Айзек Азимов
Академия на краю гибели

Полная версия

8

На улице Мэра ждал Лайоно Коделл.

– Я все слышал, Мэр, – сказал он. – Вашей выдержке можно позавидовать.

– Устала зверски. Такое впечатление, что сегодня в сутках было как минимум семьдесят два часа. Теперь – ваша очередь.

– Хорошо. Я понял. Только скажите – дом действительно был защищен менторезонатором?

– О Коделл, – устало проговорила Бранно. – Кому это должно быть известно лучше, если не вам? Какова была вероятность того, что кто-то следит за домом? Неужели вы воображаете, что Вторая Академия – такое уж недреманное око? Я не романтик-сосунок типа Тревайза. Это он такое мог выдумать, но не я. Но даже будь это так, будь повсюду глаза и уши Второй Академии, разве наличие менторезонатора не выдало бы нас с головой? Разве само наличие ментально-непроницаемого поля в каком-то районе не вызвало бы у Второй Академии подозрений, что кто-то сопротивляется их вмешательству? Разве тайна существования такого поля – до тех пор, пока у нас не будет возможности применить его в полном объеме, – не более ценна, чем не только Тревайз, но и вы, и я, вместе взятые? И все-таки…

Машина уже неслась по ночным улицам. Коделл сидел за рулем.

– И все-таки? – переспросил Коделл.

– Что «и все-таки»? Ах да. И все-таки этот молодой человек не так прост. Его раз двадцать идиотом обозвала, чтобы он понял, кто в доме хозяин, но ведь я сама отлично понимаю, что это не так. Он молод и начитался книг Аркади и верит, будто Галактика действительно такова, – но в уме и сообразительности ему не откажешь. Жаль будет потерять его.

– А вы абсолютно уверены, что он не вернется?

– Уверена, к сожалению, – грустно ответила Бранно. – Но, как бы то ни было, так будет лучше. Не нужны нам зеленые романтики, слепцы, готовые в одно мгновение разбить в пух и прах все то, на создание чего у нас ушли годы и годы. Ну и потом, службу он нам сослужит, это без сомнения. Он обязательно привлечет внимание Второй Академии – если, конечно, она действительно существует и мы действительно ее интересуем. Но пока они будут интересоваться им, по всей вероятности, они проигнорируют нас. А это сулит нам не просто удачу. Проявлением интереса к Тревайзу они могут себя выдать, а это даст нам возможность и время подготовиться к контратаке.

– Тревайз, следовательно, будет нашим громоотводом.

Губы Бранно скривились в усмешке:

– Ага, вот та метафора, которую я искала. Да, он станет нашим громоотводом – примет молнию на себя и защитит нас от ее удара.

– А этот Пелорат – ему тоже придется принять на себя удар молнии?

– Не исключено. Но тут ничего не попишешь.

Коделл кивнул:

– Вероятно, вы припомнили известное изречение Сальвора Гардина: «Никогда не позволяйте морали удерживать вас от правильных поступков»?

– Нет, сейчас я далека от соображений морального порядка, – покачала головой Бранно. – Одна только усталость, и все кости ломит. Но знаете, я бы могла назвать целую уйму людей, с кем я рассталась бы с более легким сердцем. Голан Тревайз… такой красивый, такой молодой… Конечно, он сам это знает…

Последние слова она пробормотала едва слышно, веки ее сомкнулись, и она крепко заснула.

Глава 3. Историк

9

У Джена Пелората внешность была на редкость невыразительная – жидкие белесые волосы, бледное, безразличное лицо. Надо сказать, выражение безразличия очень нечасто сменялось каким-либо другим. Среднего роста, сутуловатый, худощавый, ходил он медленно и как-то робко и примерно так же разговаривал. Выглядел он гораздо старше своих пятидесяти двух лет.

Ни разу в жизни он не покидал пределов Терминуса – трудно сказать, как это ему удалось при его профессии. Он и сам бы вряд ли объяснил причину своего домоседства – не то оно напрямую связано с его работой, не то существует вопреки ей.

