Бертилль Байяр
Карлос Гон. Бегство в футляре главы альянса «Рено» – «Ниссан» – «Мицубиси». Западня

Ощущение праздника

11 февраля 2018, Рио-де-Жанейро

Карнавал продолжается. Танцоры в перьях, стразах и блестках двигаются под веселую музыку. Этим жарким летним бразильским вечером улица Сапукай раскалена до предела. Восемьдесят тысяч зрителей расположилось по всей ее длине, чтобы посмотреть на парад местных школ самбы. В одной из лож с западной стороны сидит Карлос Гон со своими сопровождающими. Они приехали на четыре дня, чтобы два вечера подряд наслаждаться этим праздником.

Трансфер из аэропорта на бронированных автомобилях – не лишняя мера предосторожности в Бразилии, где водители часто игнорируют красный свет в ночное время; шикарные номера отеля Hilton Copacabana, где их ждут приветственные подарки, в том числе непременные гавайские сандалии; рестораны, экскурсии, включая посещение знаменитой горы «Сахарная голова», – им предстоит обширная программа.

Эту замечательную поездку для их небольшой группы подготовила Фредерика Ле Грев – бывший директор по связям с общественностью Renault, а с 2011 года руководитель администрации Гона уже на уровне Альянса. Именно она составляет ему расписание, чаще всего сопровождает его в поездках по всему миру и расшибается в лепешку, чтобы все было организовано на пять с плюсом и все его требования были удовлетворены. Время Карлоса Гона стоит очень дорого. Ничто не должно заставлять его терять драгоценные минуты. Пунктуальность – непременное условие его нестандартного образа жизни и неотъемлемая часть того строгого делового имиджа, который он стремится создать. Но эта пунктуальность достигается лишь кропотливой ежедневной работой накануне всех мероприятий, в которых он участвует, начиная от посещения завода в России или Китае и заканчивая чем-то более праздничным, как, например, эта поездка.

Это уже не первый его визит в Рио в статусе главы Альянса. В прошлом году он уже приезжал сюда на карнавал. Кроме того, в 2016 году Renault и Nissan являлись спонсорами летних Олимпийских игр, и Карлос Гон принял участие в эстафете передачи факела с Олимпийским огнем, который, по его словам, оказался гораздо тяжелее, чем он себе представлял. Он до сих пор хранит теплые воспоминания об этом событии. «Я чувствую себя бразильцем, когда приезжаю в Бразилию, поэтому вы можете представить себе мою гордость, когда в моих руках оказался Олимпийский огонь»^[22]. Это произошло 5 августа 2016 года. Он пробежал всего-навсего сотню метров по набережной Авенида Атлантика, но вся его семья восторженно наблюдала за ним. На его лбу блестели капли пота: «Даже хотя в Бразилии это считается зимой, но температура достигала 30 градусов», – писал он позднее в своей автобиографии.

Что ж, такие моменты являются приятными бонусами его должности. Гон способен оценить привилегии, которые дает ему его статус, тем более что они не всегда связаны с работой. Например, этот любитель бриджа догадывается о том, что иногда он оказывается за одним столом с ведущими игроками мира не из-за своей мастерской игры…

В этом году он тоже приехал в Рио не просто так. Альянс спонсирует одну из школ самбы, участвующих в официальной программе. Это школа района Вила Изабель, где работает знаменитый тренер Пауло Баррос, которая уже выигрывала конкурс в 2013 году. В течение часа Гон и его сопровождающие следят за волшебными потоками света, льющимися с движущейся сцены с танцорами, темой выступления которых в этот раз стал технический прогресс. Электричество, близкое Карлосу Гону, который уже давно видит в нем будущее автомобилестроения, активно присутствует в деталях шоу: от фигуры Томаса Эдисона в голове кортежа до массивных головных уборов в виде разноцветных лампочек на головах танцоров. Школа «Вила Изабель» становится девятой из тринадцати участников. Но это уже не важно.

