Айзек Азимов
Убийство в Эй-Би-Эй

Полная версия

12. Роузэнн Бронстайн. 17.15

У меня не было желания сразу уйти. Я мог оставаться в номере до 18 часов. Куда бы я не пошел, чтобы я ни делал, я стремился бы разгадать проклятую загадку. Через два-три дня Джайлса, наверное, похоронят. И мне придется присутствовать на заупокойной службе, и ради моего собственного душевного спокойствия к тому времени я уже должен что-нибудь узнать.

Итак, почему он был убит? Пока мне было известно об одном пустяковом осложнении в его жизни и о другом, серьезном. Пустяковым была пустая ручка, потому что я не принес пакет. Серьезное осложнение было вызвано любовным крахом двух женщин – Юнис и Роузэнн. (Кто бы мог предположить, что Джайлс Дивор – роковой мужчина, из-за которого две женщины пришли в отчаяние!)

Я был уверен, что Юнис не убивала его. Она слишком быстро догадалась, что я намекаю на убийство. Если бы она была убийцей, она наверняка сделала бы вид, что не поняла намека, и старательно избегала бы этого слова и версии. (Или, может быть, я слишком романтически настроен?).

Как насчет Роузэнн? Где бы мне найти ее?

Я решил попробовать дозвониться в ее книжную лавку. В День поминовения погибших лавка, вероятно, закрыта, но я знал, что она занимает несколько комнат над магазином. Быть может, у нее есть отводная трубка. На 15 гудке мне ответили.

Голос был тихим и осипшим, совершенно неузнаваемым, и я подумал, что ошибся номером.

– Роузэнн? – спросил я на всякий случай.

– Какого дьявола тебе нужно? – произнесли более громко, и тут я узнал ее.

– Это Дэрайес Джаст.

– Я знаю. Какого дьявола тебе нужно? – она уже не называла меня «малышом». Ей было действительно плохо.

– Извини, Роузэнн, но ты слышала о Джайлсе?

– Да, я слышала о нем. Никогда бы не подумала, что проклятый ублюдок может поскользнуться и упасть в ванне.

Уже вторая женщина бранила его за то, что он осмелился умереть.

– Роузэнн, – спросил я, – ты видела Джайлса после того, как мы с тобой разговаривали вчера?

– Нет, не видела, и вообще, какое тебе дело до этого? А ты видел его?

Я мог ответить, что видел его. Но это не имело значения. Поэтому я сказал:

– Роузэнн, меня кое-что беспокоит.

– Что ты имеешь в виду?

– Дело в том, что когда я вошел в его комнату…

– …ты обнаружил его. Может быть, ты его подтолкнул?

Она не думала, что говорит.

– Послушай, Роузэнн, когда я вошел в комнату, он уже был мертв. Он лежал в ванне, словно до этого принимал душ, а его одежда была разбросана по всей комнате. Создавалось впечатление, что он кидал ее по дороге в душ.

На другом конце провода воцарилось молчание, и оно длилось так долго, что я уже собрался проверить контакт, но тут она произнесла более нормальным голосом:

– Но это невозможно, он всегда складывал…

И замолчала.

– Ты хочешь сказать, что кто-то другой, раскидал его вещи? Какая-нибудь женщина. Нет, он этого не допустил бы. – И она тоже сразу сделала вывод, который, по-моему, доказывал ее невиновность. – Ты хочешь сказать, что кто-то убил его и потом раскидал его вещи, чтобы создать впечатление, что произошел несчастный случай, когда он принимал душ?

– Ты считаешь это возможным?

– Не знаю… Я.. Да, конечно, это возможно. – Внезапно она взорвалась: – Это сделала Юнис!

– Юнис?

– Конечно. Если она не могла обладать им, то значит, никто не должен был.

– Это невозможно, Роузэнн.

Роузэнн издала сиплый звук, который должен был изображать смех.

– Ты считаешь, что она должна была сделать это сама? – спросила она. – Могла нанять кого-нибудь. В наши дни это стоит не так дорого.

– Но у тебя есть такой же мотив, как у Юнис, и столь же веский.

