Айзек Азимов
Академия
– Это ваше личное дело. Хотеть, как говорится, не запретишь.
– Прекрасно! – криво улыбнулся секретарь мэра. – Я так и думал. Это мэр предложил мне попробовать уговорить вас. Иначе я с вами и разговаривать бы не стал!
Дверь распахнулась. Сатт ушел не простившись.
Из соседней комнаты вышел Анкар Джаэль.
– Ну, все слышали? – с улыбкой спросил его Мэллоу.
Джаэль был обескуражен не на шутку.
– Никогда не видел его таким бешеным, – пробормотал он.
– Да ладно. Каковы ваши выводы?
– Выводы вот какие: внешняя политика, основанная на религиозном давлении, – это его «идефикс», но у него есть веские основания полагать, что его конечная цель не имеет под собой никакой религиозной основы. Ведь я лишился портфеля именно из-за того, что в свое время схлестнулся с ним именно по этому поводу. Вам бы я мог и не объяснять.
– Конечно. И какова же, по-вашему мнению, его конечная цель?
Улыбка сошла с лица Джаэля. Он ответил серьезно:
– Ну… он неглуп, поэтому должен сам осознавать провал религиозной политики, которая за последние семьдесят лет не принесла ни одной ощутимой победы. Не исключено, что он использует религию в собственных интересах.
Видите ли, всякая догма, изначально основанная на слепой вере и эмоциях, – опасное оружие. Это та самая яма, которую роешь другому, но не имеешь гарантии, что сам не окажешься там. Вот уже сто лет мы стараемся сохранить ритуалы и мифологию, которые давным-давно дышат на ладан. Они безнадежно устарели, утратили действенность и гибкость. Да и сама религия…
– Ну? – поторопил его Мэллоу. – Не останавливайтесь! Мне крайне важна ваша точка зрения!
– Ну представьте себе, что найдется какой-нибудь человек, в достаточной степени амбициозный, который возьмет да и обратит силу религии против нас.
– Вы хотите сказать, что Сатт…
– Именно это я и хочу сказать. Если ему удастся объединить всю церковную иерархию на соседних планетах и поднять ее против Академии – исключительно из соображений сохранения чистоты веры, к примеру, – каковы будут наши шансы? Он ведь преспокойненько может объявить крестовый поход против ереси, к примеру – в вашем лице, и стать монархом на веки вечные! В конце концов, не сказал ли однажды Гардин: «Бластер – штука хорошая, но направить его можно в любую сторону!»
Мэллоу почесал голую пятку.
– Ладно, Джаэль, вы мне только место в Совете добудьте, а уж я с ним разберусь.
После короткой паузы Джаэль задумчиво проговорил:
– Победа может оказаться и не за вами. Что это за история с убийством священника? Вранье, конечно?
– Чистая правда, – беспечно отозвался Мэллоу.
Джаэль присвистнул.
– Что, у него могут быть доказательства?
– Запросто. Дело в том, что Джейм Твер с самого начала работал на Сатта, хотя ни он сам, ни Сатт не догадывались, что я об этом знаю. А Твер видел все собственными глазами.
– Вот оно что… – протянул Джаэль. – Плоховато…
– Это почему же? Священник находился в Кореллии нелегально – даже по законам Академии. К тому же не исключено, что кореллианское правительство использовало его – вольно или невольно – как заложника. По всем законам здравого смысла у меня не было другого выбора. К тому же мой выбор полностью соответствовал официальным законам. Если он станет со мной судиться, он только того и добьется, что сам предстанет в совершенно дурацком свете, и больше ничего.
Джаэль покачал головой:
– Нет, Мэллоу, дело не в этом. Я же говорил вам, что Сатт способен на грязные игры. Даже если ему не удастся засадить вас за решетку, он может повредить вашему общественному положению. Он же сказал: «Обычаи порой превыше законов»! Вы можете спокойно выйти из зала суда победителем, но, когда народ узнает, что вы бросили миссионера на съедение кореллианским собакам, ваша популярность полетит ко всем чертям!
