Бертрис Смолл
Скай О`Малли
5
Макуилльям распорядился, чтобы рождественские праздники его вассалы провели с ним. Все, включая Дома О’Флахерти и его молодую жену, съехались из разных концов Мид-Коннота.
Их встретили с щедрым гостеприимством в замке Макуилльяма. Когда-то это был дом с башней, но каждый новый хозяин достраивал, пристраивал что-либо, и в результате приезжим открывался большой замок, по норманнскому образцу имеющий квадратный мощеный двор с садом. Гостей разместили со всеми удобствами. Хотя дом отца Скай был хорош и прилично обставлен, замок Макуилльяма по сравнению с ним выглядел роскошным.
В гости к сюзерену приехали четверо О’Флахерти: отец Гилладубх, младшая сестра Клер, Дом и Скай. Скай откровенно надеялась, что они смогут найти мужа для Клер О’Флахерти, хотя ни ее отец, ни брат, казалось, не сознавали, что она уже становится старой девой.
Девушка была привлекательной – с толстыми соломенного цвета косами, такими же, как у Дома, водянисто-голубыми глазами и розовощеким лицом. Но было в ней что-то неприятное. Скай несколько раз замечала, что та нечиста на руку, груба. Она попыталась урезонить Клер, но та тут же нажаловалась отцу и брату. Мужчины велели Скай оставить девушку в покое. За спинами Клер ехидно улыбалась молодой женщине. Но Скай сумела отомстить: застав Клер роющейся в ее драгоценностях, она крепко надрала ей уши и объявила, что, если та посмеет что-нибудь украсть или просто войти в ее комнату, Скай обреет ей голову.
– А если осмелишься нажаловаться отцу или брату, – голос Скай стал приторно-сладким, – будешь целый год ходить лысой.
Предупреждений больше не потребовалось. По глазам Скай Клер поняла, что жена брата шутить не будет: она не мягкая дурочка, за которую ее вначале принимали. С этого момента между женщинами установилось настороженное перемирие. Скай хотела как можно быстрее выдать девушку замуж, чтобы избавиться от нее.
Скай знала, что на рождественских празднованиях будет присутствовать и Найл, и не просто присутствовать, но и выполнять роль хозяина – с его отцом случился приступ подагры. Но Найл не должен увидеть ее расстроенной. За шесть месяцев после того, как Дом забрал ее из обители Святой Непорочной Девы, Скай удалось как-то примириться с собой. Она не любила мужа и не надеялась, что когда-нибудь полюбит, но притворялась послушной женой.
Свекровь давно умерла, и управление домом О’Флахерти оказалось целиком в ее руках. Клер это не беспокоило, да она и не имела необходимых знаний. Скай хорошо справлялась со своими обязанностями, и это устраивало свекра. Гилладубх О’Флахерти оказался пожилой копией Дома – такой же напыщенный развратник, имевший пристрастие к тонким винам и хорошему виски. Вскоре Скай научилась уворачиваться от его быстрых рук, а однажды запустила в свекра подсвечником и пригрозила рассказать всем о его поползновениях.
Сидя на кровати в комнате для гостей замка Макуилльяма, Скай резкими движениями расчесывала волосы. Сегодня она будет необыкновенно красивой, нет, она не опустит голову перед этими заносчивыми Бурками и О’Нилами. Да и гардероб ее побогаче, чем у большинства присутствующих женщин, – отец всегда получал удовольствие, выставляя напоказ ее красоту.
Ее служанка Мэг принесла платье, аккуратно разложила его на кровати и теперь держала перед госпожой небольшое круглое зеркало, пока Скай тщательно подводила глаза и чуточку румянила щеки, чтобы придать белой коже свежесть. Блестящие темные волосы она разделила на пробор и уложила в изящную золотую сетку. Наконец тронула ложбинку между грудей, запястья, шею и затылок благовонием, изготовленным специально для нее из мускуса и розового масла. Пусть почует запах розы и вспомнит! Пусть поймет, что ей все равно!
Скай встала, и Мэг поспешила помочь госпоже надеть платье, зашнуровала корсет и обошла хозяйку, оглядывая, все ли в порядке. Беззубая улыбка озарила сморщенное лицо:
– Вы разобьете его ветреное сердце, госпожа! Один взгляд на вас в этом платье, и он пожалеет, что послушался отца!
