Ингмар Бергман
Улыбки летней ночи
Петра. Думаю, то желтое, с кружевом.
Анна. Я надену голубое.
Петра приносит голубое платье и собирается помочь Анне надеть его, но останавливается. Анна стоит перед зеркалом, поворачивается вполоборота, чтобы видеть себя и спереди, и сзади.
Что ни говори, а фигура у меня неплохая. Ничуть не хуже, чем у тебя. (Она стоит с царственным видом, пока Петра набрасывает на нее платье и застегивает пуговицы на спине.) Ты думаешь, быть мужчиной было бы приятнее?
Петра. Ну нет, боже упаси! Надо же вообразить такое!
Анна. Я тоже не хотела бы быть мужчиной.
Вдруг она начинает хихикать, обнимает Петру за плечи и наклоняет голову. Тут ее смех становится безудержным и глупым. Он заразителен, Петра тоже начинает смеяться, и обе они похожи на девочек-школьниц, которым пришла в голову мысль такая непристойная, что ни одна не решится ее высказать, а уж хранить ее в себе и того страшнее. Единственное, что остается, это хихикать над ней. Анна приходит в себя, вытирает слезы и встает с кровати, на которую свалилась без сил в приступе смеха. Она старается держаться с достоинством.
Анна (серьезно). Теперь пойду займусь своими цветочками и покормлю птичек. Что бы там ни было, а у каждого есть свои домашние обязанности, не так ли, Петра? (Анна, напевая, бодро семенит на кухню, где под надзором кухарки выпекается хлеб и печенье на неделю.) Доброе утро, Беата. Я думаю, на обед сегодня надо приготовить хороший бифштекс. Кухарка. Сегодня на обед рыба.
Анна. Но я хочу бифштекс.
Кухарка. Конечно, сударыня, мы подадим вам бифштекс, но у обоих господ и у нас у всех на обед будет рыба.
Анна молча смиряется с поражением, берет зеленую лейку и деревянным ковшиком наливает в нее воду из бадьи.
Куда это вы собрались с лейкой, сударыня?
Анна. Полить цветы.
Кухарка. Их поливали в семь часов утра.
Анна. Но это же моя обязанность.
Кухарка. Оно, конечно, так, но сейчас-то они все
равно уже политы.
Анна отставляет лейку и молча выходит из кухни. Она в раздумье останавливается посреди гостиной, а потом решительно направляется в комнату Хенрика. Xенрик сидит над своими книгами. Он курит вонючую трубку, на ногах очень стоптанные шлепанцы, на плечи накинут халат неопределенного цвета.
Анна. Что ты читаешь?
Хенрик встает и учтиво стоит чуть ли не по стойке «смирно». Лицо у него замкнутое, почти враждебное.
Хенрик. Книгу.
Анна. Это я вижу. Но как она называется?
Хенрик. Если я и скажу, ты все равно не поймешь.
Анна. Я требую, чтобы ты сказал мне, как называется книга.
Он молча протягивает ей книгу. Она смотрит на непонятные еврейские буквы и швыряет книгу на стол.
Хенрик. Вот видишь.
Анна. Что за омерзительный старый халат! Дай его мне. Я его сожгу.
Хенрик покорно сбрасывает халат и отдает его Анне. Фу, какой от него запах. Его, наверно, никогда не стирали. А что это у тебя за шлепанцы? Немедленно сними их, свинья ты этакая. Их я тоже сожгу.
Не говоря ни слова, Хенрик снимает шлепанцы и отдает их Анне. Ее глаза сверкают от подавленной ярости, капризные губы дрожат. Покорность Хенрика еще больше раздражает ее; она указывает на его трубку.
Как ты можешь курить эту омерзительную старую трубку? Она так дурно пахнет, что у меня дыхание перехватывает. Отдай ее мне.
Хенрик на мгновение заколебался, лицо его потемнело от гнева. Но, подумав, он отдает ей трубку.
А теперь ты получишь оплеуху за то, что флиртовал с Петрой. Тебе не стыдно?
Отвешивает ему оплеуху. Хенрик смотрит на нее в упор, и на глаза его навертываются слезы. Она замечает его печаль и ее глаза тоже наполняются слезами. Они безмолвно глядят друг на друга. Потом она бросает на пол халат, шлепанцы и трубку. Громко хлопает дверь, и Хенрик, оставшись один, смотрит вслед Анне, как будто ему являлся дух.
