Кристофер Банч
Корсар
22
Прошел еще месяц, джунгли остались позади, и они вышли на заросшую травами равнину, на которой иногда встречались небольшие рощи, ручьи и озера.
В живых осталось меньше трехсот корсаров. Оба хирурга были убиты в Херти, поэтому раненые либо выживали, благодаря колдовству и лекарственным травам, которые могли предложить Лабала и два его помощника, либо умирали, были похоронены, и по могиле проходила колонна, чтобы ее не смогли обнаружить все еще не прекратившие преследования линияты.
Дважды Гарет устраивал хитроумные засады, но работорговцы, каким-то образом почувствовав опасность, обходили засаду стороной. По крайней мере, шедшим в арьергарде снайперам удавалось иногда подстрелить пару врагов или подстеречь разведчика. Тем не менее линияты превосходили их по численности больше чем вдвое.
Перед выходом им встретилось с полдюжины безжизненных городов. В одном из них они укрылись от бури, но кошмары, посетившие всех ночью, были настолько ужасны, что они предпочли продолжить путь под проливным дождем и больше не рисковали заходить в города. Гарет часто задумывался, кем были разрушены эти города, в которых явно присутствовали следы битв и пожаров. Солдатами Херти или линиятами?
Они поднимались выше и выше, все время держа путь на восток, все время надеясь уйти от погони и повернуть к берегу. Они видели поселки, видели даже жителей, которые в панике убегали, схватив то, что можно было унести.
– В этих краях, – пояснил Дихр, – белый человек может быть только работорговцем.
Гарет приказал не заходить в поселки, но пираты были пиратами, и четверо из них тайком покинули лагерь ночью и отправились, по словам их друзей, на поиски женщин и выпивки, чтобы заплатить за них либо золотом, либо острой сталью.
После полуночи часовые услышали доносившиеся из поселка страшные крики. На рассвете Гарет выслал на поиски идиотов хорошо вооруженный отряд.
Они нашли только лужи крови, причем крови в них было больше, чем могло содержаться в теле человека. Четверо пиратов исчезли бесследно, и колонна пошла дальше по степи.
Стояла жаркая погода, но не такая влажная, как в низине. Почти каждый день шел дождь, теплый и приятный.
Одежда истрепалась, матросские ботинки, у кого они оставались, были давно переделаны в сандалии. С пищей проблем не было – в степи в изобилии водилась дичь.
Не хватало только пороха. Лучшие стрелки стали охотниками и хвастались тем, что могли убить любое животное одним выстрелом.
Однажды разведчики сообщили, что нашли идеальное место для лагеря рядом с родником, потом доложили, что вода сернистая, вонючая и ядовитая.
Косира с тоской в голосе заметила, что знатные саросианские дамы платили большие деньги за отдых у сернистых источников, и предложила остановиться хотя бы на день.
Гарет скептически посмотрел на нее, и Косира мгновенно рассмеялась, чего не делала уже давно. Потом подошли Техиди и Лабала с просьбой остановиться на несколько часов, чтобы добыть немного серы, правда, не сказали ни слова, зачем она им понадобилась.
Гарет разрешил, чтобы пираты и солдаты получили возможность привести в порядок одежду и немного отдохнуть от бесконечного марша. Вернулся отряд с брикетами серы, завернутыми в листья. Каждый должен был положить по такому брикету в заплечный мешок.
– Для магии, – прошипел Техиди в ответ на недоуменные взгляды. Лабала кивнул, и корсары предпочли не задавать лишних вопросов.
Гарет, когда колонна двинулась в путь, понюхал волосы Косиры. От них пахло серой. Она ласково улыбнулась и сказала, что любая знатная дама всегда найдет возможность сделать то, что хочет, несмотря на намерения мужчин.
Вне зависимости от того, было событие хорошим или плохим, все задавали совершенно бессмысленный вопрос: “Что еще придумает Техиди?” Гарет чувствовал, что боевой дух соответствует ситуации, но не слишком высок. Особенно истощало дух солдат преследование линиятов, грозивших нападением в любую минуту. Была нужна победа или, по крайней мере, смена обстановки. Необходимо уйти с этих унылых равнин, которые были пустыней, пусть и с источниками воды.
