотреть в окно.
– Вика, – надавливаю чуть сильнее.
Моя девочка. Вижу, как по её щекам текут слёзы. Ей очень сейчас сложно.
– Думала, что люблю его. Но он лишь… делал себе имя, – она начинает говорить быстро, – через мою боль прокладывал дорожку наверх. Я хотела убить себя. Хотела исчезнуть и испариться!
Прижимаю её к себе. Вика заливает слезами мою рубашку. Наконец-то её прорвало. Мы сидим, я глажу ее по голове. Птичка высказывает всё, что накопилось.
– А теперь он… – она начинает задыхаться, – решил запеть! Ублюдок! Ненавижу! Хочу, чтобы он сдох!
Он сдохнет, моя девочка. Уж я тебе обещаю. Окупит кровью каждую твою слезинку. Разорву этого тощего ублюдка на сто частей голыми руками.
– Он больше тебя не тронет, – говорю ей, целуя в макушку.
– Обещаете… обещаешь? – всхлипывает.
– Да. Клянусь.
Какое-то время мы сидим в моей машине. Вика успокаивается. На ее сладких губках проявляется подобие улыбки.
– Ну вот, – хочется разрядить обстановку, – ты сама стала называть меня на «ты», птичка.
– Я всю рубашку тебе намочила, – хихикает.
– Плевать. Главное, что высказалась. У меня тут идея родилась.
– Какая?
– Поехали ко мне.
Она отстраняется.
– В смысле, домой?
– Да.
– Но… я… – прячет взгляд и смущается.
– Никаких «но», малыш, – целую её в лоб, – пошли, соберешь вещи.
Она покорно топает за мной. А я чувствую себя мужиком. Героем, блядь! Принцем! Хочу защищать эту крошку.
У входа в подъезд прижимаю к себе и целую. Понимаю, что еле держусь. Соски девчонки топорщатся, готовые разорвать майку.
– Уверен, твоя сладкая девочка уже мокрая, – шепчу на ухо и подталкиваю девушку к двери.
Когда мы оказываемся в квартире, все, чего я хочу, это повалить Вику на постель и любить до обморока и потери сознания. Член становится каменным, а яйца сжимаются от напряжения. До боли. Блядь! Хочу эту строптивую девочку. А теперь, когда её душа мне раскрылась, хочу еще сильнее.
Встаю в проеме и любуюсь, как она складывает всё самое необходимое в сумку. В кармане вибрирует телефон. Вижу смс.
Стас: Там дерьма на целый хлев…
Я: Скинь всё на защищенную почту.
Стас: Понял. Аккуратнее с ним. Он псих какой-то.
Мне похуй. Кретов ответит за то, что делал с моей девочкой. Вика тем временем оделась в обтягивающее платьице, стянула свои волосы в высокий пучок.
– Я готова! – улыбается мне.
А я теку как чертов фруктовый лед на солнце.
– Точно? – прищуриваюсь, – а мои подарочки взяла?
Она сначала непонимающе глядит на меня, затем вспыхивает.
– З-зачем?! Игорь!
– Куда ты их спрятала? – улыбаюсь.
У меня есть планы на Вику. Очень большие планы.
– Не уверена, что…
– Доставай.
Вся красная, она безумно меня заводит. Вика покорно опускается на пол, затем шарит под кроватью. Так и думал! Затем достает игрушки. Беру резиновый член, кладу в ее сумку.
– А пробочку мы сейчас испробуем, – похабно улыбаюсь.
Румянец на щеках малышки становится гуще. Беру её за руку и веду в ванную. В комплекте с пробкой шла смазка. Достаю игрушку и показываю Вике. Она прячет взгляд. Второй рукой удерживаю ее подбородок. Затем наклоняюсь к ушку.
– Эта штука сейчас проникнет в твою попку, птичка. И ты поедешь с ней.
– Что? Сейчас? – выдыхает, но не сопротивляется.
Я тщательно мою и вытираю пробку. Вика мнется, явно стесняется. А я тащусь. Закатываю рукава. Малышка прикусывает губу.
– Повернись, – грубо приказываю и вижу, как рассыпаются мурашки на нежной коже.
Вика разворачивается. Я задираю её платьице. Кадык дергается, член снова начинает рвать брюки.
– Какая задница… – шепчу, сминая сладкие половинки.
– Иии… горь… – шепчет моя девочка.
– Сейчас, птичка. Сейчас я тебя наполню.
Беру пробку, обильно смазываю. То же самое проделываю с ее анальной девочкой. Слегка растягиваю. Вижу, как намокают ее нижние губки. Безумно хочу ворваться в эту малышку. Но мучаю и себя, и ее. Делаю это специально. У себя в квартире я так оттрахаю девчонку, что встать не сможет.
Аккуратно, ласково ввожу игрушку. Вика поначалу сжимает попку, но потом расслабляется.
– Вот так… моя хорошая… моя сладкая… какая у тебя вкусная попка.
– Игорь, – тяжело дышит, – вытащи! Мне непривычно… неуютно…
– Привыкнешь. Просто доверься мне. А теперь, поехали, – опускаю платьице, и увлекаю малышку к выходу.