Нет, они поймут, что вы действовали в рамках закона, и все такое прочее. Но все равно, в их глазах вы останетесь трусом, предателем, бессердечным чудовищем. Вот тогда-то вам придется навсегда расстаться с мыслью о месте в Совете! Вы можете даже лишиться титула Мастера Торговли. Вы же – иноземец. А что еще нужно Сатту?
– Так!!! – выдавил Мэллоу.
– Мальчик мой, – грустно сказал Джаэль. – Я буду на вашей стороне, но помочь вряд ли сумею. Вы – под прицелом.
14
Зал заседаний Совета был битком набит в самом прямом смысле слова. Шел четвертый день суда над Хобером Мэллоу, Мастером Торговли… В Президиуме не хватало только одного советника – того, кто предал его. Зрители, не сумевшие пробиться в зал, до отказа заполнили боковые галереи. Прочие толпились на площади перед зданием Совета, наблюдая за ходом процесса на трехмерных экранах внешних видео.
Анкор Джаэль не без труда пробрался на свое место. Полицейские расталкивали зрителей, освобождая ему путь. Наконец он оказался у скамьи подсудимых, где сидел Мэллоу.
Мэллоу оглянулся, увидел Джаэля и облегченно вздохнул.
– Слава богу, вы поспели как раз вовремя. То, что я просил, у вас?
– Вот, возьмите. Здесь все, что вы хотели.
– Отлично. Что там на улице?
– Они просто осатанели. Не стоило вам соглашаться на открытое слушание!
– Все нормально. Именно это мне и нужно.
– Да они вас четвертовать готовы. А на других планетах люди Манлио…
– Вот-вот! Как раз об этом я и хотел узнать! Он обрабатывает там священников?
– Обрабатывает? Не то слово! Ситуация просто немыслимая. Как секретарь по иностранным делам он все прокручивает на основании межпланетных законов. А как Первосвященник и Примас Церкви он поднимает толпы фанатиков…
– Так. Все ясно. Помните присказку Гардина про бластер? Вот сейчас мы ее и продемонстрируем на примере…
Мэр занял свое место в президиуме, советники почтительно привстали…
Началось дневное слушание дела, и через пятнадцать минут Хобер Мэллоу, сопровождаемый враждебным шепотком зрителей, вышел на свободное пространство перед скамьей мэра. Проходя мимо Джаэля, он шепнул:
– Вот и моя очередь. Смотрите и слушайте.
Мэллоу стоял, озаренный одиноким лучом света. На экранах уличных, домашних видеофонов во всех уголках Терминуса и соседних планет люди видели одно и то же: могучую мужскую фигуру в луче беспощадного света.
Мэллоу начал легко и спокойно:
– Чтобы понапрасну не тратить времени, я заявляю, что полностью признаю высказанные против меня обвинения. Случай с миссионером был изложен абсолютно точно.
В партере зашептались, с галерки донесся победный рев. Мэллоу спокойно ждал, когда восстановится тишина.
– Однако, – продолжал он, – в картине недостает некоторых деталей. Прошу предоставить мне возможность ее уточнить. Поначалу мой рассказ может показаться не имеющим никакого отношения к делу, и поэтому прошу вашего благосклонного терпения и внимания.
Мэллоу продолжал, даже не заглядывая в лежащие перед ним записки:
– Я позволю себе начать с того же момента, с какого начато обвинение. То есть с момента моей встречи с Джораном Саттом и Джеймом Твером. О чем тогда шла речь, вам известно. Содержание бесед было передано точно, и мне нечего к этому добавить, кроме того, о чем я сам размышлял в те дни.
А поразмышлять было о чем. В те дни происходили странные вещи… Например: двое людей, с каждым из которых я едва знаком, делают мне непонятные предложения. Первый из них, секретарь мэра, предлагает мне сыграть роль правительственного шпиона по совершенно секретному делу, суть и важность которого вам уже известна. Другой, лидер политической партии, предлагает мне баллотироваться в Совет.
