Белослюдова Катерина
Наследие Кагана
Матушка сидела на кресле, обшитом синим бархатом, мне сразу вспомнилась колымажка, на которой отбыла моя сестра. Мать сидела в задумчивости, в хорошо освященной свечами комнате, камни здесь были выбелены. В центре была большая кровать с большими спадающими с ее верхней части шторами для защиты от насекомых. Кресло стояло напротив окна, а за спиной виднелась ширма, напротив которой был письменный стол, заваленный бумагами и стул, обычный деревянный стул с вырезанными на нем завитками напоминающими листья растения.
– Беда случилась… – Сказала мать, выдергивая меня из разглядывания ее новых покоев.
– Мне уже сообщили, да и колокола уже отзвенели, ты послала гонцов во все поселения Альбиониума?
Мать озадаченно на меня уставилась, по ее лицу мне казалась, что сейчас она решает говорить мне или не стоит.
– Айдария… Она… – Начала говорить, запинаясь, словно она на мгновения забывала родной язык.
Сердце пронзило болью, и вдруг я испытал страх, я испугался не возможного соперничества, а то, что с ней могло что-то случиться.
– Что с ней? – Сдавленно спросил я и почувствовал покалывания в носу из-за чего на глаза стали выступать слезы. Казалось, что в ожидании ответа от матери, прошла целая вечность.
– Ее захватили темсущи, она просит тебя принять наследие Кагана прямо сейчас, не взирая на все наши традиции и спасти ее..
– Как она у них оказалась? – Выкрикнул я, высвобождая свой гнев. – Данис мне клялся, что скорее умрет, чем допустит даже намека на угрозу ее безопасности.
– Данис предал нас, наследия воеводы прервано… Его отец один из старейшин, нам не убрать его от наших воинов, да и его голос среди старейшин весьма силен…
Я приблизился к матери, обойдя кресло, я встал на колени и заглянул в ее глаза. Они были полны тревоги или даже отчаянья, но меня все равно распирала злость, что над моей сестрой нависла угроза, а она думает о старейшинах и о их неугасимой власти над предводителем. Я поднялся и взволнованно зашагал по комнате, эмоции пронеслись бурею внутри меня и сейчас, только сейчас я осознал горечь потери отца, я почувствовал себя напуганным маленьким мальчишкой.
– Я поеду в земли Ярчая с Воинами и договорюсь о мире … Я.. Я всегда хотел прекратить этот порочный круг преследования темсущи.
Мать поднялась и посмотрела на меня как на чужака.
– Что ты такое мелишь! – Вскрикнула она, – мир с людьми, которые считаются омерзением для наших богов, мир с детьми Темреса в коих наша погибель…
– Если ты думаешь, что я брошу там Айдарию, то ты ошибаешься… Я и так у нее слишком многое отнял. Не хочу быть причастным еще и к ее гибели… Я сделаю все возможное, чтобы спасти ее.
– Старейшины не допустят.
– Мне все равно на твоих старейшин, они имеют слишком большое влияние на Кагана, мне это не нравится…
– Так решили Боги! Кто ты, чтобы идти супротив Богов!? Как ты не понимаешь глупый мальчишка, что старейшины сейчас не те, что были раньше, они стали хитрее и кровожаднее, они жаждут заполучить полную власть над Альбиониумом. Последние сто лет старейшины это негласное противостояние Кагана с их влиянием. Если что-то пойдет ни так, они усомнятся, что ты выбран Богом и поднимут бунт.
– Альбиониум никогда не был без Кагана и не будет, мы с Айдарией единственные потомки первого Кагана, кто пойдет против нас?
– Старейшины так же как Каган давали клятву на камне, только их клятва была в том, чтобы оберегать истинного Кагана, посланного Богами. Если они поймут, что Каган действует не во блага народа, во имя наших Богов, а в угоду врагов или же самому себе, они смоют его позор с рода предков нашей кровью. Они уже давно не просто дают советы, они уже перестраивают наш мир, твой отец был лишь частью совета старейшин.
– Значит, мы должны переизбрать старейшин! – По-детски и наивно возмутился я, но осознав смысл своих слов, почувствовал себя глупо.
– Ты не представляешь, на какие ухищрения они шли, чтобы узнать, что мы прячем под маской Айдарии, если бы отец не сказал, что ты будущий наследник, а не она, они бы не позволили ей так легко уехать… Эти люди имеют большое влияние в Альбиониуме, и они уже давно прикрывают свои корысти желанием Богов. – Мать протянула мне письмо от Айдарии. От прочитанного у меня выступили слезы. Я ощутил усталость и бессилие и впервые задумался о готовности решать такие сложные вопросы.
