Айзек Азимов
Ленни

И вот впервые он прозвучал. Ни одна душа «Ю. С. Роботс», от председателя совета директоров до только что приступившего к своим обязанностям дворника, поначалу не догадалась, что означает этот странный, пронзительный, повышающийся и падающий с десятисекундным интервалом звук. Когда краткое замешательство миновало, в зону тревоги сломя голову бросился отряд вооруженных охранников и целая бригада медиков. Вся работа в корпорации была парализована.

Чарльз Рендоу, оператор компьютера, был отправлен в больницу со сломанной рукой. Других травм у него выявлено не было. То есть – Других физических травм.

– Но моральная травма, моральная травма какова! – ревел во всю глотку Лэннинг.

Сьюзен Кэлвин взирала на него с олимпийским спокойствием.

– Ты ничего не сделаешь Ленни. Ничего. Ясно?

– А тебе, тебе ясно, Сьюзен? Это существо ударило человека! Он нарушил Первый Закон. Ты знаешь, что гласит Первый Закон?

– Ты ничего не сделаешь Ленни, – упрямо повторила Сьюзен.

– Ради всего святого, Сьюзен, процитировать тебе Первый Закон? «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред». Вся наша деятельность зиждется на том факте, что Первый Закон должен неукоснительно соблюдаться всеми роботами всех без исключения типов. Если об этом узнают люди – а они узнают, что имело место исключение, одно-единственное исключение, – мы можем оказаться вынуждены закрыть «Ю. С. Роботс» навсегда. Единственный шанс выжить – это немедленно объявить, что виновный в нарушении Закона робот демонтирован, разъяснить обстоятельства происшествия и надеяться на то, что нам удалось убедить людей в том, что такое больше никогда не повторится.

– Очень хотелось бы узнать, что вы подразумеваете под словом «такое», – хладнокровно поинтересовалась Сьюзен Кэлвин. – Меня не было на месте, когда это произошло. Так что мне крайне интересно было бы узнать, что делал этот мальчишка Рендоу у меня в лаборатории без моего ведома.

– Важно то, что случилось, – упорствовал Лэннинг. – Робот ударил Рендоу, а этот балбес нажал кнопку сигнала «Робот вышел из повиновения» и устроил всю эту кутерьму. Итак: робот ударил его и нанес ему травму, выразившуюся в переломе руки, Суть в том, что ваш Ленни настолько изначально несовершенен, что не знает Первого Закона, и должен быть немедленно демонтирован.

– Он знает Первый Закон. Я исследовала его мыслеблоки и установила, что он знает Законы.

– Как же тогда он мог ударить человека? Давайте спросим у него? – добавил он с сарказмом.

Сьюзен мучительно покраснела.

– Полагаю, для начала надо спросить у пострадавшего. И потом, Альфред, я требую, чтобы в мое отсутствие мой кабинет, где находится Ленни, был надежно заперт. Я не желаю, чтобы кто-либо приближался к нему. Если с ним что-нибудь случится, ноги моей больше не будет в корпорации!

– Но если будет доказано, что он нарушил Первый Закон, вы согласитесь на демонтаж?

– Да, – ответила Сьюзен. – Потому что знаю, что он ничего не нарушал.

Чарльз Рендоу лежал в постели, сломанная рука была в гипсе. Рука его, собственно говоря, уже не беспокоила. Больше всего он страдал от воспоминаний о том, как робот двинулся на него, а он подумал, что в позитронном мозгу робота созрела мысль убить его. Ни одному человеку наверняка не доводилось так испугаться робота, как он испугался тогда. В некотором смысле он перенес уникальные ощущения.

Альфред Лэннинг и Сьюзен Кэлвин стояли у кровати больного. С ними был и Питер Богерт, которого они встретили по пути. Докторов и медсестер довольно-таки неделикатно выдворили из палаты.

Сьюзен Кэлвин ледяным голосом спросила:

– Ну, так что же произошло?

Рендоу выглядел смущенным.

– Он… он ударил меня по руке, – пробормотал он, избегая взгляда Сьюзен. – Он напал на меня.

Сьюзен посоветовала:

– Начните с самого начала. Что вы делали в моем кабинете без моего ведома?

Молодой компьютерщик судорожно сглотнул комок в горле – видно было, как дернулся кадык. Его лицо с высокими скулами было необычайно бледно.

– Мы… все знали про вашего робота. Говорят, будто вы пытаетесь научить его говорить так, чтобы его голос напоминал музыку. Люди бьются об заклад, так это или нет. Есть такие, кто клянется, что вы и столб можете научить разговаривать.

– Сочтем это за комплимент, – ледяным тоном прокомментировала Сьюзен. – Но вы-то тут при чем?

– Я должен был войти и все разузнать – может он так говорить или нет, понимаете? Мы подобрали ключ к вашему кабинету, я дождался, пока вас не будет, и вошел. Мы бросили жребий, кому идти, и я проиграл.

– А потом?

– Я пытался заставить его заговорить, а он меня ударил.

– Как это понимать – «пытался заставить его заговорить»? Каким образом?

– Я… я задавал ему вопросы, но он ничего не отвечал, и мне пришлось немного припугнуть его. Я вроде бы на него прикрикнул, и…

Наступила долгая пауза. Под немигающим взглядом Сьюзен Кэлвин Рендоу наконец промямлил:

– Я пытался заставить его сказать хоть что-нибудь Мне пришлось припугнуть его…

– Как припугнуть? Выражайтесь точнее.

– Я притворился, будто… в общем, я замахнулся.

– А он отбросил вашу руку?

– Он ударил меня по руке.

– Хорошо, Все ясно.

Она обернулась к Лэннингу и Богерту.

– Пойдемте, джентльмены.

Дойдя до двери, она неожиданно обернулась и сказала Рендоу:

– Если вам все еще интересно, можете передать вашим спорщикам, что Ленни уже умеет произносить кое-какие слова весьма отчетливо.

Они молчали всю дорогу до кабинета Сьюзен Кэлвин. Стены кабинета до потолка были заставлены книжными полками – некоторые из этих книг принадлежали перу самой Сьюзен. На всем здесь лежала печать холодной и методичной личности Сьюзен.

В кабинете был всего один стул, и: естественно, когда Сьюзен села, Лэннинг и Богерт были вынуждены стоять.

Она сказала:

– Ленни всего лишь защищался. Он действовал согласно Третьему Закону: «Робот должен защищать себя».