Байки Гремлинов
Неудержимость VII
Фиксация Божественного вмешательства
Поморщившись от пригорелого запаха от одной из сковород, которую Гиря убрал в сторону от плиты прежде, чем уйти, и которая, оставаясь раскалённой, продолжала жарить мясо, я отложил в сторону от котла щётку. Взглянув на Знак Ша’ада на своей руке, я понял, что те самые цветы на теле Вайсэ, которые напоминали плачущее пламя, и были теми самыми Цветами Кайроса, а затем повернул руку ладонью к себе, присмотревшись к белоснежному кольцу из бесчисленных мелких костей, что были чётко вырисованы на моей коже. Я мог рассмотреть каждую косточку, что была в миллиметр длинной, отчего подивился искусному воплощению изображения, а параллельно с этим и своему неестественно острому зрению. Наконец я, продолжая сидеть на корточках перед котлом, обернулся к Галь, увидев, что она накинула на себя красный бархатный балахон, полностью скрывшись под ним. И хоть она и старалась скрыть своё лицо в тенях под глубоким капюшоном на голове, но я отчётливо видел его и её ошалелый на личике взгляд. Она испытывала страх, предвкушение и нерешительность, а по её зрачкам можно было легко оценить уровень адреналина, что сейчас бил по её телу. Выразительные губы слегка подрагивали, а она всё силилась начать диалог, приоткрывая рот, но тут же смыкала губки. Так продлилось с десяток секунд, прежде-чем она, насилу переборов свой страх перед прыжком в неизвестное, всё же приняла окончательно решение и, оглядев вокруг себя кухню и остановившись взглядом на мне, вдруг удивленно спросила, явно сбитая с толку: “А ты что там делаешь?”.
Я посмотрел на котёл подле себя и невесело крякнул, поднимаясь с пола, и направился к тазу с водой, что стоял в нескольких метрах от меня, чтобы обмыть руки. И уже намыливая ладони, я ответил ей: “Да есть у меня… одна привычка… теперь… Когда надо подумать, надо руки чем-то занять… Слушай. А как ты сразу телепортировалась сюда? Уже бывала на кухне раньше? Да и как нашла меня?”.
Фигурка Галь под балахоном дёрнулась и она, проигнорировав мои вопросы, резко и сердито зашагала ко мне. Даже почти подбежала. И она судорожно схватила меня за руку, но наконец её возбуждённые глаза перестали метаться по сторонам вокруг меня и сфокусировались на моём лице. Её губы скривились в недовольстве и она, цокнув, прохрипела: “Тц! Ты где это так извалялся? Горел, что ли? Дьявол! Быстрее же… Теперь тебе ещё и мыться… Где мы будем… совершать ритуал?”.
Она нетерпеливо потянула меня за руку в сторону, не давая мне смыть с них даже мыло. Но я лишь хмыкнул: “Спокойно.”, – и остался стоять на месте, опустив намыленные ладони в таз с водой и разглядывая мыльную пену, что закачалась на поверхности воды. И всё же в моей душе всё ещё скребли коты и кошки, раздирая её в разные стороны.
“Да что с тобой?”, – не выдержала Галь. Я понимал её: она торопилась всё сделать быстрее, пока не стало очень поздно. Тем не менее Галь прибывала в непонятных чувствах от предстоящего: ей это не нравилось и всё же одновременно с этим это её заводило. Я оторвался от созерцания пузырьков и взглянул на неё. Она же успела лишь буркнуть: “Да что за вид страдальца?”, – как мы уже перенеслись в мою комнату наверху.
Надо было бы сообщить Гроду, что я освободил кухню. Однако, не став более терять времени, я отправился в ванную к бадье, где сразу, скинув с себя всю одежду, занырнул в холодную воду. Попогружавшись с головой несколько раз, я встал в полный рост и принялся тереть себе лицо и шею, отмывая копоть и сажу. Стоял я в воде по середину бёдер, решив заодно намылить себе и всё тело, но тут я взглянул в открытый проём двери, через который с другой стороны на меня смотрела Галь, сидя на кровати. Она скинула с головы капюшон и, сев, словно ученица, на краешек кровати, пристально наблюдала за мной. Отступать было не куда, поэтому я продолжил намыливать себя под её бесстыдным взглядом, хоть её лицо восемнадцатилетней девчонки и полыхало. Я быстро отвёл свои глаза от неё, но уже было поздно, моё тело реагировало на то, что она смотрит прямо на меня. Возбуждение пронеслось волной мурашек по коже, заставив мои соски сжаться, а член приподняться, наполнив его сосущими ощущениями. Зубы от вожделения и предчувствия близости заныли, а голову сдавило давлением крови, притупив сознание. По телу гулял адреналин, отчего всё оно стало тоже, как и у Галь, подрагивать, а грудь сдавила тяжесть, что не давала ровно дышать.