Лабала изготовил маленькие амулеты, раздал их разведчикам и велел время от времени проверять, не станут ли они теплыми.
Еще через день они стали лагерем у маленькой речки. Разведчики загнали в сети небольшое стадо антилоп и убили животных ножами, не истратив ни одного заряда.
Никто не доложил о возникших проблемах, и Гарет решил отдохнуть в тени дерева. Косира легла рядом и положила голову ему на грудь. Он поставил рядом с собой кружку с водой и наслаждался аппетитным запахом жарившейся на костре антилопы.
– Все слишком хорошо, – сказала Косира, и через мгновение встревоженный крик часового подтвердил ее подозрения.
Гарет заметил какое-то движение далеко в степи. Воздух был неподвижным, а трава колыхалась, словно по ней ползло какое-то невидимое существо, причем немыслимо длинное.
Никто не увидел, кто оставлял такой след, тем не менее Гарет приказал всем быть в боевой готовности.
Доложили еще о двух подобных следах. Впрочем, они обогнули лагерь и исчезли.
Гарет велел ночному караулу быть начеку, впрочем, часовые явно в таких напоминаниях не нуждались. Наступала ночь, и все в лагере были настороженными и нервными.
Никто не слышал сигналов тревоги, но утренний караул, пришедший сменить ночной, обнаружил бесследное исчезновение одного человека.
Он пошли дальше и снова увидели следы этих тварей, которые явно следили за ними. Лабала попытался определить, кем они были, но неудачно.
На следующую ночь исчезли двое часовых.
Гарет подумал, что можно предпринять. Он предполагал, что врагом был не человек или демон, но какое-то создание из плоти. У него мурашки побежали по коже, когда он понял, что предстоит предпринять. Он должен был сделать это сам, не мог об этом просить, тем более приказывать.
Он выбрал удобное место для лагеря – на небольшом холме. Одну пушку он приказал зарядить и навести на определенное место, ярдах в двадцати, рядом с двумя огромными камнями. Потом он посоветовался с Лабалой.
Когда стемнело, часовые сообщили, что “волны” приближаются к лагерю.
Часовые сидели на деревьях, совсем рядом с основным, находившимся в полной готовности отрядом.
– Какой же ты дурак, – набросилась на Гарета Косира.
– Возможно, – согласился Гарет, – но еще я – капитан.
– Значит, ты должен отправиться туда и предложить свою задницу в качестве наживки? Почему ты не предложил сделать это добровольцам? Не отвечай, я знаю ответ. Потому, что ты капитан. Я уже начинаю понимать это. Хорошо, поцелуй меня и постарайся не исчезнуть бесследно.
– Определенно постараюсь.
Гарет вооружился двумя пистолетами, саблей и мушкетом. Он спустился с холма к комендорам. Один конец веревки он передал Техиди, который был главным наводчиком, а другой привязал к запястью.
– Надеюсь, ты удобно устроился, – произнес Гарет пересохшими губами.
– Конечно, – ответил Том, явно хотел пошутить, но не смог.
Гарет спустился к камням и стал ждать.
Надвигалась ночь, стало совсем темно, особенно когда прикрыли костры на холме, и минуты тянулись как часы.
Он был настороженным, насколько могли сделать его таким страх и заклинание Лабалы.
Мучительно тянулось время, на фоне луны стремительно неслись облака. Дважды он вздрагивал, но через мгновение понимал, что испугала его то ли мышь, то ли какое-то другое безобидное ночное животное.
Вдруг у него вспотели ладони – он почувствовал рядом нечто огромное и опасное. Он облизал губы, понимая, что существо приближается к нему.
“Достаточно близко”, – подсказал Гарету страх, и он бросился к камням и дернул веревку.
Буквально через мгновение прогремел выстрел из пушки, засвистела отскакивающая от камней шрапнель, и раздался жуткий рев.
Это было даже не ревом, а пронзительным взыванием к богам в агонии. Гарет заставил себя подняться на колени, разглядел нечто похожее на гигантскую змею над головой и едва успел спрятаться за камни, когда существо, извиваясь, рухнуло на землю. Тело змеи, если, конечно, это была змея, оказалось толще туловища человека.
