Айзек Азимов
Академия на краю гибели

Полная версия

Глава двенадцатая
Агент

43

Мунн Ли Компор, Советник Академии, неуверенно протянул руку Тревайзу.

Тревайз угрюмо уставился на протянутую ему руку и не подал своей бывшему товарищу. Он сказал, не глядя Компору в глаза и обращаясь неизвестно к кому:

– Не хотелось бы, чтобы меня арестовали за нарушение порядка на чужой планете, но, клянусь, я за себя не отвечаю, если этот человек приблизится ко мне еще на шаг.

Компор отдернул руку, растерялся, перевел взгляд на Пелората и робко спросил:

– Поговорить-то хоть можно? Объяснить? Ты выслушаешь меня?

Пелорат недоуменно посмотрел на них обоих по очереди.

– Вот чудеса, Голан! Мы прибыли в такой далекий мир и сразу встретили твоего знакомого?

Тревайз в упор смотрел на Компора, но чуть-чуть развернулся в сторону Пелората и ответил ему:

– Это человеческое существо, как можно судить по его внешним очертаниям, некогда было моим другом. Дома, на Терминусе. Как правило, я ничего не скрываю от друзей, и ему я доверял. Я высказывал ему свои суждения, которые, пожалуй, не всегда предназначались для посторонних ушей. А он сообщил о них властям в мельчайших подробностях, но не потрудился сообщить мне, что сделал это. По той же самой причине я чуть было не попал в беду и теперь нахожусь в ссылке. Теперь же это человеческое существо желает, чтобы я принял его за друга.

Тревайз, завершив тираду, полностью развернулся к Компору, пятерней откинул назад волосы, но только сильнее растрепал их.

– Послушай, ты, у меня есть к тебе вопрос. Что ты тут делаешь? Почему из всех миров в Галактике, где бы ты мог оказаться, ты оказался именно здесь? И почему – сейчас?

Компор окончательно растерялся. Обычная самоуверенная улыбка стерлась с его миловидного лица, он сразу стал выглядеть моложе. Вид у него был ужасно удрученный.

– Объясню, – сказал он. – Но только с самого начала.

Тревайз быстро огляделся по сторонам.

– Что – здесь? Нет, правда, ты хочешь говорить об этом здесь? В общественном месте? Хочешь, чтобы я съездил тебе по физиономии здесь, когда вдоволь наслушаюсь твоего вранья?

Компор прижал руки к груди, как бы защищаясь.

– Уверяю тебя, это самое безопасное место.

И тут же, предупреждая реакцию Тревайза, поспешно добавил:

– Можешь не верить, конечно, дело твое. Я говорю правду. Я пробыл на этой планете на несколько часов дольше тебя и все проверил. В Сейшелле есть один особый день в году. День Медитации, Почти все сидят дома… или должны сидеть. Сам видишь, как тут пусто. Не думаешь же ты, что тут каждый день так.

Пелорат кивнул и вставил:

– Да-да, если на то пошло, я был очень удивлен, что тут так мало народу.

Он наклонился к уху Тревайза и прошептал:

– Почему не дать ему выговориться, Голан? Бедняжка, он совсем расстроился. Может быть, он искренне хочет оправдаться. Мне кажется, нечестно отказывать ему в такой возможности.

Тревайз усмехнулся:

– Похоже, доктор Пелорат горит желанием выслушать тебя. Я удовлетворю его просьбу, если ты, в свою очередь, удовлетворишь мою и будешь предельно краток. Видишь ли, у меня сегодня тоже особенный день, день, когда меня страшно легко разозлить. А если сегодня тут все медитируют, шум, который я подниму, может остаться незамеченным стражами порядка. Завтра мне, может, так уже не повезет. Зачем же я буду упускать такую восхитительную возможность?

Компор сдавленным голосом проговорил:

– Знаешь, если не шутишь, давай, я не против. Я и защищаться не стану. Бей, если тебе угодно. Но сначала выслушай меня!

– Валяй говори. Послушаю, пока терпения хватит.

– Во-первых, Голан…

– Будь добр, зови меня Тревайзом. Мы с тобой на брудершафт не пили.