– И что же делать? – мой голос дрогнул, мама ласково погладила меня по голове стараясь даровать утешения.
– Мне так жаль, ты еще так молод, но тебе предстоит такой великий труд… Позволь мне позаботится об Айдарии самой, я напишу ответ, постараюсь потянуть время, чтобы с ней ничего не случилось. Сейчас по нашим традициям ты должен оплакивать отца и готовиться, с первым снегом ты займешь его место.
Я кивнул, я не хотел говорить матери о последнем желании отца и о его бредовом сне, которому он предал такое большое значение.
Глава 4
Айдария
На пятый день моего безделья с написания письма ко мне уже в потемках прибежала взъерошенная Зифа, с горящими глазами заявившая, что из Альбиониума пришел ответ и их вождь ждет меня на собрании поселения. Я поторопила пребывающего в полудреме Аяза, и мы отправились в назначенное время.
По всему поселению были расставленные огненные пламенники, они тускло освящали гнетущую темноту, в центре в обложенном камнями овале был разведен высокий костер, вокруг которого толпились темсущи, Вагия сидела на земле около костра, на коленях у нее покоилась голова медведя. Хотя в полутьме я не видела лиц собравшихся, но мне казалось, что их взоры были направлены на меня. Я шла к вождю, который стоял чуть поодаль Вагии со свертком в руках, шла узнавать не только свою судьбу, но и судьбу всех жителей земель Ярчая, которые раскидывались на огромные расстояния заброшенного лунными людьми леса. Когда я приблизилась к вождю, он без лишних слов и не нужных приветствий протянул мне сверток, на мое удивление он был намного тяжелее обычного письма.
С дрожью в руках я развернула сверток, и сразу же мне в руки попал маленький стеклянный бутылек с деревянной пробкой, наполненный непонятной жидкостью. Я сжала его в своей ладони, и заглянула в письмо, аккуратные буквы теснились на белой бумаге, мои глаза побежали по тексту и с каждым прочтенным словом, меня одолевала тревога.
«Дорогая моя Айдария, пишет тебя твоя мачеха Сенвара, прости Хакима, он очень занят, организовывая скорбные колокола по вашему отцу. Всем сердцем я тебе сочувствую и разделяю твою потерю. То, что ты просишь у своего брата, это немыслимо, и как ты сама понимаешь – ни один из старейшин не пойдет на это. Если Хаким после принятия статуса нашего Кагана начнет решать проблемы темсущи, а не своего народа – возникнет бунт, старейшины поставят под сомнения правление твоего брата и на наших землях настанут смутные времена, наш народ будет, как обезглавленная курица двигаться, не зная куда, дабы избежать своей гибели. Если Боги считают, что ты должна стать жертвой во благо серебряных людей да будет так. « Пусть Анул освятит твой путь в мир мертвых» Напоследок хочу тебе сказать, что ты была сильной и очень умной девочкой. Прими себя и полюби хотя бы перед смертью.
Аяз, ели ты действительно всегда находишься при моей падчерице, то ты знаешь что делать, твоя задача прекратить ее страдания и не дать ей погибнуть на алтаре у темного Бога. Посылаю тебе средство, которым ты с легкостью прекратишь ее страдания. После того как ты докажешь свою преданность мне, я тебя щедро награжу.
Темсущи вы готовы развязать войну против нашего народа, пусть будет так, нашим Богам удавалась сдерживать приход войны на наши земли, благо жертвам наших ратников ноги темсущи не топтали наши земли и не убивали простых жителей, я искреннее верю, что Боги нас уберегут. Поэтому прежде чем выступать на наши земли знайте, что наши ратники придут на ваши земли и будут мстить за каждого погибшего от вашей руки жителя Альбиониума.
Мать Кагана Альбиониума Сенвара»
Слезы посыпались из моих глаз, я упала на колени, жадно глотая воздух. Нож предательства, вонзившийся в мое сердце, только что уничтожил меня. Я закричала от той боли, что не могла больше сдерживать, я бросила склянку в костер, скомкав письмо, бросила подле себя. Боль разжигала во мне ярость, я кричала навзрыд, не узнавая собственного голоса. Я силой сдернула маску и отбросила ее в сторону и растянула ворот рубахи, что скрывал мою шею. Не поднимая головы, я продолжала выплескивать свою боль через рыдания. Вождь темсущи поднял с земли скомканный лист бумаги и зачитал вслух. Слезы боли и ярости сменил стыд и чувство безвыходности.
