Айза Блэк
Наследник для адского волка
Глава 7
Это был первый букет в моей жизни. Наши парни не особо-то знали толк в ухаживаниях. Я предпочитала соблюдать дистанцию с противоположным полом, даже в мыслях не допускала более тесных взаимоотношений. У меня брат болеет, надо работать, некогда думать про ерунду. Да и не видела я смысла в сближении.
Итан в дорогущем костюме посреди нашего поля выглядел очень необычно.
– Те ведь испачкаешься, – говорю, а у самой улыбка до ушей.
Он хорош собой, немного удлиненные пшеничные волосы, серые глаза, очень пухлые губы, неизменная улыбка на открытом лице. Предубеждения, как у родителей насчет оборотней у меня никогда не было. Наоборот, интересно, необычно, столько всего хочется, узнать.
Волк стал свежим ветром в моей скучной и однообразной жизни. Это новые впечатления, эмоции, возможность хоть на пару часов упорхнуть от окружающей меня унылой действительности. И вроде бы все пазлы складывались, ну как не влюбиться? Увы, нет. Я ждала его приездов, радостно обменивалась поцелуями в щеку, но вот сердце молчало. Итана я воспринимала как друга, как разнообразие в однотонной деревенской жизни. Как возможность ненадолго сбежать от ежедневных страхов за брата и разговоров родителей, где взять денег на лечение.
Так продолжалось два месяца. Оборотень приезжал два раза в неделю, иногда чаще. Мы многое узнали друг о друге, с ним было весело, спокойно – это был мой свежий ветер разнообразия. Когда же он пригласил меня в райцентр в самое дорогое кафе, тут я почувствовала – грядут перемены.
Итан заметно нервничал, заговаривался, взгляд, то и дело бегал. Странно видеть сильного оборотня таким неуверенным, это умиляет. С ним в принципе я никогда не чувствовала неловкости, страха, смятения, только легкость. Один взгляд на волка и настроение моментально поднималось.
Когда нам принесли заказ, Итан, сжимая в руках салфетку, посмотрел на меня испуганным взглядом.
– Мишель, нам нужно поговорить… – замялся, взял в руку бокал, покрутил в руках, глядя, как пляшут пузырьки шампанского.
– Это я уже поняла, – ободряюще ему улыбнулась.
– Выходи за меня! – выпалил на одном дыхании.
– Чего? – и тут я расхохоталась, словно услышала самый смешной анекдот в своей жизни.
Спохватилась, когда от смеха на глазах выступили слезы. Посмотрела на парня, он явно не ожидал подобной реакции.
– Прости… просто это ну совсем… как-то, – даже вразумительные объяснения на ум не приходили. За два месяца нашего общения, он ни разу не делал попытки меня поцеловать, предложить встречаться, ничего. А тут сразу такое. Удивил. Не ожидала. Всерьез не восприняла.
– Я все понимаю. И постараюсь максимально честно объяснить свою позицию.
– Будь добр, пожалуйста. Как вижу, ты не шутишь, – и даже в этот момент я оставалась спокойной. Разговор не вызывал негативных эмоций, кроме легкого удивления.
– Я вполне серьезен, – взял меня за руку, посмотрел в глаза. – Не буду рассказывать сказки о неземной любви. Ты мне нравишься, мне с тобой очень хорошо, я о тебе думаю, у нас есть взаимопонимание, ты первая девушка, с которой я хочу проводить время.
– Тоже я могу сказать и про тебя, – взяла бокал и сделала глоток игристого напитка.
– Считаю для брака – это идеальная основа. И кто знает, во что потом это перерастет. А наша свадьба поможет решить сразу несколько проблем. Отец собирается назначить преемника, и как ты понимаешь – это, скорее всего, буду не я. Он не верит в мою силу, и сомневается, что я когда-либо найду истинную. И в этом я с ним согласен, шанс ничтожно мал. Но я не хочу оставаться изгоем, непризнанным до конца сыном альфы. И если я приведу тебя, и скажу, что ты моя истинная, поставлю тебе перед этим метку, то отец не почувствует подвоха. Это поможет мне укрепиться в стае. Он посмотрит на меня другими глазами. А я, в свою очередь, обрету финансовую независимость, отец на свадьбу откроет мне доступ ко многим счетам. Смогу оплатить лечение твоего брата, реализовать другие твои желания. Мишель, мы станем отличным тандемом! И кто знает, возможно, в будущем, наше трепетное чувство друг к другу разгорится с еще большей силой.