Он прижал к плечу приклад мушкета, выстрелил в извивавшееся тело, отбросил мушкет и на карачках побежал под защиту пушки.
Пушка уже была заряжена. Техиди поднес спичку к запальному отверстию и выпустил еще один заряд в ночную темноту.
Жуткий рев сменился звуком, похожим на хрип гигантской рыбы, пойманной багром за жабры; зашелестела трава, словно чудовище забилось в агонии.
Гарет посмотрел на свои трясущиеся руки, прошел к центру лагеря и приказал развести огонь.
К нему подошла Косира и, не говоря ни слова, обняла и крепко поцеловала.
В этот момент Гарет пожалел, что, в отличие от других людей, не может найти успокоение в спиртном, потом сообразил, что успокоение это – мнимое.
Он попытался заснуть, но скоро проснулся от кошмара, который не хотел вспоминать. Он сидел рядом с Косирой, которая старательно притворялась спящей весь остаток ночи.
На рассвете все увидели, что трава рядом с местом засады Гарета примята, а земля изрыта. Все было забрызгано какой-то желтоватой отвратительной слизью, и от камней в степь уходил широкий след.
Никто не вызвался пройти по следу и узнать, что находится в его конце.
Колонна двинулась дальше, и после этого ночного происшествия никого не мучили кошмары.
– Разве я не гений, – воскликнул Том Техиди, выныривая из узкой пещеры, которую нашли разведчики.
– Сэр, – сказал Лабала, – гений – я. Потому что я сделал амулеты, которые привели тебя к пещере с селитрой.
– Ты – всего лишь инструмент, – сказал Техиди,—воодушевили который мозги гения, вынужденного проводить свои дни с толпой неучей.
– Позволь капитану этих неучей обратиться к тебе, – сказал Гарет. – Не соизволите ли вы, оба, объяснить, чему вы так безумно радуетесь?
– Семьдесят пять частей селитры, – сказал Техиди, – пять частей серы и, обращаю твое внимание на то, что на берегу ручья растут ивы, которые мы, опытные артиллеристы, считаем лучшим сырьем для изготовления угля, пять частей которого нужно добавить. И все. Порох, Гарет. Нам остается только смешать ингредиенты с небольшой магической помощью присутствующего здесь коллеги. Я решил поучиться у королевских канониров ремеслу умерщвления людей при помощи мощных орудий, когда понял, что ты собираешься приставить меня к пушкам навсегда.
– Лично я не позволю, чтобы мне оторвало голову зельем, придуманным какими-то недоучками, – проворчал Номиос.
– Этого как раз не стоит опасаться, – возразил Техиди. – К сожалению, самодельный порох просто шипит, как мокрый запал. Итак, как я уже говорил, мы смешиваем ингредиенты, смачиваем их водой, чтобы смесь получилась однородной, что, кстати, называется зернением, добавляем немного магии, и ба-бах!
– Это точно, – заметил Номиос. – Бабахайте на здоровье, а я постараюсь держаться подальше от таких сумасшедших.
– О, как слаба твоя вера!
На этот раз все получилось, хотя Лабала и Техиди не ложились всю ночь. Их эксперименты, результатом которых было лишь шипение и зловоние, завершились на рассвете настоящим взрывом, от которого все мгновенно проснулись и схватились за оружие.
У них появился порох, причем его было вдвое больше, чем в начале похода. Он был не таким мощным, как настоящий, и требовалось использовать вдвое больший заряд, но пушки стреляли.
Гарет даже подумал, что, может быть, понемногу возвращается его хваленое везение, которого ему так не хватало последнее время.
Гарет старался не думать, сколько шагов еще предстояло сделать до окончания дневного перехода, старался думать о чем угодно, только не о ловушке, в которой они оказались. Он сорвал похожий на одуванчик цветок, но значительно крупнее, поднес его к лицу Косиры и дунул, наблюдая, как далеко улетают пушинки.
– Ты загадал желание? – спросила она.
– Да, – солгал он и сделал очередной шаг. Он посмотрел на небо и увидел, очень высоко, огромную парящую птицу. Она летела на север, к морю. Северный ветерок, слабый на земле, был значительно сильнее на такой высоте. Если бы у него были крылья, если бы Лабала смог заколдовать птицу, он мог бы узнать, где они находились, куда шли, а не двигаться вслепую на восток, пытаясь догадаться, когда следует повернуть на север и где может находиться город, в котором им удастся купить или украсть корабль.