– Во-первых, Тревайз, ты перестарался, убеждая меня в своих взглядах…

– Вот те раз! Перестарался? А мне казалось, что ты ими увлечен.

– Я старался казаться увлеченным, чтобы скрыть, как меня раздражают твои высказывания. Послушай, давай сядем вот тут, у стены? Народу мало, но все-таки вдруг кто-то войдет. Не стоит без нужды привлекать к себе внимание.

Троица медленно пересекла почти всю длину зала. На лице Компора блуждала натянутая улыбка, но из предосторожности он держался на расстоянии вытянутой руки от Тревайза.

Все уселись в кресла, слегка осевшие под грузом и немедленно принявшие очертания тела сидящих. Пелорат ужасно удивился и попытался встать.

– Не волнуйтесь, Профессор, – успокоил его Компор. – Я это уже пережил. Кое в чем они нас опережают. Это мир, где уважают силу маленьких удобств.

Развернувшись к Тревайзу, он положил руку на подлокотник кресла. Уверенности у него сразу поприбавилось.

– Так вот: ты встревожил меня. Ты заставил меня поверить, что Вторая Академия существует, и это меня крайне удручило. Представить только, что они есть на самом деле! Разве так уж невероятно, что тогда они держали бы тебя под присмотром? Что избавятся от тебя как от носителя угрозы? Веди я себя так, будто я с тобой заодно, они бы и меня убрали. Понимаешь?

– Я понимаю, что ты трус.

– А что толку корчить из себя героя триллеров? – широко раскрыв небесно-голубые глаза, спросил Компор и продолжил с воодушевлением: – Разве ты или я способны противостоять организации, способной управлять нашими умами и эмоциями? Единственный путь осознанной, результативной борьбы – скрыть для начала наши знания.

– Значит, ты скрыл их и остался невредим? Но от Мэра Бранно не скрыл, не удержался. Рискнул, хоть и трус?

– Да! Но я решил, что так надо. Разговоры между мной и тобой ни к чему бы не привели, разве что оба мы угодили бы под сеть ментального контроля или у нас обоих в памяти стерли бы всякие воспоминания. Но я подумал, что с другой стороны… рассказать Мэру… Ты знаешь, она была неплохо знакома с моим отцом. Мои родители эмигрировали из Смирны, а бабушка Мэра…

– Да-да, – нетерпеливо перебил его Тревайз. – Перечислив всех своих родственников до десятого колена, ты в конце концов доберешься до Сирианского Сектора. Эту байку ты плел всем с кем знаком. Закругляйся, Компор.

– Короче говоря, она бы меня выслушала. Если бы мне удалось убедить Мэра в наличии опасности при помощи твоих же аргументов, Федерация могла бы принять какие-то меры предосторожности. Мы не так беспомощны теперь, как во дни Мула. В худшем случае, опасные знания распространились бы немного, но сами мы не были бы тогда в такой опасности.

Тревайз сардонически усмехнулся:

– Поставить Академию под удар, а самим обезопаситься? Удивительное проявление патриотизма.

– Я же сказал – это в худшем случае. А я рассчитывал на лучшее.

Лоб Компора покрылся мелкими капельками пота. Казалось, он невыразимо страдает от несдвигаемой неприязни Тревайза.

– Но меня ты не удосужился оповестить о твоем хитром плане, если не ошибаюсь?

– Нет, и сожалею об этом, Тревайз. Мэр не велела мне этого делать. Она сказала, что хочет знать все, что знаешь ты, но сказала, что ты такой человек, который просто остолбенеет, если узнает, что кто-то передал его слова ей.

– О, как она была права!

– А я не знал, я даже не мог представить, что она додумается до такого – арестует тебя и отправит в ссылку.

– Она ждала удобного момента – времени, когда даже мой титул Советника не защитит меня. Этого ты не предвидел?

– А как я мог? Ты и сам не предвидел такого.

– Знал бы, что ей передали мои воззрения, предвидел бы.

С едва заметным оттенком дерзости Компор сказал:

– Ну да, это теперь. После драки кулаками не машут.

– Ну а теперь-то тебе чего надо? Чего ты от меня хочешь?