– А с чего ты решил, что из-за невесты отец переменит к тебе свое отношение?
– Знаю. Мне пост альфы не нужен. Я действительно слаб для него. Но если отец увидит, что я обрел истинную, создаю семью, он даст мне свободу, станет иначе относиться. Мне двадцать пять, а я все еще завишу от него во всем. Ему нравится контролировать все. А я задыхаюсь от этого контроля.
– Тебе двадцать пять? – мы никогда не говорили про возраст. Я считала Итана своим ровесником, а оказывается, у нас шесть лет разницы. Это не проблема, просто не выглядел парень на свой возраст, слишком юный, какой-то безобидный.
– Да, – сжал мои пальцы сильнее, его ладонь вспотела, он так нервничал. Подозреваю, долго готовился к разговору.
– Без разницы… но я не знаю… странно это все…
Он еще долго уговаривал меня, описывал прелесть нашего союза. Предложение не вызывало у меня отторжения. Я понимала – это брак по расчету. Но глядя на своих односельчанок, которые выходили замуж по большой любви, а через пару лет ходили с побоями, я задумалась, а что есть любовь? Существует ли она? Судя потому, что я видела в селе – ответ отрицательный.
Герой романа, первый красавчик, через пару лет после брака превращается в изверга. И где чувства? Где эта вселенская любовь? В моей семье отец никогда не бил маму, но и трепетного отношения не было. Мы выкручивались как могли, думали, где взять денег. О высоких чувствах речи не шло. Это в фильмах все красиво, а жизнь она суровая. И к своим девятнадцати годам я твердо решила – любви не существует. Есть физиологические потребности, особенно у парней, есть некая влюбленность, но это все проходит, и неизменным остается одно – надо выживать.
Я хочу здоровья своему брату. Хочу помогать родителям. И если я смогу улучшить свою жизнь, если найду надежного друга в лице супруга, то почему нет? А то, что он оборотень… опять же вспомнила мужей своих односельчанок. Так что кто еще оборотень, вопрос очень спорный.
Итан не давил на меня. Дал время подумать, хоть по его словами было понятно, что надо дать ответ как можно скорее. Дома родители вновь говорили на повышенных тонах, обсуждали, что еще можно продать, лекарства нужны постоянно, лечение становится все дороже.
Понятно, что пусть мы будем пахать сутки напролет – это не поставит на ноги брата. Ему нужна нормальная больница, хороший специалист. Он не заслужил остаться инвалидом на всю жизнь.
Да и для меня этот брак не сулит ничего плохого. У меня будет друг, с которым легко и комфортно. Конечно, смущает выполнение супружеских обязанностей, почему-то совсем не представляю Итана в роли любовника. Но с другой стороны, ведь у меня опыта нет, а вдруг попробую и понравится. Парень ведь будет осторожен, не навредит. В любовь я не верю. Никто меня силой не принуждает. Вариант показался мне вполне приемлемым.
Сразу сравниваю с поступком Ди Торреса, вот тут монстр не спрашивал, он просто швырнул деньги и купил. И на такой расклад я несогласна. Не хочу быть вещью. Не буду. Даже соглашаясь на брак по расчету, есть какие-то рамки, у адского волка их нет.
Только приняв окончательное решение, дав согласие, я рассказала родителям. Ох, что посыпалось на мою голову. И то, что я извращенка, что подобный позор им не отмыть. Мама заламывала руки и плакала, папа, говорил, что сгорит от стыда. Как он посмотрит в глаза односельчанам, как скажет, что его зять – волк. Стыдобища Такого наша деревня еще не видывала.
Когда я сказала про деньги. Пыл папы заметно поубавился. Но он не поверил.
– Вот когда твоя псина заплатит за лечение, тогда посмотрим. Не верю я этим тварям. А ты в койку к нему прыгать надумала! – сказал со злостью.