Увлекся историей он совершенно неожиданно для себя: ему было всего пятнадцать, когда он (крайне неохотно) прочел книгу древних сказаний и обнаружил в ней рефреном повторяющуюся мысль о том, что некогда существовал некий мир – одинокий, изолированный, сам не подозревающий о своей изоляции, потому что, кроме себя самого, ни о чем не имел представления.

Безразличие как рукой сняло. Двое суток подряд, не смыкая глаз, он перечитывал книгу от корки до корки и перечитал трижды. На третий день он сидел у терминала собственного компьютера, выуживая из памяти машины любые источники, способные содержать подобные легенды. Компьютер его был коммутирован с Университетской Библиотекой Терминуса.

Всю свою жизнь с тех пор он посвятил этим самым легендам. Университетская Библиотека оказалась не слишком большим подспорьем, но прошли годы, и он познал радость межбиблиотечного абонирования, получая в свое безраздельное пользование репринты из библиотек по гиперволновой связи из самых разных районов Галактики – вплоть до Ифнии.

Он стал профессором древней истории и впервые за тридцать семь последних лет должен был уйти в отпуск, во время которого намеревался совершить свое первое межпланетное путешествие – и не куда-нибудь, а на Трентор!

Пелорат и сам понимал, что торчать всю жизнь на Терминусе, никуда носа не высовывая, мягко говоря, необычно. Нет, у него вовсе не было какой-то принципиальной позиции в этом отношении. Все выходило как-то само собой: стоило ему куда-то собраться, как в руки попадала новая, безумно интересная книга, и он немедленно принимался за очередное исследование. Как обычно, он откладывал путешествие на потом и продолжал работать, пока не выжимал, как лимон, до последней капли, новый предмет изучения и, по возможности, прибавлял новый факт, вывод, догадку к куче уже собранных. Сожалел он по-настоящему лишь о том, что за всю жизнь не удосужился совершить самого важного путешествия – на Трентор.

Трентор был столицей Первой Галактической Империи, резиденцией Императоров в течение двенадцати тысячелетий, а до того – столицей одного из крупнейших доимперских королевств, которое мало-помалу захватило или поглотило иными способами другие королевства, дабы основать Империю.

Трентор был огромной планетой, целым миром, и мир этот был закован в прочнейшую стальную оболочку. Пелорат читал о нем в работах Гааля Дорника, который посетил Трентор при жизни самого Гэри Селдона. Томик работ Дорника давно стал библиографической редкостью, и Пелорату стоило больших трудов раздобыть себе личный экземпляр. Книга стоила ему половины годового жалованья, но одна мысль о возможности расстаться с ней приводила историка в ужас.

Несомненно, мечтая о Тренторе, Пелорат мечтал исключительно о Галактической Библиотеке. Во времена Империи она называлась Имперской и была крупнейшей в Галактике. Трентор был главным городом самой могущественной, самой многонаселенной Империи, какую когда-либо знало человечество. Он сам по количеству населения равнялся целому миру – там жило сорок миллиардов человек. В тамошней Библиотеке были собраны все значительные и не слишком значительные труды человечества, вся сумма людских знаний. Все хранимые в Библиотеке источники были компьютеризированы, и притом так замысловато, что для работы с компьютерами требовались специально обученные сотрудники…

А самое главное – Библиотека существует до сих пор! Именно это было предметом удивления и тихого восторга Пелората. Примерно два с половиной столетия назад Трентор пал, был разграблен, подвергся колоссальным разрушениям – страшно представить себе, каким страданиям, какой нищете суждено было покориться тем из его обитателей, что остались в живых. Но Библиотека выжила, и спасли, защитили ее студенты Университета. Так, по крайней мере, все говорили, а еще говорили, будто бы студенты воспользовались при защите Библиотеки каким-то совершенно гениальным, ими изобретенным оружием. Кое-кто, правда, считал, что рассказы об этой героической обороне сильно попахивают выдумкой.