Важен сам праздник. Здесь, в Рио, где Карлос Гон окружен своими родными, он всегда удается на славу. Кроме его сестры Клодин Бишары де Оливейры и ее мужа, которые живут здесь, эти приятные моменты с директором Альянса и его супругой делят еще восемь пар, среди которых есть и его друзья из Ливана. В частности, Марио Сарадар, руководитель одноименного банка, акционером которого является Карлос Гон (в качестве как физического, так и юридического лица). Также присутствуют Мисба Ахдаб, бывший член ливанского парламента, Халил Дауд, глава почтового сервера LibanPost, и Филипп Жабр – основатель одноименного инвестиционного фонда в Женеве и старый школьный приятель Гона. Прилетели также Патрисия Ландо и Гарри Маклоу – она из Парижа, он из Нью-Йорка. Через год они поженятся, и пожилой миллиардер и король недвижимости, которому на тот момент стукнет уже 82, повесит в марте 2019-го на одном из своих нью-йоркских зданий их двенадцатиметровый совместный черно-белый портрет, чтобы, по его словам, позлить свою бывшую жену, развод с которой проходил весьма болезненно.

В Renault и Nissan никто не решается упрекнуть своего шефа за организацию этого мероприятия, счет на которое в размере 257 872 долларов бразильское отделение Nissan выставляет фирме RNBV, которая является фирмой-учредителем Альянса. Однако тут есть над чем задуматься. И дело не в том, что, как объяснит через год японская компания, выдвигая обвинение против своего босса, все приглашения высылались только на два имени – «месье и мадам Гон». Такая практика является вполне нормальной при организации мероприятий и осуществлении спонсорской деятельности в крупных компаниях.

Проблема заключается в том, что гости этого карнавала в Рио очевидно имеют больше отношения к Карлосу Гону как к частному лицу, а не как к главе Альянса. Год спустя адвокат Гона Жан-Ив Ле Борн с трудом оправдает присутствие на нем Халила Дауда с супругой, отмечая, что Nissan пользовался услугами LibanPost.

Но во время этого праздничного уик-энда в феврале 2018-го никто не задает никаких вопросов. Карлос Гон сполна наслаждается этими днями отдыха, чтобы через неделю в Париже вновь погрузиться в работу и продолжить обсуждать слияние Renault и Nissan, а затем принять участие в ежегодном общем собрании Renault. Он получает удовольствие от Бразилии. Все знают, что в своей родной стране Гон становится другим человеком – более свободным и расслабленным.

Именно там Карлос Гон видит свои корни и может оценить, какой путь прошли его предки. Он родился в Порту-Велью, в 3500 километрах от Рио-де-Жанейро. Это небольшой город в области Амазония, недалеко от границы с Боливией. Одним словом, та еще дыра. Однако именно здесь началась история его семьи. Его дед Бишара Гон в начале XX века, когда ему было всего 13 лет, уехал из Бейрута в Рио, и этот путь занял у него три месяца. Из всех вещей у него был, по словам Карлоса Гона, «всего один чемодан», и он бежал от «тяжелой жизни в Ливане, устав от религиозных конфликтов и страшной бедности»^[23]. Бишара решил остановиться в Порту-Велью, на краю света, где он развил бурную деятельность, в частности открыл авиамастерскую, так как неподалеку находился аэродром. Бишара позднее вернулся в Ливан вместе с сыном Хорхе, который встретил там свою будущую жену Розе (или Зетту) – мать Карлоса. Так как она родилась в Нигерии, теперь ей пришлось еще раз переезжать на другой континент.

Теперь Зетта живет в Рио, обеспечивая надежный тыл четверым детям Гона – кстати, именно здесь родилась его старшая дочь Кэролайн. Каждый год все они встречаются на Рождество, чтобы провести этот праздник в кругу семьи. В 2012 году глава Альянса приобрел здесь шикарную квартиру в престижном доме недалеко от пляжа Копакабана. В огромной гостиной напротив друг друга стоят два дивана в форме буквы L, обтянутые белой кожей, на десять мест каждый. Здесь можно устраивать семейные торжества или небольшие мероприятия с панорамным видом на океан. Нашла всю эту красоту Клодин, старшая сестра Карлоса, а Nissan заплатил за нее почти 6 миллионов долларов. Через два года бразильскому отделению японской компании придется также раскошелиться и на членство в яхт-клубе Рио, которое обойдется в 63 000 долларов. Это совсем не похоже на то, в каких пасторальных тонах Гон описывал свое бразильское жилище в 2005-м – тогда он упоминал скромную хижину в тропическом лесу недалеко от Рио, где он любил проводить время «без телефона и факса, слушая лишь журчание воды и пение птиц»^[24].