Она снова в гостиной, растерянная и грустная. Солнце сияет сквозь занавески, вспыхивают грани хрустальных светильников, канарейки поют в клетках.
Осторожно и боязливо она стучит в кабинет Фредрика. Оттуда слышится отрывистое «Войдите!».
В большой темной – с задернутыми шторами – комнате царит тишина и плавает сигарный дым. Фредрик сидит на стуле с высокой спинкой за большим столом, заваленным книгами и бумагами. Он курит толстую сигару; на носу у него пенсне, которое делает его немного не похожим на себя. Анна неслышно подходит к мужу, вынимает сигару у него изо рта и забирается к нему на колени. Обнимает его за шею и прижимается щекой к его подбородку. Фредрик терпеливо принимает ее ласки и поглаживает жену по спине и плечам. Он ощупью отыскивает сигару и затягивается, чтобы она не погасла. Анна смотрит на него, грустно улыбается, встает и, опустив голову, идет к двери.
Фредрик. Ты просто так заходила, детка, или тебе что-нибудь надо?
Анна. Нет, просто так. Извини, что помешала.
Она видит только спинку стула и клубы дыма. Тихо прикрывает за собой дверь и в третий раз идет в гостиную и стоит там одна.
С легким вздохом – ей грустно, она ощущает свою ненужность – Анна подходит к клетке с канарейками и какое-то время наблюдает за птичками, прыгающими с жердочки на жердочку.
Потом садится за свой швейный столик и берет пяльцы. Тишина.
Часы на комоде в стиле рококо бьют десять.
Петра, что-то мурлыча, проходит по комнате. Она виляет бедрами, а на пороге делает танцевальное па. Анна смотрит на все это и снова вздыхает. И тут раздается звонок в дверь. Анна поднимает голову и прислушивается. Два голоса. Потом в дверном проеме появляется Петра.
Петра. К вам графиня Малькольм, сударыня. Входит Шарлотта. Анна счастлива и бросается ее обнимать. Шарлотта тоже обнимает Анну; обе вполне искренни.
Анна. Шарлотта, как я рада! Петра, будь добра, принеси нам лимонаду, мороженого и печенья.
Шарлотта. Ну и жара! Точно в Иванов день.
Анна. Какое прелестное у тебя платье!
Шарлотта. То же самое я хотела сказать тебе.
Анна. Но у тебя еще и чудесный цвет лица. Хотелось бы мне выглядеть, как ты.
Шарлотта. А мне всегда хотелось выглядеть, как ты. Одно могу сказать – я бы не могла себе позволить ходить с распущенными волосами точно совсем юная девушка.
Анна. Но мы ведь почти ровесницы, разве нет?
Скажи правду, сколько тебе лет, Шарлотта?
Шарлотта. А тебе, милая Анна?
Анна. Девятнадцать, но скоро будет двадцать.
Шарлотта. Ну тогда я, конечно, на несколько лет постарше. Что у тебя нового?
Анна. Хенрик приехал домой. Он очень хорошо сдал свой последний экзамен.
Шарлотта. Кстати, как чувствует себя твой супруг?
Анна. По-моему, хорошо.
Входит Петра с лимонадом и печеньем. Пока дамы болтают, Анна наливает лимонад и подкладывает печенья Шарлотте и себе. Она сохраняет полнейшее самообладание и не выдает себя ни выражением лица, ни невольным движением.
Шарлотта. Стало быть, достопочтенный адвокат
Эгерман чувствует себя хорошо. Он не простудился?
Анна. А почему бы ему простудиться в такую жару?
Шарлотта. Ночью, конечно, было холоднее.
Анна. Я не понимаю тебя, моя дорогая.
Шарлотта. Смешно, правда? Говорят, что ночью твоего мужа видели в городе.
Анна. Вероятно, у него была бессонница, и он вышел прогуляться.
Шарлотта. В ночной рубашке?
Анна. А почему бы ему не прогуляться в ночной рубашке, если ему так хочется?
Шарлотта. Говорят, он вышел из квартиры мадемуазель Армфельт – ну, знаешь, той актрисы.
Анна. Фредрик всегда любил театр.
Шарлотта. Говорят, в доме у этой актрисы происходят настоящие оргии.
Анна. Хочешь еще печенья, Шарлотта?
Шарлотта. Это твоя старая Беата пекла?
Анна. Да, она сущий клад.
