Азарий Лапидус
Быть, а не казаться!
В этот момент неожиданно для меня Аня сказала:
– Он будет снимать кино.
На большее Аню не хватило: она опять качнулась, и на этот раз, чтобы не испытывать судьбу, я взял жену под руку. На гостей заявление Ани не произвело никакого впечатления, но другого я и не ожидал: какое имеет значение, как я буду жить завтра, для людей, которые еще вчера даже не подозревали о моем существовании. Я, по всей вероятности, сломал идиллию общения, кружок распался, и гости разбрелись по залу. Единственный человек, который остался рядом с нами, была Ольга.
– Вы, правда, хотите пойти работать в кино? – спросила актриса.
– Моя жена поторопилась. Я рассматривал кинобизнес как одну из сфер возможного приложения моих сил и средств.
– Смотрите, если Вы действительно надумаете работать в кино, я могу познакомить с ведущими режиссерами и продюсерами, но помните, что в кино есть своя специфика. Деньги здесь далеко не главное. Хотя не буду в этой суматохе и громыхании впопыхах рассказывать то, о чем мы можем поговорить спокойно. Звоните!
Ольга открыла маленькую вечернюю сумочку, достала из нее серебряный футляр для визитных карточек и протянула мне одну. Я взял, поблагодарил и, поддерживая жену, пошел к дочери. Через десять минут, распрощавшись с друзьями и некоторыми гостями, мы направились к выходу.
Вот и закончился мой последний рабочий день. Прощай, старая жизнь, новая – здравствуй!
Глава 4
В последнее время в состоянии подпития у моей жены возникает повышенная агрессивность. С одной стороны, я к такому выражению эмоций почти привык, а с другой – каждый раз ждал нового всплеска, не зная заранее, какой теме он будет посвящен.
Вот и сегодня, судя по плотно сжатым губам и брошенным фразам: «люди, смотри, на «Бентли» ездят, а мы неизвестно на чем!», «посмотри на эти сережки, мне о таких и мечтать не приходится!», и в конце, уже садясь в машину: «у Наташи новая шуба в пол из баргузинских соболей», не приходилось ожидать спокойного продолжения вечера. Мне после каждой такой фразы хотелось защищаться, но как можно доказать, что и «Мерседес» не такая уж плохая машина, а бриллианты в сережках моей жены даже больше, чем в тех, на которые она обратила внимание, да и шуба из золотого соболя у Ани хоть и ненамного ниже колен, но сшита известным дизайнером «Зукко». Спорить было бесполезно, лучше промолчать, но и так становилось понятно, что без обычного скандала день не закончится. Сегодня следовало предположить, что вопросы, с которых начнется семейная ссора, будут вокруг автомобилей наших друзей и ювелирных украшений их жен.
Чтобы оттянуть выяснение отношений до прихода домой, я сел на переднее сидение рядом с водителем, а женщин разместил на заднем. Как мне показалось, маневр был правильным, Катя и Аня мерно засопели, а я, закрыв глаза, стал мечтать о завтрашнем дне. Торопиться никуда не надо. Я даже за своими вещами в офис не поеду, потом когда-нибудь возьму. Помчусь с самого утра в «Сандуны», сто лет там не был. Раньше не мог пойти туда, никак с компанией не получалось, а завтра мне и компания не будет нужна. Я буду просто наслаждаться свободой. Правда, как это делать, я пока что не знал!
Машина въехала в подземный паркинг. Дамы проснулись, с трудом вылезли из автомобиля, побрели к лифту, а водитель растерянно стоял и ждал указаний на завтрашний день. По нашей договоренности с Сергеем мой персональный водитель, Дмитрий, оставался на год со мной. Оплата осуществлялась в счет моей доли в компании. По истечении года я мог предложить водителю продолжить работать со мной, или он мог вернуться в компанию. Сейчас Дмитрий стоял и ждал указаний, ведь с завтрашнего дня и его график должен был кардинально измениться.
– Дима, позвони мне завтра часов в двенадцать, я скажу, когда начнем рабочий день. На сегодня все. До завтра!