– Я хочу извиниться. Извиниться за все неприятности, которые я, сам того не желая – не желая, – причинил тебе.

– Ах! – покачал головой Тревайз. – Как это мило с твоей стороны! Но ты пока не ответил на самый первый мой вопрос: как ты оказался здесь, на той самой планете, где нахожусь я?

– Ответить нетрудно, – сказал Компор. – Я следил за тобой!

– Через гиперпространство? При том, что мой корабль совершил целую серию Прыжков?

– Никаких чудес, – покачал головой Компор. – У меня точно такой же корабль и точно такой же компьютер. Ты же знаешь, я всегда был мастером в этих фокусах – отлично угадывал, где именно вынырнет корабль после Прыжка. Обычно одна догадливость мало что дает, и два раза из трех я всегда промахивался, но с компьютером все гораздо лучше получается. А перед серией Прыжков ты слегка растерялся, призадумался, что дало мне возможность определить направление и скорость, с которыми ты шел до входа в гиперпространство. Полученные данные вкупе со своими интуитивными экстраполяциями я ввел в компьютер, а он проделал все остальное.

– И действительно попал в город раньше меня?

– Ты не пользовался гравитикой, а я – да. Я подумал; ты наверняка отправишься в столицу, поэтому сразу пошел на посадку, пока ты… (Компор вычертил пальцем в воздухе нечто, напоминавшее путь корабля по спиральной орбите).

– И не побоялся схлестнуться с сейшельскими таможенниками?

– Ну… – очаровательно улыбнулся Компор. – Я не всегда и не во всем трус, как видишь.

Тревайз сдержался.

– А как тебе удалось заполучить такой же корабль, как у меня?

– Точно таким же образом, как ты заполучил свой. Мне его выделила старуха Мэр.

– Почему?

– Я совершенно откровенен с тобой. Я получил задание за тобой следить. Мэр хотела знать, куда ты направишься и что собираешься делать.

– И ты все честно докладывал ей? Или Мэра ты тоже предал?

– Нет, я ей ничего не докладывал. Но выбора у меня не было. Она распорядилась установить на моем корабле гиперреле. Она, видимо, предполагала, что я его не найду, но я его нашел.

– Ну?

– Увы, оно закреплено таким образом, что я не сумел отсоединить его, не повредив при этом корабль. Следовательно, она знает, где я, и знает, где ты.

– Ну а если допустить, что у нее не было бы возможности следить за мной? Тогда бы она не узнала, где я, – это тебе в голову не пришло?

– Пришло, конечно. У меня была мысль сообщить ей, будто я потерял твой след, но она не поверила бы мне, правда? Тогда я не смог бы вернуться на Терминус бог знает сколько времени. А на Терминусе у меня жена, и я хочу к ней возвратиться. Ты можешь позволить себе такую роскошь – думать только о себе. Я – нет. И потом, я прилетел сюда, чтобы предостеречь тебя. Селдоном клянусь, я хочу, чтобы ты выслушал меня, а ты говоришь о другом.

– Не впечатляет меня твоя трогательная забота. От чего ты хочешь предостеречь меня? Я глубоко убежден: единственное, от чего мне надо беречься, – это ты. Ты предал меня, теперь следишь за мной, чтобы предать еще раз. Никто, кроме тебя, мне никакого вреда не делает.

– Не надо, Тревайз. Перестань. Ты – громоотвод, как ты не понимаешь? Ты был послан, чтобы спровоцировать реакцию со стороны Второй Академии, если такая вещь, как Вторая Академия, существует. Моей интуиции хватает не только на преследование в гиперпространстве, и я уверен – это именно то, чего она хочет. Если ты будешь искать Вторую Академию, они узнают об этом и попытаются от тебя избавиться. Сделав это, они наверняка себя обнаружат. И тогда Мэр Бранно нападет на них.

– Как жаль, что твоя знаменитая интуиция молчала в тряпочку, когда Мэр Бранно задумала меня арестовать.

– Ну, знаешь, – покраснел Компор, – не всегда же она срабатывает…

– Теперь, однако, она тебе подсказывает, что Бранно собирается напасть на Вторую Академию? Она не осмелится.