И странный контраст, как он резко переменился, когда Ди Торрес швырнул ему деньги на стол. Так кто из нас ее продажный папочка?
Он был против, потому что не верил, что Итан поможет. Мама тоже поддакивала, всхлипывала и говорила, что оборотням веры нет. В существование метки они вообще не верили и поднимали меня на смех.
После разговора, я еще больше убедилась, что надо вырваться отсюда. Строить свою жизнь. Помогать родителями брату, но не находится с ними на одной территории.
Когда я дала согласие, в тот же вечер в поле Итан поставил мне метку. Это было очень больно, я кричала, заливалась слезами. Он укусил меня за плечо. Потом долго извинялся и говорил, что по-другому не бывает. И снова всплывает сравнение с Ди Торресом, который доказал, еще как бывает.
Но тогда я приняла метку и посчитала, что это куда надежней, чем кольца и обещания. Это то, что нерушимо. Как клятва, что скрепляет пару. Через несколько дней след затянулся. Даже шрама не осталось. Итан сказал, что другие волки непременно почувствуют, будут знать, что я принадлежу к его стае. И никто меня не тронет. Ошибся… тронули…
Через неделю после метки жених повез меня в райцентр знакомить с отцом. Дуайт Вилсон специально приехал на встречу со мной. Подарил цветы, разговаривал вежливо. Ощущалась в нем сила, жуткая, сокрушительная. Даже сотой доли этой силы от Итана я не чувствовала.
Дуайт был хорош собой. Он из тех мужчин, которых возраст только красит. Шатен с седыми висками, пронзительным взглядом темно-серебристых глаз. Приятный низкий голос, накачанное тело и ореол загадочности, что непрерывно окружал его. Мы неплохо провели время. И хоть я испытывала непонятный страх, перед оборотнем, все же позитивные эмоции перекрыли мои сомнения и тревоги. Вилсон старший сказал, что надо как можно скорее сыграть свадьбу. До этого встретиться со стаей. А когда говорил, смотрел только на меня, как мне тогда показалось, слишком пристально и проникновенно.
А вот после встречи с отцом Итан сообщил, что должен уехать по делам. Связи, скорее всего, не будет. Но как только он вернется, мы непременно поженимся. Тогда у него уже будет доступ к деньгам, и он оплатит операцию брату.
Родители узнав, что жених уехал, подняли меня на смех.
– Что ж ты такая у меня нерадивая, даже оборотень и то облапошил. Даже тварям не нужна. Наши парни тоже стороной обходят. Походу до конца дней старой девой и проходишь. Хорошо, если дите до тридцати нагуляешь, хоть не одна куковать будешь, – усмехнулся, достал самокрутку и вышел во двор.
А я верила, что Итан вернется. Но быстрее жениха на мою голову свалился Ди Торрес.
Вздрогнула, когда услышала, как открывается дверь. Слишком я погрузилась в воспоминания, выпала из реальности.
На пороге стоит Кэрол. Инстинктивно попятилась назад.
– На выход, – усмехается, окидывая меня звериным взглядом.
– Куда? – пытаюсь совладать с собой. Унять страх, что вызывает у меня волчица.
– Перед поездкой надо тебя в нормальный вид привести, – и все же сегодня она более миролюбива, чем в первую нашу. – Артас присоединится к нам позже.
– Не надо его! – выкрикиваю, подпрыгнув на месте. Мне сложно совладать с эмоциями.
– Потешная, – усмехается. – Только не того волка, ты красная шапочка боишься.
Возможность выйти из комнаты уже плюс. И судя по настроению этой Кэрол, она разговорчивей своего брата. Возможно, мне что-то удастся у нее выведать.
Глава 8
Мы вновь идем по коридорам склепа. Какое все же жуткое место, холод пробирает до костей, вселяет панический ужас. А судя по волчице, она чувствует себя весьма хорошо. Сегодня на ней изумрудное платье, шпильки на высоченном каблуке.
На улице жадно вдыхаю воздух. Никогда не думала, что можно радоваться таким простым вещам. Там внутри я дышала отравой, пропиталась ей, чувствую грязь внутри, словно мою душу измазали в чем-то гадком и омерзительном.