В квартире события разворачивались примерно по тому сценарию, который я нарисовал в голове. Катя проследовала в свою спальню, а Аня села в кресло в гостиной и, сощурив глаза, начала:
– Ну и объясни мне, пожалуйста, почему все твои знакомые владеют хорошими машинами, а мы должны довольствоваться автомобилями второго сорта?
– Почему ты считаешь, что «Мерседес» S-класса, за рулем которого ты ездишь, является автомобилем второго сорта? Это, по меньшей мере, нелепо! Миллионы женщин мечтают раз в жизни оказаться в салоне такого автомобиля, а для тебя это превратилось в обыденную реальность.
Аня встала с кресла, подошла к барной стойке, плеснула себе в бокал коньяка, отпила большой глоток, посмотрела на меня, пытаясь сфокусировать взгляд, плюхнулась в кресло и еще более агрессивно продолжила:
– Ты меня еще с нашей уборщицей сравни!
– С какой уборщицей? – не понял я.
– С такой! С той самой женщиной, которая лестницу в подъезде убирает. Называется уборщицей. Понял?
– Кто такая уборщица, я знаю. Но только не понимаю, какое отношение к теме нашей беседы имеет эта приятная, вежливая женщина?
– А, видишь, уходишь от разговора! – зло воскликнула Аня, а я окончательно понял, что продолжение беседы, во всяком случае, сейчас, не имеет никакого смысла. Уровень опьянения, и, как следствие, отсутствие логики, не позволяли продолжать хотя бы минимально разумную беседу. Обычно в подобных ситуациях я разворачиваюсь и ухожу в кабинет, а вдогонку мне летят проклятия и предметы, попадающиеся под руку. Так продолжается минут десять, потом раздаются рыдания, переходящие в стоны, а еще через пять минут квартира погружается в тишину. Я остаюсь спать на диванчике в кабинете, а на утро, когда мы встречаемся на кухне, Аня подает мне завтрак и старается разговаривать со мной так, как будто накануне ничего и не было.
Жена однажды призналась мне, что во время ежегодной диспансеризации врач-эндокринолог, только взглянув на нее, воскликнул: «Наша пациентка». Он сразу увидел у Ани проблемы с щитовидной железой. Я тут же залез в интернет и выяснил, что больным, страдающим расстройством эндокринной системы, присущи приступы немотивированного гнева, особенно в состоянии алкогольного опьянения. После этого я стал спокойнее относиться к скандалам, устраиваемым моей женой после выпивки. Ну, что поделаешь с больным человеком? Разве можно обижаться на насморк во время простуды? Единственное, что я мог регулировать, это количество употребляемого женой спиртного, но сегодня Аня серьезно перебрала, и сейчас алкоголь провоцировал, а болезненный гнев вырывался наружу.
Мои рассуждения подсказывали: надо спокойно направиться в кабинет, переждать двадцать-тридцать минут и после этого благополучно ложиться спать. Но я почему-то решил сегодня доругаться до конца. Какого? Пока было непонятно.
– Перестань нести чушь! Я никуда от разговора не ухожу. Я хочу понять, чего тебе не хватает, и почему каждый раз, когда напиваешься, ты пытаешься меня унизить?
– Кто напивается? Я?! Да я абсолютно тревз.. трезвая! – с трудом выговорила последнее слово Аня.
– Вот именно, что тревзвая! Ты даже слова уже с трудом выговариваешь, а стараешься со мной спорить о каких-то возвышенных материях – если так можно назвать ту беседу, которую ты затеяла.
– Послушай, Петр. Я знаю, что ты считаешь меня полной дурой. Ты это и не скрываешь в разговорах со своими друзьями. – Аня собралась. Создалось впечатление, что алкоголь вдруг мгновенно выветрился. Видимо, предстоящая дискуссия затрагивала болезненные струны души моей жены.
– Ерунда, кто тебе это сказал? – оторопело спросил я.
– Никто, я сама слышала. Когда кто-то начинал расспрашивать о моей галерее, ты всегда безразлично махал рукой, хотя другие мужья серьезно занимаются бизнесом своих жен.