– Думаю, осмелится. Но дело-то не в этом. Дело в том, что тебя бросили как приманку.

– Вот как?

– Да, вот так, клянусь всеми черными дырами, и не ищи Вторую Академию. Ей-то на тебя плевать, ей не будет жалко, что ты погибнешь, но мне не все равно. Я чувствую себя виноватым, что все так вышло, и мне не все равно.

– Я тронут, – холодно сказал Тревайз. – Но видишь ли, в данный момент у меня другие интересы.

– Другие?

– Пелорат и я заняты поисками Земли – планеты, которую некоторые считают прародиной человечества. Так, Джен?

Пелорат кивнул:

– Да, это чисто научное предприятие – предмет моих давних изысканий.

Компор на мгновение опешил.

– Ищете Землю? Но зачем?

– Чтобы исследовать ее, – ответил Пелорат. – Исследовать единственный мир, на котором развились люди – из низших форм жизни, по всей вероятности, а не прибыли туда, как во все остальные миры… Это будет потрясающее по своей уникальности исследование.

– Помимо того, – сообщил Тревайз, – не исключено, что в этом мире я сумею больше узнать о Второй Академии. Но это только вероятно.

Компор нахмурился:

– Но никакой Земли нет. Разве вы этого не знаете?

– Нет Земли? – Пелорат приготовился идти в атаку. – Вы хотите сказать, что нет планеты, откуда пошел род человеческий?

– О нет, конечно, когда-то Земля существовала. В этом нет сомнений. Но теперь никакой Земли нет. Нет населенной Земли. Она погибла!

Пелорат упрямо продолжал:

– Да, существуют такие предания…

– Погоди-ка, Джен, – прервал его Тревайз. – Откуда это тебе известно, Компор?

– Как это – откуда? Это моя родословная. Я же веду свой род из Сирианского Сектора, если мне будет позволено еще раз упомянуть о своем происхождении, не задев тебя. Там все знают о Земле. Она находится а этом секторе, а это означает, что она не является субъектом Федерации Академии, и ею на Терминусе, естественно, никто не интересуется. Но, как бы то ни было, Земля находится именно там.

– Да, именно таково одно из предположений, – согласился Пелорат. – Этому вопросу в свое время было придано большое внимание, так называемой «Сирианской Альтернативе» – так это называлось во времена Империи.

– Это не альтернатива, – упрямо мотнул головой Компор. – Это факт.

Пелорат оседлал любимого конька.

– А что вы мне ответите, если я скажу, что мне известна масса мест в Галактике, которые обитающими в тех краях людьми называются или назывались «Землей»?

– Но это реальность, – возразил Компор. – Сирианский Сектор – самая древняя из обитаемых частей Галактики. Это известно всем.

– Да, сирианцы в этом клянутся, – без колебаний, убежденно и несколько насмешливо сказал Пелорат.

Компор был обижен и задет не на шутку.

– Да нет же, говорю вам…

Тревайз требовательно проговорил:

– Скажи нам, что случилось с Землей. Ты говоришь, она больше не населена. Почему?

– Радиоактивность. Вся поверхность планеты жутко радиоактивна. Ядерная реакция вышла из-под контроля или были ядерные взрывы – точно не знаю, но только жизнь там невозможна.

Все трое некоторое время молча смотрели друг на друга. Компор решил, что для вящей убедительности нужно повторить еще раз.

– Говорю вам: Земли не существует. И искать ее бесполезно.

44

Нельзя было сказать, что выражение лица Джена Пелората сильно переменилось. Ни страсть, ни гнев не отразились на нем. Только глаза сощурились немного, но этого хватило, чтобы обычно бесстрастная его физиономия обрела черты решимости. Он был задет за живое.

Без тени привычной робости он спросил:

– Позвольте узнать, откуда у вас такие сведения?

– Я уже сказал, – ответил Компор. – Это связано с моей родословной.

– Не надо шутить, молодой человек. Вы Советник, а это означает, что родиться вы были должны в одном из миров, входящих в Федерацию Академии. Если не запамятовал, вы упомянули Смирну?

– Это верно.