– А что, леди Бурк так уж непривлекательна? – спросила Скай с притворным безразличием.
Мэг поперхнулась от смеха:
– Да нет, госпожа, она совсем не дурнушка. Просто вы – чертовски красивы.
Скай довольно улыбнулась.
– Ну-ка, старушка, принеси шкатулку с драгоценностями, – тепло обратилась она к служанке, и когда та поспешила исполнить приказание, схватила зеркало. Отодвинув его подальше, она критически оглядела себя. Темно-синее бархатное платье было великолепным, глубокий вырез обнажал ее белую грудь, длинная юбка с разрезом, сквозь который видна нижняя юбка из плотного шелка, затканная золотыми и серебряными нитями. Туфли были из той же материи, что и платье, а чулки из шелка с такой же вышивкой, как и на нижней юбке. Скай попробовала покружиться и, к своему удовольствию, обнаружила, что во время танцев чулки не окажутся незамеченными.
Мэг принесла открытую шкатулку с драгоценностями, и Скай достала из нее колье с сапфирами – двенадцать крупных квадратных камней, помещенных в золотые медальоны, каждый из которых представлял один из знаков зодиака. В центре покачивалась подвеска с красной жемчужиной. Затем пришла очередь серег с сапфирами и колец – с сапфиром, изумрудом и жемчугом.
В комнату быстрыми шагами вошел Дом и ревниво спросил:
– Ты наряжаешься, чтобы доставить удовольствие Найлу Бурку?
– Скорее, чтобы доставить удовольствие тебе, милорд, – покорно ответила она. – Но если мое платье тебе не нравится, я надену другое.
Он внимательно оглядел жену и понял, что красивее ее на празднике женщины не будет. И она принадлежит ему! Ему будут все завидовать. Он грубо притянул ее к себе и зарылся лицом между грудей.
– Не надо! – Голос Скай звучал резко. Поближе узнав мужа, она перестала его бояться. Страх ушел, осталось одно презрение. – Не надо, Дом! Ты все мне помнешь! – Он отступил, и Скай быстро произнесла: – Ты прекрасно выглядишь. Твой небесно-голубой бархат очень сочетается с моим темно-синим.
– День и ночь, – заметил Дом, предлагая руку жене.
Она рассмеялась:
– Очень точно, милорд, ты очень поэтичен. Может быть, твое утонченное парижское образование еще не совсем улетучилось.
Банкетный зал замка представлял собой большое помещение с потолком из тяжелых балок и четырьмя каминами, в которых пылали огромные поленья. Высокие узкие окна выходили на заснеженную округу: тут и там монотонность холмов скрашивали большие черные голые деревья. Заходящее солнце окрасило снега в нежный оранжево-красный цвет. Зал был уже полон – между элегантно одетыми людьми средь гомона голосов сновали слуги с подносами с вином.
Мажордом объявил их приход, и Скай почувствовала, что все глаза обратились на нее. В округе все еще обсуждали ее первую брачную ночь, и теперь знать Мид-Коннота во все глаза следила за тем, как впервые после того злополучного майского дня встретятся О’Флахерти и Бурки. Слухи подтвердились – Скай и Дом были потрясающе привлекательной парой.
Супруги не спеша прошли через зал поприветствовать хозяина и хозяйку: Найла и Дарру. Скай высоко держала голову, глядя куда-то в одну точку поверх головы Найла. Но на какое-то мгновение она не выдержала и, поддавшись любопытству, взглянула ему в лицо. Серебристо-серые глаза источали холод, окативший ее с головы до ног и проникший в самое сердце.
Это озадачило ее. Она ожидала встретить кривую ухмылку, но не это презрение. Скай оказалась выбитой из колеи, но мимолетный взгляд на стоящую рядом с Найлом женщину вернул ей уверенность в себе. В глубине души она ощутила большую радость, поняв, что, несмотря на благородное происхождение, Дарра Бурк некрасива.
Супруги подошли к помосту, и Скай взглянула мимо Найла на Макуилльяма, сидевшего на стуле. Он положил больную ногу на мягкую скамеечку. Она очаровательно улыбнулась хозяину замка, ослепив его белоснежными зубами. Старик окинул ее внимательным взором, и Скай с удовлетворением отметила в его глазах сожаление. Теперь они оба знали, что он совершил ошибку. Скай присела перед ним в изящном реверансе:
– Милорд.