Здесь Аня была права. Я очень скептически относился к ее занятиям бизнесом и последнее увлечение – антикварную галерею – воспринял как временное баловство, игрушку для занятий в свободное от косметических салонов и встреч с подругами время. Мое нежелание ввязывать в деловые отношения жену и друзей можно отнести, скорее, к своеобразному выражению инстинкта самосохранения, ведь возникающими у Ани проблемами, а в процессе работы они наверняка появятся, так или иначе придется заниматься мне.
– Это, скорее, жест, тебя защищающий, а не наоборот.
– Объясни мне! Почему Светин, Ольгин, Катин мужья во всем помогают женам – и в жизни, и в работе?
Аня перечислила имена нескольких своих подруг, мужей которых я знал, их семьи постоянно ставились мне в пример как образцы семейных отношений. Но знал я их еще и с другой стороны – как неукротимых гуляк и бабников, о приключениях которых ходили легенды в наших кругах. Говорят, что и на солнце бывают пятна. В случае с доблестными мужьями скорее можно было сказать, что пятна как раз характеризуют их положительные мгновения в семейной жизни. В минуты возвращения в лоно семьи ребята замаливали грехи своими вызывающими уважение окружающих поступками, именно их и замечала моя жена, закрывая глаза на темные стороны. Зачем я ввязался в этот разговор? Оперировать имеющейся у меня информацией не возможно, существует ведь мужская солидарность, а сидеть и слушать крики, лишенные всякой логики, дальше было невозможно. Пора заканчивать!
– Все, Аня, успокойся! Ты сама не понимаешь, что говоришь. При чем здесь несчастные жены мужей-гуляк? Ты же сама мне рассказывала об их похождениях, а сейчас приводишь в пример, – устало произнес я. – А обо мне тебе никто ничего подобного сказать не может. Почему ты не ценишь мою – как бы это поприземленнее сказать, ну, ладно, назовем – верность?
– И что, по-твоему, я с этой верностью буду делать? Куда мне ее приложить? Или благодаря твоей верности ты времени больше с семьей проводишь, занимаешься моими делами или делами дочери? Ты вспомни, когда последний раз был у дочери в школе? Почему у других семьи как семьи, а у нас одна видимость! – Аня начала рыдать.
В принципе, ничего нового я не увидел. Сценарий ссоры был известен: сейчас, после слез, в меня полетит какой-нибудь предмет. Может быть, не доводить до развязки? Тем временем Аня продолжала:
– Если ты так будешь продолжать, то тогда давай лучше разведемся. Зачем играть в эту игру? Мы еще достаточно молодые люди и сумеем создать новые семьи.
Неожиданно для меня Аня перестала плакать, ее лицо сделалось абсолютно серьезным, и она добавила:
– Честнее будет по отношению друг к другу.
– Почему ты говоришь о таком радикальном выходе из создавшегося положения? Давай попробуем найти иной способ продолжения нашей жизни. Скажи мне спокойно, без лишних эмоций, что, по-твоему, необходимо сделать для нормальной жизни и отношений?
– Я рассказывала об этом много раз, но ничего после моих разговоров не меняется. Зачем повторяться? Честно говоря, не вижу никакого смысла!
– А ты попробуй еще раз. Ведь с сегодняшнего дня я кардинально меняю свой образ жизни, и, может быть, именно сейчас как никогда раньше твои слова упадут на благодатную почву, – с искренней надеждой произнес я, полагая, что готов внимательно прислушаться к пожеланиям жены.
Мне стало понятно, что на сей раз на кон поставлено само существование нашей семьи. Дальше жить как на пороховой бочке было невозможно, хотелось договориться о неких правилах мирного сосуществования в доме.
– Ты все время занят, чем хочешь – работой, друзьями, родственниками, и только потом вспоминаешь о нашем существовании.
– Так больше не будет. Я же тебе сказал! —
Я начинал заводиться и перешел на крик.
– Не ори на меня! Ты хочешь нормально побеседовать, а вместо разговора кричишь как сумасшедший.