– О какой же родословной вы толкуете? Не хотите же вы сказать, что сведения о Земле передались вам с сирианскими генами?

– Нет, я этого сказать не хочу, – обескураженно пробормотал Компор.

– Что же вы, в таком случае, хотите сказать?

По-видимому, Компор собирался с мыслями и ответил не сразу.

– Дело в том, что в моей семье есть книги по древней сирианской истории. Не генетическая наследственность, конечно, – историческое наследие. На людях мы об этом говорить не любим – такое не в интересах решивших посвятить себя политической карьере. У Тревайза на этот счет другое мнение, но, поверьте мне, о своем истинном происхождении я упоминаю только в самом узком кругу.

В голосе Компора появился оттенок горечи и обиды.

– Теоретически все граждане Академии равны, но те, что родились в мирах, давно входящих в Федерацию, гораздо более равны, чем те, что родились в мирах, присоединившихся к ней в более позднее время. И уж менее всего к разряду равных относятся те, кому довелось появиться на свет за пределами Федерации. Ну да ладно. Дело в том, что я не только книги читал. Однажды мне довелось побывать в древних мирах… Эй, Тревайз, ты куда?

Тревайз в это время уже подходил к треугольному окну в противоположной стене зала. Оно было устроено так, чтобы лучше видеть небо и весь город в уменьшенном виде. Тревайз внимательно посмотрел вниз и вскоре вернулся на свое место.

– Забавный дизайн окна, – отметил он, усаживаясь в кресло. – Ты звал меня, Советник?

– Да. Помнишь, после окончания колледжа я отправился в путешествие?

– Сразу после выпуска? Как же, отлично помню. Мы тогда были друзья – водой не разлить. «Дружба до гроба», «Академия навсегда», «Вдвоем – хоть против всего мира». Ты отчалил в свое путешествие. Я, сгорая от патриотических порывов, поступил во Флот. Почему-то мне не захотелось полететь с тобой. Какое-то инстинктивное было нежелание. Жаль, что этот инстинкт не сохранился подольше.

Компор не ответил на вызов.

– Я побывал в Компореллоне, – сообщил он. – Семейная традиция гласила, что мои предки оттуда родом, по крайней мере, с отцовской стороны. В древности мы принадлежали к правящей фамилии – давно, когда Академия еще не поглотила наш мир. Собственно, и фамилия моя происходит от названия этого мира, так принято считать у нас в семье. У звезды, вокруг которой обращается Компореллон, – древнее, поэтически звучащее имя – Эпсилон Эридана.

– Что оно означает? – поинтересовался Пелорат.

Компор покачал головой:

– Не знаю, имеет ли название какое-то значение. Просто традиция. Там до сих пор живут, уделяя страшно много внимания традициям. Это очень древний мир. И у живущих там есть длинные, подробные описания Земли, ее истории, правда, говорить об этом там не слишком любят. У них какие-то предрассудки на этот счет. Всякий раз, собираясь заговорить о Земле и просто произнести это слово, они воздевают руки к небесам и скрещивают указательный и средний пальцы, чтобы избежать несчастья.

– Вы рассказали кому-нибудь об этом, когда вернулись?

– Ну что вы, конечно, нет. Кого бы это заинтересовало? Рассказывать кому-то местные байки? Вот уж спасибо! Я мечтал о политической карьере, и последнее, чего мне хотелось, так это подчеркивать, откуда я родом.

– Как насчет спутника? Можете описать спутник Земли? – неожиданно резко спросил Пелорат.

Компор удивленно приподнял брови.

– Спутник? Я об этом ничего не знаю.

– Есть у нее спутник или нет?

– Не припомню, чтобы я читал или слышал о таком. Но думаю, если вы заглянете в компореллонские книги, то сможете это выяснить.

– Но вам ничего не известно?

– Насчет спутника? Нет, не припоминаю.

– Хм-хм… А как вышло, что Земля стала радиоактивной? – Компор молча покачал головой. – Подумайте, может быть, припомните хоть что-нибудь.

– Это было семь лет назад, Профессор. Я же не знал, что настанет день и вы спросите меня об этом. Была, правда, одна легенда, то есть там считали, что это подлинная история…

– Что за легенда?