Я окунулся ещё раз, смывая мыло с тела, и, не обтираясь полотенцем, мокрым пошагал к ней. Она встала мне на встречу, а когда я пересёк проём двери, она скинула с себя балахон, под которым оказалась абсолютно нагая. Я подошел к ней, не решаясь приблизиться вплотную, и мы оба стали разглядывать друг друга. В комнате царил полумрак, так как все окна были плотно зашторены, а те просветы, что оставались, пропускали неяркий вечерний свет. Галь сильно изменилась, став юной нимфой. Тело её было подтянутым, но нежным, плавные изгибы мягких форм, хоть и худосочных, не были костлявыми, а пышная копна розовых волос макушкой достигала уровня моих глаз. Я прикоснулся кончиками пальцев к её талии, почувствовав, какая она мягкая. Затем провёл пальцами по её животу до её небольшой груди второго размера и обхватил её ладонью. На ощупь она напоминала мягкий слайм. Тем временем её руки изучали моё тело, скользя по моему животу, груди и бёдрам, и вот она наконец взяла в свои ладони мой член, что не поместился в них. Она силилась его сжать, но ей явно не хватало для этого сил, я же чувствовал лишь нежные прикосновения. Я второй рукой обхватил её ягодицу, что оказалась на ощупь схожа с её грудью, и качнулся к ней ближе, отчего мой член ткнулся ей в живот. От неожиданности она сделала резкий вдох ртом с придыханием и, закусив губу, попятилась и потянула меня за член следом за собой к кровати.
Дошагав до неё, она легла на спину и, продолжая тянуть меня следом, поползла подо мной спиной наверх, пока её голова не уткнулась в подушку. Там она улеглась по удобней и раздвинула для меня ноги в стороны. Я же, стоя в планке над ней, вдруг вспомнил, что надо бы достать смазку, а то процесс может застопориться из-за того, что мы попросту прилипнем к друг другу, а то и чего похуже, срастёмся гениталиями и всё! Выступать нам потом только в цирке уродов.
Под её вожделенным и более не терпящим взглядом я смазал член маслом, что остался ещё от Джэрары, и она, уже не выдерживая исступления, сама направила мой член в себя. Её тело податливо приняло меня внутрь и Галь вся задрожала. Её поясницу выгнуло, бархатные бёдра обхватили мои, а прелестное лицо, закусив губу, заметалась из стороны в сторону. Я же, замерев, продолжал стоять в планке над ней, но Галь, постанывая, иногда начинала слабо водить тазом, заставляя мой член двигаться в ней.
Так прошло минут двадцать. Возбуждение не сходило. И хоть мы с ним ничего и не делали, Галь всё же, более не скрывая своего отношения, в открытую наслаждалась мной и самим процессом и уже часто распаляла меня своими выходками: то куснёт меня, то глубоко простонет прямо в ухо, то глаза заведёт под веки и, крепко хватая меня ноготками за попу, начнёт неистово двигаться подо мной. И чего греха таить, мне и самому тоже нравилось, как и процесс, так и сама Галь. Ох, и огонёк же она была! Вот от этих взаимных чувств мы неимоверно долго и прибывали в заведённом состоянии.