Макуилльяма поразило, как быстро Скай угадала его мысли. Она была достойным противником. Будь он на двадцать лет моложе, он сам постарался бы уложить ее в постель.
– Мой приятель Гилли О’Флахерти рассказывал, что вы стали его сыну хорошей женой, – проворчал он.
– Это так, – холодно ответила девушка.
– Но мне кажется, пиратствуя на море, вы были счастливее.
– Я все еще плаваю, когда представляется случай.
– И преуспели в этом, леди О’Флахерти?
– Мне сопутствует удача во всем, милорд.
Старик усмехнулся:
– Добро пожаловать, леди. Вы и ваш муж. – Потом его глаза недобро блеснули. – Уверен, вы знакомы с моим сыном Найлом.
Скай почувствовала, как напрягся рядом с нею Дом, и ободряюще стиснула ему руку. Они не подали и виду, что обижены. Хорошие манеры Дома подкреплялись сознанием, что его прекрасная жена стоит рядом. Мужчины вежливо кивнули друг другу.
Глаза Найла остановились на Скай:
– Я вижу, вы уже беременны, леди О’Флахерти, – громко сказал он.
– Да, милорд. Семь месяцев замужем и шесть месяцев с ребенком. В моей семье все женщины дают хорошее потомство. – Она говорила так же громко, как и Найл. Потом повернулась и дерзко оглядела Дарру Бурк. – А ваша супруга, на которой вы женились полгода назад, я вижу, не так счастлива, как я. Я ведь не ошиблась, дорогая?
Дарра вспыхнула, и ее «нет» услышали все. Скай сладко улыбнулась, присела в реверансе и, взяв мужа под руку, пошла прочь. За спиной она услышала, как рассмеялся Макуилльям.
Дом усадил жену у камина, и, пока искал подогретое вино, Скай глядела на пляшущие языки пламени. Она вся дрожала от едва сдерживаемой ярости. Как мог Найл вести себя так? Он перед всем графством опозорил ее брачную ночь, надавал заманчивых обещаний, которые и не собирался выполнять, а теперь делает вид, что это он обиженная сторона! Сукин сын! Муж подал ей бокал с вином, и, чтобы успокоиться, она сделала большой глоток.
– Ты вела себя великолепно! – услышала она голос Дома. – Перед всем Мид-Коннотом утерла нос этому Найлу Бурку! Трудновато ему будет обрюхатить тощую О’Нил. Вот уж не завидую ему, – рассмеялся муж.
– Заткнись, надутый дурак, – прошипела она сквозь стиснутые зубы. Ну почему, Боже, все мужчины такие идиоты? – Мне наплевать на Найла Бурка, но не надо обижать гостеприимного Макуилльяма. Постарайся не особенно демонстрировать свое ликование.
Дом странно посмотрел на жену, но прежде чем успел вымолвить хоть слово, к ним подошла поздороваться Анна О’Малли. Она отослала Дома к друзьям и, удобно устроившись, взглянула на падчерицу.
– Разумно ли было обижать Найла Бурка и его жену? – спросила она.
– А разве разумно было обижать меня? – отозвалась Скай.
– Ты все еще его любишь.
– Я его ненавижу! Умоляю, Анна, давай поговорим о чем-нибудь другом. Из-за ребенка я стала плаксивой и не хочу, чтобы меня неправильно поняли.
– Конечно, конечно, – согласилась Анна. – Я вовсе не хочу, чтобы Найл Бурк подумал, будто ты плачешь из-за него.
– Я раньше и не представляла, какая же ты сука, мачеха, – произнесла Скай, не повышая голоса.
Анна рассмеялась:
– Ребенок сделал тебя вспыльчивой. А как ты думаешь, кто родится?
– Мальчик, – ответила Скай. – О девочке Дом с отцом и слышать не хотят.
– Понимаю. А как в остальном?