– Что-то вроде того, что Земля была радиоактивна, подвергнута остракизму и обманута Империей, население ее пришло к упадку, и она каким-то образом собиралась разрушить Империю – что-то в таком роде.

– Один умирающий мир грозил всей Империи? – скептически спросил Тревайз.

– Но я же сказал – это легенда. И потом, я подробностей не помню. Вроде бы там упоминался Бел Арвардан.

– Кто он был такой? – потребовал Тревайз.

– Реально существовавший человек. Это я выяснял как раз. Помешанный на истории Галактики археолог в первые века Империи. Он утверждал, что Земля находится в Сирианском Секторе.

– Мне знакомо это имя, – кивнул Пелорат.

– Он – народный герой Компореллона. Послушайте, если вы действительно интересуетесь подобными вещами, почему бы вам не отправиться в Компореллон? Тут торчать нет никакого смысла.

Пелорат спросил:

– Но все-таки, что там говорилось – каким образом Земля угрожала Империи?

– Не знаю. Не помню, – несколько раздраженно ответил Компор.

– Сама радиация имела к этому какое-то отношение?

– Не знаю. В некоторых преданиях упоминался еще какой-то властелин умов, родившийся якобы на Земле – «Синапсифайер» или что-то в этом роде.

– Создавал сверхразум? – спросил Пелорат тоном глубокого недоверия.

– Кто знает? Помню только, что вроде бы затея эта не удалась. Люди становились очень умными и рано умирали.

Тревайз сказал:

– Это, вероятно, моралите – сказочка с моралью. Лучшее – враг хорошего.

Пелорат сердито повернулся к Тревайзу.

– Ты много знаешь о нравоучительных историях?

Тревайз удивленно вздернул брови.

– У нас разные интересы, Джен, но это не означает, что я безграмотен.

– Что еще вам известно о том, кого вы назвали Синапсифайером, Советник Компор? – обратился к Компору Пелорат.

– Ничего, и у меня нет намерений долее подвергаться перекрестному допросу. Послушай, Тревайз, я следил за тобой по приказу Мэра. У меня не было распоряжений входить с тобой в личный контакт. Сделал я это только для того, чтобы предупредить, что за тобой слежка, и чтобы сказать тебе: ты послан для того, чтобы выполнить цель Мэра, какова бы она ни была. Больше я ничего обсуждать с тобой не собирался, просто оба вы меня несказанно удивили разговором о Земле. Но я повторю: что бы и когда бы ни существовало, теперь все в прошлом – Бел Арвардан, Синапсифайер… Повторяю: Земля – мертвый мир. Настойчиво рекомендую вам отправиться в Компореллон, если уж это все вас так сильно интересует. А отсюда вам лучше улететь.

– Ага, и ты самым добросовестным образом доложишь Мэру, что мы отправились в Компореллон, а потом отправишься туда за нами, чтобы лично в этом убедиться. А, может быть, Мэр уже знает? Может быть, она с тобой старательно все отрепетировала, и вы по десять раз хором повторили каждое слово из тех, что ты тут наговорил? Может быть, ей как раз очень нужно, чтобы мы полетели именно в Компореллон? Что скажешь, а?

Компор сильно побледнел. Он встал и, с трудом подбирая слова, проговорил:

– Я пытался объяснить. Хотел помочь. Видимо, не стоило. Можешь катиться ко всем чертям, Тревайз.

Резко развернувшись на каблуках, он быстро, не оглядываясь, ушел.

Пелорат несколько смутился.

– Голан, дружочек, ты, пожалуй, был с ним не слишком тактичен. А мне кажется, я бы сумел еще кое-что у него выспросить.

– Нет. Не сумел бы, – печально отозвался Голан. – Ничегошеньки ты бы от него не узнал, кроме того, что он сам был готов рассказать. Джен, ты не знаешь, что это за человек. И я сам до сегодняшнего дня не знал, кто он такой.

45

Тревайз замолчал надолго. Он сидел в кресле не шевелясь, погрузившись в раздумья. Пелорат долго не решался побеспокоить его.