Дочитав последнее, он произнес.
– Да будет так, в безлунную ночь кровь девушки прольется в пещере Темреса.
Он снова скомкал письмо и бросил его в огонь. Я, уставшая от бесполезных рыданий, поднялась на ноги.
– Нет! – Яростно и довольно громко проговорила я. – Я не жертва.
Их вождь оглянулся и, усмехнувшись, сказал.
– Что может простая девчонка!? Твой отец мертв, а брат от тебя отказался, ты умрешь, а мы развяжем войну с Альбиониумом, чтобы прекратить убийства темсущи.
Я сделала пару шагов и подошла к вождю достаточно близко. Подняв голову, я проговорила.
– Во мне течет кровь сына Анул, я первый ребенок истинного Кагана и у меня намного больше прав на наследия моего отца.
Он испуганно стал всматриваться в мое лицо, различая игру тени и истинные черты моего лица. Он испуганно отпрянул от меня.
– Что ты такое? Это не возможно…
Я сделала еще несколько уверенных шагов поближе к костру, чтобы мое лицо было освещено, и каждый любопытный мог его увидеть.
Все что я так тщательно скрывала с детства, отрылось взору людей, каких принято считать врагами. Мои разные глаза, один бледно голубой, словно окутанный белой пеленой, другой зеленый намного ярче, чем бывает у серебряных людей. Левая часть лица, что чаще всего открывалась людскому взору, была лишь пятном белоснежной кожи, которая плавно переходила в светлую, но более насыщенную кожу, как у темсущи, по шее шли крупные и мелкие пятно насыщенной кожи. В толпе послышались удивленные возгласы. Даже Вагия, сидя мирно на земле, приподнялась и подошла ко мне ближе, чтобы рассмотреть.
– С вашей помощью я заберу то, что мне положено по праву, и когда я займу место Кагана я прекращу преследования вашего народа.
– А как же старейшины? – Поинтересовался вождь.
– Они умрут во славу богам! – Я сама боялась того что говорила, но выбора у меня не было, я жаждала отмщения и справедливости.
Я не источала бойкость и уверенность, но слышала согласные со мной возгласы.
Я с вызовом взглянула на вождя.
– Если войны не миновать, так помогите мне занять свое место, не нужно развязывать войну на долгие зимы. – Голос мой уже звучал тверже и уверенней, но судя по выражению лица их вождя, мне казалось, что он еще не пришел в себя от увиденного.
– Пусть нас день рассудит, – глядя мне в глаза, сказал вождь и утвердительно кивнул, я кивнула ему в ответ. – Расходитесь по своим жилищам, – он взглянул на изумленную Вагию, которая разглядывала меня. – Вагия пригласи мне жреца, – она кивнула. – К рассвету успеешь?
– Успею, Таиф. – Проговорила девушка, не отрывая от меня свой темный взор.
– Ну, так иди Вагия! – Раздраженно бросил вождь, на что медведь приподнялся с земли, где сидела девушка, и злобно оскалимся. – Прошу поторопись, – более мягко сказал Таиф, глядя с опаской на медведя.
Ведунья нехотя зашагала в пущу темной ночи, а вождь переключился на меня.
– Вам лучше вернуться к себе, я поставлю вам дополнительную охрану под дверь. – сказал вождь и суетливо удалился. Я оглянулась на Аяза, который с самого начала собрания стоял за моей спиной. Он взглянул на меня без капли удивления.
– Я не буду вас травить, – сказал он.
– А как же доказать преданность Сенваре.
– Не буду вас травить и докажу свою преданность тебе Айдария. – Он махнул головой в сторону. – Не знаю как вы, а мне очень хочется лечь спать.
Он пошел вперед, и я последовала за ним.
– А я так боялась пасть от рук трусливого извозчика, – еле слышно выдавила я и последовала за ним.
Когда я зашла в жилище вся эта серая и убогая обстановка угнетала. Казалась, что я попала в темное царство без просвета и возможности выбраться. Сердце терзала скорбь по собственному отцу. Сейчас по всему Альбиониуму звенят колокола в память об ушедшем предводителе, люди будут устраивать поминальные обеды, будут сносить к стенам терема белые белокрыльники, цветы символизирующие смерть.