– Очень мрачный у вас дом, даже цветов на территории нет, – говорю, следуя за ней по темно-серой дорожке к воротам.
– Стильный. Ничего лишнего, – достает из сумочки пульт, открывает ворота. Там нас ждет черная спортивная машина. – Садись…
– Иногда именно мелкие детали создают уют, – бормочу, усаживаюсь на переднее сиденье. Салон тоже черный с серебристой окантовкой.
– Судишь по своей халупе? – она сама садится за руль. Никакого водителя. И очень резво трогается с места.
– Там было гораздо лучше, чем тут, счастье не измеряется роскошью. Оно рождается в душе, живет в маленьких вещах, умении находить прекрасное в самом обыденном, – не знаю, зачем я ей это говорю.
Скорее больше для себя, чтобы хоть так сбросить холод волчьего склепа. Возродить надежду. В голове мелькает безумная мысль, а вдруг Итан сможет уже сегодня меня освободить. Ведь если мы едем в город, просторов для такого маневра гораздо больше, чем в неприступном мрачном доме. Я так его жду! Надеюсь, что очень скоро мои мучения закончатся.
– О, – громко смеется, вжимая педаль газа, – Я и смотрю, что ты столько всего прекрасного в свою жизнь привлекла.
– Не все было безоблачно, но однозначно, было лучше до появления вашей семейки в моей жизни! – выпаливаю со злостью.
– Красавчик Итан, герой, возникший из ниоткуда, и возжелавший превратить твою жизнь в сказку, – заливается злым смехом, а во тьме глаз вспыхивает желтый волчий свет.
– Вы не любите их стаю – это я поняла. Только не надо примешивать к вашим конфликтам меня. И издеваться над своей жизнью я не позволю! Вы не лучше меня, только потому, что у вас есть деньги и власть. И превосходство ваше, нууу… очень сомнительное, – меня снова несет, и мне гораздо тяжелее затормозить, чем нашему автомобилю. – Живете с братом в доме, напоминающем склеп. Красивая, ухоженная и одинокая. Где ваше счастье, Кэрол?
Вижу, как вжимаются ее пальцы с длинными красными ногтями в руль, как ходят желваки на безупречном лице.
– Вот сейчас у меня желание развернуть машину и выкинуть тебя у дома плешивых. И с какой радостью я посмотрю, как твои прекрасные глазки раскроются, как слепая наивная самка прозреет, – говорит, подавляя ярость, но не скрывая злорадства. – Хотя… твое желание скоро сбудется.
– Я увижу Итана? – хмурю брови.
– Старшего блохастого так точно. Они струсили прийти в дом. Решили действовать через старейшин. Что ожидаемо. Трусость отличительная черта стаи плешивых, – рычит.
– За что вы так ненавидите Вилсонов? – не могу сдержать довольной улыбки.
Итан с отцом действительно пытаются меня вызволить. Не знаю, кто такие старейшины, но одно ясно, метка моего жениха первая, я принадлежу ему. Ди Торрес останется с носом. Даже сама того не ведая Кэрол определенно подняла мне настроение.
– Ты задаешь слишком много вопросов, – окидывает меня черным пугающим взглядом.
– Еще бы мне их не задавать! После того что учинил ваш сумасшедший братец. Купил меня, приволок в тюрьму, околдовал, обманом поставил метку, а в завершение, еще заявляет, что я должна ему родить ребенка! Бред! И да, я хочу хоть немного разобраться в происходящем, понять степень безумства и защищаться!
– А ты родишь, – останавливается на парковке перед огромным торговым центром. От этой ее холодной уверенности вздрагиваю. Есть в этих словах нечто зловеще, пророческое.
Торговый центр поражает меня. Никогда не была в подобном месте. Глаза разбегаются от великолепия. Я словно попала в другой, красочный мир, и как любая девушка я люблю красивые вещи. Правда, у нас никогда не было денег. Потому я себе запретила даже мечтать об обновках.
Но тут я растерялась. Слишком все шикарно, изысканно. И только я в своих поношенных штанах, застиранной вылинявшей кофточке, смотрюсь как грязное пятно. Но пусть лучше так! Им не купить моего расположения за красивые тряпки! Тут же возвращается злость, от осознания, что семейка просто нашла себе куклу. Буду потешаться, наряжая меня.