– Прекрасно, Анна. Выдав замуж за Дома, отец крупно мне услужил. Я получила не только бабника-мужа, но и бабника-свекра. Сестра Дома – совершенная прохвостка: так и норовит что-нибудь стащить у меня. А когда ее ловят, она же и ябедничает отцу и брату. В общем, милая семейка. Я очень благодарна папе. Замок разваливается, и, несмотря на то что отец дал за мной большое приданое, мне заявляют, что денег взять негде. Половина того, что я привезла в дом О’Флахерти – серебряные блюда и подсвечники, – таинственно исчезли. Короче, я хозяйка навозной кучи, в которой возятся старый тщеславный петух, молодой тщеславный петух и драчливая курочка.
Анна была потрясена:
– Может быть, ты хочешь вернуться домой до рождения ребенка? – Пресвятая Дева Мария, нельзя же позволять Скай рожать в таком месте!
– Конечно, хочу. Но они меня не отпустят. Они настаивают, чтобы следующий О’Флахерти родился в их доме, Анна. Но я тебе буду благодарна, если ты устроишь так, чтобы сразу после Сретения ко мне приехала Эйбхлин. Хотя ребенок должен появиться только в начале весны, февральские снегопады могут помешать ее приезду, и я буду тревожиться, сможет ли она попасть ко мне вовремя. – Скай грустно улыбнулась. – Кроме того, мне нужно общество. Клер не в счет. К тому же ни она, ни Мэг, ни старая кухарка ничего не понимают в родах.
Теперь Анна выглядела обеспокоенной:
– А другие женщины в доме? Служанки? Прачки? Неужели в вашей деревне нет повивальной бабки?
– Несколько женщин, которые работают у нас в доме, приходят к нам из соседней деревни, а по вечерам возвращаются к себе. В семьях их любят, и никто не позволит своей дочери оставаться на ночь под одной крышей с Домом и его отцом. Они обрабатывают поля О’Флахерти, платят им подати, дерутся за них. Но слишком многих соседских девушек обрюхатили эти О’Флахерти. И так Дом и Гилли берут свое. Они выезжают на лошадях и охотятся на девушек, работающих в поле. Даже Клер не имеет служанки.
– С самого начала я знала: добром эта затея не кончится, – произнесла Анна. – Я это знала!
– Тогда почему же ты не поговорила с отцом? Ведь ты же обещала мне, Анна. Напротив, ты не велела ему откладывать свадьбу и сыграть ее в день рождения Конна!
– Нет, нет, Скай! Все это не так! Я пыталась поговорить с твоим отцом сразу после рождения Конна, но они опоили меня травами и вином, чтобы я спокойно спала. Твой отец не так меня понял. А когда через два дня я проснулась, ты была уже замужем и уехала в монастырь.
– Так ты не предавала меня, не выживала из дома?
– Глупая ты гусыня! Что навело тебя на такую мысль? Когда тебя выдали замуж, я для тебя уже ничего не могла сделать. Я хотела, чтобы твой отец повременил, но он твердо стоял на своем. Тогда бы я еще могла предотвратить твой брак.
– Нет, – мягко ответила Скай. – Но с Бурком я по крайней мере узнала, как сладостна бывает любовь. Сладостная, но неверная любовь. Если бы не он, я бы всю жизнь прожила, думая, что мужчины – грубые животные.
– В постели мужчины разные: одни напористы, другие нет.
– Дом точно свинья, – заметила Скай.
– Но почему ты ненавидишь Найла, раз ты ему так благодарна?
Глаза Скай сверкнули голубым пламенем, голос сделался твердым:
– Потому что он предал меня! Потому что клялся меня любить! Потому что обещал устроить так, чтобы мой брак расторгли, и тогда мы могли бы с ним пожениться. Вместо этого он перед рассветом ускользнул у меня из-под бока, даже не поцеловав на прощание, и преспокойно отправился домой, чтобы жениться на этой О’Нийл! Я никогда не прощу ему этого, Анна! Никогда!
Скай замолчала. Анна изо всех сил боролась со своей совестью. Она знала правду. В конце концов она решила, что лучше промолчать. Если Скай сейчас узнает правду – ее это только рассердит и расстроит. Изменить ничего нельзя. Скай замужем и беременна от мужа. Найл Бурк женат. Если они узнают, как их обманули, это всем принесет великие горести. Кто знает, как поступят два сильных характером человека, если обнаружится правда?
Но тут объявили, что стол накрыт, и это спасло Анну. За обедом они сидели в разных местах: О’Малли считались более почетными гостями Макуилльяма и расположились ближе к хозяину. Дом и Скай сидели намного дальше. Впрочем, Дому не на что было жаловаться: благодаря красоте и уму жены он был в центре внимания группы молодых людей, откровенно пялящихся на девушек, и предвкушал веселые праздники.