Наконец Пелорат собрался с духом и спросил:

– Мы так и будем всю ночь тут сидеть, Голан?

Тревайз отсутствующим взглядом посмотрел на спутника.

– Что? А, ты прав, пойдем отсюда. Лучше пойдем куда-нибудь, где есть народ. Пошли!

Пелорат встал.

– Вряд ли – это я насчет народа. Компор сказал, что сегодня у них тут День Медитации.

– Он так сказал? Ну-ну. Скажи, на дороге было движение, когда мы ехали сюда?

– Да, пожалуй, было кое-какое.

– Вот именно. А когда в город въехали, разве на улицах было пусто?

– Не очень… Но все-таки тут почти никого нет, это ты должен признать.

– Вот-вот. Это не давало мне покоя. Ну пошли, Джен, а то я голоден как волк. Надо разыскать приличное заведение, чтобы вкусно поесть. Можем себе позволить даже некоторые излишества в виде какого-нибудь экзотического сейшельского блюда. Ну а если оно вызовет у нас слишком сильное нервное напряжение, слопаем чего-нибудь стандартного галактического. Ну, вперед, а когда мы будем в надежном окружении людей, я тебе расскажу, что же на самом деле случилось – как мне кажется.

46

Тревайз прислонился к спинке стула. На лице его было написано удовольствие. Он действительно наслаждался новыми впечатлениями. Ресторанчик, по меркам Терминуса, оказался совсем недорогим, но удивительно уютным. Ну, например, обогревался он частично открытым огнем, на котором прямо на глазах посетителей готовили пищу. Мясо подавали обжаренным кусочками, приправленными разнообразными пикантными соусами. А брать кусочки полагалось руками; дабы не обжечь пальцы, нужно было заворачивать мясо в мягкие, нежные зеленые листья – на ощупь листья были холодные, влажные, с тонким мятным ароматом. В общем, завернул мясо в листик – и в рот. Официант во всех деталях, на словах и жестами, объяснил нашим путешественникам, как это проделывать. Вероятно, ему частенько доводилось иметь дело с иностранцами, поэтому он только отечески улыбался, наблюдая, как Пелорат и Тревайз тоскливо поглядывают на куски мяса, от которых валил густой пар, и выказал искреннюю радость, когда на лицах обоих посетителей отразилось понимание и удовлетворение – мясо, обернутое листьями, не обжигало.

– Восхитительно! – сказал Тревайз. – Я заказал вторую порцию.

Пелорат последовал его примеру.

Когда был подан похожий на губку, чуть сладковатый десерт и кофе с едва заметным привкусом карамели, они с сомнением покачали головой и добавили в кофе сиропа. Тут уж официант с сомнением покачал головой.

– А что же все-таки произошло в Туристическом Центре? – спросил Пелорат.

– Ты про Компора?

– Не знаю. Просто ты обещал объяснить.

Тревайз осмотрелся. Столик, за которым они сидели, стоял в нише, и в каком-то смысле они были отделены от других посетителей, которых, надо сказать, в ресторане было немало. Общий звук голосов давал прекрасную возможность говорить о чем угодно.

Тревайз вполголоса задал вопрос:

– Не странно ли, что он тащился за нами до Сейшелла?

– Он сказал, что ему помогли его интуитивные способности.

– Что правда, то правда – он действительно в колледже был чемпионом по гиперпространственному преследованию. В его способностях я до сегодняшнего дня не сомневался. Вполне можно допустить, что один человек, обладая определенным мастерством и опытом, зная кое-какие исходные параметры, может определить, как и куда прыгнет другой и где после Прыжка окажется. Но я не могу понять, как можно вычислить, где окажется преследуемый после серии Прыжков. Готовишься ведь только к первому, а все остальные выполняет компьютер. Следящий может оценить и определить траекторию лишь первого Прыжка, но как он может понять, что в это время творится внутри компьютера?

– Но он сделал это, Голан.

– Сделал, вот именно. И добиться этого он мог единственным способом – он заранее знал, куда мы направляемся. Знал, а не вычислил.