Конечно, естественно было задуматься о мотивах их предложений. Похоже, Сатт не доверял мне с самого начала. Не исключено, что он серьезно думал, будто я продаю врагам атомное оружие и вынашиваю планы мятежа. Возможно, он просто хотел ускорить события. В такой ситуации ему был нужен человек, который отправился бы туда со мной как наблюдатель. Эта мысль пришла ко мне чуть позже, когда на сцене появился Джейм Твер. Обратите внимание: Джейм Твер представился мне бывшим торговцем, ушедшим в политику. Надо сказать, мне до сих пор так и не удалось выяснить подробностей его торговой карьеры, хотя моя информированность в этой области достаточна широка. Даже: Твер утверждает, что получил светское образование, но оказывается, никогда не слышал о том, что такое «Селдоновский кризис»!
Хобер сделал паузу, подождал, пока его слова дойдут до зрителей. На галерке раздался дружный вздох изумления. Удивленно ахнули и все жители Терминуса. На соседних планетах, куда транслировался усеченный вариант процесса, этой фразы не услышали. Там не должны были знать о селдоновских кризисах. Но и для них у Мэллоу было кое-что в запасе…
Он продолжал:
– Кто из присутствующих здесь может, положа руку на сердце, утверждать, что человек, получивший светское образование, мог не слышать о селдоновском кризисе? Существует единственный тип образования, не предусматривающий никаких упоминаний о природе и сути селдоновских кризисов и представляющий самого Гэри Селдона как полумифического чародея…
Я сразу догадался, что Джейм Твер – никакой не торговец, а священник, и все то время, когда он якобы возглавлял вымышленную партию торговцев, он просто-напросто работал на Джорана Сатта.
Сначала я действовал вслепую. Я не знал наверняка, какие цели преследует Сатт относительно меня, но поскольку он сделал вид, что предоставляет мне полную свободу действий, я решил этим воспользоваться. Я уже говорил о своих предположениях относительно того, что Твер был подослан ко мне Саттом. Мне было ясно, что дело этим не кончится. Вот я и пригласил его отправиться со мной. Когда знаешь о ком-то, что он враг, он становится гораздо менее опасен. Твер согласился лететь.
Эти факты, уважаемые члены Совета, проливают свет как минимум на два момента. Во-первых, я доказал, что Твер не является моим добрым знакомым, который свидетельствует против меня исключительно из соображений совести, как пыталось утверждать обвинение. Он – шпион, которому платили за работу. Во-вторых, этим объясняются некоторые мои поступки в тот момент, когда я впервые увидел миссионера, которого потом якобы послал на смерть.
Советники зашептались. Мэллоу театрально откашлялся и продолжал:
– Мне очень тяжело описывать чувства, охватившие меня, когда я услышал, что на борту моего корабля – миссионер. Сначала я решил, что это проделка Сатта. На трезвую оценку ситуации времени у меня не было. Я, мягко говоря, был просто обескуражен.
И предпринять в тот момент я мог только одно. На пять минут я избавился от Твера, послав его за офицерами. Пока его не было, я успел включить видеокамеру, чтобы все, что ни случилось, оценить впоследствии трезво.
С тех пор я просмотрел видеозапись не менее пятидесяти раз. Она у меня с собой, и, если вы не возражаете, давайте взглянем на нее все вместе.
Публика взревела, многие повскакали со своих мест. Мэр унылым, монотонным баритоном призвал зал к порядку. В пяти миллионах квартир на Терминусе люди придвинулись поближе к экранам, а со скамьи обвинения Джоран Сатт нервно кивнул взволнованному первосвященнику.
Центр зала очистили от публики, огни медленно погасли. Анкор Джаэль, сидевший справа от пульта, закончил необходимые приготовления. Раздался легкий щелчок, и пошла цветная, объемная видеозапись…
И все увидели испуганного, истерзанного миссионера, стоявшего между лейтенантом и сержантом, и Мэллоу, который молча ожидал, когда соберутся офицеры. Тех привел Твер.