Однако, как и ожидалось, нужный час настиг нас внезапно. Её тело извернулось в приступе боли, попытавшись выползти из-под меня, и мне пришлось придавить её всем телом, обхватывая её спину руками и удерживая её за надплечья. Я почувствовал, как мой член слегка сдавило, тотчас перестав, но от этого Галь неимоверно сильно перенапрягла своё тело, закусив губы до крови. Она вытянула шею, на которой натянулась кожа, словно паруса, а по всему её телу проступил обильный пот. Хорошо, что это продлилось всего лишь миг и она, глубоко задышав оттого, что справилась с приступом боли, расслабилась, словно медуза. Но это был лишь первый приступ, а сколько их будет, никто и не знает. Я могу лишь предположить, что они участятся и под конец они будут, и вовсе, слитными. Тело её ослабло, возбуждения она уже больше не испытывала и лишь смотрела на меня со смешанными чувствами в глазах. Теперь её одолевал страх перед новым приступом и сомнения о том, что стоило ли оно всего этого в принципе?
Последующий час для неё превратился в ад, а для меня в насилие над её телом, так как я не давал ей вырваться. Это тоже травмировало меня, её крики боли, более не сдерживаемые слёзы, раз за разом повторяющиеся попытки её плевы срастись, но натыкающиеся на меня. И я тоже плакал, сопереживая ей. Но иначе всё будет зря. Столько крови, боли и пота, и всё будет в пустую, стоит мне на мгновение покинуть её.
Она уже перестала сопротивляться боли, которая полностью поглотило её тело и разум, и лишь обессилено лежала подо мной, спокойно смотря на меня потерянным взглядом. Не знаю, что на неё нашло, но в какой-то момент она обхватила мою голову ладонями, притянув моё лицо к своему, и стала целовать. Я чувствовал, что процесс заживления ещё продолжается, но её тело воспылало жаром, став страстно изгибаться и прося, чтобы я начал наконец её трахать. Я до последнего не хотел этого делать, но момент эмоционального единения с ней, пережитая вместе с ней боль, надломил эту плотину. Сейчас она безудержно желала кончить или желала меня или хотела кончить со мной. Я потерялся. Поддался ей, приняв её страсть и ответив ей взаимностью.
Пылкая страсть продлилась недолго, нам обоим хватило около трёх минут, чтобы разрядиться. При этом я не чувствовал никакого наслаждения, внутри всё было вымученно и переполнено страданием. И Галь побоялась выпускать меня из себя, отчего мы ещё целый час лежали вот так вместе.
Минут на пятнадцать она провалилась в глубокий сон и, когда я уже сам начал проваливаться в беспамятство, она внезапно открыла глаза и в ужасе посмотрела на меня. Губы её в страхе задрожали, а она возмущенно и пискляво зашептала: “Что? Кто? Кто вы такой? Что вы делаете со мной?!”.
Её свободная рука судорожно зашарила между её ног, наткнувшись на мой член внутри неё, а когда она поднесла ладонь к своим глазам и, силясь рассмотреть тёмные пятна на пальцах, её одолел шок. Испуганная девушка в приступе потрясения засипела: “Что вы сделали со мной?! Вы… Вы… Насиловали меня?! Да как вы посмели!”.
Внезапно Галь, использовав телепорт, исчезла из моих объятий, а через мгновение острая боль пронзила меня под лопаткой, а её тело оказалось на моей спине сверху.
“Галь! Бля! Чёрт!..”, – занегодовал я, пытаясь развернуться, но девушка быстро воткнула мне кинжал ещё раз. Да как это всё объяснить?! Не сработало! Она очнулась со стёртой памятью, вернувшись к той, что соответствовала её возрасту на тот момент. Да ещё и вся кровать в крови, что явно указывает на то, что здесь происходило нечто извращённое!
“Галь! Перестань! Я объясню! Да не насиловал я, чёрт, тебя, возьми! Ай!”, – это был третий удар. Убить она меня не могла, но было чертовски больно. Да и что это за кинжал такой, что с лёгкостью протыкает меня?
“Да всё! Хватит! Взгляни в зеркало! Просто взгляни в зеркало!”, – предпринял я последнюю попытку, прежде чем уже начать действовать серьёзно. Хотя, как я, вообще, поймаю порталиста? Но, видно, моё бездействие и более-менее спокойная реакция и слова возымели над ней действие и она перенеслась к огромному зеркалу, что стояло неподалёку от кровати, от куда раздался непонятный звук, что она издала.