– Извини! Больше не буду, продолжай!
– Я хочу, – металлическим голосом произнесла Аня, – чтобы ты больше внимания уделял нам – мне и твоей дочери Кате.
Аня подчеркнула слово «твоей», как будто у кого-то сей факт вызывал сомнение. Я согласно закивал головой, а жена продолжала:
– Надеюсь, что решение о завершении работ в строительстве окончательное, и с завтрашнего дня ты больше не строитель или девелопер, не знаю, как уж там тебя правильнее называть.
Я еще активнее закивал головой, не прерывая Аню.
– И если тебе действительно все равно, что дальше делать, я бы хотела, чтобы ты занялся кинобизнесом. Интересные люди, интересные встречи. Тусовка, наконец!
– Но я же никого там не знаю! Я не представляю, как делается кино, я даже не предполагаю, с чего надо начинать! – возмущенно воскликнул я.
– Ничего, научишься, с нужными людьми познакомишься! Ты же сам мне говорил, что очень легко сходишься с любым человеком. Тем более сегодняшняя встреча с Ольгой. Я не случайно с ней разговаривала весь вечер.
– Хорошо, завтра попробую с ней связаться.
– Это еще не все! Я хочу, чтобы ты купил виллу во Франции у моря, и семья могла все лето проводить на побережье.
– Что еще? – обреченно спросил я.
– Пока все!
И вдруг Аня взвилась:
– А что, я тебе что-то сложное сказала? Или невыполнимое?
Во избежание продолжения скандала я с таким же энтузиазмом, как минутой раньше утвердительно кивал, сейчас отрицательно затряс головой.
– Нет, конечно! С завтрашнего дня, вернее, уже с сегодняшнего, – сказал я, посмотрев на часы: стрелки перевалили за полночь, – начну свою работу в киноиндустрии, а как только ты скажешь, что готова, поедем искать виллу на французском побережье. Видишь, какой я покладистый! Так быстро согласился на все твои условия.
– Да, только для того, чтобы пришло твое согласие, мне пришлось потратить годы… Лучшие годы.
Аня встала и побрела в спальню. Мне очень не хотелось сейчас, после столь бурного объяснения в любви и последовавшего за этим принятия мной ультиматума, делить супружеское ложе. Я пошел в кабинет, расстелил диванчик, приготовленный мной для подобных экстренных ситуаций, прилег, и понял – уснуть не получится. События сегодняшнего дня переполняли меня, цветные картинки как в детском калейдоскопе крутились в голове. И каждый раз, пробегая по кругу, останавливались на образе шикарной женщины, стоявшей в центре импровизированного круга. Это была Ольга Суловская. Да, все одно к одному, не удастся мне избежать романа с кино.
Глава 5
Утро начиналось со страшной головной боли. Страдала вся квартира, вернее, все ее обитатели. Катя, в чем я не сомневался, не сумела проснуться и пойти в школу. Аня, видимо, уже давно вышла на кухню, разводила алка-зельтцер, и, судя по разбросанным на столе упаковкам лекарств, это было далеко не первое средство, которым пользовалась жена. Я тоже не мог спать. Причина была очевидна: избыточное употребление алкоголя накануне.
В прошлом году мы вместе отдыхали с Рубининым в Италии на острове Искья, и там после крупной попойки компания собралась за завтраком, делясь впечатлениями и, в частности, обсуждая, кто сколько спал. Выяснилось, что все члены нашей команды спали по три-четыре часа. Вика Рубинина тогда произнесла фразу, плотно вошедшую в мой лексикон: «Краток и тревожен сон алкоголика». Сегодня это был слоган нашей семьи. Я собрал все силы, встал, боль отражалась в каждом моем шаге. С трудом вышел из кабинета, взял из аптечки проверенное лекарство – ибупрофен. Когда впервые, в Америке, мне порекомендовали модные таблетки, я с нормальным скепсисом в минуту головной боли опробовал их на себе и, испытав облегчение, решил впредь использовать только эти пилюли. Боль довольно быстро улетучилась.