Началась беседа. Был отчитан лейтенант, были заданы вопросы миссионеру. Послышались вопли собравшейся у корабля толпы кореллианцев. Преподобный Парма стал взывать к милости. Мэллоу поднял бластер, а миссионер, которого поволокли прочь из каюты, воздел руки к небесам в последнем проклятии. При этом что-то резко вспыхнуло и погасло. Даже последовала немая сцена: офицеры, замершие от ужаса, Твер, зажавший руками уши, Мэллоу, спокойно опустивший бластер…
Дали свет. В зале стояла гробовая тишина. Мэллоу, живой, теперешний Мэллоу, продолжал свой рассказ:
– Как видите, внешне все происходило именно так, как было изложено представителями обвинения. Позволю себе, однако, краткое замечание. Поведение Джейма Твера на протяжении всего инцидента подтверждает, что он действительно получил религиозное образование.
В тот же день я указал Тверу на кое-какие странности в случае с миссионером. Я спросил его, откуда, по его мнению, мог взяться миссионер в том практически безлюдном районе Кореллии, где находился космопорт. Спросил его и о том, откуда взялась гигантская толпа народа, когда ближайший населенный пункт находится не менее чем в ста милях от космопорта. На эти моменты следствие, кстати, никакого внимания не обратило.
Отмечу еще кое-что. Например, у меня вызвала серьезные сомнения сама личность преподобного Джорда Пармы. Миссионер из Академии, рискующий жизнью, нарушая как наши, так и кореллианские законы, разгуливает по планете в новенькой, с иголочки, сутане, не оставляющей никаких сомнений в том, что он – священник. Что-то тут было не так. Тогда я предположил, что миссионер – невольный соратник Командора, пытающегося использовать его для провокации военного конфликта.
Следствие обошло стороной тот момент, что уже одним только этим могли быть оправданы мои действия. Мне пытались доказать, что безопасность корабля, команды, выполнение данного мне задания не стоили жизни одного человека, в то время как его все равно бы убили – с нашей помощью и без нее. Мне говорили общие фразы о «чести» Академии, которую я должен был сохранить во имя нашего «доброго имени».
По непонятной мне причине следствие совершенно отказалось от выяснения личности самого Джорда Пармы. Не было представлено никакой информации о нем – где родился, где учился, и тому подобное. А это очень важно, и именно этим и могут быть объяснены многие неувязки в инциденте.
Следствие не представило никакой информации о личности Джорда Пармы по одной простой причине. Оно не могло ее представить. Никакого Джорда Пармы нет и никогда не существовало! Из вышеизложенного следует, что судилище надо мной является грандиозным фарсом, сфабрикованным по делу, которого на самом деле не существует.
Мэллою пришлось сделать паузу и подождать, пока взбудораженный зал затихнет. Когда вновь стало тихо, он спокойно продолжил:
– Мне хотелось бы, господа, еще на несколько минут задержать ваше благосклонное внимание на одном-единственном кадре видеозаписи. Он скажет сам за себя. Прошу вас, Джаэль!
Огни погасли. В пустом пространстве посреди зала вновь возникли фигуры участников событий на Кореллии – призрачная, восковая иллюзия. Офицеры, замершие в страхе. Бластер в руке Мэллоу. Слева – преподобный Джорд Парма, в отчаянии воздевший руки к небесам. Упавшие рукава сутаны обнажили его худые руки по локоть… От предплечья миссионера исходило непонятное неяркое свечение, которое при предыдущем просмотре записи выглядело короткой вспышкой.
– Обратите внимание на свечение, идущее от руки миссионера, – раздался в темноте спокойный голос Мэллоу. – Джаэль, дайте увеличение!
Последовал ряд щелчков, и в воздухе не осталось ничего, кроме увеличенной во много раз руки миссионера.
Свечение исходило из трех букв – «КТП».
– Это, – разорвал темноту и тишину голос Мэллоу, – особая разновидность татуировки, джентльмены. При обычном освещении она не видна, и сейчас мы видим ее только потому, что во время записи моя каюта освещалась и ультрафиолетом. Должен признать, это исключительно примитивный способ идентификации агентов, но в Кореллии, где в свете нет ультрафиолета, он работает просто превосходно. Даже на нашем корабле это было замечено случайно.
Может быть, присутствующие уже догадались, что обозначают эти три буквы – «КТП»? Джорд Парма неплохо владел лексиконом священника и сыграл свою роль превосходно. Где он этому научился, трудно судить, но «КТП» означает: «Кореллианская Тайная Полиция».
