Айзек Азимов
В начале
Медленно вращаясь, облако сжималось под действием собственного гравитационного поля, и в соответствии с законом сохранения момента количества движения вращение становилось все более быстрым. Большая часть вещества собралась в центральном ядре и стала Солнцем, но локальные возмущения породили вторичные, меньшие концентрации массы, из которых сформировались планеты, включая Землю… Из хаоса возникает космос, из беспорядка – порядок.
Однако Вселенная не сводится к Солнечной системе. Наше Солнце с сопровождающими его планетами – лишь один из сотен миллиардов объектов, которые, взятые вместе, образуют уплощенный вращающийся звездный диск, именуемый Галактикой.
Ученые полагают, что наша Галактика (и каждая из десятков миллиардов – или около того – других галактик) сформировалась из вращающегося газопылевого облака, в сто миллиардов раз более массивного, чем то, что дало рождение нашей рядовой Солнечной системе. Снова возникновение порядка из беспорядка: вращающаяся масса газа и пыли, «безвидная и пустая», разбивается на миллиарды миллиардов отдельных звезд (у большинства есть, видимо, и планетные системы, хотя прямых доказательств этого пока не получено).
Но есть большое разногласие между библейской точкой зрения и научной по вопросу о соотношении «возрастов» вселенских объектов. Из Библии следует, что Земля и вся остальная Вселенная были созданы в одно и то же время. Однако наука говорит иное: Земля и Солнечная система – поздние дети Вселенной. Когда наша система образовалась из пылевого облака, возраст Галактики уже исчислялся примерно десятью миллиардами лет. Наше Солнце – это «звезда второго поколения», сформировавшаяся из газопылевого облака, которое содержало в себе остатки более ранних звезд; они прожили долгую жизнь и взорвались, разметав по пространству составляющее их вещество.
Если же мы отбросим это противоречие, то останутся два вывода, общие для библейской легенды о сотворении и научной точки зрения.
Первый предполагает вечное существование сырьевого материала, из которого была смоделирована Вселенная. На вопрос: «Но откуда же все это появилось?» – ни Библия, ни наука ответа не дают.
Второй вывод связан с так называемым вторым началом термодинамики, который гласит: в мире в целом преобладает всеобщее и всеобъемлющее движение от порядка к беспорядку. Получается, что процесс формирования галактик и Солнечной системы идет в направлении, противоположном тому, которое диктует второе начало термодинамики. Значит ли это, что наука с ее законами не способна объяснить зарождение Солнечной системы и галактик, и мы должны предположить существование бога, который только один и способен если захочет, переступать через второй закон термодинамики? К этому вопросу мы еще вернемся.
10. В данном стихе усиленно подчеркивается, что в начале был хаос: ведь тьма – символ хаоса. Что ж, вполне естественно. При свете дня отчетливо виден порядок во всем – каждая вещь занимает свое место. Но стоит упасть темноте, особенно в незнакомом месте, и мы уже не в состоянии пользоваться преимуществами порядка. Мы не знаем, где что лежит, и вынуждены спотыкаться и двигаться на ощупь.
И здесь наблюдается соответствие научным представлениям: первичное газопылевое облако, из которого сформировалась Солнечная система (или более крупные облака, из которых сформировались галактики), было темным.
12. Еще один символ хаоса – это «бездна», то есть океан. В отличие от сухой и твердой поверхности суши, океан – это беспорядочное состояние материи, которая вечно в движении, вечно поднимается и опускается и во время шторма яростно бушует.
Картина Вселенной, находящейся у истоков своего существования, являет собой зрелище столь же хаотичное, как и море. Эта метафора очень древняя, библейские авторы позаимствовали ее у вавилонян.
Первая глава книги Бытие восходит к так называемому «Жреческому кодексу», созданному примерно в V в. до нашей эры. Свою нынешнюю форму первая глава смогла обрести никак не раньше вавилонского плена и представляет собой переработку иудейскими жрецами вавилонского мифа о сотворении мира. А этот миф и сам является модификацией более ранней шумерской легенды.