Гон жил в Бразилии только до шести лет, когда здоровье маленького Карлоса заставило Зетту вернуться с ним в Ливан, оставив Хорхе. Но эта страна занимает особое место в сердце нашего гражданина мира. Именно перспектива возглавить бразильский филиал Michelin заставила его, едва окончив Высшую горную школу в Париже, принять предложение французской шинной компании. Начав работать в Michelin в 1978 году, он семь лет ждал своего часа сперва в Клермон-Ферране, а затем в Пюи-ан-Веле, чтобы, наконец, отправиться в Рио. Теперь он мог называть себя боссом Michelin на территории Бразилии. Несмотря на все экономические потрясения и смены политического курса, Гон никогда не переставал верить в перспективы своей страны. Работая в Renault, а потом в Nissan, он всегда уговаривал инвестировать в Бразилию и строить там заводы. Хотя в 1995 году в Renault и без его участия решили построить завод в Куритибе. Гон присутствовал на его открытии в 1998-м, которое прошло в очень теплой обстановке. Французы организовали для 30 000 зрителей и почетных гостей, среди которых присутствовал и президент Кардозу, концерт под открытым небом, в котором приняли участие самые известные местные исполнители, такие как Каэтану Велозу и Марина Лима. Через двадцать лет машины Renault уже будут составлять 9 % от всего бразильского рынка. Что же касается Nissan, который уже давно выпускал свои пикапы и внедорожники на французских заводах и был готов открывать производство и в Южной Америке, то он тоже начал строить свое предприятие в Резенди, под Рио, и открыл его в 2014 году. Для Карлоса Гона это стало дополнительной причиной для более частого посещения родной страны.

Знаменитость

15 мая 2006, Нэшвилл

Нэшвилл, штат Теннесси. На сегодня, 15 мая 2006 года, назначен деловой ужин двух легенд. Это два великих монстра, собравшиеся в стенах американского отделения Nissan в тот момент, когда мировую экономику начинают сотрясать первые удары, а американский автопром уже испытывает серьезные проблемы. С одной стороны стола Карлос Гон – первый в истории руководитель, возглавляющий одновременно две международные корпорации, входящие в список Fortune 500. Напротив него – Кирк Керкорян, легендарный американский инвестор. Первый, по словам Business Week, – «рок-звезда автоиндустрии», или, как пишет The Economist, – «человек, стоящий 10 миллиардов», так как после его прихода в Nissan рыночная стоимость японской компании тут же возросла именно в таком размере. Второй же владеет внушительным пакетом акций американского автоконцерна General Motors, который в этот момент переживает не лучшие времена. «Давайте представим, – начинает Кирк Керкорян, тяжело дыша, – что нам удастся включить GM в альянс Renault – Nissan».

В течение трех месяцев, с середины июля до середины октября 2006 года, Гон и его «правая рука» Патрик Пелата ведут переговоры с американцами. На столе лежит схема, позволяющая Renault и Nissan приобрести по 10 % капитала GM. Она также дает возможность Карлосу Гону стать главой не одной, не двух, а целых трех международных автомобильных корпораций. Настоящий Большой шлем бизнеса! Эта идея кажется сумасшедшей, и Луи Швейцер, еще являющийся членом совета директоров Renault, делает большие глаза. Один тот факт, что она вообще могла обсуждаться, пока в GM не отказались от переговоров, говорит многое о «Гономании» того периода.

В 2006-м, когда ему всего 52, Карлос Гон находится в зените славы. В течение нескольких лет Nissan доверил ему все руководящие должности: теперь он генеральный директор, президент и председатель совета директоров. В Японии ему вручили все возможные официальные и неофициальные награды. Женские журналы назвали его «идеальным отцом», его прочили в будущие министры, он стал героем комиксов манга, император Акихито провозгласил его лучшим управленцем всех времен и народов, а премьер-министр Дзюнъитиро Коидзуми наградил за вклад в национальную экономику… Он получил даже то, что казалось недостижимым для гайджина: синюю ленту отличия на бархатной подушечке, которую ему вручил сам император на церемонии во дворце Акасака в 2004 году. Это стало знаком высокого доверия, и даже в некотором роде личной неприкосновенности.

Но Карлос Гон также стал и звездой мировой величины. Ему вручили множество международных наград, таких как «Руководитель года» или «Стратег года». Советы директоров крупнейших международных компаний – Sony, Alcoa, IBM… – зазывают его в свои ряды. Англия награждает его званием рыцаря. Студенты Гарварда проходят в Nissan учебную практику, а Стэнфорд приглашает Гона читать лекции. Он уже не просто участник Давосского форума – президент Клаус Шваб позволил ему войти в его совет. Теперь он стал частью мировой бизнес-элиты.