Но главное – Библиотека существовала. Эблинг Мис, попав на Трентор, работал в ней, и все там было так, как во времена Селдона, а весь Трентор лежал в руинах. Еще чуть-чуть, и Мис отыскал бы Вторую Академию. (Так гласила легенда, и народ в Академии верил в нее до сих пор. Историки, правда, сильно сомневались в ее подлинности.) Три поколения Дареллов: Байта, Торан и Аркади – все они, каждый в свое время, побывали на Тренторе. Аркади, правда, до Библиотеки не добралась, и потом про Библиотеку позабыли, и в истории Галактики она даже не упоминалась.

За сто двадцать лет ни один представитель Академии не совался на Трентор – но ведь из этого вовсе не следовало, что Библиотеки не существует. То, что Галактическая история молчала о ней, как раз и было наинадежнейшим подтверждением ее существования. Будь она разрушена, разграблена, наверняка поднялся бы шум.

Оборудование Библиотеки по нынешним временам не выдерживало никакой критики – оно устарело еще в то время, когда там побывал Эблинг Мис, – но Пелората это вовсе не огорчало. Он радостно потирал руки при одной мысли о том, чтобы поработать в древней, старомодной Библиотеке. Ведь чем древнее и старомоднее она была, тем скорее в ней могло отыскаться то, о чем он мечтал. Сколько раз он мысленно входил туда и дрожащим от волнения голосом спрашивал: «Надеюсь, в Библиотеке не было ремонта? Надеюсь, вы не выбросили старое компьютерное оборудование и записи?» И в ответ всегда слышал шелестящие голоса покрытых пылью веков библиотекарей: «Нет, Профессор, у нас все как было, все по-старому».

Наконец его мечтам суждено было сбыться! И не кто-нибудь, а лично Мэр Бранно заверила его в этом. Правда, Пелорат никак не мог взять в толк, откуда ей было известно о его работе. Публикаций у него было крайне мало: большая часть его трудов не была столь безупречна, чтобы их публиковать, а те, что выходили в свет, большого фурора, прямо скажем, не производили. Поговаривали, правда, что Бранно Бронзовой ведомо все, что творится на Терминусе, что ушки у нее всегда на макушке, око недреманное и все такое прочее. Пелорат был готов поверить в это. Странно было другое – почему она не оказала ему финансовой и другой поддержки гораздо раньше, если понимала всю важность его работы?

Наверное, думал он, это потому, что взоры всех в Академии устремлены в будущее. Вторая Империя и собственная судьба – вот что их всех заботит. Нет у них ни времени, ни желания оглянуться в прошлое, а те, кто туда оглядывается, только раздражают их.

Сам он, конечно, считал законченными идиотами людей таких убеждений, но не мог же он в одиночку сражаться с их тупостью. Кто знает – может, так оно и лучше было. Это давало ему возможность быть единственным обладателем драгоценного сокровища. Настанет день, пробьет час, и его будут вспоминать как одного из Великих Первопроходцев.

Увы, это значило (Пелорат был слишком честен, чтобы не закрыть на это глаза), что и он не свободен от мыслей о будущем – о таком будущем, где его признают, где он станет таким же великим героем, как Гэри Селдон. Да нет, что там говорить – еще более великим! Разве может тягаться самая распрекрасная, самая детальная из всех детальных проработок будущего продолжительностью всего-навсего в одно тысячелетие с анализом прошлого длиной самое малое в двадцать пять тысячелетий?!

Настал день, и пробил его час.

Мэр сказала, что это случится на следующий день после явления Селдона. Только по этой причине Пелората и интересовал последний селдоновский кризис, о котором последние месяцы было столько трепотни на Терминусе, да и во всей Федерации.

Ему лично не было никакого дела до того, где будет размещаться столица Академии – останется ли она жить-поживать на Терминусе или ее переместят в какое-то другое место. Теперь же, когда кризис миновал, Пелорат даже не удосужился поинтересоваться, чем же он завершился, чью точку зрения поддержал Селдон, да и вообще касался ли он этого вопроса.

Для него главное было, что явление Селдона состоялось и сегодня был назначенный Мэром день.