В вавилонском мифе первозданную стихию хаоса олицетворяло чудовище Тиамат – столь же дикое, столь же необузданное и столь же могущественное, как и море. Все боги, символизирующие порядок, пасовали перед ним. Но в конце концов Мардук, верховный бог вавилонского пантеона, осмелился бросить чудовищу вызов и в страшной «космической» битве одержал над ним верх и убил. Потом из остатков чудовища он создал упорядоченную Вселенную.
«Бездна» – это перевод еврейского слова «техом», и вполне возможно, что оно связано со словом «Тиамат». Однако вовсе не следует понимать, будто бог вступил в бой с «бездной» и силой оружия отвоевал у нее порядок. Создатели «Жреческого кодекса» были слишком искушены, чтобы поддерживать такую точку зрения: для них бог был бог, властитель Вселенной, и его слово, его воля обладали вполне достаточной силой, чтобы повергнуть даже хаос.
Тем не менее кое-где в Библии встречаются стихи, которые, казалось бы, возвращают нас к тому давнему представлению о битве между богом порядка и драконом хаоса – битве, результатом коей стало сотворение Вселенной.
Так, в Псалтири мы читаем: "Ты расторг силою Твоею море, Ты сокрушил головы змиев в воде;
Ты сокрушил голову левиафана, отдал его в пищу людям пустыни" (73:13—14). А в Книге пророка Исаии есть такое место: «Восстань, восстань, облекись крепостью, мышца Господня! Восстань, как в дни древние, в роды давние! Не ты ли сразила Раава, поразила крокодила?» (51:9). Правда, здесь скорее имеются в виду другие «эпизоды» библейской истории – исход из Египта и разделение вод Чермного моря. Но пусть так, все равно слова о битве с крокодилом не могут не вызывать в памяти вавилонскую легенду о Мардуке и Тиамат.
Если мы поищем дракона хаоса в научной картине рождения Вселенной, то найдем подходящую аналогию в бескрайнем вращающемся газопылевом облаке, из которого сформировалась Солнечная система, или в еще более гигантском облаке, породившем нашу Галактику. Эти газопылевые вихри, может быть, еще лучше, чем образ моря, выражают идею хаоса.
13. Слово «дух» – это перевод еврейского слова «руакх», означающего «дыхание». Казалось бы, между прозаическим «дыханием» и таинственным и трансцендентальным «духом» – огромная дистанция, но это лишь потому, что мы сами вложили в слово «дух» таинственность и трансцендентальность, которых оно, возможно, и не заслуживает.
Таким образом, выражение «дух божий» означает «дыхание бога». Авторы «Жреческого кодекса» рассматривали бога как нечто абсолютно нематериальное и сравнивали его с самой невещественной субстанцией из всех, что были им знакомы, – с невидимым, неосязаемым воздухом (с научной точки зрения воздух столь же материален, как и вода, почва или металл). Дыхание бога – оно же ветер – носилось над водами; и это все, что – в данном контексте – осталось от космической битвы между принципами порядка и хаоса.
3. И сказал Бог: да будет свет И стал свет.
14. Впервые бог заговорил. Начав с хаоса он теперь приступает к наведению порядка.
15. Эта команда бога представляет собой значительный шаг вперед от вавилонского мифа о сотворении мира. По вавилонскому мифу, Тиамат лежит, погруженная в полнейшую темноту, а от богов которые приближаются к чудовищу и должны как-то совладать с ним, исходит свет. Таким образом, свет – это атрибут богов.
Но для авторов первой главы книги Бытие само существование бога уже никак не связано с каким-либо из аспектов порядка, даже со светом (хотя свет – принадлежность порядка, равно как тьма – принадлежность хаоса). Свет еще нужно создать либо он вовсе не имеет права на существование. И бог создает его.
16. В картине зарождения мироздания, нарисованной наукой, есть два момента, к которым команда «Да будет свет» как будто вполне приложима.
Во-первых, представим себе бесформенную хаотическую массу пыли и газа, которая медленно сжимается – этот процесс должен привести к образованию Солнечной системы. По мере того как масса схлопывается внутрь себя, ее кинетическая энергия превращается в теплоту, и ядро массы, где плотность вещества наивысшая, разогревается все сильнее и сильнее. Температура повышается на тысячи градусов, а в конечном итоге – и на миллионы градусов.