А Франция? Ах да, Франция! Франция – это деревня галлов, которая, в отличие от других стран, не замечает, каких успехов добился тот, кто в какой-то степени является и ее верным сыном. Франция не хочет принимать Карлоса Гона.

В Renault планировали, что после «Тихоокеанской операции» он вернется к ним. В конце концов, в 1996 году Луи Швейцер нанимал его именно для того, чтобы сделать своим преемником. Никто не мог предугадать, что история с Nissan станет настолько успешной, да еще в такой короткий срок. С 2001 года в Renault начинают намекать на то, что Гон вскоре возглавит французскую компанию, причем он не опровергает эти слухи, а скорее наоборот. Швейцер забегает вперед: 25 апреля 2002 года он объявляет на общем собрании акционеров то, что это произойдет… в 2005-м. Гон описывает эту ситуацию по-другому: «Луи Швейцер объявил, что я стану его преемником, за три года до этого. Он бы даже хотел, чтобы это произошло до 2005 года, но я попросил его подождать, так как хотел сосредоточиться на восстановлении Nissan»^[25].

Итак, в 2005-м Швейцер становится председателем совета директоров Renault, а Гон – президентом и генеральным директором. Такое разделение в то время выглядит настолько необычно для французского бизнеса, что все решают, что Гон будет «президентом генеральных директоров», чтобы наглядно показать, что власть перешла в другие руки. «Потому что босс Renault – это всегда тот, кого называют “президентом”. Карлос Гон не согласился бы на другие условия», – вспоминает один бывший сотрудник французской компании. Из-за этого приходится изменить соглашение Rama, регулирующее взаимоотношения между Renault и Nissan. Но это лишь обычная формальность.

Гон возвращается во французскую компанию, требуя для себя определенных условий. «Япония изменила его», – свидетельствует один его бывший коллега. Изменения коснулись и его внешнего облика – в 2002 году он сделал операцию на глазах и теперь наконец избавился от своих массивных очков. «Гениально! Это огромное облегчение!»^[26] – восхищается он в одном из интервью. Но на самом деле перемены гораздо глубже, и вызваны они пагубным влиянием неограниченной власти и небывалой популярности, свалившихся на него в Стране восходящего солнца. «Японцы постоянно восхваляли его и в итоге сделали из него настоящего бога. Разумеется, он не мог не измениться», – рассказывает его старый приятель.

Первый сигнал тревоги раздается 6 июля 2000 года, когда в Renault открывают свежий номер журнала Paris Match. То, что видят читатели, повергает их в настоящий шок. Материал о Карлосе Гоне размещен на шести страницах! Вот их босс гуляет по улицам Токио, а вот радостные сотрудники, выстроившись в ряд, приветствуют его на заводе Nissan. Довершает образ домашнее фото – вся семья сидит за завтраком: дети восторженно слушают папочку, забыв про свое молоко, а жена Рита торжественно вносит кофе по-турецки. Из-за этой публикации Луи Швейцер потребует от Гона письменных объяснений. «В Японии он стал Людовиком XIV», – подтверждает один бывший сотрудник Альянса, воочию наблюдавший превращение своего шефа в «императора», как его будет называть японская пресса.

Калос Гон возвращается во Францию в 2005 году. Его семья снова поселяется в своем большом доме в Этан-ла-Виле под Парижем, который Гон купил в 1996-м. Новый глава Renault чувствует себя на вершине славы, которая, как ему кажется, должна открывать перед ним все двери. Но во Франции все оказывается совсем иначе. «Когда он прилетал в Токио, японские таможенники стояли перед ним по стойке смирно. Когда же он оказался в аэропорту Бурже, их французские собратья заставили его раскрыть свой чемодан», – резюмирует одна его бывшая коллега.

Париж не покоряется Гону так же легко, даже когда, стремясь стать частью его бизнес-элиты, он обращается к известным экспертам. По совету Жана-Мари Дрю, главы пиар-агентства TBWA, отвечающего за международный имидж Nissan, Гон начинает брать консультации у Мари-Франс Лаварини, бывшей руководительницы пресс-службы премьер-министра Лионеля Жоспена, которую Дрю позднее взял к себе.

