Барри Гиффорд
Дикие сердцем

– Ты тоже для меня то, что надо, – сказал он.

– Знаешь, а ты похож на моего отца, – сказала Лула. – Мама рассказывала мне, что ему нравились худые женщины с большими грудями. И у него был длинный нос, как у тебя. Я рассказывала тебе, как он умер?

– Нет, детка, не могу припомнить.

– Он отравился, счищал старую краску с нашего дома, а респиратор не надел. Мама говорила, что у него мозги просто рассыпались на кусочки. Он все забывал. Стал ужасно жестоким. И в конце концов как-то посреди ночи облил себя керосином и зажег спичку. Сгорел почти весь дом, мы с мамой спали наверху, едва успели выбраться. Это случилось за год до того, как я встретила тебя.

Сейлор взял у Лулы окурок и потушил его в пепельнице, стоявшей на кровати. Он обнял ее за узкие, но мускулистые плечи и принялся их массировать.

– И откуда у тебя такие чудные плечи? – спросил Сейлор.

– От плавания, наверное, – ответила Лула. – Я плавать с детства люблю.

Сейлор притянул Лулу к себе и поцеловал ее в шею.

– У тебя чудесная шея, – заявил он. – Просто лебединая.

– У бабушки Пейс была длинная чудная белая шея, – отозвалась Лула. – Белая, как у статуи. А я слишком люблю солнце, чтобы оставаться белой.

Сейлор и Лула занялись любовью, а потом, когда Сейлор уснул, Лула стояла у окна, курила его «Кэмел» и смотрела на дельту реки. «Что-то в этом есть жуткое, – размышляла она, – быть окончанием водного тела». Лула посмотрела на Сейлора, растянувшегося на кровати. «Довольно странно, что у такого парня, как Сейлор, нет ни одной татуировки, – подумала она. – У таких ребят их обычно целая галерея». Сейлор захрапел и повернулся на бок, демонстрируя Луле длинную узкую спину и плоские ягодицы. Она еще раз затянулась и выбросила окурок из окна в реку.

Дядя Пуч

– Пять лет назад? – произнесла Лула. – Когда мне было пятнадцать? Мама сказала мне, что когда я начну думать о сексе, то, прежде чем что-то делать, я должна с ней поговорить.

– Но, милая, – удивился Сейлор, – ты ведь мне говорила, что твой дядя Пуч изнасиловал тебя, когда тебе было тринадцать.

Лула кивнула. Она стояла в ванной номера отеля «Мыс страха», играя перед зеркалом со своими волосами. Сейлор лежал на кровати и смотрел на нее через открытую дверь.

– Это правда, – ответила Лула. – Только дядя Пуч на самом деле мне не дядя. Он был деловым партнером моего отца. Мама и не догадывалась о его подвигах. Его настоящее имя было какое-то европейское, что-то вроде Пуцински. Иногда он приходил к нам, когда отца не было дома. Я догадывалась, что он подкатывается к маме, поэтому, когда он зажал меня как-то раз, я очень удивилась.

– Как это случилось, малышка? – спросил Сейлор. – Он просто вытащил свой старый хер и засадил тебе?

Лула, нахмурившись, отбросила с лица локоны. Она взяла сигарету из пачки, лежащей на раковине, и закурила, сигарета свисала с ее губы, пока она причесывалась.

– Знаешь, Сейлор, иногда ты бываешь невыносимо грубым, – заявила Лула.

– Вынь сигарету изо рта, ничего не разберешь, – отозвался Сейлор.

Лула медленно затянулась «Мо» и оперлась на край раковины.

– Я сказала, что иногда ты очень груб. Не думаю, что я это заслужила.

– Прости, солнышко, – извинился Сейлор. – Продолжай, расскажи мне, как старикашка Пуч сделал свое дело.

– Мама пошла в парикмахерскую, и я осталась дома одна. Я делала себе сандвич с желе и бананом, и тут через веранду вошел дядя Пуч. Я помню, что волосы у меня были накручены на бигуди, потому что мы с Вики и Черри Энн, сестрами Де Сото, в тот вечер собирались на концерт «Ван Хален»^[4] в «Шарлотт Колизеум». Дядя Пуч, должно быть, точно знал, что дома, кроме меня, никого нет, потому что он вошел прямо ко мне, положил руки мне на попу и опрокинул меня на стойку.