Температура ядра растет, и атомы, из которых состоит материя, начинают двигаться все быстрее и быстрее, значит, и взаимодействуют они друг с другом с возрастающей силой. Вот уже сорваны внешние электронные оболочки. Обнажившиеся атомные ядра сталкиваются и, лишенные своей электронной защиты, сливаются друг с другом, образуя более сложные ядра. Идет реакция термоядерного синтеза, сопровождающаяся выделением огромного количества энергии; последняя частично превращается в электромагнитное излучение, которое распространяется вовне из центральных областей облака, уже ставшего Солнцем. Определенная часть распространяющегося от Солнца во всех направлениях электромагнитного излучения, которое мы регистрируем нашими приборами, – это и есть свет.
Короче говоря, в процессе сгущения облака, превращающегося в звезду, наступает момент, когда в центре вспыхивает ядерный огонь – зажигается Солнце. Светило как бы «включается», может быть, весьма стремительно. И все выглядит так, будто кто-то и в самом деле скомандовал: «Да будет свет».
Во-вторых, есть еще более ранний и даже более драматический момент вселенской истории, когда тоже произошло «включение света» по команде.
Солнечная система сформировалась около пяти миллиардов лет назад, а наша Галактика – за миллиарды лет до этого. Однако и это всего лишь одно гигантское скопление звезд из множества ему подобных во Вселенной, их, возможно, около ста миллиардов, и в каждом содержатся многие миллиарды (а в некоторых случаях даже триллионы) звезд.
В 20-х годах XX века ученые открыли, что галактики сконцентрированы в скопления, которые удаляются друг от друга. Обнаружилось также, что с общей теорией относительности Эйнштейна (завершенной в 1916 году) хорошо согласуется допущение, будто бы Вселенная неуклонно расширяется.
Если мы заглянем достаточно далеко в прошлое, мы «увидим» время, когда все вещество Вселенной было упаковано в одно-единственное тело. Первым человеком, который выдвинул эту гипотезу в 1927 году, был бельгийский астроном (и католический священник) Жорж Леметр. Назвав единое тело «в начале начал» космическим яйцом, он предположил, что его взрыв и привел к образованию нынешней Вселенной. Со времен Леметра астрономы сделали максимум возможного, стремясь выяснить, что представляло собой космическое яйцо и каковы были стадии предполагаемого взрыва.
Если мы пустим время Вселенной вспять, то увидим, как все галактики слетаются к единому центру и при этом возникает эффект, подобный тому, как если бы перед нами сгущалось газопылевое облако. Ядро его раскаляется все сильнее. Таким образом, космическое яйцо было невообразимо горячим.
Предположим теперь, что мы начинаем историю с этого сверхгорячего космического яйца и время у нас снова течет в привычном направлении. Космическое яйцо лопается, произведя самый большой взрыв, который только можно вообразить, и куски его в первый момент слишком горячи, чтобы их считать веществом в нашем понимании.
Поначалу продукты взрыва – это чистая энергия. Но в доли секунды температура резко падает, и Вселенная становится достаточно прохладной, чтобы образовались определенные фундаментальные частицы вещества (в наше время Вселенная слишком прохладна, чтобы они могли существовать). Всего через секунду после Большого Взрыва температура упала до десяти миллионов градусов – примерно такая температура поддерживается в ядрах крупнейших звезд, – и образовались хорошо нам известные простейшие субатомные частицы. Затем сформировались простейшие атомы. И только спустя миллион лет после Большого Взрыва температура Вселенной смогла понизиться до пяти тысяч градусов (что соответствует температуре на поверхности Солнца) и вещество стало преобладающей составной частью Вселенной. До этого момента ее преобладающей составной частью была энергия.
Отдавая дань мелодраме, можно вообразить, что слова «Да будет свет» возвестили именно Большой Взрыв и начало первичного периода. В конце концов, свет – это форма энергии.
В сущности, мы могли бы перефразировать первые три стиха книги Бытие следующим образом, дабы привести их в соответствие с научным представлением о начале Вселенной:
«В самом начале, пятнадцать миллиардов лет назад, Вселенная представляла собой лишенное структуры космическое яйцо, которое взорвалось с высвобождением огромного количества энергии».
Но последуют и оговорки. Возможно, космическое яйцо действительно было лишено структуры, но тем не менее оно представляло собой явно упорядоченное образование. А его взрыв – это резкий сдвиг в сторону беспорядка. С тех пор количество беспорядка (энтропия) во Вселенной только возрастает.