Чтобы войти в парижские деловые круги, необходимо соблюдать ряд правил, и Лаварини прекрасно знает их. Новый глава Renault, безусловно, обладает неплохим послужным списком. Во-первых, он теперь является настоящим французом. Перед своим отъездом в Токио, по совету Швейцера, он получил французское гражданство, которое стало у него уже третьим после бразильского и ливанского. «Я больше не мог жить во Франции с одним видом на жительство», – признавался он^[27]. Эта страна всегда много значила для него. Это дань уважения матери – женщине «очень открытой и полной любви». «Она просто обожала Францию. Она прекрасно говорила по-французски и являлась большей француженкой, чем многие из тех, кто родился в этой стране»^[28], – рассказывал Гон. Именно здесь юный Карлос, до этого всегда считавший себя прилежным учеником, впервые ощутил горький вкус поражения, который в его случае длился недолго. «Мой первый триместр в лицее Сен-Луи оказался просто кошмарным: у меня были жуткие оценки по математике. Но эта ситуация заставила меня записаться на подготовительные курсы в Политехническую школу. Слушателей этих курсов обычно называют “кротами”, так как они целыми днями занимаются и не выходят на свет. Вот и я решил, что тоже стану таким “кротом”».

Но, как выяснится позже, даже этот шаг не откроет ему все двери. Хотя Гон окончил Политехническую и Высшую горную школы, его все равно не принимают в Корпус горных инженеров, так как у него нет французского гражданства. Гон оказывается «белой вороной». В сущности, он будет ей всю жизнь. «Я всегда отличался от всех остальных. Мне никогда не доводилось жить в таком месте, где я был бы органичной частью какой-либо группы. В детстве этого не любят и хотят быть как все»^[29]. Именно так Карлос ощущал себя среди своих приятелей-студентов, которые смеялись над событиями в Ливане, откуда он переехал совсем недавно. Именно так он будет ощущать себя и через тридцать лет среди своих приятелей-бизнесменов. Даже фактически возглавив Renault в 2005 году, ему приходится демонстрировать свою лояльность, чтобы стать вхожим в парижские деловые круги, как, например, в элитный клуб Le Siecle, куда он попал благодаря Швейцеру. Участников этого сообщества он быстро начал почти открыто презирать. «Я иногда ужинал с ними. Но за последние шесть лет я не был там ни разу. Возможно, меня уже исключили оттуда»^[30], – смеется он. «Важно понимать, что на этих встречах французских боссов каждый из присутствующих считает, что он находится среди равных, – объясняет один из знатоков этого круга. – А Гон всегда всем своим видом показывал, что ставит себя намного выше всех этих неотесанных мужланов». По иронии судьбы, Жан-Доминик Сенар – бывший глава Michelin, который заменит Карлоса Гона в Renault в 2019 году, – услышит от него всего одно слово: «Здравствуйте». Это произойдет, когда они однажды случайно столкнутся в коридоре министерства экономики. «Он не соблюдал общепринятые правила. Для него не существовало никаких авторитетов. У него была очень странная позиция по поводу кадров – например, он почему-то не нанимал выпускников Политехнической школы и финансовых контролеров на должности, которых они по праву заслуживали», – рассказывает один бывший коллега.

Такое непонимание было взаимным. Костюм Гона признают слишком ярким, когда он под руку с дочерью Кэролайн в платье от ливанского дизайнера Эли Сааба появляется на Бале дебютанток, устроенном в парижском отеле Crillon. Наряды Риты называют слишком кричащими, когда она показывается вместе с мужем на крупных мероприятиях, и злобно сравнивают ее с рождественской елкой. «Он оказался виноват лишь в том, что не вышел лицом», – утверждает один из его бывших коллег, которого трудно подозревать в излишней симпатии к Гону. «Он больше любил деньги, футбол и свою семью, чем оперу и другие культурные развлечения», – рассказывает второй. «Все ждали, что он будет расшаркиваться перед ними, но Гон обычно приходил на официальный ужин в полвосьмого вечера и уходил в девять, и ни минутой позже!» – добавляет третий. Одним словом, супруги Гон упускают возможность войти в парижские деловые круги. Местная богема не принимает их.

