Айгуль Гилязова
Прости меня, Элина
***
Пятнадцатое июня две тысяче двадцать первого.
В полицейском участке разгар дискуссии. Равненская Елена, женщина ростом под метр шестьдесят пять, выступает перед своей командой. Для её команды сегодня особенный день. Равненская держится строго не только для того, чтобы подчеркнуть всю серьёзность дела, но также для того, чтобы производить впечатление серьёзного человека. Будучи женщиной весьма хрупкого телосложения, ей составило не мало труда доказать свою полезность в трудной и опасной профессии и добиться звания капитана. Эту должность она получила год назад, когда ей было тридцать четыре. И теперь, имея в команде под своим руководством двоих крупных мужчин, она не позволяет себе ни на секунду казаться безответственной или легкомысленной. По той же причине Елена всегда стрижёт волосы коротко, а острые и грубоватые черты лица, которые она и раньше не считала недостатком, теперь привыкла воспринимать как помощь в создании нужного ей образа. Как считает начальник отдела убийств, с созданием имиджа Елена загибает палку, и иногда подмечает, что ничего страшного не случится, если она время от времени будет позволять себе корчить на лице хотя бы подобие улыбки, чтобы окружающие поняли, что перед ними не робот. Равненская с каменным выражением лица, которое должно читаться как строгость, рассказывает о важном деле.
Раз в году, пятнадцатого июня, серийный убийца, которого прозвали Семейным психологом, совершает убийства. Он пробирается в дом жертв и убивает их жесточайшим способом, никого не оставляя в живых. Использует он всегда, как установило следствие, кухонный нож, а ранения, которые наносит, из года в год повторяются, но удары становятся более уверенными, а от того более точными. Тела убийца оставляет так, чтобы нашедший их человек видел картину счастливой семьи. Такой картине в полицейским участке тоже дали название, назвав это «счастливой позой». Психологу уже много лет удаётся уходить от правосудия и оставаться не пойманным. И сегодня он убьёт в восемнадцатый раз.
– Он сегодня снова убьёт. Нам нужно выяснить потенциальных жертв и приставить к ним охрану. Просмотрите предыдущие дела ещё раз, найдите сходства между жертвами, попробуйте определить, кого он попытается убить сегодня. Он не оставляет ни следов, ни улик. Так что, если не поймаем его до убийства, считайте, что мы его упустили. – Командует Равненская. Трое её подчинённых, среди которых двое мужчин и одна молодая девушка, внимательно слушают, временами вставляя стандартные «Да», «Так точно».
– Вы не сможете, – слышится незнакомый всем голос юной девушки позади команды.
– Простите? – Равненская поднимает взгляд на незнакомку, которая только что подошла с начальником отдела убийств.
Все оборачиваются и смотрят на неё, пытаясь понять, кто это. Для новой сотрудницы полиции слишком молода – на вид она в возрасте ученицы старших классов. Да и по самой девушке видно, что она явно не стремиться сделать карьеру в полиции: милое лицо с маленьким курносым носиком и большими глазами, в которых читается злоба, и не слишком гламурный, но женственный стиль одежды, обязательным атрибутом которого являются туфли на каблуках. По самой одежде видно, что финансами девушка не страдает. Стала бы идти работать за небольшую зарплату молодая красотка, у которой сумка стоит, как три зарплаты руководителя команды? Да и вообще, взяли бы такую на работу? Ведь по ещё почти детскому лицу видно, что получить образование она явно не успела.
Все взгляды оценивающе падают на неё, а Равненская сдерживается от грубого выпровождения нахалки за дверь только из-за того, что рядом стоит её начальник. Саму нахалку, впрочем, все эти обстоятельства нисколько не смущают, и она спокойно продолжает говорить.
– Вы не сможете определить, кого он сегодня убьёт, и не сможете защитить их, – повторяет девушка. – У его жертв, определённо, есть сходства. Это семьи, или семейные пары. Семейный психолог, как вы его прозвали, убивает всю семью, не оставляя в живых никого в доме. Он пробирается ночью к ним в дом, именно в частный дом, не в квартиру.
– Вы говорите всем известные вещи, – язвит Равненская, всё ещё непонимающе смотря на непонятно откуда появившуюся девушку, и задаёт вопрос, на который, как она надеется, та не сможет ответить и поубавит свою уверенность. – Но, может, вы сможете объяснить, почему именно в частные дома, а не в квартиры?