Я дождался, когда мои раны затянуться, для этого понадобилось около пяти минут, и привстал, оглянувшись через бок на неё. Девушка завороженно стояла перед отражением и, механически теребя прядь волос в пальцах, глядела в пустоту, при этом напряжённые складки на её лбу показывали, что она судорожно пытается размышлять или что-то вспомнить. Я тихо заговорил с ней: “Эм… Галь… Дело в том, что ты потеряла память…”.
Но она перебила меня, пространно ответив и не желая, чтобы я больше говорил: “Я поняла… что что-то не помню… Но я не хочу и ничего знать… Вот, вот этот…”. Она обернулась, держа кинжал в руке на согнутой к себе кисти, и, указав им на кровать, описывая в воздухе круги, закончила фразу: “…кровавый кошмар, я даже вспоминать не хочу…”. Затем её тонкие и длинные бровки взметнулись дугами вверх, а её свободная рука резко дёрнулась ей между ног, что-то там трогая. Когда же она её вынула оттуда и понюхала свои пальцы, то вместе с её недовольным воплем в меня полетел ещё и кинжал: “Да как?! Ты ещё и обрюхатил меня?!”. Я со вздохом негодования, поймал её кинжал за рукоять и присмотрелся к нему.
Астральный стилет, ранг Реликт, личное оружие Гальезы Эд’Лещин, кинжал может телепортироваться по желанию хозяйки, 1 из 6 кинжалов из набора Астральных Струн.
Что? Один из шести? Я успел поймать ещё один кинжал свободной рукой, но третий кольнул меня в грудь, ударившись об ребро и отскочив. “Да постой!”, – успел я выкрикнуть, прежде чем в меня полетели ещё два кинжала. Суть в том, что они появлялись прямо в воздухе за два метра от меня и уже летели с огромной скоростью.
Я перенёсся в бадью с водой, продолжая сжимать те кинжалы в руках, что успел поймать, а так как я продолжал до это полулежать, то сразу с головой ушёл под воду. Но девушка оказалась с характером, так как тотчас, перенесшись следом за мной, она схватила меня за волосы и потянула мою голову наверх из-под воды. Стояла она в бадье, широко расставив ноги, между которыми я и оказался, отчего моя голова оказалась на уровне её лысого лобка с прекрасными барханчиками, что уже успели покрыться коркой свернувшейся крови. И стерва не придумала ничего лучше, чем прижать моё лицо именно к ним и приказным тоном скомандовала: “Вычищай! Языком!”. Попутно один из её стилетов своим тонким остриём погрузился на сантиметр мне в ухо. Жесть…
“Нуу!”, – она, не терпящая возражений, притянула мой голову ближе к себе: “Давай, давай… Не знаю, как ты там насладился мной или нет, но пришла и моя пора… Невинности ты меня лишил, хотя я даже и не знаю, как ты всё это провернул… Да…? Как?! Я же была с Младшим Бароном Эд’Миран! Ты меня выкрал?! У него из-под носа?! Прямо из кровати?”. Она несильно потрясла мою голову за волосы, не вынимая стилет из моего уха, но внезапно остановилась, вглядываясь в мои непонимающие глаза, а затем, хмыкнув, всё же прижала моё лицо к себе. Кинжалы из моих рук, к слову, пропали. Видно, она их отозвала, а кончик стилета, что она продолжала держать, продвинулся в моём ухе ещё глубже, намекая на то, чтобы я приступал уже отлизывать ей. А я ведь могу сбежать, просто телепортироваться, но тогда у меня будет проблема в виде непонимающей, что происходит вокруг, и горящей меня прибить женщины. Может память к ней вернётся? Ведь мы же сделали всё верно…
Я обхватил ладонями её ноги под широкими ягодицами и коснулся языком её барханов, кончиком скользнув между ними вглубь. Её кожа на попке покрылась мурашками и она, издав весёлый возглас, качнулась тазом на моё лицо.