Скай блистала, желая показать Найлу, как он ей безразличен. И сидящим на почетных местах казалось, что на галерке гости проводят время куда веселее их. Никто не смел отрицать, что леди О’Флахерти восхитительна и умна.
Скай ела немного, отведав из первого только ломтик семги, а после перемены блюд – крыло каплуна под лимонным соусом и два кусочка только что выпеченного хлеба, старательно размазав по нему масло большим пальцем. Гости поглощали блюдо за блюдом, но она испытывала отвращение к еде. Когда подали сладкое, она взяла тартинку с сушеными персиками и, как в детстве, слизала густой крем. Наблюдая за ней с возвышения, Найл страстно хотел прижаться к этим губам и так же страстно задушил бы девушку за ее вероломство.
По мере того как трапеза подходила к концу, все больше гостей переходили от помоста к другому концу стола и толпились вокруг Скай. То и дело доносились взрывы смеха. Начались танцы, желающих потанцевать с ней было много, но она выбирала только медленные танцы. Платье шло ей, и она двигалась гордо, с милой грацией. Голубые глаза сияли, лицо улыбалось.
За почетным столом Найл Бурк едва сдерживал себя, сжимая огромной рукой усеянный драгоценными камнями бокал так, что чуть не согнул ножку. Полуприкрытые, как у пантеры, серебристо-серые глаза неотрывно следили за Скай, куда бы она ни направлялась. Время от времени он прикладывался к кубку. Как она красива, черт побери, как желанна даже в теперешнем своем положении!
– Молодая леди О’Флахерти пользуется успехом, – подала голос Дарра.
– Да, – буркнул он, внезапно поднявшись и направившись от жены в сторону танцующих.
Партнер Скай ощутил на своем плече твердую руку. Подняв глаза и увидев насупившегося, зло смотрящего на него хозяина, юноша тут же отошел в сторону. Одной рукой Найл взял Скай за талию, другой – ее руку. Улыбка Скай померкла, но с ритма она не сбилась.
– Ты танцуешь?
– Я жду ребенка, милорд, а не смертельно больна неизлечимой болезнью.
– Ты изменилась, Скай.
– Нет, милорд. Просто научилась не верить обещаниям, которые даются на подушке.
Они разошлись и, следуя фигурам танца, встретились вновь в другом конце зала.
– Никак не возьму в толк, – объявил он, – что происходит в непостоянном женском уме. Ты ведешь себя так, будто это я тебя отверг, хотя все вышло как раз наоборот.
– Ты меня предал, оставил, даже не сказав «прощай», и поспешил домой, чтобы жениться и уложить в постель свою малахольную невесту. У меня просто не было случая тебя отвергнуть, но вот сейчас я тебя отвергаю!
– До твоей свадьбы, Скай, я не был помолвлен с Даррой О’Нил, а должен был жениться на ее сестре Сейт, но она умерла.
Танец снова их развел. Когда они встретились опять, Найл продолжал:
– Я никогда бы не женился на Дарре, если бы не твое письмо.
Скай остановилась как вкопанная:
– Какое письмо?
Один взгляд на Скай подсказал Найлу, что что-то здесь не так. Однако вокруг толпились люди, некоторые уже присматривались к ним с нескрываемым интересом.
– Ты устала, леди О’Флахерти. Позволь проводить тебя к стулу и подать холодного вина, – объявил он громко и повел к алькову с окном. Хотя весь зал мог наблюдать за ними, однако они могли свободно разговаривать без боязни быть подслушанными. У проходящего слуги Найл взял с подноса два бокала и подал один Скай.
Понимая, что следует притвориться, она откинулась на стуле и прикрыла глаза, изображая изнеможение. Сердце сильно забилось, но не от усталости, а от внезапного осознания того, что их, видимо, провели.
– Какое письмо? – повторила она вопрос.
– Я оставил тебя не по доброй воле, Скай. Твой отец приказал пареньку забраться по виноградной лозе к тебе в комнату и открыть дверь О’Малли и его людям. Меня выволокли из комнаты. Я объяснил твоему отцу наши намерения, но он меня и слушать не стал. Вместо этого меня оглушили, и капитан Магуайр отвез домой. На следующий день мне передали письмо, в котором ты осуждала нашу связь. Почерк показался мне женским, и я узнал печатку с одного из твоих колец.