– Как ты себя чувствуешь? – задал я Ане вопрос, не имевший ни малейшего смысла: как могла себя чувствовать женщина, выпившая накануне пару литров шампанского? Поэтому во взгляде жены я прочитал все, что она думает обо мне, о других организаторах вечера, о производителях некачественного французского шампанского и всем остальном человечестве, которое считала виноватым в столь тяжело начинавшемся дне.
– Прекрасно! – еле прошептала Аня.
– Ну и замечательно! – сказал я, сделав вид, что не заметил едкой иронии собеседницы, и ушел к себе в кабинет.
Наверное, следовало остаться на кухне, побеседовать с Аней, войти в ее положение, поблагодарить за мудрые идеи, высказанные сегодня ночью. Но почему-то ничего этого делать не захотелось, а вот о звонке актрисе я помнил очень хорошо. Была только одна проблема: часы показывали половину девятого, и в это время творцы еще спят. Буду ждать, а пока посмотрю в интернете, с чего же знающие люди рекомендуют начинать кинобизнес.
Я, честно говоря, не сомневался, что структура любого бизнеса одинакова, но существуют детали, которые я – человек, более пятнадцати лет занимавшийся коммерцией, – могу постигнуть очень быстро. Здесь требуются правильные учителя и немного удачи. Часа через три моих поисков в интернете я уже четко представлял, с чего начать, с кем встретиться в первую очередь и, главное, на что с самого начала следует потратить деньги. Не могу с уверенностью сказать, что так, как я, поступают все продюсеры – а именно такую роль назначил я себе, – но первым действием необходимо приобрести достойный сценарий. Дальше под интересную историю найти режиссера и с его помощью сформировать команду, а уже под команду и режиссерские замыслы сложить бюджет фильма. Все просто! Что нам стоит дом построить? Даже у меня создалось впечатление, что построить дом сложнее, чем сделать фильм. Мне не терпелось быстрее начать свою кинематографическую карьеру.
В двенадцать часов я решился позвонить Ольге Суловской:
– Оля, доброе утро! Это Вас беспокоит Петр Прокофьев.
Судя по тишине в телефонной трубке, Ольга не представляла, с кем говорит. Я решил ей напомнить, тем более что инициатива, как мне вчера показалось, исходила от актрисы.
– Вы вчера дали мне карточку и предложили звонить в любое время.
Опять в трубке тишина. Видимо, звезда не собиралась вспоминать меня, но это не имело ни малейшего значения. Она мне нужна была сейчас значительно больше, чем я ей.
– Наверное, Вы немного забыли? Вы стояли рядом с моей женой. Я подошел к вам, Вы дали мне карточку. Вспоминаете?
– Да, что-то вроде было, – похоже, из вежливости произнесла Суловская. – Извините, я, к сожалению, не могу больше с вами разговаривать, очень тороплюсь.
– А я Вас надолго и не отвлеку. У меня есть желание снимать кино, и я хотел бы с Вами встретиться, чтобы немножко об этом поговорить.
– Все! Вспомнила! – радостно произнесла Ольга. – Вы один из хозяев комплекса и мечтаете вложить деньги в кино.
– Ну, что-то типа того. – Я не стал огорчать даму тем, что уже не имею отношения к торговому комплексу, а этот факт, как мне показалось, был для нее немаловажен.
Она перебила меня и затараторила:
– Конечно, мы встретимся. У вас получится сегодня? У меня абсолютно свободный день, дел никаких нет. Два часа Вас устроит? Если нет, можно раньше. Хотите, позже?
Я не успевал вставить ни одного слова. Куда подевались та богемная спесь и занятость, которые присутствовали в разговоре еще пять минуть назад?
– В два часа нормально. Ресторан «Кантинета Антинори» Вас устроит? Это в Денежном переулке, в районе Арбата. Знаете?
– Конечно, это мой любимый ресторан. Вы как будто знали! – пафосно воскликнула Суловская.