Старая бабка! Хоть она и не знает об этом. Поработать пришлось на славу, пока она издевалась надо мной. Начну с того, что она вставила мне второй стилет и во второе ухо, а в какой-то момент она решила поменять позу, перекинув одно бедро мне через надплечье, но второй стопой, пока я продолжал сидеть, встала мне на член. Благо, что Силы у неё было недостаточно, чтобы отдавить мне его, да ещё и когда он был невероятно возбуждён. Думаю, что если бы я захотел приподняться, то я бы поднял её только на нём одном, но я не решался шевелиться из-за её кинжалов у себя в ушах. Но в итоге через время она всё же убрала кинжалы, крепко вцепившись руками мне в волосы, и закинула мне на надплечье второе бедро, полностью сев на меня. По понятным причинам язык я не удлинял, но рьяно использовал пальцы, причём я отчётливо осознал, что тело Галь сильней реагирует именно на игру со второй дырочкой. И вот тогда, под её недовольный возглас, я снял её со своей шеи, взявшись за край бадьи так, чтобы она оказалась передо мной в полулежачем положении на моих руках, зацепившись икрами мне за бицепсы, и чтобы её попка оказалась на уровне моего члена. Вспыльчивая аристократка сразу всё поняла сама и, облизав себе пальцы, нащупала ими мой член. Галь приставила его к своей задней дырочке и вожделенно закивала мне, умоляюще прося, чтобы я быстрее проник в неё. Я медленно подался вперёд, когда она, помогая, наоборот, подалась на меня. И я ещё осторожно продвигался внутрь её тугой попки, но она внезапно выгнулась в приступе оргазма. Её тело напряглось и она, схватившись за края бадьи, уперлась ногами в дощатый пол под водой. На мгновения её мягкое тело превратилось в плотный комок мышц, чуть ли не сворачивая мою часть внутри неё. Она дернулась пару раз, пытаясь насадиться ещё глубже, и тут же с дрожью в теле поджала обе ноги, став легонько отталкивать меня рукой от себя, чтобы я нежно вышел из неё. При этом на лице её была глупая ухмылка, но вот глаза хитро поблескивали.
Освободив меня, она прижалась спиной к стенке бадьи, уйдя по плечи в холодную воду, и ещё какое-то время пыталась отдышаться и привести свой пульс в норму. Когда же ей это немного удалось, она откинула голову назад через край стенки, прикрыв ладонью одну сторону лица, а второй держась за солнечное сплетенье, и засмеялась. Ещё через время, когда приступ смеха сошёл, она, подняв голову с пунцовыми щеками и ладошками обдувая себе лицо, выдохнула через сложенные трубочкой губы и наконец взглянула на меня. Глаза её блестели озорством и она с интересом спросила: “Ну и кто ты такой? Похититель невинности…”.
Я закатил глаза: “Галь… Прислушайся к своим ощущениям магии…”. Я поймал её удивлённый взгляд, но она всё же послушалась и её зрачки расфокусировались. На красивом личике, чем-то похожим на Эши Мари, миловидную порно-куколку, что в свою очередь была похожа на мультяшную принцессу Пенелопу, расползалось глубочайшее непонимание. Галь ворвалась обратно в реальность, подавшись грудью вперёд ко мне, и, захлопав обворожительными глазами, с потрясением спросила: “То есть как?! Как такое возможно? Я, как будто прожила целую жизнь…”. Но она вдруг осеклась, её взгляд скользнул вверх на потолок, и Галь, подняв руку ладонью вверх, сердито бросила: “Стоп! Не хочу знать…”. Однако затем она закатила глаза и, глубоко вздохнув, раздосадовано произнесла: “Дьявол! Я теперь понял… Но!”. Она снова вскинула руку вверх, но уже с одним лишь указательным пальцем, и прокомментировала дальше: “Никаких историй! Дьявол! И сколько же лет уже прошло?”. Тем не менее она снова не стала ждать какого-либо ответа от меня, а привстав из воды, резво оглянулась назад в дверной проём. А затем, плюхнувшись в воду обратно, свела толстые брови вместе и, поджав тонкие губки маленького рта, протянула: “Я что… пришла сюда в одной лишь накидке? Голой?”. Её скептический взгляд пронзительных глаз снова посмотрел на меня, затем вниз под воду, где был мой вздыбленный член, в глазах мелькнуло некое понимание, но её мысли явно были очень далеки от правды, и она оживлённо сменила тему, бодро поинтересовавшись: “Вино есть?”.
Я достал бутылку Короны Кисана, открыв отмычкой пробку, и, протянув её Галь, не удержался оттого, чтобы не съязвить: “А ты оторва, да?”.