Путешествие к дальним странам, карт которых не существовало, можно было бы посчитать увлекательным приключением. Он же был корсаром, дом для которого – бескрайний океан, а не эти проклятые болота, степи и джунгли!
У него родилась идея, он обдумал ее в течение следующих пятидесяти шагов и решил, что она не лишена смысла. Он подошел к находившимся рядом с головной пушкой Техиди и Лабале и спросил, можно ли ее осуществить.
– Ты, конечно, понимаешь, – весело произнес Н'б'ри, – что все считают тебя и твоего ручного волшебника совершенно сумасшедшими. Занялись собиранием бабочек, ну надо же.
– Заткнись, – сказал Гарет. – Идея и так кажется достаточно безумной, без твоих слов.
– Вот именно, заткнись, – сказал Лабала, —и без твоих насмешек трудно отрывать бабочкам крылья. А теперь, Гарет, возьми эти крылья и поднеси их к своим глазам. Аккуратней, дьявол тебя побери, я не собираюсь гоняться за бабочками в темноте.
Гарет повиновался.
– Теперь выпей это.
– Что это? – недоверчиво спросил Гарет.
– Специальный напиток, который заставит тебя уснуть и видеть сны. Но это будут не сны, а, так сказать, проба яда.
Гарет сделал глоток и поперхнулся.
– Ты совсем не преувеличиваешь.
Половина отряда расположилась рядом с рощей и внимательно наблюдала за ними, только повара и караульные занимались своими делами.
– Допей и отправляйся спать, – сказал Лабала.
Гарет широко зевнул, положил голову на скатанное одеяло и закрыл глаза. Через несколько секунд он захрапел.
– Приготовь для меня бутылочку напитка, —попросила Косира. – Очень нужная вещь, особенно на тот случай, когда он не сможет заснуть из-за мрачных мыслей и, что хуже всего, не даст спать и мне.
– Снадобья волшебника нельзя применять в качестве лекарства, – надменно произнес Лабала.
– А я не забыла, что ты был портовым грузчиком и жил на то, что удавалось украсть.
– Косира, – сказал Н'б'ри, – не напоминай ему, как он стал такой важной персоной, он и так скоро лопнет. Лабала, – продолжил он. – Хочу задать тебе вопрос. Сейчас все голодают, а ты остаешься таким же толстым, каким был на корабле. Как тебе это удается?
Взгляд Лабалы стал зловещим.
– Ты до сих пор не понял, куда подевались все эти люди? – Он облизнул губы. – Я многому научился у линиятов и у тех живущих в пирамидах идиотов. Нет ничего вкуснее нарезанного тонкими ломтиками немытого пирата.
Он наклонился над Гаретом и поднял его веко.
– Он в глубоком сне, поэтому заткнитесь все и смотрите, чему я научился у бедняги Дафлемера. – Его лицо стало серьезным, и он прогнал ненужные мысли прочь. – А теперь истолчем эти крылья бабочек, вот так. Сейчас прикоснемся к ним… видите, как они загорелись, хотя я не подносил к ним ни спички, ни уголька… вот на что способен настоящий чародей. В пламя мы бросаем руту, череповник, чохош и другие нужные травы.
Лабала прищурился и начал произносить заклинание:
– Твои глаза
В этих чешуйках.
Свой к своему своего.
Все ближе,
Все ближе
Другие силы,
Другие методы.
Твои глаза
Взлетают,
Парят,
Летят по ветру
С этими кусочками,
Летят по ветру.
Видят все,
Видят все.
На север
Вместе с ветром,
Земля внизу,
Ты видишь все,
Видишь все,
Возвращаешься,
Запоминаешь,
Что было внизу,
Что ты видел.
Он повторил заклинание трижды, потом поднял истолченные крылышки над головой и разжал пальцы. Они взлетели вместе с дымом от костра, потом их подхватил и куда-то унес ветер.
Лабала открыл глаза.
– Подождем и посмотрим, что у нас получилось. Кстати, не пора ли подумать об ужине?