Наряду с тем, что Большой Взрыв и расширение Вселенной олицетворяют мощный сдвиг в сторону беспорядка, существует возможность и локальных сдвигов в сторону упорядочения. Именно этим объясняется возникновение галактик, а внутри них – отдельных звезд, включая наше Солнце. Вместе с Солнцем может образоваться планета Земля, а на этой планете возрастание сложности организации вещества и дальнейшее ее упорядочение может привести к зарождению жизни и дальнейшей эволюции живой материи.
Тем не менее в целом Вселенная «эволюционирует» от порядка к беспорядку, от состояния с низкой энтропией к состоянию с высокой энтропией. Вполне возможно, что в финале своей истории Вселенная достигнет состояния максимальной энтропии или полного хаоса. Короче, Вселенная движется от космоса к хаосу, от порядка к беспорядку – то есть в направлении, обратном тому, которое предполагали различные мифологические варианты сотворения мира, включая библейский.
Но и само существование космического яйца являет собой некую аномалию! Если магистральный путь развития Вселенной – это движение от порядка к беспорядку, каким же образом возник изначальный порядок (который, как мы считаем, существовал в космическом яйце)? Откуда бы ему взяться?
Трудно избежать соблазна обратиться за ответом к библейскому варианту сотворения мира. Дух божий, носясь над бездною (хаосом), спрессовал все вещество Вселенной в одно предельно плотное космическое яйцо (космос), далее предоставил ему возможность взорваться с выделением огромного количества энергии («Да будет свет»), охладиться до состояния вещества, образовать знакомую нам Вселенную. А затем погнал эту Вселенную под уклон в соответствии с законами природы (по-видимому, также заданными богом) навстречу новому хаосу.
Увы, наука не располагает свидетельствами на сей счет. Так же как не существует научных свидетельств в пользу иных объяснений существования космического яйца.
Когда мы изучаем отдаленные галактики, мы, в сущности, изучаем давнее прошлое, поскольку свет от этих галактик шел до нас миллиарды лет. Тем не менее даже самые далекие объекты, которые мы смогли обнаружить, родились уже после Большого Взрыва, и, видимо, у нас нет никакой возможности заглянуть во времена, предшествовавшие ему.
И все же, вероятно, науке по силам одолеть этот барьер, который только на первый взгляд – абсолютная преграда на пути знания.
Например, очень может быть, что расширение Вселенной когда-нибудь прекратится. Она расширяется, преодолевая противодействие своего собственного гравитационного поля, которое неуклонно скрадывает скорость расширения. Возможно, в конце концов дело дойдет до полной остановки, а затем Вселенная сделает плавный переход и начнет сокращаться.
Если так, не исключено, что пружина расширяющейся Вселенной, которая раскручивается ныне, стремясь к хаосу, начнет закручиваться, по мере того как Вселенная станет сокращаться, и приведет в конечном итоге к образованию нового космического яйца. Разумеется, это будет повторяться снова и снова, и мы получим «пульсирующую Вселенную».
В этом случае у природы действительно нет ни начала, ни конца; Вселенная существует вечно, и для вопросов, откуда взялось бесконечное количество космических яиц или откуда взялся порядок, просто не остается места.
Есть еще одно обстоятельство: для того чтобы расширение Вселенной прекратилось, она должна обладать достаточно интенсивным гравитационным полем, способным совладать с силами расширения. Гравитационное поле Вселенной зависит от средней плотности вещества в ней, а, по нынешним представлениям, плотность эта не превышает одной сотой от «критической» (при которой расширение Вселенной прекратилось бы).
Доказательства этого тезиса пока нельзя считать убедительными, но я предчувствую, что наука еще обнаружит «недостающую массу», которая могла бы повысить плотность до нужной величины, – тогда способность Вселенной пульсировать будет доказана. Ученые поставили ряд экспериментов, в результате которых, кажется, выяснено – нейтрино, скорее всего, обладают крохотной массой. (Напомним: книга А. Азимова вышла в 1981 г. С тех пор эксперименты с целью обнаружить массу покоя у нейтрино проводились не раз, но результаты их по-прежнему дискуссионны.) Что ж, во Вселенной так много нейтрино, что в совокупности они могут составить массу, достаточную и для процесса сжатия, и для обеспечения пульсации.
4. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы.
17. Свет и тьма рассматриваются здесь как противоположные и, видимо, равноценные феномены, которые могут быть отделены друг от друга (то есть разделены) для самостоятельного существования.
Древний человек, естественно, не мог не обратить внимание на чередование дня и ночи. Поначалу людям казалось, что свет правит днем, а тьма – ночью и что в целом они поровну делят время суток. Скорее всего, чередование и деление суток и породили убеждение древних людей в том, что Вселенная служит полем боя между первоэлементами – светом и тьмой, которые существовали с самого начала и обладали равным могуществом.
Таким образом, свет стал символическим олицетворением бога, который превратил хаос в космос, в то время как тьма воплотила образ антибога, прилагающего все усилия, чтобы снова ввергнуть мир в Хаос. (Здесь мы слышим эхо пульсирующей Вселенной! Так что при изрядном воображении можно нарисовать следующую картину: отделение богом света от тьмы «подтверждает» факт чередования периодов расширения и сжатия Вселенной…)
Древние персы в деталях разработали концепцию битвы между светом и тьмой. По их воззрениям, носитель света Ахурамазда и носитель тьмы и зла Анхра-Майнью – оба вечны и неразрушимы, Вселенная создана ими специально как поле боя. Битва между Ахурамаздой и Анхра-Майнью (а также между бесчисленными армиями подчиненных существ – ангелов и демонов; люди тоже участвуют в битве – уже одним только фактом присоединения к добру или злу) продолжается вечно. Большинство исследователей мифов сходятся – может быть, принимая желаемое за действительное – на том, что в конечном итоге успех гарантирован добру.
После того как еврейские племена провели несколько столетий в составе государства Ахеменидов, этот «дуализм» вошел и в их религиозную систему. Так, наравне с Анхра-Майнью встал Сатана – «антибог», пытающийся свести на нет акт творения.
Однако тексты «Жреческого кодекса» начали появляться во время вавилонского плена, еще до наступления эры Ахеменидов, поэтому Сатана в этих текстах пока отсутствует. Тот факт, что бог создает свет, оговорен особо, тьма же не относится к божьим творениям, она существовала с самого начала, вместе с Хаосом, частью коего являлась всегда.
Впрочем, раз бог может одним лишь словом ограничить владения тьмы, что мешает ему и повелевать ею, как и светом? Таким образом, дуализм – равноправное существование добра и зла – нарочито отвергается.
Разумеется, с научной точки зрения тьма – это всего лишь отсутствие света.
На нынешнем этапе развития Вселенной, когда в ней сияет миллиард триллионов звезд, свет существует повсюду (за малыми исключениями, о которых я скажу ниже), а тьмы нет вовсе. Конечно же в точке межгалактического пространства, столь удаленной от ближайших галактик, что интенсивность их свечения уже не будет восприниматься человеческим глазом, наблюдатель неминуемо погрузится во тьму. Но то оценка субъективная, ибо инструменты, более совершенные, чем глаз, обнаружат свет. Таким образом, это будет вовсе не тьма, а все же свет – только очень слабый.
Свет может также отсутствовать, если он физически блокирован каким-либо светонепроницаемым барьером. На Земле мы привыкли к куда более интенсивному освещению, чем то, с каким встретились бы во Вселенной, по причине близости к нашей планете одной весьма примечательной звезды – Солнца. Уровень освещенности в дневное время настолько выше уровня освещенности ночью, когда планета, сделав пол-оборота, выводит нас из-под Солнца и непрозрачное тело Земли блокирует его свет, что в нашем воображении ночь представляется тьмой. Однако в ясную погоду на небе всегда присутствуют звезды и, возможно, Луна, так что настоящей темнотой это не назовешь. Тьма только кажется нам таковой – в сравнении со светом…
В открытом космосе существуют газопылевые облака, в которых нет собственной звезды и которые достаточно удалены от соседних звезд. Такие облака зовутся темными туманностями. Мы можем наблюдать их, когда они перекрывают звезды, в таком случае туманность выглядит как черное пятно на фоне ярких звезд, обступающих его со всех сторон. Если бы кто-либо оказался в середине такого облака, он не увидел бы на небе ни проблеска света – только тьму.