Глава Renault также упускает возможность встретиться с французскими официальными лицами, от которых в его положении зависит очень многое. Жаль, ведь он честно выучил специально подготовленные для него сто тридцать страниц с важной информацией, чтобы лучше запомнить все ключевые темы, которые он должен упомянуть в своем докладе: 35-часовая рабочая неделя, профсоюзы, экология, котировки акций… Только в январе 2006 года на совещании предпринимателей в Елисейском дворце он впервые встречается с президентом Шираком. Гон пытается измениться. Он делает кое-что действительно важное: публикует статью в газете Le Monde, общается в кулуарах с несколькими ключевыми министрами. Он прислушивается к советам тех, кто хочет помочь сделать его возвращение во Францию успешным и избавить от пережитков абсолютной власти, которой он обладал в Японии. Карлос Гон и сам признается, что «слишком сильно зазвездился…» Но наши обещания побороть свои дурные привычки зачастую так и остаются обещаниями.

Возвращение в Renault не проходит гладко. «На самом деле, он не слишком доверял этой компании, – рассказывает один из ее бывших руководящих кадров, – которую он никак не мог понять, ведь она всегда была полна слухов и закулисных интриг, к тому же десятилетиями находилась под контролем государства». Гон не собирается церемониться с Renault, и его не пугает авторитет Луи Швейцера. Едва вернувшись в Париж, он оценивает текущее состояние французской компании и приходит к неутешительным выводам. Он решает применить ту же шоковую терапию, что и с Nissan. «Я знаю Renault, но теперь мне нужно открывать его заново», – сообщает Гон. Однако через десять дней после своего назначения он, кажется, начинает понимать реальное положение вещей. «Могу вам сказать, что теперь все стало для меня намного яснее. До возвращения сюда у меня не было такого четкого понимания, – признается он в интервью Financial Times. – Я собираюсь взять на себя конкретные обязательства – без всяких “но”, “если” и “однако”, которые лишь уводят от реальных целей».

А цели ставятся довольно амбициозные, с учетом того, что Гон признает наличие в Renault «многочисленных недоработок». Патрик Пелата приехал в Париж немного раньше него, чтобы заблаговременно разведать территорию. И он признает, что положение дел оставляет желать лучшего. «Патрик оказался немного озадачен тем, что он увидел, – свидетельствует один бывший сотрудник Renault. – Компания мало соответствовала своему громкому имени, все разваливалось, качество автомобилей ухудшалось с каждым днем. Легко представить себе состояние тех, кто только вернулся из Японии. На них как будто вылили ушат холодной воды». Выясняется, что годовая прибыль только вставшего на ноги Nissan оказывается всего на треть меньше, чем у вроде как благополучного Renault. Контраст между двумя автопроизводителями поражает: завод Renault в Сандувиле (Нормандия) использует в лучшем случае половину своих мощностей, а бразильское предприятие выпускает, дай бог, треть от заявленного шесть лет назад объема машин. К моменту возвращения Карлоса Гона компания трещит по швам, то витая в облаках, то впадая в панику.

В 2005-м его присутствие в Renault становится крайне необходимым. Но при этом он незаменим и в Nissan.

Что ж, значит ему придется тащить на себе обе компании. «Мне надо будет потратить какое-то время, чтобы найти себе преемника в Nissan. Это будет явно не раньше 2005 года», – заявлял он еще в 2002-м в интервью Wall Street Journal. Через три дня Луи Швейцер подтвердил его слова: «Мы с ним говорили об этом и решили, что скорее всего так оно и будет»^[31].

А пока Карлос Гон управляет двумя компаниями одновременно. В этот период его расписание превращается в сплошное безумие. Он проводит 40 % своего времени в Париже (а поначалу, после своего назначения главой Renault, даже больше), 40 % в Йокогаме, и 20 % где-то еще, обычно в Лос-Анджелесе, а затем в Нэшвилле, где располагается американское отделение Nissan, которое он тоже возглавляет. «Его график был раскрашен разными цветами, соответствующими тому месту, где он должен был находиться. И зачастую один день был двухцветным. Все было расписано на год, а то и два вперед», – вспоминает один его приятель.

Мало кто смог бы жить в таком бешеном ритме, как Карлос Гон в то время. «Думаю, он мотался по миру больше, чем госсекретарь США», – скажет его «правая рука» Грег Келли^[32], но сам Гон не считает это каким-то подвигом, заявляя с присущей ему ложной скромностью: «Мне помогает то, что я хорошо сплю в воздухе». И без помощи таблеток, добавляет он обычно^[33]. Вначале Гон пытался принимать мелатонин, но это лишь давало отсроченный эффект. «Когда вы выходите из самолета, вы заинтересованы в том, чтобы быть в форме, – объясняет он. – Никто не скажет: “Ах, бедняга, он плохо спал из-за разницы во времени”. Моим сотрудникам не нужна лишь половина их босса. Он нужен им целиком»^[34].