Она с ухмылкой выхватила бутыль и, лишь фыркнув на мои слова, пригубила вино из горла. Но после же первого глотка она восхищённо взглянула на этикетку: “Ого! Корона… Подожди…”. Её неподдельное восхищение изменилось на серьёзную вдумчивость, пока она продолжала бормотать: “…Подожди… Это… год… Да Графскую Печать клеймом на жопы всем его шлюхам! Это же!”. В её глазах появилась грусть и она присосалась к горлу, начав нещадно глотать напиток. Отпив половину, её чуть отпустило и она поменяла позу, сев повыше и закинув руки назад за края бадьи. Галь снова присмотрелась ко мне, а по её взгляду стало ясно, что вино немножко дало свой эффект. Взгляд её стал масляным и малость мечтательным, он нахально осматривал моё тело, пока она вдруг не двинулась ко мне. Приблизившись, она по-хозяйски уселась мне на бедро, привалившись телом к моему торсу. Небольшая мягкая грудь упёрлась в мою, а её личико оказалось чуть выше моего. Она запрокинула свой локоть мне за шею, став пальцами перебирать мои волосы, взгляд хищницы принялся изучать моё лицо вблизи, а на её губах заиграла хитрая ухмылка. Немного посидев так, она отпила ещё четверть бутылки и поинтересовалась: “Ты так и не ответил мне, кто же ты такой? Любовничек…”.
Её тело в прохладной воде казалось раскалённым, по нему бегали мурашки, и я стал чувствовать, как её прижимающийся ко мне сосок затвердевает, впрочем, как и мои собственные. Она стала слегка выгибаться на моём бедре и тереться об мою кожу своей промежностью. Но внезапно она замерла, её попка напряглась, а я почувствовал, как в мою ногу ударила горячая струйка, и, пописав, она весело рассмеялась, отпрянув от меня. Вернувшись на свою сторону бадьи, она прикончила бутылку и тут-то до неё дошло, что теперь надо просить у меня новую. Поэтому она с опаской оглянулась, проверяя мою реакцию на свой проступок, но убедившись, что я спокоен, вновь осмелела и требовательно вытянула над водой руку в мою сторону.
Я вручил ей вторую, а затем встал из бадьи и вышел, принявшись обтираться полотенцем. Хочет сидеть в своих писюшках, пусть сидит. Но тем не менее я заговорил: “Всё же кое-что я должен тебе рассказать…”. Но она, стоя на коленях в бадье, отчего находилась в ней по грудь, запрокинула бутылку, принявшись жадно глотать вино, и вскинула руку вверх с одним поднятым пальцем, показывая, чтобы я замолчал. Снова отпив сразу половину, она с интересом посмотрела на меня и, продолжая стоять передо мной на коленях в воде, подбадривающе помахала ладонью, чтобы я продолжал. Чертова несносная девчонка! Ведёт себя, как… как… Я вздохнул, вспоминая, через какую боль она прошла. Возможно, что именно эта боль и свела её с ума, закрыв ей память?
Я, быстро окинув её тело взглядом, хрустнул шеей и продолжил: “Ты находишься в Баронстве Трён’Уба. Оно было таковым до сегодняшнего дня. Теперь это Баронство Варкайт. А я его новый Барон.”. Она попыталась перебить меня весёлым возгласом: “Огоо… Бароон…”. Впрочем я пропустил её подтрунивание мимо ушей и, принявшись натягивать штаны и чуя легкий запах её мочи на своём теле, продолжал: “Сейчас мы в одном из селений вблизи озера Варкайт, в котором всем заправляет староста Дикей Пэн Муг…”.
Она снова перебила меня, но на сей раз по делу. Пристально наблюдая за тем, как я прячу член в штаны, взгляд Галь недовольно блеснул, но она тотчас переключилась, удивлённо переспросив: “Подожди… Это тот Дикей, что недоучка маг-погодник? Этот дрыщ стал старостой?! Вот умора! Не могу…”.