Шарлотта. Ты ведь знаешь, я не сплетница.
Анна. А что, если я уже все знаю?
Шарлотта. То есть он сам признался?
Анна. Разумеется.
Шарлотта. Не пытайся меня в этом убедить.
Анна. Во всяком случае, так оно было на самом деле. Шарлотта. Не верю.
Анна. Я полагаю, что у фрекен Армфельт он встретил твоего мужа.
Шарлотта. Не понимаю.
Анна. Но, милая Шарлотта, весь город знает, что у графа любовная связь с мадемуазель Армфельт. (Нос у Анны чуть побелел, а глаза потемнели, но держится она совершенно спокойно и естественно.) Шарлотта. Возможно. Мне нет дела до того, чем занимается эта грязная свинья, и я плачу ему той же монетой.
Анна. Бедная Шарлотта.
Шарлотта разражается рыданиями столь бурными, что лимонад из ее бокала проливается на серебряный поднос, на печенье и на ковер. Она плачет, не таясь и не стесняясь Анны, которая сидит молча, не шелохнувшись.
Шарлотта. Я ненавижу его, ненавижу, ненавижу, ненавижу! (Представив себе, как сильно она его ненавидит, она вдруг перестает плакать и покусывает кончики пальцев.) Мужчины – настоящие животные. Они глупы и тщеславны и с головы до ног заросли волосами. (Она вытирает слезы ладонями и глубоко вздыхает. Ее губы дрожат, как будто она вот-вот снова расплачется.) Он улыбается мне, целует меня, приходит ко мне ночью, заставляет меня терять рассудок, ласкает меня, говорит мне нежные слова, дарит цветы, всегда желтые розы, рассказывает о своих лошадях, своих женщинах, своих дуэлях, своих солдатах, своей охоте – говорит, говорит, говорит. (Ее голос прерывается всхлипом. Она отворачивается, чтобы Анна не видела ее лица. Еле слышно.) Любовь отвратительна. (Она закусывает губу и внезапным резким движением поворачивается к Анне.) Несмотря ни на что, я люблю его. Я готова ради него на все. Понимаешь? На все. Только бы он потрепал меня по щеке и сказал: «Моя верная собачка».
Недолгое молчание. Анна смотрит на подругу со смешанным чувством страха и невольного восхищения.
Анна. Бедная Шарлотта.
Шарлотта. Эта Дезире с ее силой и независимостью. Никто не может взять над ней верх, даже Карл-Магнус. Поэтому-то он так и одержим ею.
Анна. Я ее не знаю.
Шарлотта. Всех мужчин влечет к ней, не понимаю почему. (Некоторое время Шарлотта сидит молча в поисках ответа на этот вопрос. Потом пожимает плечами и вдруг снова становится самой собой.) Хорошо, что ты все знала. Значит, я не огорчила тебя. Анна. Нет, не огорчила.
Шарлотта. Возможно, она никогда никого не любила.
Анна. Прости меня, что ты сказала? Ты о ком? Шарлотта. О Дезире. Возможно, она никогда никого не любила. Возможно, она любит только себя. Отворяется дверь, и входит Фредрик. У него по-прежнему сигара во рту и пенсне на носу. В руке письмецо. Фредрик. Здравствуйте, графиня. Очень рад, что вы навестили мою жену. Надеюсь, вам не скучно вдвоем.
Анна. Ну что ты, друг мой.
Фредрик. Между прочим, милая Анна, я только что получил приглашение к старой фру Армфельт, в ее имение Рюарп.
Шарлотта. А, это, кажется, мать Дезире Армфельт.
Фредрик. По-моему, да.
Шарлотта. Тогда, возможно, мы познакомимся с великой артисткой. Вот будет чудесно!
Фредрик. Вы тоже приглашены, графиня?
Шарлотта. Я и мой муж. Подумайте, как интересно!
Анна. Поезжай один. Мне не хочется.
Фредрик. Тогда я пошлю отказ от имени нас обоих.
Он слегка кивает, кланяется Шарлотте и идет к двери.
Анна кричит ему вслед.
Анна. Погоди! Я передумала,
Фредрик. Значит, мы едем?
Анна. Да, благодарю. Это будет очень интересно.
Фредрик снова направляется к двери,
Фредрик, как ты себя чувствуешь?