– Такие кольца есть у нас у всех, Найл. Даже у Эйбхлин.
– Я не знал, – тяжело вздохнул лорд Бурк. – Похоже, эти два старых паука – наши отцы, будь они прокляты, – обстряпали свое дельце бесчестным образом.
– Ты любишь ее, Найл?
– Нет. Она готовилась стать монахиней и в сердце осталась ею. Она больше времени проводит на коленях, чем в постели.
– Я рада, – твердо сказала Скай, и он ее понял.
– Ребенок?..
– Дома. Здесь нет сомнений. Клянусь тебе, Найл. Разве я была бы здесь, если бы это было не так?
– Так ты его все-таки полюбила?
– Нет, я никогда его не полюблю. Но я его жена, так же как и ты – муж Дарры, – тихо произнесла она. – А теперь, милорд, пожелай мне спокойной ночи, потому что мы стали центром всеобщего внимания, и я вижу, к нам идет Дом.
– Я найду еще возможность поговорить с тобой, – ответил лорд Бурк, но не отошел, а дождался, пока к ним не подойдет Дом. – Во время танцев твоей жене стало плохо. Нужно получше заботиться о ней, О’Флахерти, раз она носит твоего наследника. В этом отношении тебе очень повезло.
Найл застал О’Флахерти врасплох, и тот не произнес ни слова. Потом лорд Бурк наклонился и коротко, но нежно поцеловал руку Скай:
– Доброй ночи, леди О’Флахерти, – и зашагал прочь, чтобы присоединиться к танцующим.
– Ты не проводишь меня в комнату, Дом? Я очень устала, – Скай сделала усилие, чтобы ее голос не задрожал. «Дом не должен знать! Он не должен ничего заподозрить!»
– Конечно, дорогая, – нежно согласился он и, поддерживая ее, повел через зал. В комнате она попросила вызвать служанку.
– Нет, любовь моя, я раздену тебя сам, – возразил он. Его голос стал мягким и ласкающим. Это было опасным знаком. – Ни одна женщина сегодня не могла сравниться с тобой, – пробормотал он. – Все мужчины завидовали, что у меня такая красивая жена, и каждый представлял себя с тобой в кровати. Но там могу быть только я. Правда ведь, Скай? – Дом распустил шнуровку и потянул с нее платье. Его пальцы шарили в нижних юбках и тащили их вниз. Потом рубашку. Наконец она осталась голой и дрожала в одних расшитых чулках с золотыми лентами и шелковыми подвязками. Медленно муж обвел глазами полные груди, милую припухлость живота. Руки гладили ее тело, а Скай молила бога, чтобы он удовлетворился сознанием собственника.
– Встань на колени на край кровати.
Она содрогнулась:
– Дом, пожалуйста, не надо. Это может повредить ребенку.
– Вставай на колени, сука, или я поверю тому, что говорили мне глаза, когда с противоположной стороны зала я наблюдал, как блестящий лорд Бурк заботливо склоняется над моей женой и влюбленно глядит ей в титьки! А ты! Ты его поощряла!
– Нет! – Каждый мускул в ее теле напрягся. – Я этого не делала. – Потом, вздохнув, встала на колени на край кровати и оперлась на сжатые в кулаки руки. Сопротивления не будет. Сопротивление приведет к еще худшему наказанию.
Он посмотрел на жену – такую податливую и послушную. Дом был зол на нее и хотел было предаться с ней содому – это извращение она особенно ненавидела, но побоялся повредить ребенку. Это был его сын, и он неразрывно привязывал к нему жену. Без него она сможет убежать к Найлу Бурку и, сделавшись его любовницей, заставить весь Мид-Коннот смеяться над О’Флахерти.
Стоило ему только расстегнуть брюки, и освобожденный кинжал вырвался на свободу. Скай поежилась, и сознание власти над ней возбудило Дома еще больше. Он легко вошел в нее, а руки скользнули под грудь и стали играть чувствительными сосками.