Она схватилась за живот и её согнуло в приступе дикого смеха, но сквозь слёзы она всё пыталась вымолвить: “Хахаха… Подожди! Хахаха… Подожди! Ещё… скажи… что у селения… какое-нибудь… Хахаха… дебильное название… Хахаха… на подобии… Говнокапатели… или… Хахаха! Не могу! Вот умора! Или… Тримедякадавалки… Ооо… Вас всегда обслужат по высшему разряду… только у нас… В посёлке Берегижопу… можно спокойно спать ночью на обочине… Хахаха!”.
Почему-то её смех оказался столь заразительным, а её предполагаемые варианты столь близки к правде, что это вызвало во мне улыбку, а затем и я засмеялся вместе с ней. И уже я, давясь смехом, пытался ей сказать, что она права: “Хахаха… Галь!.. Хахаха! Хватит… Ты права… Ой бля… Он назвал… Назвал… Хутор… Прыщи… лыги… Хахаха… а баронский город Насрёмград…”.
“Как?! Прыщилыги! Носсремград! ХАХАХА! Не могу! Хватит…”, – пыталась она повторить за мной и мы смеялись, как психи, целых пять минут. Просто ржали, более ничего не говоря друг другу, пока я не осознал, что мы замолчали и, обнимаясь, смотрим друг другу в глаза. Она продолжала стоять в воде, а я около бадьи. А через секунду я вспомнил, вкус её губ, поняв, что мы в приступе смеха начали целоваться. Что-то непонятное произошло с нами, как будто между нами установилась поистине интимная связь. Я так спокоен и даже её дурачества не вызывают во мне отторжения, что я просто воспринимаю её, какая она есть. А она, пребывая в замешательстве от нового для себя мира, всё ещё продолжает изучать меня, хотя и тоже испытывает это единение со мной. Но вот её взгляд становится серьёзным, даже тяжёлым, ноздри сердито раздуваются, а губки сжимаются в неудовольствии, и Галь решительно произносит: “Ладно! К Дьяволу! Рассказывай, что со мной произошло…”. И проговорив эти слова, на долю мгновения в её глазах пробежал страх из-за того, что она решилась на это.
Я выпустил её худенькое тело восемнадцатилетней девушки из объятий и она быстро ушла по шею в воду, но продолжила крепко держать бутылку над поверхностью, словно свечу во тьме.
“Значит… Повстречал я тебя в городе, где ты сдавала комнату одной моей…”, – начал было я, но сразу же был перебит её скептическим голосом: “Ага-ага…”. Взглянув в её ревнивые глаза, что прикрывались озорством и насмешкой, я продолжил: “…Знакомой наёмнице. И пока я ждал, когда она соберётся в поход по заданию Гильдии, у нас с тобой завязался разговор…”. Так, не мудрствуя лукаво, я пересказал все события, связанные с ней. Что повстречала она наконец своего возлюбленного, которого искала долгие года. Что омолодил я его, а затем и её, но это привело к неприятным последствиям. И вот мы несколько часов назад, а точнее уже более трёх, пытались сделать так, чтобы она окончательно не потеряла память. Но… Это, похоже, не удалось…
На этот раз Галь не кривлялась и молча выслушала меня. Глаза её были грустными и более она старалась избегать смотреть на меня. И я понял, что делает она это, чтобы не привязаться ко мне больше, чем уже есть, а на душе её теперь тяжесть, так как искры между нами разожгли пламя, которое теперь ей предстоит погасить. Так она решила.
Галь отвернулась от меня и допила бутылку вина, после опустив её на дно бадьи, а затем положила голову на руки, которыми обхватила край. Я же, полностью одевшись, смотрел на её затылок мокрых пылко-розовых волос, что расплывались веером по поверхности воды, и произнёс: “Если хочешь, можешь остаться тут, я вернусь не раньше завтрашнего обеда. Вот, я тут оставлю ещё пару бутылок вина для тебя.”. Достав и открыв две новые бутылки, я поставил их подле стенки средневекового джакузи. Галь вяло повернула лицо ко мне, смеряя меня спокойным взглядом, и внезапно поинтересовалась совершенно об ином: “И как… как прошёл процесс?”.