Кэрол заводит меня в один из магазинов. Усаживается на розовый диванчик, закидывает ногу на ногу.
– Подберите ей гардероб, – бросает подбежавшим двум продавцам-консультантам.
– Конечно, – заискивающе улыбаются.
И тут начинается дурдом, меня закидывают вещами. Ничего не спрашивают. Просто несут и несут кипы дорогущих вещей в примерочную. Взглянув на ценники мои глаза, вылезают из орбит. Мы бы с семьей и за год не заработали сумму, на которую тут можно купить юбку. О платьях, так вообще молчу. Не надо мне от этой семейки ничего! Решительно отбрасываю вещи в сторону, намереваюсь выйти из примерочной.
– Мне это не надо… – замираю в оцепенении. Выход преграждает Ди Торрес. Мой мучитель явился собственной персоной.
– Надо, – загораживает собой проход. С ног до головы окатывает меня арктическим льдом.
– Я не клоун, чтобы наряжаться на потеху тебе и твоей сестрице! Выпусти меня отсюда! И вообще, тебе нельзя тут находиться, это женская примерочная! – говорю все подряд, только бы избавиться от колдовского пронизывающего взгляда. – Найди девушку, которой это все понравится!
Делает шаг. Еще шаг. Отступаю. Вжимаюсь в зеркало. Тут слишком мало пространства для нас двоих. Ставит руки с двух сторон от моей головы. Наклоняется.
– Мне нужна ты, – выдыхает мне в губы.
Судорожно вдыхаю звук его голоса, ощущаю, как слова проходят по горлу, дальше и дальше, вонзаются в сердце.
– Ненавижу тебя, – выдыхаю ему также в рот, вкладываю всю свою злость, все накопившиеся эмоции.
– Я покажу тебя твою ненависть, – усмехается.
– Не… надо… мне ничего показывать, – еще больше вжимаюсь в зеркало. Сбежать невозможно, терпеть его близость невыносимо.
Резко берет меня за руку, прокручивает вокруг своей оси и прижимает к себе спиной. Все происходит настолько быстро, что и пискнуть не успеваю.
Смотрю на наше отражение, мое испуганное лицо, и его холодное, надменное, дьявольский блеск сапфировых глаз в зеркале создает жуткий мистический ореол вокруг нас. Ди Торрес держит меня за талию, не сильно, негрубо, но выбраться нереально. Ощущаю пульсирующую энергию его тела даже сквозь одежду между нами. Там бушует ледяной океан, неукротимая, разрушительная сила, она пугает и манит прикоснуться, исследовать. Нечто зловещее и притягательное, то, что парализует волю и пробуждает греховные желания.
Он разрывает на мне одежду. Одной рукой. В клочья. Легко и непринужденно. А я даже пискнуть не могу, в оцепенении уставилась на наше отражение. Оставляет на мне только белье. И мне отчего-то становится безумно стыдно, не от своей практически наготы, а от застиранных трусиков в белый горошек и бюстгальтера с потрепанными кружевами.
Волк кладет руки мне на плечи, проводит ими верх и вниз. Касается пальцем моего горла, очень ловко, грациозно. У него прохладные руки, а меня кидает в жар. И нет, не снаружи, внутри, словно он зажег пожар, который разгорается с каждым дьявольским прикосновением.
Он не держит меня. Не применяет силы, а я жадно ловлю его движения. Забываю дышать, впитываю в себя зловещую магию, и не в состоянии прекратить этот контакт.
– Ты судишь обо всем, плавая на поверхности, собираешь эмоции, которые легче всего найти, – спускается пальцами ниже, как художник рисует на моем теле, – Они доступны, возможно, даже логичны, – очерчивает мою грудь, спускается к животу, выводит странные узоры, – Для тебя. Но стоит задержать дыхание, закрыть глаза, и нырнуть вглубь себя, – кладет ладонь мне под грудь в область сердца, – Совершить путешествие по миру такому знакомому и абсолютно неизведанному. И тогда наступит прозрение, и ты откроешь для себя неожиданное определение знакомых для тебя эмоций, которые вдруг обретут совсем иные очертания.