Фредрик. Я? Отлично. Пожалуй, слегка простужен, но разве что самую малость. (Он прокашливается и переводит взгляд с одной женщины на другую, но их лица непроницаемы. Вернувшись к себе в кабинет, он садится за стол и некоторое время курит, задумчиво глядя в окно. Затем достает бумажник и вынимает из него фотографии Анны. Он раскладывает их в ряд на столе и одну за другой трогает указательным пальцем. Его пенсне запотевает. Ему приходится снять его и протереть носовым платком. Он поднимает его и смотрит на свет. Лицо у него напряженное, а в глазах – затаенное горе. Бормочет.) Не понимаю…
Маленький замок в листве первых летних дней дремлет под ласковым солнышком раннего субботнего вечера. Внизу, на лужайке, фру Армфельт принимает только что прибывшее семейство Эгерманов. Старая дама, у которой парализованы ноги, сидит в большом кресле. Неподалеку играет ее внук Фредрик. Старая Mалла следит за ним, сидя рядом на складном стуле. Фру Армфельт поддерживает оживленную светскую беседу с господином Эгерманом. Анна, в светлом летнем платье, играет со щенком. Неподалеку от нее примостился Xенрик; время от времени он протягивает свою длинную руку и гладит собачку по голове.
Фрид, кучер – крупный румяный мужчина лет сорока, с большими усами и льдисто-голубыми глазками, глядящими из-под тяжелых век. Сейчас он помогает Петре разгружать вещи.
Фрид. Значит, тебя зовут Петра.
Петра. А тебя – Фрид.
Фрид. Такой симпатичный сундучок, как ты, хочется тут же распаковать. Тебе никто еще об этом не говорил?
Петра. Ладно, поостынь и отнеси в дом этот большой чемодан.
Они медленно идут по коридору и входят в столовую. Фрид. У тебя есть милый?
Петра. Нет, но у меня есть виды на будущее. Фрид. Тогда Фрид – это тот, кто тебе нужен, потому что Фрид – человек будущего.
Петра. Остальные гости уже приехали?
Фрид. Скоро явятся.
В нише, освещенной ярким солнечным лучом, падающим через узкое окно, стоит статуя великолепно сложенной женщины.
Петра. Кого изображает эта статуя?
Фрид. Это наша хозяйка в молодости.
Петра. О господи! (Она потрясена.) Это ваша хозяйка! Господи, что творит с нами время.
Фрид. Не упускай ни минуты.
Фрид смотрит на девушку жизнерадостными похотливыми глазами. Она притворяется, что не замечает, но очень польщена. Они идут по длинному коридору. Мрачные предки пристально смотрят со стен. Фрид толчком открывает какую-то дверь.
Вот комната твоих хозяев.
Петра. А где будет ночевать хозяйский сын Хенрик? Фрид. Ах вот что тебя интересует.
Фрид ставит на пол большой чемодан и идет по коридору в соседнюю комнату, где стоит только одна кровать. Петра идет за ним.
Вот его комната. Слишком хороша для этого хиляка. А знаешь почему? Эта комната – королевская.
Петра. Вот как, здесь останавливалась особа королевской крови?
Фрид. Видишь ли, у короля был один министр, а у этого министра была необыкновенно красивая жена, и королю полюбилась молодая женщина. Однажды король и министр должны были встретиться в Рюарпе, и министра с женой поместили туда, где сейчас Эгерманы, а король спал здесь.
Петра. А потом жена министра пришла к королю?
Фрид. Нет! Тут-то ты и ошибаешься, служаночка. Когда министр заснул, король нажал вот на эту кнопку. Нажми, увидишь, что будет.
Петра. Ты меня просто разыгрываешь.
Фрид. Делай, что я сказал.
Петра нажимает кнопку, сначала ничего не происходит. Она уже повернулась было к Фриду, чтобы упрекнуть его в розыгрыше, как вдруг раздается тихая мелодия, какие обычно звучат в музыкальных шкатулках. Беззвучно, словно по волшебству, сквозь стену скользит кровать и тихо становится рядом с другой кроватью, точно верная подруга.
Фрид (гордо). Вот каким образом красивая дама проникла сквозь стену, чтобы насладиться в обществе его величества.
Он подходит к кнопке и снова нажимает ее. Кровать уплывает обратно, на этот раз без музыки.
Петра. Хитро придумано. Мне бы такую чудесную кровать.
Фрид. В тебе сидит чертенок, ты знаешь об этом, Петра?