«Все самое важное в моем расписании уже запланировано, – с удовольствием откровенничает он. – Встречи начинаются в восемь утра и продолжаются до конца дня, чаще всего до восьми вечера или даже дольше. У меня нередко бывает так, что я уезжаю из Токио в пятницу вечером, затем присутствую на собрании в другой стране в выходные, а потом лечу в Париж на следующую рабочую неделю. Такой образ жизни имеет свои последствия, как физические, так и моральные. За все приходится платить, и нужно как-то мириться с этим. Но наша эпоха глобализации заставляет поступать так многих руководителей»^[35]. Как заметит в 2008 году газета Le Canard enchaîné, Гон «культивирует образ “хозяина мира”, который во Франции до этого был присущ только Жану-Мари Месье»^[36]. Обласканный прессой, Карлос Гон теперь не просто сверхруководитель. Он настоящий сверхчеловек!

Но, как известно, в каждой бочке меда непременно найдется ложка дегтя. А иногда и не одна.

Работа Гона на две компании неизбежно приводит к многочисленным конфликтам интересов. Безусловно, он педантичен до такой степени, что у него есть две сумки для ноутбука – одна с логотипом Renault, другая с Nissan. Факт наличия одного шефа у двух предприятий мог бы послужить поводом для их глобального слияния, но Гон отвергает это предположение. Так кому он служит – французам или японцам?

– Мне бы хотелось знать, с кем я разговариваю: с директором Renault или Nissan? – спросит его министр экономики Тьерри Бретон во время их встречи в 2006 году. – Покажите мне ваш ежедневник.

– Я оставил его в машине.

– Что ж, тогда я попрошу вашего водителя, чтобы он принес его».

Ежедневник свидетельствует о том, что Карлос Гон проводит больше времени в Nissan, чем в Renault. Напрашивается вывод: японцы платят ему намного больше.

В Париже не могут понять, на чьей стороне находится их босс. В Йокогаме начинает назревать тот же вопрос. «Когда Карлос Гон вернулся во Францию, сотрудники Nissan поначалу полагали, что он продолжит защищать их интересы. Некоторые потом почувствовали, что их предали», – объясняет один информированный источник.

Все это приводит к тому, что Альянс начинает поражать еще один внутренний недуг: превышение полномочий. В Nissan «Карлос Гон, приехав в Японию в 1999 году, стал олицетворять собой всю власть, – рассказывает один бывший сотрудник японской компании. – Он был там безраздельным хозяином». В промежутке между 2002-м, когда Луи Швейцер объявляет его будущим боссом Renault, и 2005-м, когда он им реально становится, Карлос Гон обещает собрать в обеих компаниях полноценный руководящий состав: по его словам, как в Renault, так и в Nissan у него вскоре будет свой заместитель. В Йокогаме он выбирает на эту роль Тошиюки Шигу. Он теперь не просто «мальчик для битья», а «маленький Гон» – управляющий директор, самый молодой в истории японской компании (на тот момент ему 46). Новый назначенец так описывает своего босса: «Для детей он герой. Для мужчин – образец для подражания. Для женщин – идеальный муж и отец». Карлосу Гону нечего бояться. Он продолжает оставаться настоящим хозяином как Nissan, так и Renault, где он найдет себе заместителя лишь через три года – в конце 2008 года Гон назначит генеральным директором Патрика Пелата.

Управление двумя компаниями, расположенными в противоположных уголках земного шара, – такая нестандартная ситуация прекрасно устраивает этого франко-ливано-бразильского бизнесмена, который не перестает открыто восхищаться авторитарными правителями минувших времен, такими как Саладин, Александр Македонский, Юлий Цезарь или Чингисхан. По его словам, «они основали первые в мире международные корпорации».

Начиная с 2005 года остается всего один человек, реально способный обуздать непомерные амбиции Гона, – Луи Швейцер, который все еще является председателем совета директоров Renault. «Он обладал несомненным моральным авторитетом», – свидетельствует один из бывших руководящих кадров французской компании. Но в 2009-м Швейцер уходит окончательно. Он оставался последней преградой для абсолютной власти Гона.