– У меня?

– Если ты не можешь им обладать, значит, никто не должен.

– Не будь идиотом! – крикнула она и швырнула трубку.

Я положил свою.

Итак, чего я добился? Обе восприняли мой намек на убийство без сомнений, в силу чего я был склонен вычеркнуть их из списка подозреваемых. Роузэнн выдвинула идею наемного убийцы. Почему бы и нет? Малоправдоподобно, но почему бы и нет? Тогда алиби не имели бы никакого значения. И быть может, след героина, который я обнаружил, был оставлен наемным убийцей. (Почему – мне было неясно).

Проку от всего этого не было никакого. За последние пять часов я размышлял более напряженно, чем когда-либо в своей жизни – даже когда обдумывал сюжеты своих романов – и без результата.

Было почти 18 часов, и в любое время в номер могли прийти. Я запер его и ушел. Продолжая размышлять.

Я ждал лифта. Поскольку я не верил, что убийство было связано с таким пустяком, как ручки, и поскольку я не верил в причастность Юнис и Роузэнн, то мотив следовало искать в другом месте – другая женщина, которую никто не подозревает, героин, убийца-маньяк (нет, маньяк не стал бы создавать видимость несчастного случая).

В поисках мотива стоило бы проследить, что делал Джайлс с того момента, как мы расстались почти за 24 часа до его смерти. Когда я увидел Джайлса в последний раз, он уходил с Генриеттой Корвасс. Если я начну с нее…

Остановился лифт, идущий вниз. Я вышел на пятом этаже и обнаружил, что комната пресс-конференций все еще открыта. В ней сидела всего одна женщина. Она не знала, где Генриетта, но, кажется, слышала, как та говорила, что собирается на прием, который устраивает издательство "Снуолл, Брум и К" сегодня вечером. Я с трудом упросил ее разыскать объявление, и оказалось, что он состоится не в отеле, а в соседнем ресторане в 18.30.

13. Томас Вэлиэр. 18.40

У меня не было приглашения, но поскольку я имел значок Эй-Би-Эй, то мог доказать, если бы меня спросили, что я писатель. Но меня ни о чем не спрашивали. Выпивка, естественно, меня не интересовала, и я прошел мимо бара, лишь бегло взглянув, нет ли там Генриетты. Ее там не было. Но зато я увидел моего уважаемого издателя, главу «Призм Пресс» Тома Вэлиэра. Он тоже меня заметил.

– Привет, Дэрайес! Страшное дело, – сказал он, подходя.

Разумеется, я знал, о чем он говорит.

– Да, страшное дело, – сказал я, продолжая жевать.

– Говорят, вы обнаружили тело? – сказал он.

– Да. Я тот счастливчик.

– Он упал ванне и разбился?

– Похоже на то.

– Страшное дело, – повторил он.

– Поистине страшное.

– Такое постоянно случается, – он помотал головой. – Я имею в виду, что легко поскользнуться в ванне. Кстати, Дэрайес…

– Да?

– Помните, о чем мы говорили вчера?

– О том, что Джайлс покидает "Призм Пресс"?

– Не покидает. Он только говорил, что, возможно, покинет. Он еще не покинул. – Он взглянул на меня с осуждающим видом. – В данных обстоятельствах, мне кажется, нет необходимости упоминать об этом. Джайлс мертв, вы же знаете.

– Да, знаю, страшное дело.

Том подозрительно взглянул на меня, но, видимо, то, что он хотел сказать, было слишком важно, чтобы отвлекаться.

– Я хочу сказать – пусть мертвые покоятся в мире. Кому нужен бесполезный скандал?

– Смена издателя, по-моему, не вызывает скандала, – сказал я.

– Да, но из этого ничего не вышло, зачем же говорить об этом?

– Конечно, – сказал я. – У меня нет никаких причин говорить об этом, Том. Я буду рассматривать это дело как конфиденциальное.

– Спасибо, Дэрайес.

– Будем оптимистически смотреть на вещи, Том, – сказал я. – Книга Джайлса разойдется лучше, чем предполагали. Не часто писатель умирает в разгар рекламной кампании.