Петра. Ой, не щипайся. Посмотри, кто эта красивая дама, которая сейчас вышла и здоровается с господином Эгерманом? Это Дезире, артистка? Представляешь, если б я была так одета!
Дезире и вправду очень красива в прелестном, очень женственном летнем платье и шляпе с широкими полями. Она протягивает руку Эгерману, и он подносит ее к губам.
Дезире. Как я рада, что ты смог приехать. А это твоя молодая жена?
Раздается негромкий взрыв, потом тарахтенье. На обсаженной деревьями подъездной аллее появляется что-то отдаленно напоминающее экипаж. Это новенький автомобиль, на котором прикатили граф и графиня Малькольм с денщиком Никласом. Сделав элегантный поворот и еще раз издав звук, напоминающий взрыв, адская машина останавливается в облаке пыли прямо у двери в дом. Малькольм выскакивает из машины, одетый в длинное кожаное пальто и огромные рукавицы. Он обходит автомобиль кругом и помогает своей жене выйти. Никлас выпрыгивает и начинает разгружать вещи. Петра выбежала на ступеньки поглядеть на это чудо, а вместе с ней Фрид, который смотрит на него без восторга, даже с некоторым презрением.
Малькольм под руку подводит свою жену к старой фру Армфельт. Все учтиво раскланиваются. Малькольм и Дезире – очень официально. Малькольм и Фредрик – очень неприязненно. Анна и Шарлотта – очень лицемерно. Малькольм и Анна – с большим любопытством. Шарлотта и Дезире – с готовностью и к нападению и к защите.
Дезире. Я счастлива видеть вас здесь.
Шарлотта. Я и мой муж наслышаны о вас, мы рады возможности познакомиться с вами.
Дезире. Не хотите ли посмотреть вашу комнату, графиня?
Шарлотта. Да, смыть с себя дорожную пыль весьма кстати.
Обе дамы удаляются, продолжая светскую беседу. Ненадолго воцаряется многозначительное молчание, все смотрят им вслед. Затем переводят глаза на капитана Малькольма. Он понимает, что именно он должен возобновить разговор, и набирает воздуха в легкие.
Малькольм. Да, кстати об автомобилях. Там, где дорога была ровная, мы развивали скорость до тридцати километров в час.
Дезире и Шарлотта уже находятся в большой солнечной комнате для гостей, с белыми занавесями, светлой мебелью и дощатым полом.
Дезире. Я прикажу, чтобы вам приготовили ванну.
Шарлотта. Фрекен Армфельт.
Дезире. Да, графиня?
Шарлотта. Зачем вы пригласили нас?
Дезире. У меня есть план.
Шарлотта. Он касается меня?
Дезире. В большой степени.
Шарлотта. Вы готовы говорить откровенно?
Дезире. Почему бы мне не говорить откровенно? Мы ведь враги, не так ли?
Шарлотта. Хотите сигарету?
Дезире. Нет, спасибо. Я курю только сигары. Не правда ли, случается, что у врагов бывают общие интересы. Останутся ли они врагами, пренебрегая этими интересами?
Шарлотта. Нет, если они женщины.
Дезире. Тогда давайте заключим мир, по крайней мере на это время.
Шарлотта. К сожалению, у моего мужа нет кольца в носу, за которое его можно было бы привязать.
Дезире. Это верно. Он делает что хочет, но знает ли он сам, чего хочет? И кроме того, это его неугомонное мужское начало; вечно с ним хлопоты.
Шарлотта. Тело без души.
Дезире. Мне его очень жаль.
Шарлотта. Жаль его!
Дезире. Да. Посмотрите, они там играют в крокет. Кто несомненный лидер? Кто вышел в разбойники? Кто превратил невинную игру в агрессивную борьбу за самоутверждение?
Все играют в крокет. Солнце освещает зеленую лужайку.
Анна похожа на большой цветок. Xенрик не сводит с нее глаз. В бокалах с лимонадом позвякивают кусочки льда; в розовых кустах жужжат пчелы; слабый ветерок гонит по лужайке легкие тени.
Старая дама взяла малыша Фредрика на колени и читает ему вслух большую книгу. Фредрик и Малькольм стоят совсем рядом, оба курят сигары, покачивая крокетными молотками.
Малькольм. Ваша очередь, господин Эгерман.
Фредрик. Полагаю, что так.