Чуть позже двух часов пополудни около его одинокого домика на окраине Терминуса остановился автомобиль.

Распахнулась задняя дверца. Вышел офицер в форме Службы Безопасности Мэра, с ним – незнакомый молодой человек, а следом – еще двое охранников.

Пелорат не мог не удивиться. Оказывается, Мэр не только была в курсе его работы, но и придавала ей такое большое значение! Человеку, который должен был сопровождать его в путешествии, была придана почетная охрана, а в распоряжение их обоих был отдан первоклассный корабль. О, как лестно! Как почетно…

Домоправительница Пелората открыла дверь. Молодой человек вошел, а двое охранников встали по обе стороны от входа. В окно Пелорату было видно, что третий охранник остался у дорожки, и тут подъехала еще одна машина. Нет, ну надо же. Еще охрана? Даже странно.

Он оторвался от окна, обернулся и с удивлением посмотрел на вошедшего молодого человека. Он сразу узнал его – не раз видел на экране холовизора.

– Вы Советник, – сказал Пелорат. – Советник Тревайз!

– Голан Тревайз. Все точно. А вы – Профессор Джен Пелорат?

– Да-да, – радостно закивал Пелорат. – Значит, вы и есть тот, кто поведет…

– Да, мы попутчики, – сухо оборвал его Тревайз. – Так мне, по крайней мере, сказали.

– Но… вы ведь не историк?

– Нет. Я Советник, вы не ошиблись. Политик.

– Ну да, ну да… Собственно, что я вас об этом спрашиваю… Историк я, а больше и не нужно, верно? Вы умеете водить корабли?

– Да, и неплохо.

– Ну вот и славно, больше ничего и не нужно. Просто превосходно! Я, знаете ли, не слишком силен во всяких практических вопросах, так что, если вы человек умелый и сообразительный, у нас выйдет отличная команда.

– Знаете, – буркнул Тревайз, – я сейчас вряд ли могу похвастаться практичностью и сообразительностью, но, похоже, выбора у нас нет, так что хочешь не хочешь, а попытаться составить что-то вроде команды нам придется.

– Ага… Ну что ж, будем надеяться, что я освоюсь в космосе. Я, знаете ли, никуда ни разу не летал, Советник. Самая что ни на есть сухопутная крыса. Хотите чашечку чаю? Я сейчас скажу Клоде, чтобы она нам что-нибудь приготовила. У нас ведь еще имеется несколько часов до вылета, правда? Хотя я лично, знаете ли, готов отправиться хоть сейчас. У меня все готово для нас обоих. Мэр была исключительно, исключительно любезна. Просто удивительно, насколько она заинтересована в этом проекте!

Тревайз удивленно спросил:

– Следовательно, вы знали об этом заранее? И как давно, если не секрет?

– Мэр обратилась ко мне… – Пелорат нахмурился, пытаясь припомнить, когда же это было, – две… нет, пожалуй, три недели назад. Я был просто в восторге, знаете ли. А теперь, когда я понял, что со мной полетит не второй историк, а пилот, то есть вы, дружочек, я просто в восторге, что это будете вы.

– Две-три недели назад… – изумленно пробормотал Тревайз. – Значит, она давно наготове. А я-то…

Он оборвал себя и умолк.

– Простите, дружочек?

– Да нет, ничего особенного, Профессор. У меня дурацкая привычка разговаривать с самим собой. Придется вам к этому привыкнуть, особенно если наше путешествие затянется надолго.

– Затянется? Конечно, затянется! – радостно воскликнул Пелорат, увлекая нового знакомца к столу, уже накрытому домоправительницей для легкого чая. – Совершенно неясно, знаете ли, сколько оно продлится. Мэр сказала, что продолжаться оно может сколько нам будет угодно, что к нашим услугам вся Галактика, что, куда бы мы ни отправились, мы сможем беспрепятственно пользоваться фондами Академии. Правда, она сказала, что нам не следует переходить границ разумного. Это я ей пообещал.

Он прищелкнул языком и довольно потер руки.