– Ну что вы, – пробормотал он смущенно. – Мы не хотим наживать капитал на несчастье.

– Полно, – сказал я. – Используйте заголовки. Это случилось на съезде Эй-Би-Эй. Книготорговцам это очень поможет, и они начнут проталкивать книгу. Подумайте только: "Смерть в Эй-Би-Эй".

Я вспомнил сетования Азимова, его обязательство написать книгу под названием "Убийство в Эй-Би-Эй". Клянусь, я так старался распутать происшествие, что у меня в этот миг даже мелькнула мысль, не подстроил ли его Азимов, чтобы заиметь сюжет или разрекламировать свою книгу.

(Совершенная чушь. Я говорил Дэрайесу, что нелепо оставлять эту фразу, но он настаивает, потому что уверяет, что он именно так подумал. Если ему так хочется выглядеть придурком, это его дело.

А. Азимов.

Я не знаю, почему Азимов считает, что он выше подозрений. Заинтересованный читатель может задуматься над тем, не пишет ли он эту книгу в тюремной камере.

Дэрайес Джаст.

Ну что ж, даже если это ослабит напряженность сюжета, должен заявить, что пишу эту книгу не в тюремной камере, а в своем кабинете.

А. Азимов.)

– Я полагаю, книга действительно лучше разойдется, – нерешительно проговорил Том, – но мне это безразлично.

14. Генриетта Корвасс. 19.45

Гости на приеме заполнили две большие комнаты и коридор между ними. Я знал, наверное, не более одного из каждых десяти присутствующих, но мне казалось, что буквально каждый здоровается со мной. Я стал знаменитостью, приобретя большую известность от того, что обнаружил труп, чем от своих четырех книг (не считая пятой, готовившейся к печати).

Я все больше мрачнел, переходя от группы к группе и думал о том, что бесполезно искать иголку в стоге сена, и вдруг, примерно без четверти восемь, услышал ее голос, повернулся в этом направлении и увидел ее. Я присоединился к группе людей, среди которых она стояла, и в конце концов мне удалось встретиться с ней глазами. Она мгновенно узнала меня, но тут же отвернулась. Я протиснулся к ней и легонько потрогал ее за локоть. Когда она обернулась я сказал так тихо, что практически никто не мог расслышать:

– Мне надо поговорить с вами.

– О чем?

– Это очень важно, – ответил я все так же тихо.

– Пол поводу… – она не закончила фразу, но это внезапное молчание было столь же красноречивым, как если бы она договорила.

– Да, – сказал я. – Выйдем из комнаты. Мы не можем говорить здесь.

Она пошла за мной. Я рассчитывал пройти во внутренний дворик, но и там за маленькими столиками сидели участники приема. Я подвел ее к невысокой бетонной ограде, окружающей ресторан, подтянулся и сел на нее, болтая ногами.

– Ужасная история, – проговорила она. – Совсем не нужная реклама. Попадет во все газеты.

– Об этом я ничего не знаю, Генриетта. Отель примет все меры, чтобы замять шумиху.

– Ведь объявить о случившемся пришлось мне.

– Такая у вас работа.

– Но мне это не нравится.

– Согласен. Не нравится. Но, судя по вашему виду, вам не нравлюсь я, только потому, что сообщил вам о происшедшем. Мне это тоже не нравится. Интересно, понравилось бы вам войти туда и…

– Замолчите! – К моему удивлению, она готова была расплакаться. Я замолчал, выжидая, заплачет или сдержится. Она не заплакала и спросила:

– Для чего мы сюда пришли?

– Послушайте, он был моим другом. Вчера вечером он не хотел идти с вами, помните? Я заставил его пойти, и именно поэтому он не смог взять в гардеробе пакет, который ему был нужен, и попросил меня это сделать, а я.. не смог выполнить его просьбу. Теперь для меня важно убедиться в том, что это не привело к его смерти.

– Как мог пакет иметь столь важное значение?