Ровно в два часа я сидел за маленьким столиком на двоих у окна. Официант пару раза подошел с предложением аперитива, при этом улыбаясь во весь рот и произнося странные слова вроде: «Что бы я мог Вам предложить на аперитив – свежевыжатый сок, пиво, мартини?». Я был неумолим, каждый раз отправляя его. Никак не могу понять, а поэтому и привыкнуть: как можно заказывать напитки до еды, вне связи с предстоящим обедом или ужином. На третий раз официант, с недовольным лицом оставив меню и винную карту, удалился. Почему предложение аперитива в той же Италии выглядит гармонично и рационально, а не так навязчиво, как здесь – в итальянском уголке Российской столицы. Там подходит официант и спрашивает: «Воду с газом или без?» – и все, никаких тебе заумных фраз и странных улыбок, а бутылка тем временем оказывается на вашем столе. Мои мысли о загадочном отечественном сервисе прервала подошедшая к столику Суловская.
– Добрый день! Давно ожидаете?
Я машинально взглянул на часы: пятнадцать минут третьего, но чтобы не расстраивать звезду, сказал:
– Нет, только что пришел. Видите, даже воду не заказал.
– Почему воду? – с удивлением Ольга посмотрела на меня. – Я всегда на аперитив пью «Кир рояль». Люблю этот напиток, без него никогда не начинаю обед.
– Надо же, я только что сидел и размышлял о том, что для широкой русской души, больше к водке привыкшей, чем ко всяким мартини или роялям, аперитив – чуждое слово, а здесь живой пример, опровергающий мои заблуждения.
Ольга, смутившись, продолжила:
– Я, конечно, могу отказаться от «Кир рояля», но …
Смущение звезды было мне на пользу, я мог перехватить инициативу в предстоящей беседе и повести его по моему сценарию. Опыт переговоров у меня был огромный, за долгие годы занятий бизнесом сложились определенные правила их ведения. Например, количество переговорщиков со своей стороны должно быть больше, чем с противоборствующей; противоборствующие переговорщики должны быть немного ущемлены до или во время переговоров, таким образом, чтобы создавалось деморализующее давление. Поэтому с радостью воспользовавшись случайно сложившейся ситуацией, я перебил Ольгу:
– Нет, не нужно! Что мы, столь необходимый для Вас напиток заказать не в состоянии? Официант! – крикнул я и начал крутить головой в поисках бесцеремонного юноши, достававшего меня минут двадцать назад. Он вырос откуда-то из земли, подскочил к столику и, узнав мою спутницу, склонился все с той же идиотской улыбкой в полупоклоне – в надежде на сей раз получить заказ.
Ольга выбрала блюда по полной программе: закуску, пасту и горячее, дополнительно к обеду заказав бутылочку красного вина «Брунело Монтальчионо. Марчезе Арчибальди» 2005 года. Пока она пила «Кир рояль», я сумел подробнее рассмотреть лицо актрисы. Вблизи становилось понятно, что Суловской уже далеко за сорок. На потрясающе красивом лице определялся возраст Ольги, но искусно наложенная косметика вместе с ежедневным уходом за кожей, а может быть, и пластическими операциями, уже на близком расстоянии создавали иллюзию девичий свежести. Вдобавок к этому природа одарила Суловскую потрясающей фигурой, возраст не смог оказать воздействия на шею, плечи и руки, умышленно выставляемые ею напоказ как вчера, так и сегодня. Ее движения были очень грациозны, ела она, не спеша, едва притрагиваясь к стоящим перед ней блюдам. Я так и не понял, зачем Ольге нужно было так много заказывать, если она не съела и десятой части принесенных блюд. Во всем поведении звезды читался созданный и активно поддерживаемый богемный образ. Она как-то по-особому держала приборы, подносила ко рту бокал, курила и выпускала дым, разговаривала. Каждая фраза оканчивалась вопросом, как будто заставляя собеседника активно участвовать в беседе. Встреча продолжалась полчаса, а разговор никак не переходил к интересующей меня теме. За короткий промежуток времени я узнал о новых ролях в кино и театре, бездарных режиссерах и актрисах, глупых актерах и уже начал жалеть о бессмысленно потраченных времени и деньгах, когда Суловская вдруг произнесла ключевую фразу:
– Мне кажется, дорогой Петя, в кино есть три главных опоры, на которых оно держится, как земля на трех китах, – Ольга рассмеялась своей шутке и, элегантно сложив губки в колечко, выдохнула дым, – деньги, режиссер и главная актриса. Вы это знали?