– Садитесь, дружочек, садитесь. Видимо, мы с вами в последний раз поедим на Терминусе.

Тревайз сел к столу и спросил:

– У вас есть семья, Профессор?

– У меня есть сын. Он уже большой мальчик – декан факультета в Сантаннийском Университете. Химик, если не ошибаюсь. Пошел по стопам матери. Мы уже давно живем врозь, так что, знаете ли, можно сказать, у меня ни перед кем нет ответственности, да и завещать мне, честно говоря, особенно нечего. Надеюсь, вы тоже ничем таким не обременены? Угощайтесь сандвичами, мой мальчик.

– Да, родственников у меня нет. Кое-какие женщины время от времени. Но они приходят и уходят.

– Да. Да. Приходят и уходят. Это замечательно, когда так получается. Прекрасно, знаете ли, когда это не принимаешь всерьез. Детишек нет, как я понимаю?

– Нет.

– Замечательно! У меня, знаете ли, очень приподнятое настроение сейчас. Правда, поначалу, когда вы только вошли, я немного опешил, признаюсь. Но теперь я вижу, что вы очень милый молодой человек. Мне как раз не хватает молодости, энтузиазма, знаете ли. Нужен кто-то, кто мог бы отыскать дорогу в Галактике. Нам ведь предстоит поиск, знаете ли. Потрясающий поиск.

Равнодушное лицо Пелората, его тихий голос оживились.

– Вы знаете об этом, дружочек?

Тревайз сощурился:

– Потрясающий поиск, говорите?

– О, поистине, поистине! Жемчужина, бесценная жемчужина спрятана посреди миллионов обитаемых миров Галактики, а мы располагаем лишь туманными догадками, чтобы отыскать ее. Но как будем мы вознаграждены, если сумеем найти ее! Если нам это будет суждено, мой мальчик, – простите за фамильярность, Тревайз, – если это сделаем мы – вы и я, наши имена прославятся в веках до скончания времен.

– Что за награда? Что за бесценная жемчужина? О чем вы, Профессор?

– Ах, я, видимо, заговорил в духе Аркади – той писательницы, которая… Ну, вы, наверное, знаете. Она писала о Второй Академии. Понятно, почему вы так удивлены.

Пелорат запрокинул голову – похоже было, что он громко рассмеется, но он всего-навсего улыбнулся.

– О нет, уверяю вас, никаких таких высокопарных глупостей!

– Ну если не о Второй Академии, так о чем же вы тогда говорите, Профессор?

Пелорат сразу изменился в лице, стал печален и удивленно, даже укоризненно спросил:

– Разве Мэр вам ничего не сказала?.. Странно, знаете ли… Я столько лет возмущался политикой нашего правительства, его невниманием к важности моей работы, но вот теперь наконец Мэр Бранно проявила такое удивительное благородство…

– О да… – сказал Тревайз, не пытаясь скрыть иронии. – Эта дама, вероятно, страдает тайной филантропией. Мне она, однако, ничего не сказала. Я не в курсе.

– Значит, вы незнакомы с моими исследованиями?

– Нет, как это ни прискорбно.

– О, не стоит сокрушаться. Это так естественно. Ведь я, знаете ли, звезд с неба не хватал. Но если позволите, я вам немного расскажу. Вам и мне предстоит найти, именно найти – поскольку я располагаю уникальными сведениями и догадками, – мы должны найти Землю!

10

В эту ночь Тревайз почти не спал. Краткие минуты забытья перемешивались с явью, и ему все время мерещилась жуткая старуха, тащившая его в застенок, откуда не было выхода.

Он и наяву прекрасно понимал, что Бранно сцапала его, а самое ужасное – он ничего не мог поделать. Она была настолько спокойна, самоуверенна, что ее не смутила даже откровенная антиконституционность собственных деяний. Он так рассчитывал на привилегии Советника, права гражданина Терминуса – она же плевать на них хотела.

А теперь еще этот Пелорат – чудаковатый ученый, который, казалось, живет в мире, сам его частью не являясь, – объявил ему, что эта кошмарная старушенция уже не одну неделю вела приготовления к атаке!