– В нем были ручки. Джайлс всегда пользовался ручками со своей монограммой, и он забыл их дома. Я не принес пакет вовремя, и он писал автографы единственной ручкой, которая у него была с собой, а в ней кончилась паста, и это вывело его из равновесия. Если бы он не разволновался, он мог бы пойти на ленч книготорговцев и писателей. Но поскольку он был вне себя: он поднялся в свой номер, решил принять душ, чтобы поостыть, и, видимо, упал. Так что в каком-то смысле вина лежит на мне.

– Если дело обстояло так, то чем я могу помочь?

– Я просто хочу знать все, что произошло вечером.

– Мне, собственно, нечего рассказывать. Мы поехали на телевидение и записали передачу.

– А как он вел себя во время записи?

– Самым примерным образом. Очень хорошо говорил. Эту передачу покажут через три недели, приурочат ко дню выхода книги. Если у них котелок варит, прокрутят раньше. Я не удивлюсь, – добавила она с горечью, – если они покажут ее завтра утром, пока съезд еще продолжает работу.

– Надо будет посмотреть, – сказал я. – А что было после записи?

– Ничего. Мы вернулись.

– Я имею в виду, после того, как вы доставили его в номер.

– Почему вы говорите, что я доставила его в номер? – спросила она, и голос ее дрогнул.

– Ведь вы собирались, не правда ли? Последние ваши слова перед отъездом были: "Я сама провожу вас до вашего номера".

– А, помню, – сказала она с неожиданным равнодушием. – Я поднялась с ним на лифте до его этажа.

– Он попросил вас зайти к нему?

– Не-ет, – ответила она неуверенно.

– Генриетта, – сказал я. – Не надо темнить. Он приглашает к себе каждую женщину. (Я этого точно не знал, но решил рискнуть). И вы, несомненно, вошли, иначе вы бы не были так смущены.

Она не ответила и отвернулась.

– Я обещаю вам, – сказал я, – что никому не передам, что вы мне рассказали. Нет надобности входить в подробности. Просто расскажите в общих чертах, что произошло.

– Мне-то нечего стыдиться. Я ушла от него вчера вечером и вообще его больше не видела.

– Значит, вы не видели, как он надписывает автографы?

– Конечно, нет!

– Кто-нибудь заходил за ним утром?

– Не знаю, во всяком случае не я.

Между тем у меня было отчетливое впечатление, что утром до десяти часов с ним была женщина. Кто-то сказал мне об этом. Мне даже назвали имя… Бесполезно. Я не мог вспомнить.

– Когда вы ушли от него вчера?

– Я не смотрела на часы. Вероятно, было около 11, но точно не знаю. Послушайте, я не хочу больше об этом говорить.

Она поспешно сбежала вниз по лестнице, а я повернул в другую сторону и направился к отелю.

15. Ширли Дженнифер. 21.10

Что дальше? Мне было известно, что Джайлс делал примерно до 23 часов накануне. В 10 часов утра он надписывал автографы. Что же произошло в течение 11 часов ночью и утром, что могло бы объяснить случившееся около полудня? К концу этого периода с ним была женщина. В этом я был уверен, хотя и не мог вспомнить, что вселило в меня уверенность. Возникал вопрос: кто она и провела ли она с ним ночь?

Я вошел в вестибюль и услышал возглас, которого, наверное, подсознательно опасался с самого начала:

– Дэра-ай-ес, я ищу тебя целый день.

Не думаю, чтобы она делала это, но с ее стороны было мило так сказать.

– Привет, Ширли, – сказал я бесцветным голосом. – Извини, у меня был очень трудный день.

– Знаю. Все об этом говорят. Как ужасно! Именно ты должен был найти его. Я думаю, из-за этого ты не подошел к киоску, где я надписывала автографы.

– Я провел время с полицейскими, малоприятное занятие, – оправдывался я.

– Бедняжка, – проворковала она.

Странно, до чего я чувствовал себя неуязвимым для ее чар.

– Меня уже мутит от этого, я собираюсь пойти домой и немного прийти в себя, – я слегка отодвинулся от нее.

У нее был удивленный и обиженный вид.

– Домой?