Я с удивлением посмотрел на Ольгу: если первые два «кита» мне были так или иначе понятны, то последняя составляющая хорошего кино меня немножко удивила.
– Почему только актрисы, а где же актеры?
– В этом и вся хитрость. Хороших актеров сегодня миллион, а актрис практически нет. И знаете, почему?
Я отрицательно покачал головой. Действительно трудно было представить, в чем же особая ценность актрис. Чтобы как можно скорее понять основу киноиндустрии, я сидел молча, боясь прервать собеседницу.
– Посмотрите любой кинофильм. Одна, максимум две женские роли – и пять, а то и десять мужских. У женщин намного меньше практики, как это сейчас принято говорить, тренинга. А если еще учесть, что главные героини переходят из фильма в фильм, вне зависимости от их творческих возможностей, найти по-настоящему талантливых актрис очень сложно. Вы поняли?
– Да! – ответил я, хотя, честно говоря, моя обывательская логика подсказывала совсем другие действия. Если мало ведущих актрис, это плохо, но они ведь есть, их имена известны, ну и используйте их, снимайте в кинофильмах.
– Если хотите, я Вас познакомлю с одним из самых выдающихся российских режиссеров – Александром Грачевым. Знаете его?
Я, конечно, смотрел фильмы этого режиссера, представителя известной киношной семьи и мужа красавицы-ведущей телевизионного канала «СТС». Вальяжный крупный мужчина несколько раз выступал по телевизору, рассказывая о его видении развития российского кино. Вяло мямлил, приводил какие-то неубедительные примеры, навевая на зрителей тревогу и огорчение за будущее нашего народного искусства. Но при этом снимал фильмы очень живые, динамичные, без сомнения, нравившиеся публике и, что было немаловажно, – мне. Знакомство с таким интересным человеком могло помочь в понимании изучаемого предмета. Пока я размышлял, Ольга, расценив паузу как знак согласия, уже связалась с режиссером.
– Здравствуй, милый Сашенька! Как у тебя завтра со временем? Очень хочу с тобой встретиться! Днем и вечером не можешь? – Ольга вопросительно посмотрела на меня.
– Может, выпьем чаю часов в пять? Где? – предложил я.
Ольга транслировала мое предложение Грачеву и одобрительно кивнула:
– Все, договорились! Завтра в пять в ресторане «Прадо». Столик на твое имя. Поняла, я тоже буду, целую!
Получается, что проведенное время оказалось не потраченным даром. Мало того что я познакомился с первыми тремя «китами», на которых зиждется кинематография, так еще к этому завтра возможно продолжение знакомства с этой так манящей и вместе с тем мистической областью человеческой деятельности.
Встреча начиналась по вчерашнему сценарию. Я прошел в отдельную комнату, завешанную портьерой, наверное, в этом заведении называемую VIP-залом. Во всю длину комнаты расположился низкий столик, по одну сторону которого стояли кресла, а по другую – роскошный диван. Взял меню, отправил навязчивого официанта и принялся ждать звезд. Ольга появилась с тем же пятнадцатиминутным опозданием и заказала «Кир рояль». Режиссера ждали уже вместе еще минут двадцать. Он влетел как ураган. Протянул полную, влажную руку и, даже не делая попытки пожать мою, тут же, как будто испугавшись, выхватил свою руку и представился. Странная манера здороваться у звезды. Грачев присел на диван, быстро, не заглядывая в меню, заказал суши, ролы и чай, объяснив нам, что за рулем и пить не может. Ел он быстро, умело орудуя палочками, поглощая сначала суши, потом ролы, громко запивая чаем, а в перерывах рассказывая фантастические истории о съемках нового фильма. Когда Александр закончил еду, он откинулся на диване, прикрыл глаза, всем своим видом показывая, что очень устал от только что проделанной работы. Вел себя режиссер очень вальяжно, то ли играя барина, то ли на самом деле являясь таковым. И опять я пожалел о потерянном времени, и опять ошибся. Грачев после минутной паузы вернулся к нам и начал говорить.