Тревайз начинал чувствовать себя тем самым «мальчишкой», как вчера обозвала его Мэр.

Итак, ему суждено отправиться в ссылку с сумасшедшим историком, для которого он был уже «дружочек» и «мой мальчик». Очень мило. Старик был, похоже, просто вне себя от счастья от перспективы отправиться по всей Галактике, чтобы искать Землю?!

Одной прабабушке Мула ведомо, на что ему сдалась эта Земля и что это такое, если на то пошло.

Надо спросить. И как только это слово было сказано, Тревайз тут же спросил.

– Простите, Профессор, – сказал он. – В вашей области я полный профан. Не могли бы вы мне популярно объяснить, что такое Земля?

Секунд двадцать Пелорат смотрел на него, не мигая. Наконец дар речи вернулся к нему:

– Это планета. Планета-прародина. Та самая, где когда-то родились первые люди, дружочек. Там они появились впервые.

Тревайз в недоумении уставился на него:

– Впервые появились? Откуда же?

– Ниоткуда. Человеческие особи на этой планете развились из низших животных форм в процессе эволюции.

Тревайз немного подумал и покачал головой:

– Я вас не понимаю.

Пелорат был явно недоволен тем, что имеет дело с дилетантом. Справившись с раздражением, он пустился в объяснения:

– Были времена, когда Терминус был необитаем. На нем не было людей. Люди прибыли на эту планету из других миров. Это, надеюсь, вам известно?

– Естественно, – буркнул Тревайз. Лекторская интонация собеседника ему была не по душе.

– Ну вот. Аналогична ситуация и со всеми другими мирами – Анакреоном, Сантаннией, Калганом и прочими. Все они были в то или иное время основаны. Люди прибывали туда из других миров. Не избежал такой участи даже Трентор. Да, в течение целых двадцати тысячелетий он был гигантской метрополией, но и на нем когда-то не было людей.

– А что же там было?

– Ничего! То есть, по крайней мере, людей не было.

– Верится с трудом.

– Тем не менее это правда. Таковы древние исторические свидетельства.

– И откуда же взялись люди, впервые обосновавшиеся на Тренторе?

– Никто не знает наверняка. Есть масса планет, где с пеной у рта утверждают, будто они были населены еще в туманной древности. У народов этих планет существуют замечательные легенды о том, как и откуда туда впервые прибыли люди. Но ученые предпочитают открещиваться от подобных баек и не ломать голову над «Вопросом о Происхождении».

– Что за вопрос такой? Никогда не слыхал.

– Я нисколько не удивлен. В наши дни это далеко не самая популярная историческая проблема, а вот во времена начала распада Империи она привлекла к себе значительный интерес ученых. О ней, кстати, кратко упоминает в своих мемуарах Сальвор Гардин. Проблема заключается, знаете ли, в названии и местонахождении одной-единственной планеты, с которой пошел род человеческий. Стоит оглянуться назад, и мы увидим, что людские потоки текут вспять – от недавно обжитых планет к более древним, оттуда – к еще более древним, и, наконец, образуется единое русло, а исток его находится на одной планете – самой древней.

Тревайз тут же усмотрел порочность в рассуждениях собеседника:

– Но разве подобных прапланет не могло быть больше?

– Нет, что вы! Все человеческие существа в Галактике – представители одного вида. Один и тот же вид никак не мог зародиться сразу на многих планетах. Совершенно невозможно, знаете ли.

– Откуда вы знаете?

– Во-первых… – начал было Пелорат, и все шло к тому, что сейчас последует долгое и подробное объяснение: Профессор покачался на стуле, уставился в потолок, соединил кончики пальцев в глубокой задумчивости. Прошла минута. Пелорат перестал качаться, разнял пальцы и торжественно провозгласил: – Даю вам честное слово, что это так!

Тревайз церемонно кивнул:

– Да я и не думал сомневаться, Профессор. Ладно, допустим, что планета-прародина была единственная, но, вероятно, честь эту могут оспаривать многие?