– У моей ненависти, четкие очертания. Каждая фибра моей души ненавидит тебя, Ди Торрес. Четче, ясней и понятней быть не может, – я хочу это сказать со злостью, а слова вырываются с придыханием.
Смотрю в сапфировую бездну – это врата ада, покрытого льдом. Греховные соблазны опутывают меня, зовут сделать шаг, утонуть в полуночном пылающем океане. И назад дороги не будет, врата закроются, и никогда не выпустят меня на волю.
– Только ты не учла, твое тело пропитано моей кровью, – шепчет мне на ухо. Берет в рот мочку, посасывает, а я становлюсь еще на шаг ближе к темно-синей бездне. – Услышь зов крови, – слова будоражащей волной отзываются у меня внутри.
И я действительно чувствую, как раскаленная лава бежит по моим венам, моя кровь, но уже не моя, в ней что-то странное, неукротимое, зажигает меня изнутри. Смотрю на свое тело, и на коже проступают красные дорожки, они формируются на животе в узор, точно такой же, как расположен у меня на лопатке. Только тут он кроваво-красный, даже не похож на кровь, скорее на огонь. Ди Торрес кладет свою руку сверху на рисунок, сотни разрядов тока пронзают меня. Я вскрикиваю, выгибаюсь, теснее прижимаюсь к нему. Увы, ощущения далеки от болезненных, скорее это какой-то дикий экстаз.
Он забирает руку, и темно-синий огонь сплетается с ярко-красной лавой. Они кружат у меня на животе в безумном греховном танце. Порождая всплеск дичайшего удовольствия. Смотрю голодными глазами на свой живот, картина должна пугать, отталкивать. А я погружаюсь в адский транс, еще ближе подхожу к сапфировым вратам ада, прижимаюсь к врагу. Безумная агония греховных удовольствий, она переполняет меня, бежит по крови, опутывает органы, играет на нервных окончаниях триумфальную мелодию.
Рисунок, как живой организм, завораживает, я чувствую, как в нем сконцентрированы будоражащие потоки энергии.
И где-то в глубине души рождается осознание, лед и пламя не могут существовать вместе, они уничтожат друг друга, сломают до основания. Но именно этот разрушительный ураган, это странное противостояние на грани фола, до смерти, до дикой неутолимой жажды и делает бесценным каждое мгновение. И даже ненависть, становится сладким нектаром, и она действительно меняет очертания. Манит, подчиняет, толкает за черту.
Он отходит в сторону. Все пропадает. И только сердце гулко выстукивает странные ритмы. Дыхание волка учащенное, в остальном, он такой же, как прежде. Тот же пожирающий сапфировый взгляд, полуулыбка на идеальных губах. Адское создание, сотканное изо льда и отравляющего яда.
Мое тело все еще вибрирует. Сложно собраться с мыслями. Сложно противостоять, когда я еще в лапах дьявольского экстаза.
– Ты снова меня гипнотизируешь! – шиплю, очень тихо.
– Я не сделал ничего, чего бы ты мне не позволила, – глаза вспыхивают еще сильнее. Там я вижу отражение постыдного действа, как укор, как напоминание, что было всего несколько минут назад.
– Лжешь! Ди Торрес! Ничего я подобного не хотела! – все еще не могу до конца вернуться в реальность. Так мало сил для сопротивления.
– Лгу я? – выгибает насмешливо бровь. – Или ты лжешь себе?
– Ненавижу! Я не могу дождаться, когда ты исчезнешь из моей жизни! – сжимаю руки в кулаки. Как хочется заехать по самодовольной идеальной роже.
– Еще раз услышу слово: «Ненавижу», – лицо вмиг леденеет, – Я продолжу показывать тебе грани твоей ненависти. Тебе ведь понравилось, да? – подмигивает, обдает арктическим холодом.
– Нет! – выпаливаю слишком поспешно. К своему стыду, понимаю, как это лживо звучит.
– Примеряй одежду и выходи. А нет, можешь идти обнаженной, мне твое тело по нраву.
– Ты специально разорвал мою одежду! – кричу ему вслед. Но он уже покинул примерочную.