Я не мучилась от горя, не ощущала потерю отца, видимо потому, что не могла в это поверить. Но неприятное чувство внутри возрастало, словно неприятный ранящий осадок царапал мое сердце, не давая ему и не много покоя.
Я села на кровать, опершись руками, я откинула голову и прикрыла глаза. Слишком многое произошло, я запуталась в собственных ощущениях, а в голове отсутствовали мысли, словно я была под пеленой сна, не теряя чувства реальности. Раздался тихий ненавязчивый стук, я слышала как Аяз завошкался за печкой, и ворча что-то себе под нос, поднялся.
– Айдария, – я открыла глаза и предо мной стояла Зифа.
– Зифа? Ты что-то хотела? – Спросила я своим пустым безжизненным голосом. Я заметила, что сейчас она смотрела на меня не с любопытством в потемках горящих свечей, а с сочувствием.
– Я принесла вам поминальный сосуд.
– Что принесла? – Мои глаза, кажется, в одно мгновение расширились, пытаясь всмотреться в вещицу в ее руках.
– Это керамическое изделие, – она поставила приспособление на стол. Я поднялась, чтобы его осмотреть. Поминальный сосуд выглядел довольно странно, маленькая похожая на вазу вещица с чашеобразным верхом и округлым вырезом с боку. Я аккуратно коснулась сосуда и прокрутила его пред своим взором. С другой стороны было выпуклое изображение, похожее на лицо ведуньи, омытые слезами, или же на когти некого животного. – Сюда, – Зифа указала на чашеобразный верх, – кладут сушеные травы и заливают морской водой, а вниз ставят маленькую горящую свечу.
– И зачем это?
– В память об умершем человеке. Наш народ верит, если зажечь поминальный сосуд и наполнить ароматом нужных трав, то Темрес дарует тебе шанс попрощаться, а душе поможет очиститься и вознестись. Это обряд прощания. – Зифа посмотрела на меня взглядом полным боли и сочувствия, и кажется, ей было жутко стыдно, что она пришла так поздно в непростое для меня время и принесла диковинную для меня вещицу. Но мне от ее слов и ее поступка стало намного теплее на душе.
– А что за травы? – Наивно спросила я, а Зифа уже стала суетливо доставать из-за пояса мешочки.
– Ястребинка, эта трава поможет увидеть лик умершего,– девушка насыпала шепотку, мелкорубленой травы в верхнюю часть сосуда, – полынь поможет призвать дух к тебе, так же она тебя защитит, чтобы мертвый не смог навредить тебе и не утянул тебя с собой в мир мертвых. – Девушка повторила ритуал, но вместо одной щепотки она добавила две. – И можжевельник, – он поможет задобрить душу и поможет тебе ее слышать. – Зифа снова бросила одну щепотку.– И морская вода, она содержит энергию нашего Бога.
– Потому что он был рожден под толщей воды? – Поинтересовалась я, а Зифа удивленно на меня уставилась.
– Да, именно глубины морские помогли нашему Богу скрыться от лунного света и солнечного света и сделать его иным, отличным от ваших Богов. – Зифа вложила мне в руку невысокую восковую свечу. – Поставишь свечу в нишу сосуда и подожжешь
– А секретные слова? – Шуточным тоном поинтересовалась я .
Зифа закатила глаза.
– Нужна лишь вера и желание.
– Разве ваш Бог станет мне помогать?
– Станет, если поверить, тем более как выяснилось в тебе есть часть от темсущи, а наш Бог не оставляет своих детей наедине с болью и бедой.
– Спасибо Зифа.
Девушка кивнула.
– Я сочувствую твоей потере, и мне жаль, что ты не можешь оплакать и почтить память отца по своим традициям.
На глазах навернулись слезы, те люди коих я так боялась, оказались очень добрыми и душевными, так похожими на нас. Только как мне показалось, темсущи словно приучены делить боль и потери меж собой. Темсущи повернулась к выходу, но на полпути что-то вспомнила и снова обернулась ко мне.
– Свеча должна гореть всю ночь, не бойся она сама прогорит и потухнет, но не забывай что нельзя задувать, иначе душа не найдет дорогу обратно. Я не верила, что действительно их Бог поможет мне повидаться с моим почившим отцом, но я хотела сделать этот обряд ради Зифы, ради ее непоколебимой веры и доброй души.