Дальше Мэллоу пришлось до предела напрячь голосовые связки, чтобы перекричать взревевший зал…
– Последнее я могу доказать с помощью ряда документов, привезенных из Кореллии, которые, если возникнет необходимость, я готов передать Совету.
Так позвольте же спросить, господа, где же тогда состав преступления? Мне было повторено десятки раз, что я должен был всеми силами стараться спасти жизнь миссионера вопреки законам, пожертвовать своей миссией, кораблем и самим собой ради «чести» Академии. Ради кого – шарлатана, шпиона, мошенника? Ради тайного агента кореллианской разведки, облачившегося в священную сутану, разглагольствовавшего на языке благочестивого служителя веры, который он выучил где-нибудь на задворках Анакреона? Должны ли были Джоран Сатт и Публис Манлио заводить меня в эту подлую и мерзкую западню?..
Голос его потонул в реве публики. Зрители рванулись к Мэллоу, подняли его на руки и поднесли к креслу мэра. Через раскрытые настежь окна ему было видно, как к площади бегут новые и новые тысячи горожан…
Мэллоу оглядывался по сторонам и искал взглядом Анкора Джаэля, но так и не смог отыскать его. Постепенно беспорядочные крики толпы переросли в ритмичное скандирование. Могучий хор повторял одно и то же: «Слава Мэллоу! Сла-ва Мэл-лоу! Сла-ва Мэл-лоу!»
15
Анкор Джаэль и Мэллоу уже две ночи напролет не смыкали глаз. Джаэль устало моргал воспаленными веками.
– Мэллоу, – хрипло проговорил он, – вы устроили превосходный спектакль, но теперь главное – не смазать финал. Не стоит залетать слишком высоко. Неужели вы всерьез подумываете о должности мэра? Энтузиазм толпы, конечно, великая вещь, но и она способна подвести.
– Естественно, – угрюмо отозвался Мэллоу. – Поэтому нам не остается ничего другого, как потакать толпе. И лучший способ для этого – дать второе действие спектакля.
– Господи, что еще?
– Вы должны арестовать Публиса Манлио и Джорана Сатта.
– Что?
– То, что слышали. Заставьте мэра арестовать их! Мне абсолютно все равно, какими методами вы этого добьетесь. Толпу я беру на себя – по крайней мере, на сегодня. Мэр побоится выступить против воли народа.
– Но на каком основании?
– Основание совершенно очевидное. Они настраивали священников соседних планет против Академии. По Селдону это противопоказано. Обвините их в том, что они ставили под удар государственную безопасность. Большего, думаю, не потребуется. Мне они надоели до смерти, и я не хочу, чтобы они у меня перед глазами мельтешили, пока я еще не мэр.
– Но… до выборов еще полгода!
– Не так уж много. – Мэллоу встал, подошел к Джаэлю и крепко сжал его руку повыше локтя. – Послушайте, если мне будет нужно, я могу силой захватить власть – так, как это сделал Сальвор Гардин сто лет назад. Селдоновский кризис никуда не делся. Он неуклонно надвигается, и к тому времени, когда приблизится вплотную, я должен быть мэром и… первосвященником! Да не смотрите вы так! Именно – и тем и другим!
Джаэль нахмурился.
– Кто же на этот раз? – спросил он обреченно, – Неужели Кореллия?
– Конечно, – кивнул Мэллоу. – Они обязательно объявят нам войну. Но не сейчас. Года через два.
– У них что, есть ядерный флот?
– А вы как думали? Те три торговых корабля, что пропали без вести в их секторе, были сбиты не пневматическими пистолетами! Джаэль, они получают корабли из самой Империи. Что вы рот раскрыли? Из Империи, говорю я вам! Она все еще существует. На Периферии ей действительно пришел конец, но в центре Галактики она еще вполне жива! И один-единственный неверный шаг может привести к тому, что она сядет нам на шею. Вот почему мне необходимо стать мэром и первосвященником! Я – единственный человек, кто знает, как вести себя во время нового кризиса.
Джаэль сглотнул слюну.
– Что вы собираетесь делать? – шепотом спросил он.
– Ничего.