– Так безопаснее для него. В частных домах нет соседей за стеной, а значит, нет свидетелей, и никто не слышит криков. А ещё, в частных домах обычно живут семьями, одиночки живут в квартирах, именно за семьями он и охотится. Но это не так важно. В нашем городе две тысяче шестьсот девять частных домов, практически все, как вы уже поняли, это семьи. Вы не сможете приставить охрану к стольким домам. Конечно, было бы плохо бездействовать. Так что я не буду отговаривать вас не патрулировать улицы. Это по крайней мере будет значить, что вы пытались, и избавит от угрызения совести, когда завтра вас вызовут на место убийства.
– То есть вы думаете, что ему сегодня удастся убить, даже если полиция будет патрулировать рядом с домами?
Равненская не старается скрыть неприязнь к девчонке, но на её слова и поведение это снова не оказывает никакого эффекта.
– Я в этом уверена. Психолог хорошо знаком с местностью. Либо он сам живёт в одном из этих домов, либо часто бывает в этих местах из-за работы. Сколько человек нужно, чтобы обеспечить охраной две тысяче шестьсот девять частных домов?
Все в команде немного напряглись, пытаясь найти ответ на этот вопрос, Константин даже потянулся к калькулятору. Кто-то действительно начал сомневаться в том, что это хорошая идея. Сама девушка помолчала секунды три, обойдя взглядом каждого и делая вид, будто ждёт ответ, и продолжила говорить.
– Не утруждайтесь думать, точный ответ ни к чему. Сколько бы человек для этого не было нужно, у полиции столько нет. К тому же, если полиция будет охранять дома, это не поможет поймать убийцу, а лишь отпугнёт его. Он не идиот, и не будет лезть в дом, когда возле него стоит автомобиль с мигалкой, а найдёт уязвимое место, где его не увидят и не услышат.
– И что, вы предлагаете сидеть и ничего не делать, зная, что он где-то там вырезает целую семью? – Внезапно появившаяся ненависть к молодой нахалке заставляет капитана говорить пренебрежительно, хоть она и улавливает логику в её словах.
– Я предлагаю вычислить и поймать убийцу, а не отпугивать его. Напуганный зверь непредсказуем. Мало ли, что может натворить сумасшедший, который одержим желанием совершить убийство.
– Наша команда работает над этим делом уже седьмой год. И если бы это было так просто, мы бы его уже давно поймали. Но, поверьте, на этот раз он не уйдёт. А вы тут ни к чему.
– Я найду его, и для этого мне нужна ваша помощь. – Отвечает Элина, продолжая игнорировать слова Равненской. В данном вопросе злость затмевает все остальные её чувства и даже воспитанность.
Неприязнь капитана резко удваивается из-за духа соперничества. Равненской явно не нравится, что в её отделе командует незнакомая девушка вдвое моложе её самой. Да ещё и начальник, стоящий рядом с ней, не собирается её останавливать.
– А вы, собственно, кто?
– Это Левина Элина Витальевна, – вмешивается наконец начальник отдела. Она будет помогать нам в поимке Психолога. – Элину вы знаете по третьему делу.
– Единственная, кого психолог оставил в живых? – Уточняет Константин, один из членов команды.
Константин, которому двадцать восемь лет, представляет собой довольно массивного мужчину с телосложением на подобие шкафа. Лицо при этом довольно приятное, а за устрашающим видом кроется ранимая душа. По характеру он идеальный подчинённый, приученный выполнять приказы и не занимающийся самовольничеством. Авторитетом в команде для него сразу после прямого начальника является Игорь, с которым он дружит и всегда советуется по всем вопросам.
– Да, – грустно отвечает Элина.
Она застывает, уйдя в воспоминания, где ей четыре.
Маленькая Элина с тарелкой клубники идёт к задней двери дома, но, увидев незнакомую фигуру, останавливается в пяти-шести метрах от него. Перед ней в кромешной темноте мужчина в темной одежде, лица не видать, но от него веет опасностью. «Я друг твоего папы», – говорит мужчина тихим голосом.
– В общем, я вас оставляю. Выслушайте Элину, она сможет нам помочь. Вы пока её не знаете, но, поверьте, её ум и некоторые знания по этому делу нам пригодятся. – Наставляет начальник отдела, прежде, чем уйти.
– Я вам сочувствую, – искренне заявляет Виктория, другой член команды.
У всех есть вопросы. Как столь молодую девушку допустили к расследованию дела о серийном убийце? Чем она сможет помочь? Почему она появилась именно сейчас, в день, когда психолог убивает? Никто озвучить вопросы не спешит. Элина достаёт из сумки стопку конвертов и кладёт на стол.