– Не только могут, но и делают это. Однако совершенно бездоказательно, знаете ли. Ни на одной из сотен планет, пытающихся доказать свой приоритет, нет и следов докосмической цивилизации и не обнаруживается никаких признаков эволюции человека из низших организмов.

– Следовательно, вы утверждаете, что первичная планета существует, но существование ее по какой-то причине скрыто от всех?

– Именно так.

– И вы собираетесь искать ее?

– Мы. Это наша с вами миссия, дружочек. А организовала наше путешествие Мэр Бранно. Вам предстоит повести наш корабль на Трентор.

– На Трентор? Почему? Трентор – вовсе не первичная планета. Вы же сами только что говорили…

– Да, Трентор не первичная планета.

– При чем тогда Трентор?

– Видимо, я неудачно выразился, знаете ли. «Земля» – название легендарное, упоминаемое в древних сказаниях. Истинное значение этого слова нас не интересует, просто удобнее произносить его, чем длиннющую, знаете ли, фразу «планета – прародительница рода человеческого». Но какая именно планета в реальном космическом пространстве именно та, что зовется Землей, – неизвестно.

– А на Тренторе знают?

– Очень надеюсь, что нам повезет и я сумею найти там кое-какие сведения. На Тренторе находится Галактическая Библиотека – самая древняя и крупная из всех библиотек.

– Сомневаюсь, чтобы ее давным-давно не обшарили те, кто, как вы говорили, проявлял интерес к «Вопросу о Происхождении» еще во времена Первой Империи.

– Да-да, возможно, – кивнул Пелорат, – но, вероятно, не слишком тщательно. Не побоюсь, знаете ли, сказать, что мне известно по «Вопросу о Происхождении» много такого, чего подданные Империи пятьсот лет назад не ведали. И я бы мог подойти к анализу древних источников с большим пониманием сути дела. Я так долго думал обо всем этом, и у меня есть одна замечательная догадка – поистине замечательная, знаете ли!

– Значит, все это вы рассказали Мэру Бранно, и она, так сказать, одобрила ваше начинание?

– Одобрила? Дружочек, она… она просто пришла в экстаз, да-да, знаете ли, в экстаз. Она сказала мне, что Трентор – то самое место, где я могу узнать все, что мне нужно.

– Понятно… – тихо пробормотал Тревайз.

Итак, еще один кирпичик в стену догадок, построенную за бессонную ночь… Бранно отправила его на поиски Второй Академии. С ним вместе отправлялся Пелорат, чтобы замаскировать истинную цель путешествия поисками таинственной Земли. Эти искания могли завести их черт знает куда по всей Галактике. Прикрытие отличное, ничего не скажешь. Да, гениальная все-таки женщина Мэр, как ни крути.

На Трентор?! Но это странно. Ведь стоит им добраться до Трентора, как Пелорат тут же занырнет в недра Галактической Библиотеки и никогда не вынырнет на поверхность! Там такая уйма книг, пленок, записей, бесконечные компьютеры с устаревшей, требующей расшифровки символикой – нет, он явно никуда оттуда улетать не захочет.

И потом…

На Тренторе однажды побывал Эблинг Мис – во времена Мула. История гласит, что именно там он обнаружил свидетельства местонахождения Второй Академии и погиб, прежде чем успел сказать об этом вслух. Потом этой проблемой занялась Аркади Дарелл, и преуспела. Но гнездо Второй Академии было обнаружено на самом Терминусе, где и было разгромлено. Где Вторая Академия располагается теперь? Да где угодно, так что от Трентора – никакого толку. Куда угодно, только не на Трентор!

И еще…

Какие еще камни за пазухой были у Бранно, Тревайз не знал, но подчиняться ей беспрекословно – нет уж, увольте! Как там сказал Пелорат – это привело ее в экстаз? Что ж, если Бранно до смерти хочется, чтобы они летели на Трентор, пусть будет что угодно, только не Трентор!

Лишь на рассвете Тревайз уснул тяжелым сном.