Гарет смотрел на свой лагерь с высоты и не чувствовал никакого удивления.
Он понял, что перемещается в том направлении, в каком смотрит, и, не понимая, как ему это удалось, переместил свой взгляд на восток, а потом – на север, непрерывно взлетая все выше и выше.
Сначала ему показалось, что степи бескрайние, потом он заметил недалеко от лагеря родник, который превращался в ручей, а потом и в небольшую реку.
Река падала с плато в джунгли огромным водопадом. Внизу она становилась все шире и полноводнее по пути к ожидающему ее океану.
Каким-то образом Гарету удавалось видеть родник так, словно он стоял с ним рядом и, одновременно, с большой высоты. Он видел, как река становилась все шире. Он надеялся, что река была Мозаффаром, в устье которого находился самый северный город линиятов, потому что помнил рассказы рабов о том, что он был судоходным на многие мили вглубь континента.
Он видел даже поселки на берегах реки, видел ее затянутое туманом устье у океана, по которому он вернется домой из этих странных земель. Ему показалось, что он видит корабли, которые выходят из устья реки, подняв паруса.
С печалью он понял, что пора возвращаться, хотя он, лишенный плоти и тревог, готов был остаться здесь навечно. Если бы только рядом была Косира. Возможно, когда придет время умирать…
Гарет открыл глаза и понял, что лежит на своем одеяле. С одной стороны рядом с ним сидела Косира, с другой – Лабала.
– Вовремя ты вернулся, – заметил Лабала. —Еще несколько минут, и остался бы без ужина.
– Что ты видел? – спросила Косира, рядом с ней присели Фролн и Н'б'ри.
– Я видел исток реки, которая выведет нас к морю, я видел город с нужными нам кораблями. Всего в трех или четырех днях пути.
Фролн поднялся на ноги.
– Веселей, ребята! – крикнул он. – Мы не умрем в этих вонючих болотах!
23
– Не нравится мне все это, – пробормотал Фролн, глядя с обрыва вниз и не обращая внимания на брызги водопада.
– Мне тоже, сэр, – сказал Н'б'ри. – Тали изношены, связаны из кусков, к тому же я сомневаюсь, что их длины хватит до основания скалы. Трос перетрется о скалы, потому что у нас нет нормальных материалов, чтобы сделать брашпиль. Так что предстоит все делать, не избежав при этом пота, ругани и прочего дерьма, как в старые времена, когда еще не был изобретен рычаг.
Колонна подошла к месту, где река падала с плато вниз более чем на тысячу футов.
– Трудно будет даже здоровым, – мрачно заметил Фролн. – Сомневаюсь, что нам удастся спустить носилки с больными и ранеными и не потерять ни одного человека.
Он и боцман Номиос посмотрели друг на Друга.
– Что касается остального… как ты и говорил, у нас нет шкивов, брашпилей, кабестанов, талей или рычагов, – добавил Фролн. – Тяжелая будет работа.
– Для пушек потребуется магия, – сказал Номиос.
– Или большая дружелюбная птица, – добавил Фролн.
Гарет, почти не слушая их, внимательно, фут за футом, осматривал заросшую кустарником пропасть.
– Получится,—наконец сказал он. Моряки ждали, когда он продолжит.
– Действовать будем поэтапно, – объявил он. – Сначала отсюда до того выступа, оттуда —самый длинный спуск – до того места, где вода падает с карниза. Перенесем по нему пушки испустим их до того торчащего из скалы дерева, оттуда строго вниз до берега реки.
Моряки обдумали его предложение.
– Возможно, – сказал наконец Номиос.
– Свяжем вместе тросы, за которые тащим пушки. Лабала, у тебя есть заклинание, которое укрепляет тросы?
– Есть, но не могу сказать, как долго оно будет работать. Наши тросы находятся в ничуть не лучшем состоянии, чем мы сами.
– Знаю, – сказал Гарет. – Сначала спустим больных и раненых, потом, таким же способом, пушки. Фролн, нужно выставить по десять человек на каждую позицию, пусть немедленно начинают спуск.
– Косира, может быть, окажешь нам честь и займешься этим. Том Техиди тебе поможет.