Джаэль нервно улыбнулся:
– Как – ничего?
Мэллоу решительно ответил:
– Когда я стану хозяином Академии, я собираюсь не делать ничего. На сто процентов ничего. В этом и есть секрет нового кризиса.
16
Аспер Арго, Горячо Возлюбленный, Командор Кореллианской Республики, приветствовал свою супругу сердитым взглядом из-под нахмуренных бровей. Он прекрасно знал, что пышный эпитет после его имени для нее не значил ровным счетом ничего.
Голосом жидким, как ее волосы, и холодным, как ее глаза, она произнесла:
– Мой благородный господин и повелитель, как я понимаю, наконец решил судьбу Академии?
– Хм! – притворно удивился Командор. – А что еще понимает моя прозорливая госпожа и супруга?
– Много чего, мой супруг и повелитель! У тебя было важное, очень важное совещание с твоими тупоголовыми советниками. Хороши помощнички! Сборище малахольных идиотов, которые только и думают как урвать куш пожирнее, не заботясь о том, как это поправится моему отцу!
– И кто же, моя бесценная, служит источником столь важной информации, на основании которой ты делаешь свои изумительные выводы?
Командорша хихикнула:
– Ага! Так я тебе и сказала. Чтобы источничек стал покойничком? Держи карман шире!
– Ну, моя прелесть, ты, как всегда, вольна поступать, как тебе заблагорассудится, – лениво ответил Командор и отвернулся. – А что касается твоего отца… то у меня есть подозрение, что он просто-напросто не желает присылать нам больше кораблей.
– Еще кораблей? Ну, нахал! Разве он не прислал тебе уже целых пять штук? Не отпирайся! Я знаю, что прислано пять, а шестой обещан.
– Уже год, как обещан.
– Но тебе же хватит одного – одного, ты слышишь? – для того чтобы разодрать в клочки эту Академию. Одного! Одного корабля хватит, чтобы обратить в пыль и прах никчемные, карликовые звездолетики!
– Но не могу я атаковать их планету, будь у меня даже дюжина кораблей!
– Не можешь – и не надо! Прекрати торговать с ними. Они долго не продержатся! Сдались тебе эти побрякушки!
– Эти побрякушки означают денежки… – вздохнул Командор. – Много, много денежек.
– Но если ты захватишь всю Академию целиком, разве ты не получить в свои руки все, что у них есть! Уже три года прошло, как тут побывал этот варвар и заморочил тебе голову – удушила бы его собственными руками! Может, хватит, а!
– Золотко мое, – устало сказал Командор, взглянув на нее через плечо. – Я уже старый. Устал я. Не могу так долго выдерживать твою трескотню. Ты сказала, что знаешь, что я решил. Да. Будет война между Кореллией и Академией.
– Отлично! – каркнула Командорша. Выпрямилась, сверкнула злыми глазами. – Наконец-то ты научился уму-разуму, хотя и поздновато, надо сказать! А теперь, когда ты станешь хозяином всей Периферии, ты станешь важной персоной и для Империи! Наконец мы сможем покинуть эту варварскую глушь и появиться при дворе вице-короля. Наконец-то!
Довольно улыбаясь, она вышла из комнаты. Дождавшись, пока за женой закрылась дверь, Командор процедил сквозь зубы:
– У-гу… Когда я стану хозяином Периферии, этой, как ты выразилась, варварской глуши, я прекрасненько обойдусь и без твоего вшивого папаши, и без ядовитого язычка его милой дочурки. Еще как обойдусь!
17
Старший лейтенант звездолета «Черная Туманность» в ужасе замер у иллюминатора кругового обзора.
– Господь Всемогущий! – хотел крикнуть он, но из горла вырвался лишь хриплый шепот: – Что это?!!!
Это был звездолет таких колоссальных размеров, что «Черная Туманность» по сравнению с ним выглядела как рыбка-лоцман рядом с китом. Борт его украшала эмблема – «Звездолет и Солнце» Империи…
На «Черной Туманности» истерически заливались все сигналы тревоги.
Приказ уже был отдан, и «Черная Туманность» была готова удирать так быстро, как только можно, или отражать атаку, если понадобится, а из зала ультраволновой связи было послано срочное сообщение в Академию.