Малькольм. Я разбойник и имею право выбить вас с вашей позиции. (Малькольм ставит свой шар вплотную к шару Фредрика и сверху прижимает его ногой. Потом он с силой ударяет по нему, и шар Фредрика уходит за пределы площадки. Малькольм развязно смеется.) Шарлотта. Когда он смеется вот так, это значит, что он рассержен.
Дезире. Рассержен и ревнует.
Шарлотта. Вас?
Дезире. Вас.
Шарлотта. С какой стати ему ревновать меня? Дезире. Он в ярости из-за того, как вы посмотрели на господина Эгермана, когда здоровались с ним минуту назад.
Шарлотта. Смешно! Это же просто-напросто смешно.
Дезире (серьезно). Да, это смешно и тем не менее это правда.
Шарлотта. Итак, у вас есть план. И в чем же он заключается?
Дезире. Все очень просто. Вы получаете обратно своего мужа, а я…
Шарлотта. А вы…
Дезире. Могу ли я положиться на вас?
Шарлотта. А вы получаете обратно адвоката Эгермана. Верно?
Дезире (кивает). Мужчины никогда не знают, что для них лучше. Нам надо помочь им найти правильный путь. Не так ли?
Шарлотта. Вернемся к вашему плану.
Дезире. Сначала распорядимся о том, как рассадить гостей за столом.
Теплый свет свечей спорит с бледным летним вечером за высокими окнами. Старая дама сидит во главе стола, за ее стулом стоит Фрид в ливрее и белых перчатках. Петра и служанка фру Армфельт подают кушанья. Гости за столом рассажены в соответствии с тонкой стратегией. Адвокат Эгерман – кавалер Шарлотты, граф Малькольм сидит с Дезире, а Хенрик Эгерман со своей молодой мачехой. Мужчины в смокингах, женщины в вечерних туалетах. Дезире наклоняется вперед и пытается поймать взгляд Шарлотты. Шарлотта незаметно кивает.
Малькольм только что рассказал анекдот, и все смеются, кроме Хенрика.
Шарлотта. Итак, мой дорогой Карл-Магнус, ты считаешь, что любую женщину можно соблазнить?
Малькольм. Да, любую. Возраст, сословие, общественное положение и внешность не играют никакой роли.
Дезире. Это относится и к замужним женщинам?
Малькольм. Прежде всего к замужним.
Старая дама. Но тогда ваш первейший союзник не ваше собственное обаяние, а унылость семейной жизни.
Фредрик. Браво.
Шарлотта. Как вы считаете, господин Эгерман, а не может ли женщина выступить иногда в роли соблазнительницы?
Фредрик. Я думаю, нас, мужчин, всегда соблазняют.
Малькольм. Вздор. Меня за всю мою жизнь ни разу не соблазнили. Мужчина всегда нападает.
Шарлотта. Господин Эгерман этого явно не делает. Малькольм. Он просто оригинальничает.
Шарлотта. Уверяю вас, я смогу соблазнить господина Эгермана менее чем за четверть часа.
Малькольм. Нет, любовь моя. Мы, мужчины, не попадаемся на такие грубые крючки.
Шарлотта. Нет, попадаетесь.
Малькольм. Ни в коем случае.
Дезире. Шарлотта права.
Шарлотта. Заключим пари?
Малькольм. Очень забавно. (Смеется.)
Дезире. У вас не хватает смелости заключить пари с собственной женой?
Малькольм. Ну давай!
Все смеются, кроме Хенрика и Анны. Они молчат и выглядят растерянными среди этого безрадостного веселья.
Вот приближается мужчина, продвигается вперед, дает бортовой залп. Бах! Враг отступает, занимает новые позиции. И опять наступление. Позиции врага разгромлены. Бах! Бах! Дальше хладнокровное преследование до тех пор, пока дичь – то есть враг – не сложит оружия перед лицом превосходящих сил, но я не даю пощады. Я поднимаю свое оружие – и вот она лежит, истекая, как кровью, любовью и преданностью, – я имею в виду дичь, то есть врага. Тогда я закрепляю свои позиции и устраиваю роскошное пиршество, празднуя перемирие; страсти бушуют, опьянение растет, и утреннее солнце застает солдата сладко дремлющим в объятиях врага. Проходит немного времени, и он встает, препоясывает чресла и выходит на поиски новых славных деяний… новой дичи… Я имею в виду врагов… (Он не может подобрать нужного слова.)