Наконец, если мы вообразим, будто Вселенная продолжает расширяться бесконечно, то следует признать: наступит время, когда все звезды закончат существование как светящиеся объекты. И воцарится тьма, хаос одержит окончательную победу.
Впрочем, все эти аргументы, доказывающие, что в отдельных случаях может существовать абсолютная тьма, основаны на том, что считать «светом». В действительности свет– это явление волнового характера, результат быстрых колебаний электромагнитного поля. Колебания могут происходить с любой периодичностью и, таким образом, способны порождать волны любой длины.
Сложилось так, что наш глаз обладает чувствительностью только к волнам определенной длины, а мозг интерпретирует эти ощущения как свет. Но оптический диапазон составляет лишь малую долю электромагнитного спектра, колебания с большей и меньшей длиной волны наши глаза не могут регистрировать, мы не воспринимаем их как свет. Природа не снабдила нас достаточной чувствительностью для приема этих излучений, но их можно регистрировать с помощью приборов.
Если рассматривать свет просто как один из представителей (наиболее видный) большой семьи электромагнитных излучений, то во всей Вселенной мы не найдем буквально ни клочка тьмы.
Таким образом, выходит, что научные выводы опровергают дуалистическую концепцию «свет – тьма» и скорее согласуются с библейской концепцией бога («света») как неограниченного властелина Вселенной. По крайней мере, если воспринимать это как метафору…
5. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.
18. В этом стихе бог дает двум феноменам – свету и тьме – особые имена: День и Ночь («йом» и «лейла» по-еврейски).
Большинство людей справедливо считают, что слова в общем-то существуют сами по себе и каждое несет вполне объективный смысл. Тех, кто никогда не слышал никакого языка, кроме своего, обычно крайне поражает (даже в наши дни) непонимание «инакоговорящих». Они еще больше удивляются, когда узнают о существовании другого языка, в котором каждый объект, каждое действие, качество и так далее характеризуется явно бессмысленными и нелепыми сочетаниями звуков, но тем не менее вполне понятными «инакоговорящим».
Авторы Библии жили во времена, когда существовало уже много языков, и они знали об этом. Подобно большинству людей, они воспринимали свой собственный язык, еврейский, как совершенно особый – первородный. Конечно же если мы считаем, что все в Библии – чистая правда, тогда бог говорит на том самом языке, на котором Библия и была написана. Еврейский язык становится как бы языком бога. Более того, бог сотворил отдельные слова и, следовательно, еврейский язык сразу же, как только он создал свет. И даже раньше, ибо команда «Да будет свет» выражена еврейскими словами. Отсюда можно было извлечь одну мысль – и авторы Библии извлекли ее (а после них – множество людей, которые воспринимали Библию буквально), – что еврейский язык всегда занимал исключительное место среди всех человеческих наречий.
В действительности, разумеется, языки развивались очень сложными путями, и, если даже и был первородный язык, он давно потерян в тумане времен.
Филологи могут судить о прошлом человечества только по взаимосвязям, существующим между современными языками, а связи эти можно проследить во времени только до момента создания первых письменных, расшифрованных ныне источников. Это дает нам возможность заглянуть в прошлое не далее чем на пять тысячелетий, а к тому времени существовало уже большое количество сложных и сильно отличающихся друг от друга языков.
Так что в лингвистическом смысле ни с точки зрения возраста, ни с точки зрения качества в еврейском языке, равно как и в любом из содержащихся в нем слов, – не заключено ничего уникального.
19. Тот факт, что мы называем 24-часовой отрезок времени днем, содержит в себе возможность путаницы, поскольку светлое время суток тоже именуется днем (в отличие от ночи) и как раз о светлом времени суток говорится в данном стихе.
Именно по причине возможной путаницы этот стих не просто описывает сотворение света и отделение света от тьмы, которое было произведено в первый день творения, но со всей ясностью дает понять, что речь идет о «вечере и утре», и, таким образом, подразумевается полный 24-часовой период.
У нас – современных людей – день (24-часовой период) начинается и заканчивается в полночь. Это удобная схема, хотя и несколько искусственная; она имеет практическую ценность по той единственной причине, что на свете давно уже существуют часы – они достаточно дешевы, чтобы иметься в каждом хозяйстве, и достаточно надежны, чтобы показывать время с точностью хотя бы до минуты.