За ним еще и еще одно… Не то крики о помощи, не то предупреждение о грозящей опасности…
18
Хобер Мэллоу поморщился и устало пошевелил затекшими ступнями. Он уже битых три часа занимался просмотром официальных отчетов. Характер его здорово смягчился за два года пребывания на посту мэра, однако он так и не проникся любовью к умопомрачительной официальщине государственных бумаг.
– Сколько кораблей они захватили? – поинтересовался Джаэль.
– Четыре на стоянках. Два – черт знает где. Не сообщается. Зато все остальное – в порядке, – буркнул Мэллоу. – Можно было бы и уменьшить потери, да ладно. Комариные укусы, не больше.
Джаэль молчал. Мэллоу поднял на него усталый взгляд.
– Вас что-то беспокоит?
– Хотел бы я, чтобы сейчас здесь был Сатт, – последовал совершенно неожиданный ответ.
– Чтобы мы с вами выслушали очередную проповедь о состоянии внутренних дел?
– Нет, не для этого, – откликнулся Джаэль. – Ну вы и упрямец, Мэллоу! Я не отрицаю: что касается внешней политики – тут вы все проработали просто превосходно, а вот что у нас творится дома, так вас вроде и не волнует совсем!
– А разве это не ваше дело? Для чего, собственно, я назначил вас Министром Образования и Пропаганды?
– Скорее всего для того, чтобы побыстрее свести меня в могилу за все хорошее, что я сделал для вас, – мрачно пошутил Джаэль. – За два года я вам все уши прожужжал о том, что Сатт и его религиозная партия становятся все более и более опасными. Куда вы денетесь с вашими грандиозными планами, если Сатт добьется досрочных выборов и вышвырнет вас к чертовой матери?
– Никуда не денусь, вполне с вами согласен.
– А вчера вы произнесли в Совете такую речь, что просто взяли и подарили Сатту возможность потребовать досрочных выборов! Зачем вы это сделали, можно узнать?
– А как я еще мог поступить?
– Не так! – выкрикнул Джаэль. – Только не так! Вы утверждаете, что все предусмотрели, но так и не объяснили, почему три года торговали с Кореллией в режиме наибольшего благоприятствования. Единственный пункт вашей военной доктрины – отступление без боя. Вы просто не желаете торговать ни с кем, кроме Кореллии. Вы открыто объявили себя взяточником. Вы не гарантируете Терминусу никакой защиты, даже в будущем. Черт подери, Мэллоу, что же вы хотите от меня в такой неразберихе?
– Вы считаете, что не хватает помпезности?
– Я считаю, что не хватает одобрения народа.
– Это одно и то же.
– Мэллоу, очнитесь! Одно из двух: либо представьте народу активную внешнюю политику, либо пойдите на компромисс с Советом.
Мэллоу спокойно ответил:
– Все верно. Если я не преуспел в первом, попробуем второе. Тем более что Сатт уже прибыл.
Сатт и Мэллоу не встречались со дня окончания процесса, то есть уже два года. Оба не обнаружили никаких перемен друг в друге, не считая того, что за это время они поменялись ролями…
Сатт сел, не пожав руки Мэллоу.
Мэллоу предложил ему сигару и спросил:
– Вы не возражаете, если Джаэль останется? Он – честный человек и всей душой желает, чтобы мы достигли согласия. Кроме того, если разыграются страсти, он будет действовать как буфер.
Сатт пожал плечами.
– Компромисс – единственное, что вас сейчас устроит. Помните, Мэллоу, когда мы с вами последний раз встречались, я предложил изложить ваши условия. Видимо, теперь все будет наоборот.
– Верно.
– Мои условия таковы: вы должны немедленно прекратить осуществление своей политики экономического предательства, торговлю всякой дребеденью и вернуться к проверенной десятилетиями политике наших предков.
– Вы имеете в виду религию?
– Естественно.
– Вариантов нет?
– Нет.