– Так твой кобель обращается с суками на псарне. Я много раз это видел, – пробормотал он и укусил Скай в шею. Она ничего не ответила. К ее облегчению, он кончил быстро. – Я возвращаюсь в зал, – объявил он. – Отдыхай, Скай. – И принялся застегивать одежду.
Несколько минут она молчаливо лежала с залитым слезами лицом. Потом поднялась, сняла чулки, надела мягкий шерстяной пеньюар и снова легла. Если бы она могла ошпарить все свое тело! Она бы это сделала, но и тогда не избавилась бы от воспоминаний о его прикосновениях, от запаха его похоти на своей коже.
Слезы все лились и лились. Слишком все было непереносимым. Новость о том, что отец и Макуилльям предательски разлучили их с Найлом, почти сломала ее. Ненавидеть Найла было проще. Без сил она наконец заснула.
Внезапно ее разбудил звук отпираемого запора. Скай напряглась – вернулся Дом, и, вероятно, пьяный. Продолжая тихо лежать, она надеялась, что он поверит в ее сон.
– Скай, – послышался тихий шепот.
– Найл! – Она села в кровати. – Ты что, с ума сошел? Сейчас же уходи, пока не вернулся Дом. Ну пожалуйста, милорд!
Он тихо прикрыл за собой дверь и запер на замок:
– Дом со своими друзьями пьяный валяется в зале. Мой паж наблюдает за ним. Если он проснется, мальчик предупредит нас задолго до того, как твой муж сумеет сюда добраться. – Боже, как она красива. Черные волосы разметались по плечам, глаза неотрывно глядели на него. Найл присел на край кровати и обнял Скай. – Ты плачешь! – Это был не вопрос, а утверждение.
– Мне было легче, когда я считала, что ты меня предал, – едва слышно сказала она, надеясь, что он поймет.
– Мне тоже, дорогая, – Найл наклонился и погладил ее темные волосы.
– Твоя жена… Она ведь спросит, где ты был.
– Она, как обычно, бдит в часовне. Она избегает меня, но я не против. Лежать с ней в постели – все равно что лежать с мертвецом.
– О Найл… – Голос Скай задрожал, и она уткнулась лицом в его плечо.
– Скай! Любовь моя, не плачь. Проклятье! Ты разрываешь мне сердце! – Его губы нашли губы Скай. Всхлипнув, она обвила его шею руками и прижалась к нему. Он потянулся рукой к ее груди, и это показалось им таким правильным, таким естественным.
Оторвавшись от его губ, Скай прошептала:
– Люби меня, Найл. – Потом яростно впилась в его такие забытые губы. Волна страсти нахлынула на нее, прокатилась по всему телу, почти лишив сознания.
Его рука поглаживала выступающий живот Скай:
– Как бы я хотел, чтобы он был мой! Боже, беременная, ты прекрасна, как кельтская богиня плодородия.
– Я так сильно молилась, – прошептала она, – когда жила в обители Непорочной Девы, молилась, чтобы у меня был от тебя ребенок. И так плакала, когда обнаружила, что его нет. Эйбхлин беспокоилась за мой рассудок. А потом приехал Дом… – Ее голос сорвался.
– Я убью его, – тихо проговорил лорд Бурк.
– А что будет с твоей бедной женой? Ее ты тоже убьешь? Ведь эта несчастная женщина ничего плохого нам не сделала. Ты говорил, она хотела стать монахиней, и, судя по всему, она не кривит душой. Разве она не так же несчастна, как и мы? – Скай тяжело вздохнула и отстранилась от него, не сводя с возлюбленного глаз. – Мы безнадежно далеки друг от друга, Найл. Нам не остается ни малейшей надежды. Я люблю тебя, но, вернувшись в Баллихинесси, больше никогда не захочу тебя видеть. Глядя на тебя, я не смогу скрывать свою любовь ни от тебя, ни от остального мира. Дом и так уже что-то подозревает. Я не хочу ссор, потому что он глуп и вероломен. Я не прошу забыть меня. Забыть друг друга мы не сможем. Но мы должны расстаться.
Найл снова притянул ее к себе.
– Я не перенесу новой разлуки с тобой, – безнадежно выдавил он.
– Но мы никогда по-настоящему не были вместе, любимый, – печально возразила она.