– Ольга сказала мне, что вы планируете делать кино. Замечательно. Сегодня это стало очень модным среди бизнесменов – продюсировать фильмы. Открою Вам сразу: секрет успеха – деньги и хороший сценарий. Поскольку, как я понимаю, с деньгами вопрос решен, остается сценарий.
– А как же актриса, режиссер? – вырвалось у меня, памятуя вчерашних Ольгиных китов.
– Актриса? Команда? – Грачев пожевал губами. – Это, конечно важно, но при наличии денег, сценария и актеры, и участники съемок находятся без труда.
Александр рассказывал, как обычно создается съемочная группа, выбираются актеры – не выделяя при этом женщин, в отличие от моей вчерашней собеседницы. При этом он ни разу не упомянул режиссера, видимо, полагая, что выбор этого участника кинопроизводства уже сделан, и им может быть только один человек – Александр Грачев. Беседа продолжалась больше часа, по ее окончании я был вооружен новым пониманием путей развития кинобизнеса. Александр так же манерно, как и здоровался, распрощался, а мы все еще сидели с Ольгой и обсуждали услышанное. Суловская, конечно, не приняла сказанное Грачевым, но старалась его не критиковать, а как бы невзначай оспорить слова режиссера. Мы уже прощались, когда Ольга вдруг спросила:
– Вы не хотите встретиться с директором фильма?
Я удивленно посмотрел на звезду: такой персоналий раньше не упоминался. Разгадав мое недоумение, Ольга продолжила:
– Директор фильма – человек, отвечающий за организацию и обеспечение производственного процесса. После встречи с ним у Вас появится полное представление о том, как делается кино.
– Вы имеете в виду, я буду знать кино с актерской точки зрения, творческой и производственной. Но ведь очень важно не только сделать фильм, но еще и продать его.
– Вот Вы и спросите директора об этом! – почему-то радостно произнесла Ольга. – Так я звоню?
– Да! Только не завтра – все-таки воскресенье, я должен побыть дома.
Ольга по непонятной мне причине обиженно сложила губки домиком и сказала:
– А я и не уверена, что он мог встретиться завтра. Я с ним свяжусь и перезвоню Вам.
В следующие три дня я занимался домашними делами, вывозил вещи из офиса, даже сходил с Аней и Катей в театр. Как и договаривались, началась моя полноценная семейная жизнь. Вот только Ольга все это время не объявлялась. Решив нарушить наши договоренности, в среду утром я ей позвонил. К моему удивлению, Суловская как будто ждала звонка и очень ему обрадовалась.
– Петр, как хорошо, что вы позвонили! Миша готов с нами встречаться.
Я примерно представлял, о каком Мише идет речь, но для большей уверенности спросил:
– Кто такой Миша?
– Ну, как же, Вы не знаете? Миша Волков – директор картины. Успешный юноша, работал на нескольких картинах и сериалах у таких мэтров как Герман и Михалков.
– И что, у того и другого он был директором? – с удивлением спросил я, полагая, что от таких великих режиссеров директора уходят либо с волчьим билетом, либо в последний путь.
– Не совсем, – как-то смешалась Ольга и тут же добавила: – Но он там многому научился.
– Я не понял, этот Волков работал когда-нибудь директором фильма?
– Да, конечно! – уверено произнесла Ольга. – На двух сериалах, снятых по заказу РТР.
Названия сериалов мне ничего не говорили, я их не смотрел, но факт того, что их показывали на Российском федеральном канале, вызывал некоторое, пока еще довольно призрачное, уважение. Кроме того, другого знакомого директора фильма у меня не было, а поговорить с профессионалом о процессе съемки было необходимо.