Пелорат подумал и сказал:

– Невозможно. Совершенно невозможно, мой мальчик. Откуда ему было знать? Мы сами не знали, куда полетим, пока не взошли на борт «Далекой Звезды».

– То-то и оно. Ну а как тебе нравится этот День Медитации?

– Компор не солгал нам. Я спросил у официанта, и тот сказал, что сегодня действительно такой день. Ты же сам слышал.

– Да, он так сказал, но не сказал же он, что ресторан закрыт? На самом деле, он сказал примерно вот что: «Сейшелл-Сити не вымирает. Да, люди на планете медитируют, но только не в большом городе, где все просвещенные, неотсталые. Это в маленьких городках так. В общем, городской транспорт работает, и на улицах людно – ну, может, не так, как в обычные дни». Вот так он сказал.

– Но, Голан, в Туристический Центр никто не пришел, пока мы там были. Я же видел – никто.

– Я это тоже заметил. Во время беседы с Компором, если помнишь, я встал и подошел к окну, и увидел, что на прилегающих к Центру улицах полно народу и автомобилей, и все-таки ни одна душа в Центр не заглянула. День Медитации – замечательное прикрытие. Мне бы и в голову не пришло подвергать сомнению столь счастливую случайность, позволившую нам побеседовать наедине, если бы я заранее не настроился не верить ни одному слову этого сынка двоих чужеземцев.

– Что же тогда все это значит? – недоумевающе спросил Пелорат.

– Я думаю, Джен, все предельно просто. Что мы имеем? Мы имеем человека, который знает, куда мы отправимся, стоит нам только подумать об этом; человека, способного превратить бойкое общественное место в необитаемое для того; чтобы переговорить с кем-то с глазу на глаз.

– Ты хочешь убедить меня в том, что он способен творить чудеса?

Конечно. Ничего нет удивительного, если Компор – агент Второй Академии и способен управлять сознанием кого угодно, если он способен прочесть мои и твои мысли, находясь в корабле, далеко отстоящем от нашего, если может без труда прошмыгнуть мимо таможенников, если может совершить посадку с помощью гравитационного двигателя, и при этом пограничная служба даже не отваживается предложить ему направляющий радиолуч, если он может настроить сознание людей таким образом, что они не войдут туда, куда хотели бы войти, если ему в этом месте вздумалось с кем-то переговорить с глазу на глаз… Могу повторить все в обратном порядке, – все более печально продолжал Тревайз, – от этого, клянусь, ничего не изменится. Я действительно не летал с ним тогда, после колледжа. Помню, что не захотел. Но не под его ли влиянием не захотел? Наверное, он должен был лететь один. Но куда он летал на самом деле, вот вопрос.

Пелорат отодвинул в сторону стоявшие перед ним тарелки, будто чистое пространство нужно было ему, чтобы лучше сосредоточиться. Оказалось, что только этого и ждал самодвижущийся столик – он тут же подкатился к их столу и подождал, пока на него составят использованную посуду, после чего бесшумно откатился.

– Но это безумие! – прошептал Пелорат. – На самом деле, ничего не случилось такого, что не могло бы произойти естественным путем. Это всегда так. Стоит только в голову прокрасться мысли о том, что кто-то управляет естественным ходом событий, как начинаешь все этим объяснять и никогда не обретешь настоящей уверенности. Послушай, дружочек, это все условно и зависит от интерпретации. Не поддавайся паранойе.

– Поддаваться благодушию я тоже не собираюсь.

– Ну давай посмотрим на все логически. Допустим, он – агент Второй Академии. Зачем ему понадобилось рисковать и вызывать у нас подозрения, опустошая Туристический Центр? Что он такого сказал важного, чтобы этого не могли услышать посторонние, которые все равно были бы заняты своими делами?

– На это ответить легко, Джен. Ему нужно было держать наши с тобой сознания под пристальным наблюдением, вблизи, и он не хотел, чтобы сознания других людей ему помешали.

– Это опять-таки всего лишь твоя интерпретация. Мне кажется, ничего такого особенного он нам не сказал. И вполне логично допустить, что цель разговора была именно такова, как он сказал: объяснить случившееся, извиниться за это и предупредить о грозящей нам опасности. Зачем залезать в дебри?