– Так будет лучше, Ширли. Сегодняшний день вымотал меня, – я нарочно зевнул и почувствовал, что мне и впрямь хочется спать. – Ты будешь здесь завтра?

– Не знаю, – ответила она сухо.

– Я буду. Может быть увидимся. – Я повернулся и вышел из отеля.

Когда я очутился в своей комнате, и дверь захлопнулась за мной, я не мог вспомнить, как дошел от отеля до дома. Расстояние было больше мили, но я не помнил ни одного шага. Мое возвращение напоминало мгновенное перенесение массы, нечто из глупых научно-фантастических рассказов Азимова.

(Насколько я помню, я имел в виду вообще научно-фантастические рассказы. Не сомневайтесь, что Азимов вставил свое имя, как будто он единственный автор научной фантастики в мире.

Дэрайес Джаст.

В одном из моих лучших рассказов "Такой прекрасный день", который входит в сборник «Сумерки» и другие рассказы", происходит перенесение массы. Поскольку Дэрайес после настойчивых расспросов признал, что читал этот рассказ, я утверждаю, что моя интерпретация максимально близка к истине.

А. Азимов.)

Прежде чем заснуть, я вспомнил, что Айзек Азимов был вторым писателем, надписывающим утром автографы. Он мог видеть, с кем пришел Джайлс. Завтра утром, кажется, в 11 часов, он должен участвовать в симпозиуме, и я подумал, что пойду туда. Во всяком случае… сам по себе он… может оказаться интересным. И я заснул.

Часть третья
Вторник. 27 мая 1975 года

1. Дэрайес Джаст. 6.00

Спал я плохо. Мне снились дурные сны, подробностей которых я не помню. Я открыл глаза в 6 часов утра – во рту был отвратительный привкус, подушка намокла от пота.

Какое-то время я смотрел в потолок, пытаясь отделить кошмары, созданные моим воображением, от кошмара вчерашних реальных событий, и понял, что больше мне не заснуть. Я встал, принял душ, побрился и решил не возиться с завтраком дома. Было теплое ясное утро, и я пешком отправился в отель.

Кафе в отеле было почти полно, хотя я пришел в 7.30. Я заказал блины и ветчину и стал прислушиваться к разговорам. Говорили о чем угодно – о боксе, о том, что ни редакторы, ни издатели не заглядывают в книжные магазины – как же им знать проблемы книготорговцев? – и о других пустяках. Закончив завтрак, я пошел между столиками, продолжая прислушиваться. Как понимаете, я делал это не из любопытства. Мне хотелось знать, какое впечатление смерть Джайлса произвела на участников съезда. Ответ был прост – никакого.

Жизнь продолжается.

2. Сара Восковек. 8.45

Примерно без четверти девять я поднялся на шестой этаж. Начальник службы безопасности, наверное, еще не пришел, и я вообще не знал, где его кабинет, зато знал, где кабинет Сары. Вряд ли она уже явилась, но я решил подождать.

Я ошибся: она была у себя, я постучал по косяку двери.

– Привет!

Она обернулась:

– Как себя чувствуете, Дэрайес? Вид у вас измученный.

– Плохой день и плохая ночь. Но ничего.

– Знаете, медицинский эксперт приезжал вчера около 19.30 и увез тело.

– Я так и предполагал. А куда делась Юнис? Я имею в виду миссис Дивор.

– Этого я не знаю. Думаю, что ушла домой. Хотите кофе?

– Спасибо, только что пил.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Когда приходит начальник службы безопасности? У него какое-то труднопроизносимое имя.

– Марсольяни, – она взглянула на часы. – Обычно он приходит рано. Хотите повидать его?

– Даже очень.

– Я позвоню ему и скажу об этом, но, знаете, вчера он был немного недоволен вами.

– Он сказал, почему?

– Сказал, что вы суете нос, куда не следует. Но не уточнил.

– Я действительно всюду сую свой нос, по крайней мере в данное время. Например, можете вы мне сказать кое-что, прежде чем позвоните ему?

– Смотря что.

– Существует ли в отеле проблема наркотиков?