Но прежде чем появились дешевые и точные измерители времени, люди считали куда более естественным (и, в сущности, неизбежным) начинать день либо с восхода, либо с заката. То есть опираться на те моменты суток, которые могут быть маркированы независимо от часов.
Может показаться, что из двух моментов – восхода и заката – именно восход знаменует истинное начало дня. Безусловно, это и есть начало рабочего дня. Похоже, в тех разделах Библии, которые обрели свой нынешний облик еще до вавилонского плена, можно найти отдельные указания на то, что именно восход начинает новый день. Например: «Мясо мирной жертвы благодарности должно съесть в день приношения ее, не должно оставлять от него до утра» (Лев. 7:15). «Утро»– это явно не тот же самый день; оно начинает день следующий.
Однако в вавилонской системе летосчисления день рождался на закате: день начинался вечером, а утро представляло собой финальную часть дня. Авторы «Жреческого кодекса» испытали настолько сильное влияние вавилонской системы, что, описывая полный 24-часовой период, говорили:
«вечер и утро», а не наоборот.
Обычай начинать день с вечера дошел до эпохи создания Нового завета, а оттуда пробрался в кое-какие традиционные праздники. «Канун рождества» и «канун Нового года» – это никоим образом не вечера перед рождеством или Новым годом. Это начало рождества и Нового года. Мы можем считать это библейской традицией, а можем объяснить особенностями календаря или общепринятым обычаем. И конечно же евреи до сих пор празднуют свои святые дни, начиная их на закате «предыдущего дня».
20. Акты творения, перечисленные в первой главе книги Бытие, распределены между несколькими «днями».
До XIX столетия вопросов по этому поводу не возникало. Считалось само собой разумеющимся, что это буквально дни, то есть 24-часовые отрезки времени, и что бог сотворил небо и землю, а затем завершил всю работу в очень короткий срок. Впрочем, не столь уж короткий, если вспомнить, что в этой истории замешан все-таки сам господь бог.
Никто не сомневался, что если бы он только захотел, то закончил бы всю работу в течение нескольких часов. Если не в мгновение ока.
Однако в прошлом веке ученые начали все четче представлять себе истинный возраст Земли – миллионы лет. И вот произошло событие, которое мы можем считать едва ли не первым отступлением от буквального прочтения Библии, – пошло брожение умов по поводу понятия «дни творения».
Богословы задумались: а не может ли понятие «день» в этой главе относиться к какому-то неопределенному периоду? Почему бы не допустить, что явление света и его отделение от тьмы представляли собой «первую стадию» сотворения мира, длившуюся миллион лет или даже триллион – если так было угодно богу? Что богу время?!
И все же Библия, судя по всему, вполне конкретно отвечает на этот вопрос. Будто бы предвидя, что слово «день», возможно, будет понято неправильно, авторы «Жреческого кодекса» четко сформулировали: «вечер и утро», как бы подчеркивая, что имеется в виду всего лишь один 24-часовой отрезок времени. Не более того… Разбирая понятие «день» в этом стихе, современные иудейские и христианские фундаменталисты видят в нем только знакомый всем нам день, состоящий из 24 часов, и только.
6. И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. (И стало так.)
(В синодальном переводе слова, поставленные в скобках, заимствованы из греческого перевода Библии, так называемой Септуагинты.)
21. Порядок, в котором бог создает объекты Вселенной на протяжении всех остальных стихов этой главы, абсолютно ничем не отличается от порядка, данного в вавилонском мифе о сотворении мира. Отголоски этого мифа мы находим в «Жреческом кодексе» – в тех местах, где речь идет о сотворении света и «ограничении» тьмы.
Первой бог творит твердь – полусферический небесный свод, который древние считали твердой и прочной покрышкой плоской земли. Предполагалось, что он напоминает крышку от горшка и, скорее всего, сотворен из того же материала, из которого крышки и делались.
Слово «твердь» (лат. firmamentum) – это перевод греческого «стереома», то есть «твердый объект», что, в свою очередь, служит эквивалентом еврейского «ракиа» – тонкий металлический лист.