– Хм-м-м…
Мэллоу спокойно, с чувством затянулся…
– Интересно все-таки получается… Во времена Гардина, когда религиозная конкиста была нова и радикальна, люди вашего толка противились ей. Теперь же, когда эта тактика безнадежно устарела, обветшала и выдохлась, вас это почему-то продолжает устраивать! Но скажите мне ради всего святого, как вы собираетесь вытащить нас из нашей теперешней неразберихи?
– Из вашей теперешней неразберихи, если уж быть до конца точным, Мэллоу. Я тут ни при чем.
– Ну ладно, будем считать, я неправильно построил вопрос.
– Академии нужна мощная защита. Вы зашли в тупик и радуетесь, а в нем кроется смертельная опасность! Наше влияние на Периферии ослабло донельзя! А там кроме силы ничего не признается. Вы должны это понимать как никто другой. Вы же смирнианец!
Мэллоу сделал вид, что пропустил последнее замечание мимо ушей, и спросил:
– Ну хорошо, допустим, мы одолеем Кореллию. А что делать с Империей? Вот ведь где настоящий враг!
Уголки рта Сатта Дрогнули в усмешке.
– Да-да. Я читал ваш отчет о посещении Сивенны. Вице-король норманнского сектора жаждет захватить Периферию. Но это только часть дела, как я понимаю, и не самая главная. Не думаю, что он собирается ставить на карту все, что у него есть. У него наверняка хватает дел и поближе. Как и у самого Императора, кстати. Фактически я перефразировал слова из вашего собственного отчета.
– Да, Сатт, все именно так и может обстоять, если только он считает нас достаточно сильными и опасными. В этой мысли его легко убедить, применив против Кореллии грубую силу. Но мне кажется, что нам следует проявить гибкость.
– То есть? Например?
Мэллоу откинулся на спинку кресла.
– Сатт, я даю вам шанс. Вы мне, честно говоря, не нужны, но я честно и откровенно говорю вам, что не прочь вас использовать. Поэтому рассказываю вам о истинном положении дел, а вы решайте – присоединяетесь ко мне и получаете портфель в коалиционном правительстве или играете в «крестики-нолики» в тюремной камере.
– Однажды вы мне уже угрожали подобным образом.
– Да, пытался. Но так, слегка… А теперь слушайте.
Глаза Мэллоу сузились…
– Тогда, два года назад, побывав в Кореллии, я подкупил Командора, – начал он, – обычным набором безделушек, которым пользуется в таких случаях каждый торговец. Поначалу это нужно было исключительно для того, чтобы проникнуть на сталеобрабатывающий завод. Далеко идущих планов у меня не было, но уже тогда я разузнал, что хотел. Только после визита в Империю я понял, в какое оружие можно превратить эту торговлю.
Сатт, мы стоим перед угрозой очередного селдоновского кризиса, а селдоновские кризисы разрешаются не волевыми усилиями отдельных людей, а сочетанием исторических сил. Гэри Селдон, планируя нашу историю, рассчитывал не на блестящих героев, а на развитие экономических и социальных процессов. Поэтому разрешение кризисов должно происходить за счет тех сил, которые на данный момент времени имеются в распоряжении. В теперешней ситуации это – торговля!
Сатт скептически приподнял брови и воспользовался образовавшейся паузой.
– Вроде бы я не страдаю недостатком интеллекта, однако ваша туманная проповедь меня пока не просветила и ни в чем не убедила.
– Успеется, – кивнул Мэллоу. – Я абсолютно уверен в том, что до сих пор роль торговли недооценивалась. Все время считалось, что нам необходимо внедрять религию и держать ее под неусыпным контролем для того, чтобы торговля стала мощным оружием. Это не так! Именно это и есть мой личный вклад в общегалактическую ситуацию. Торговля без религии – сама по себе! Она и так достаточно сильна. Давайте посмотрим на вещи проще и точнее. Кореллия объявила нам войну. Соответственно, наша торговля с ней прекратилась. Но… – учтите, что я до предела упрощаю проблему, учтите, что за последние три года Кореллия поставила всю свою экономику на атомный путь, основываясь на технологиях, которые мы ей поставляли. Как вы думаете, что произойдет теперь, когда все это начнет постепенно выходить их строя – реакторы, генераторы, машины?