Вот тут я замялся: “Ну… тяжело… хоть под конец тебе и понравилось…”. Я криво усмехнулся, но по её глазам было видно, что она не поверила мне. Наверное, я ещё сам никак не мог пережить те моменты. Она лишь покачала головой, а глаза её смягчились, и она подплыла в мою сторону. Привстав над краем бадьи, Галь потянулась рукой ко мне и я подался к ней на встречу, но она опустила передо мной руку вниз, резко потянувшись к бутылке вина. Взяв её, она быстренько забралась снова в воду по плечи и, нахально подмигнув мне, присосалась к горлу. Да ещё как! Зараза! Она его взяла полностью в рот, демонстрируя мне, как она умеет сосать. Я дёрнул головой в сторону, разминая позвонки, и телепортировался за край деревни, почти прямо к порталу, на ближайший край просеки к нему.
Помня расположения деревьев, я хотел оказаться прямо за одним из толстых стволов, но обнаружил себя возле спиленного пня, а передо мной сидел курящий дровосек. Моё резкое появление перед ним испугало его до чёртиков. Здоровенный бородатый детина, подпрыгнув и ёкнув, схватился за сердце и упал в беспамятстве спиной на пень. Я пощупал его пульс, который ещё был, и огляделся, поняв, что леса вокруг больше нет. Но зато Дикей постарался на славу, уже выполнив мою просьбу, вокруг портала был сооружён деревянный сарай, но напоминающий собой гигантский сельский сортир. Я поднял трубку дровосека и положил её на пень рядом с ним, вложил в его ладонь золотой за причинённые неудобства и, закурив уже сам, принялся рассматривать изменившийся ландшафт. Рубка леса продолжилась дальше к озеру, там в далеке горели огни, освещая деревья, а вокруг меня в сумраке сновали одинокие работяги. Кто-то вдали громко окликнул товарища и я понял, что этот кто-то позвал дровосека, который был передо мной. Я наблюдал, как свет от масленого фонаря в руке стал приближаться в мою сторону, но ещё находился в тридцати метрах от меня. Я взглянул на избу, которая спрятала собой портал. Дождавшись, когда пройдёт откат телепорта, я плюнул на все свои правильные чувства, на правильные поступки, на то, что я думаю за других, и телепортировался.
Появился я на том же самом месте, откуда прыгал в лес, но Галь уже не было в купальной бадье. Однако я сразу расслышал слабый стон и посмотрел через распахнутый проём двери на кровать. Девушка лежала в кровати на чистых простынях, скинув окровавленное одеяло на пол, и, водя одной рукой по своему телу, второй нежно мастурбировала. Её ноги были сведены вместе и медленно тёрлись друг о друга, пока одна из её рук чувственно скользила по телу. Шаловливая ладонь, с силой давя на кожу, двигалась по животу то вниз, то вверх к груди, где с силой обхватывала её, вытягивая и покручивая пальчиками нежные сосочки, то Галь вцеплялась себе в волосы и начинала грубо тянуть голову в сторону. А я впал в ступор, пытаясь понять, как бы её не напугать своим неожиданным и тихим возвратом. Да ещё и в голову стали лезть разные мысли, от развратных до уж совсем ненужных. Например, мне стало очень интересно, кого она сейчас представляет с собой? Но размышлял я не долго. Я здесь, она течёт, а единственным, кто у неё был, в её новой памяти, это я. Я стал судорожно раздеваться. Опять. Попутно вспомнил, что я в гномьей рубахе. Знойная нимфа заставила меня совершенно забыть о броне, оставленной у гномов. После загляну. Упавший сапог на пол, как на зло, ударил своей окованной частью об паркет, издав негромкий звук, на что привлёк внимание Галь.
Она испуганно дёрнулась и, замерев, посмотрела в мою сторону, но поняв, что это я, она ещё шире раздвинула ноги и продолжила своё занятия, вот только уже смотря на меня. Я расслышал, как её дырочка наполнилась влагой от озорных пальчиков, что шустро врывались внутрь. Подойдя к кровати и забравшись на неё, я добрался до Галь, но она схватила меня за волосы, останавливая. Я стоял на четвереньках сбоку от неё, а она придерживала меня рукой, чтобы я только наблюдал за её собственным ласканьем. Она вытащила пальчики из своего лона и провела ими по моим губам, после чего засунула мне их в рот, чтобы я их смочил слюной, а затем снов вернула их внутрь себя. При этом она всё больше распалялась оттого, что я смотрю на неё, на её тело, как она ублажает себя.