– Он что-нибудь сказал? – поинтересовался Сейлор.

Лула покачала головой и принялась поправлять прическу. Она взяла сигарету, затянулась и бросила ее в унитаз. Горящий кончик оставил коричневый след на белом фаянсе. Лула облизала кончик пальца и потерла унитаз, но пятно не отошло.

– Да нет вроде бы, – произнесла она. – Ничего такого не припоминаю.

Лула спустила воду в туалете и смотрела, как водоворот подхватывает и уносит окурок.

– Что он сделал потом? – спросил Сейлор.

– Положил руку мне на блузку спереди.

– А что сделала ты?

– Уронила желе на пол. Помнится, я подумала, что мама бы очень расстроилась, если бы это увидела. Я наклонилась, чтобы вытереть, и дядюшке Пучу пришлось убрать руки. Он позволил мне вытереть блузку и выбросить грязную салфетку в мусор, а потом снова взялся за дело.

– Тебе было страшно? – спросил Сейлор.

– Даже не знаю, – ответила Лула. – Понимаешь, это же был дядюшка Пуч. Я знала его лет с семи. Я не могла поверить, что это происходит на самом деле.

– Ну и как он в итоге тебя трахнул? Прямо там, на кухне?

– Нет, он сгреб меня. Он был низенький, но сильный. С жутко волосатыми руками. У него были усики, как у Эррола Флинна^[5], такая узенькая щеточка над верхней губой. В общем, он оттащил меня в комнату для прислуги, которой никто не пользовался с тех пор, как Эйбилин пару лет назад сбежала, чтобы выйти замуж за Харлана, шофера Сэлли Уилби, и уехала жить в Тупело. Мы сделали это там, на старой кровати Эйбилин.

– Мы сделали? – изумился Сейлор. – Что ты хочешь этим сказать? Разве он не принудил тебя?

– Да, разумеется, – сказала Лула. – Но он был очень нежным, понимаешь? Я хочу сказать – да, он меня, конечно, изнасиловал, но, мне кажется, насиловать тоже можно по-разному. Я не хотела, чтобы он это делал, но мне кажется, все было не так уж страшно.

– Хорошо было?

Лула положила расческу и посмотрела на Сейлора. Он раскинулся голый на кровати, и член его стоял.

– Это тебя мой рассказ так завел? – спросила она. – Поэтому ты хочешь послушать?

Сейлор рассмеялся:

– А что я могу поделать, лапочка? Он сделал это один раз или несколько?

– Один, все закончилось очень быстро. Я ничего особого не почувствовала. Я ведь уже потеряла невинность в двенадцать лет, случайно, когда резко спустилась на водных лыжах на озере Ланье во Флори-Бранч, в Джорджии. Поэтому не было ни крови, ничего такого. Дядюшка Пуч просто встал, натянул брюки и ушел, оставив меня там. Я лежала на кровати Эйбилин, пока не услышала, как он уезжает. Вот это было хуже всего – лежать и слушать, как он уезжает.

– А что ты сделала потом?

– Кажется, вернулась на кухню и доделала сандвич. Может, перед этим сходила пописать.

– И ты никогда никому об этом не рассказывала?

– Только тебе, – ответила Лула. – Дядя Пуч больше никогда ничего такого себе не позволял. Никогда не прикасался ко мне. А на Рождество я всегда получала от него чудесные подарки – шубки, украшения. Три года спустя он погиб в автокатастрофе, когда отдыхал в Мёртл-Бич. Там и сейчас, по-моему, очень сильное движение.

Сейлор протянул руку к Луле.

– Иди ко мне, – сказал он.

Лула подошла и села на краешек кровати. Левой рукой она взяла его уже обмякший член.

– Это совсем необязательно, детка, – сказал Сейлор. – Я в порядке.

Правой рукой Лула откинула волосы.

– Тебя не спрашивают, Сейлор, – произнесла она. – Я думаю не только о тебе.

Лула посидела с минуту и вдруг расплакалась. Сейлор сел рядом, обнял ее и, не говоря ни слова, принялся укачивать, как маленькую, пока она не успокоилась.