Несколько минут они держали друг друга в объятиях, не в силах оборвать горестное и сладкое мгновение перед расставанием. Потом, нежно поцеловав, Найл уложил Скай на подушки:
– Я найду еще возможность поговорить с тобой, пока ты здесь. Пообещай мне только одно. Пообещай, что позовешь меня, когда тебе понадобится помощь. Я не успокоюсь, если ты не дашь мне слова и не поклянешься в этом. Я не позволю О’Флахерти издеваться над тобой.
– Я не боюсь Дома. Пока на людях я играю красивую и послушную жену, его тщеславие удовлетворено. – Она не рассказала, какие мерзкие вещи заставляет делать ее Дом в постели. Помочь Найл все равно ничем не мог и только пришел бы в ярость. – Посиди со мной еще минутку, – попросила она. Улыбаясь, он взял ее за руку. Она закрыла глаза и вскоре уже спала. Осторожно укрыв ее, Найл отпер дверь и выскользнул из комнаты.
В банкетном зале он отпустил пажа и, возвращаясь к себе, нос к носу столкнулся с молодым сквайром.
– Извините, милорд, но Макуилльям хочет вас видеть, – объявил тот.
Лорд Бурк кивнул и тут же отправился в покои отца. Он нашел его сидящим в кровати в ночном колпаке на голове. Больная нога была только что заново перевязана, а в руке он сжимал бокал с вином. Найл поклонился и принюхался к напитку.
– Мне кажется, мальвазия вредна для твоей ноги, – заметил он.
– Мошенник-доктор говорит, что для ноги вредно все. Если бы я еще имел вкус к женщинам, он бы сказал, что и это вредно, – Макуилльям помолчал. – А вот, на мой взгляд, красавица леди О’Флахерти вредна не только твоим ногам.
Мужчины посмотрели друг другу в глаза, и Макуилльям вздохнул.
– Я был не прав, насильно женив тебя на О’Нил. Теперь я вижу, что О’Малли была бы тебе лучшей женой. Боже! Только семь месяцев замужем и уже с ребенком! И беременность проходит нормально. От нее будет хорошее потомство – нарожает О’Флахерти полный дом детей и все равно останется с такой тонкой талией, что любой мужчина сможет обхватить ее пальцами двух рук. А как красива! Эти волосы, эти голубые глаза, эта великолепная грудь! Черт возьми, как бы я хотел сбросить несколько десятков лет! – Найл рассмеялся, но отец посерьезнел и продолжал:
– Держись от нее подальше, сынок. О’Флахерти тебя не поблагодарит, если ты наставишь ему рога. Он убьет тебя, если застанет с женой, а я знаю, сегодня вечером ты был у нее в спальне, пока муж напивался в зале. Будь осторожен, мой мальчик. Ты мой единственный наследник, и я тебя люблю. Наш род под угрозой, пока у тебя не будет законного сына.
– Успокойся, отец, мы просто разговаривали. Если бы мы говорили на людях, тут же поползли бы слухи.
– Вы разговаривали?! Боже милосердный! Да будь я на двадцать лет помоложе и останься наедине с такой красавицей, мы бы уж с ней не говорили. Я бы нашел, чем с ней заняться!
Найл рассмеялся:
– Но, отец, она на шестом месяце.
– Ну так что ж, для этого придуманы отличные способы.
– Я знаю. Вот если бы ребенок был мой… Но он не мой. Кроме того, – Найл в упор посмотрел на отца, – мы узнали, как вам удалось нас разлучить. Скай ужасно расстроилась, я не хотел волновать ее еще больше. Я ее люблю.
– Но если она потеряет ребенка, ничто не будет ее удерживать с О’Флахерти, – безжалостно заметил старик. – Его жена… ну да, но кто ей запретит приходить к тебе? И она придет. А я признаю всех незаконнорожденных детей, которых она тебе принесет, своими наследниками. Я сильно сомневаюсь, чтобы О’Нил смогла забеременеть.
– Не искушай меня, отец. Если Скай достойна вынашивать наших наследников, она, безусловно, достойна носить и наше имя. А ты смотришь на нее, как на кобылицу, пригодную только для того, чтобы принести нам приплод и обеспечить наше бессмертие. Но я люблю Скай. Ни одной другой женщины я никогда не хотел в жены. – Он тяжело вздохнул. – Но О’Флахерти силен и здоров и, по-видимому, будет жить вечно. У нас со Скай нет надежды.