На прощание темсущи меня обняла, в мгновенья наших недолгих объятий мне показалась, что ближе с врагами я уже никогда не буду. Я зажгла свечу и легла, со временем комната стала наполняться ярко выраженным ароматом трав с присущей для полыни горчинкой. Этот запах действовал на меня успокаивающе, безмятежность нежно обволакивала меня, я терялась в пространстве и не заметила, как заснула.
Меня зачаровало то, что я увидела, мне было сложно разобрать сон ли это, или некая волшебная реальность.
«Легкие, но такие высокие волны бескрайнего моря нежно касались моих босых ног, я чувствовала легкость, словно я нечто воздушное, невесомое, мне казалось, что я парила в воздухе и слегка раскачивалась от дуновений ветерка. Я впервые в жизни чувствовала себя свободной, без лишних страхов и переживаний. Морской бриз трепал мои белоснежные волосы, которые я всегда так тщательно скрывала из-за черной пряди на затылке.
– Айдарьюшка, полумесяц мой яркий! – Зазвучал знакомый голос за моей спиной, я обернулась, там стоял весьма растерянный отец. – Что ты тут делаешь? Ты потерялась?
Я отрицательно кивнула, выдавить хоть слово из себя я не могла, хотя я и не чувствовала утраты, я жила этим странным, но очень волшебным моментом.
Я двинулась на встречу к отцу, ощущала теплоту песка, но все равно не могла избавиться от чувства, будто я парю.
Я обняла моего крупного, немного пухлого отца, ощутила, как слегка колется его белесая щетина, я даже ощутила запах березовицы вперемешку с костровым дымом и бергамотом. Я поняла, что я дома с самым родным и близким мне человеком.
– Я тебя ищу, – сказала я слабым и еле слышным голосам.
– Не нужно дочка, я теперь с мамой буду.
– А как же я? – Как обиженный ребенок поинтересовалась я.
– У тебя свой путь, у меня свой. Но ты не теряй нас, мы с мамой будем тебя ждать. Ты приходи, как освободишься.
Я кивнула, мне казалась все происходящее на столько реальным, что я потерялась во времени, почувствовала себя снова ребенком, у которого родители в здравии. Они отпустили меня погулять, но обязательно ждут возвращения к обедне. Отец махнул мне на прощание рукой и бросил, уже обернувшись ко мне спиной.
– Догоняй, но можешь не торопиться.
– Я боюсь, что не справлюсь, боюсь, что опозорю тебя, предам наш народ! – Крикнула я ему в след. Повернувшись, он остановился и удивленно уставился на меня.
– Тебе рано еще беспокоиться о своем наследии, но я дам тебе простой совет, который когда-то дал мне мой отец. Всегда поступай так, как лучше для твоего народа, а не лучше для тебя. Превознемогай все свои беды с честью и силой. Народ многое может стерпеть, многое может понять и принять, он не принимает и не понимает лишь одно – слабого вождя. Будь сильной в вере и будь уверенна в той дороге, по которой ты собираешься вести народ, и не забывай, что всегда можно обернуться, осмотреться и исправить ошибку. Я знаю, когда ты примешь свое наследие, ты изменишь то, что я не смог изменить, ты будешь лучшим предводителем своего народа.
Он подошел ко мне поближе и еще раз крепко обнял, потом поцеловал в лоб, оставляя на коже приятное покалывание от щетины.
– Я потороплюсь, а то мама будет беспокоиться.
– Я вас догоню.
Отец по-детски засмеялся и с трудом побежал куда-то вдаль.
Я обернулась к морю, оно было прекрасно и самое удивительное, что прежде я никогда его не видела. Мне казалась, что я ощущала освежающий и солоноватый запах. Чем дольше я стояла на берегу, вдыхая этот воздух, тем больше воздух наполняли запах трав и горечь полыни. Когда я закрыла, а потом через мгновение открыла глаза, вместо морского пейзажа я увидела серую шершавую стену мазанки».
Слезы покатились ручьем, я громко всхлипнула, боль сжимала сердце в тиски, после этого яркого и реалистичного сна пришло истинное осознание того, что моего отца больше нет, он переходит в мир мертвых, оставляя меня круглой сиротой.
Внутри я чувствовала пустоту, будто кто вырвал часть моего любящего сердца и скормил его дикому зверю. С каждой потерей близкого человека все больнее и больнее, новая потеря не затмевает уже остывшую боль, наполовину затянутую рану, она снова обжигает и удваивает ту боль, которую ты уже перетерпел и постарался пересилить. Снова я одна блуждаю по туману скорби, не зная как выбраться и избавиться от сетей боли потери.