– С радостью.
До конца дня удалось спустить к основанию скалы раненых на носилках и ходячих больных. Потом спустили половину припасов. Гарет, недовольный тем, что пришлось разделить силы, спустил стрелков, чтобы отразить любое нападение из джунглей.
– Я хочу, чтобы на каждой площадке постоянно находился офицер. Фролн, останетесь здесь, наверху. Капитан Петрич, вам досталась самая сложная позиция – на карнизе.
– Благодарю, – ответил Петрич, когда-то командовавший “Найджаком”. – Думал, вы забыли обо мне.
– Номиос, вы отвечаете за спуск от дерева, Кнол займется спуском пушек на берег и установкой их на лафеты.
– Чем займешься ты, Гарет? – спросил Н'б'ри.
– Останусь здесь и буду грызть ногти, – ответил Гарет. – Несмотря на то что поручил работу моим лучшим морякам.
Солдаты, которых не отправили вниз, использовались в качестве грубой силы.
Были спущены остальные припасы, лафеты пушек, порох и прочее снаряжение. Матросы, стоящие на каждом уровне, помогали спускаться солдатам.
– Берегись! – крикнул Гарет, когда первая пушка скользнула с кромки обрыва и закачалась над пропастью на двойных канатах.
– Осторожней, ребята, – крикнул он солдатам, и те, повинуясь приказу, медленно двинулись к краю пропасти.
Пушка опустилась на выступ. Солдаты сбросили вниз тросы. Пушка снова закачалась над пропастью. На этот раз людей было меньше, и пушка два раза едва не вырвалась из их рук.
Ее удалось опустить на карниз, перенести по нему и опустить сначала до дерева, потом на берег реки.
Гарет вспотел, несмотря на то что стоял под холодным душем брызг водопада.
Самые ловкие матросы быстро подняли тросы наверх, и вторая пушка была опущена без происшествий.
Гарет, заметив, что Лабала стоит на краю обрыва и что-то говорит, понадеялся, что тот произносит заклинание, и побоялся – что молитву.
Люди устали. Следующая пушка соскользнула с края обрыва слишком быстро. Гарет уже собрался крикнуть, чтобы люди на первой площадке не торопились ее опускать дальше, пока не сработает заклинание, но опоздал. Солдаты опускали пушку слишком быстро, а услышав крик Фролна, остановились слишком резко. Пушка дернулась, и этого оказалось достаточно, чтобы разорвался сначала один трос, а потом и другой.
Пушка упала прямо на выступ, раздробив руку матроса, который тщетно пытался ее удержать. Она дважды перевернулась в воздухе, тускло блестя на солнце бронзой, и упала на карниз, раздавив Петрича и еще одного корсара, потом она покатилась вниз, подпрыгивая и звеня, как колокол, и развалилась на части, ударившись о камни на дне пропасти.
Никто ничего не сказал, никто не обвинил в произошедшем другого.
Люди спустились с площадок, кто-то произнес молитву для Петрича и его товарища.
Потом все собрали мешки и оружие, установили оставшиеся две пушки на лафеты и углубились в заросли.
Уже знакомые джунгли раскрыли им свои объятия, но никто не радовался.
Пираты шли по звериным тропам, которые уже научились находить и использовать, стараясь держаться ближе к реке. Река становилась все шире из-за впадающих в нее притоков, которые приходилось форсировать.
На третий день к колонне вернулись разведчики, которых Гарет оставил у водопада.
Они обрадовали всех тем, что не заметили никаких признаков погони. Нужно было только продолжать отмерять лиги шагами. Кто знал, сколько их предстояло пройти, сто или двести, может быть, больше. Рано или поздно река должна была стать настолько широкой и глубокой, чтобы по ней можно было сплавиться на плотах, оказаться в родной стихии, на воде, пусть пресной, которая, конечно, была для моряков менее привычной, чем соленая.
Они найдут или захватят корабли, может быть, даже у проклятых работорговцев в городе в устье реки, и отправятся домой на Сарос.
Люди начали шутить, обсуждать, как поступят с золотом, которое каждый нес в своем заплечном мешке.
На пятый день похода разведчики сообщили, что за ними наблюдают вооруженные мушкетами люди.