– Проблема наркотиков?

– Ну, замешан ли отель в той или иной степени в продаже или доставке наркотиков… героина?

– Конечно, нет!

– Хорошо, не отель. Но не происходит ли это здесь без ведома отеля? Вот что я имею в виду.

Она задумчиво смотрела на меня:

– Почему вы спрашиваете?

– Я же сказал, что всюду сую свой нос.

– Поистине. Вы не имеете права задавать такие вопросы, а я – отвечать на них. Если вам надо об этом знать, следует спрашивать у Марсольяни, но не думаю, чтобы он вам ответил.

– Вы ему позвоните?

Она позвонила и вкрадчивым голосом сказала:

– Он хочет зайти к вам на минутку.

Это она придумала сама, я такого не говорил.

3. Энтони Марсольяни. 9.20

Марсольяни – его кабинет тоже на шестом этаже – заставил меня долго ждать. Он не спеша перебирал бумаги и всем своим видом показывал, что не спешит. Я сидел, стараясь не проявлять признаков нетерпения. Наконец в 20 минут десятого, когда ему надоело играть в ничегонеделание под моим пристальным взглядом, он спросил:

– Чем могу быть полезен?

– Можете вы узнать, показало ли вскрытие, что мистер Дивор употреблял наркотики?

– Нет. Позвоните в полицию или узнайте у его жены. Еще что?

– Полиция мне не скажет, и с моей стороны было бы непристойно беспокоить его жену подобным вопросом. Почему вы не можете мне сказать?

– Мне полиция тоже не говорит. Это не мое дело.

– Так ли? В номере отеля находился героин.

– Я его не видел.

– Он был там. Кто-то его смахнул.

Он слегка покраснел:

– Этот «кто-то» – я?

– Я никого не обвиняю, но он был там, а потом исчез. Мне представляется важным знать, связано ли это с Дивором. Если он не был наркоманом, героин мог остаться от того, кто до него жил в номере.

– Даже если так, что дальше?

– Тогда что это – изолированный случай или в отеле существует проблема наркотиков?

– Не знаю, о какой проблеме наркотиков вы говорите.

– Я тоже не знаю. Нечто такое, из-за чего было бы нежелательно, чтобы в номере обнаружили героин.

– Это было бы нежелательно в любое время и по любой причине.

– Если бы вы обнаружили героин, вы бы сообщили полиции?

– Конечно.

– Или же пытались бы втихую заняться этим сами, чтобы не пришлось обращаться в полицию?

Марсольяни долго смотрел на меня и потом сказал:

– В наши дни проблема наркотиков существует повсюду. Немыслимо, чтобы обошлось без инцидентов в любом отеле. Что касается конкретной проблемы, это совсем другой вопрос. Если бы она возникла, я несомненно сообщил бы полиции и, уж конечно, не сообщил бы вам.

– Вы, например, не ссыпали бы героин в конверт и не унесли?

– Нет, я бы этого не сделал бы, и вам повезло, что вы такая пигалица, иначе за такие слова я бы вас поднял, сломал пополам и выбросил бы обе половинки из кабинета.

– Тогда мне повезло, что я такой маленький, – вежливо заметил я и встал.

– Минуту, – сказал он, – напомните мне ваше имя.

– Дэрайес Джаст.

– Мистер Джаст, я думаю, что все эти разговоры вызваны тем, что вы по-прежнему считаете, что тот мужчина из номера 1511 был убит. Вы сказали полиции о своей версии?

– Нет, после вашей реакции на мои слова я решил, что лучше найти более веские доказательства.

– Понятно, тогда, мистер Джаст, позвольте мне сказать вам следующее: если человек из номера 1511 был убит, ваши несанкционированные и неуклюжие расследования могут побудить убийцу сделать то же самое с вами, чтобы избавиться от вас. Подумайте над этим.

– В любом случае мне, видно, недолго осталось жить.

– Подумайте об этом, но по ту сторону двери, – он достал сигару и засунул ее в рот.

Ненавижу сигарный дым. Я встал и покинул кабинет, ничего не выяснив. Статус-кво.