– Это письма, которые психолог мне отправлял. Они напечатаны, не написаны от руки, так что по почерку ничего выяснить не сможем.
– Это же улики, – замечает Равненская, включившись в разговор сразу, как только видит письма, – вы должны были сразу их нам передать.
– Это личные письма, – сухо отвечает Элина. – Да и, если бы это были улики, я бы не передала их лишь для того, чтобы вы всё это изучили, ничего не нашли и оставили тут в коробке вещественных улик. Или как оно там называется.
– Вам откуда знать, что мы ничего бы не нашли? Наши эксперты наверняка обнаружили бы отпечатки пальцев или что-нибудь другое.
– Отпечатков пальцев и ничего другого нет, каждое письмо проверяли не раз эксперты, к которым мы с бабушкой обращались. Абсолютно стерильная бумага, не считая, конечно, того, что она заляпана текстом.
– А отправитель?
– Не написано. В последний раз принёс подросток, который отправителя не видел. Психолог позвонил ему с неизвестного номера, а потом оставил конверт с адресом и десять тысяч за доставку под деревом в парке.
– Психолог писал вам письма? – Удивляется Виктория.
– Да, на каждый день рождения.
Виктория достаёт письмо и читает вслух.
Дорогая Элина, поздравляю тебя с днём рождения!
Ты моя единственная радость в этом мире, полной жестокости. Я думаю о тебе каждый день и виню себя за то, что не смог тебя защитить.
Прости меня, если сможешь.
– Прости меня. Он пишет это в каждом письме. Человек, зверски убивший моих родителей, верит, что я смогу его простить? – Глаза девушки наполняются слезами.
– Мы его поймаем, – Виктория, обладающая необычайно мягким сердцем, берёт её за руку, пытаясь утешить.
– Но, что значит не смог защитить? – Замечает один из мужчин.
– Не знаю. Он просто псих.
– Я мечтаю о том, чтобы его поймать, с четырёх лет. – Говорит Элина грустно, почти шёпотом, но тотчас меняет тон, сделав голос серьёзным. – Мне нужны все дела по Психологу. Я должна изучить всё, времени мало.
– Они тут, на столе, – указывает Равненская.
– Я думаю, вы все их уже читали. Так что ими займусь я.
– Да, конечно. Изучайте, а мы займёмся своим делом.
– Ну а у меня пока нет задания, так что могу помочь, – вставляет Константин, нелепо улыбаясь, и этим вызывает недовольство начальника, хотя та обходится закатыванием глаз и тяжёлым вздохом.
– Спасибо. Я скажу, что делать. Мне нужна будет помощь.
– Так значит, мы теперь ваши помощники? – Возмущается Равненская с ухмылкой. – Здесь работают профессионалы, обучившиеся этой работе. А вы хотя бы школу ещё закончили?
– Да, в этом году. И кстати, как успехи с раскрытием дела? Психолог гуляет на свободе и собирается убить в восемнадцатый раз. Сколько у него уже жертв собралось? Я насчитала сорок восемь! Я, как вы заметили, не профессионал, но в силах понять, что у вас на него ровным счётом ничего.
***
Равненская заходит, почти врывается в кабинет начальника и с ходу начинает разговор раздражённым тоном голоса.
– При всем уважении, Алексей Дмитриевич, как вы допустили эту девочку к расследованию?
– Елена, знаю, она может быть заносчивой. После смерти родителей её воспитывала бабушка, которая, жалея её, позволяла почти всё. Но постарайся узнать её поближе, она не плохой человек.
– Я ей искренне сочувствую. Но, по-моему, она просто избалованная девчонка, которая решила сыграть в детектива.
– Согласен, избалованность в ней есть. Но в целом она довольно приятный человек.
– Довольный? Ха! – Равненская с ещё большим рвением и громким голосом принимается доказывать свою точку зрения. – Вы же слышали, каким тоном она разговаривает. А эти её уверенные высказывания с самодовольным лицом! Приятные люди так не разговаривают!
– А как они разговаривают? – Голос Алексея Дмитриевича ровный, а в лёгкой улыбке предвкушение скорой победы в этом споре.
– Вежливо.
– Прямо как ты сейчас?
Равненская то открывает рот, то закрывает его, пытаясь построить ответ так, чтобы он хоть отдалённо напоминал разумный аргумент.
– У меня есть причина. – Отвечает уже более спокойно. – Эта девчонка ворвалась в мою команду в такой важный день и раздаёт команды.
– Елена, я понимаю, тебе кажется, что она подрывает твой авторитет. Я поговорю с ней и скажу, что босс – ты. Но постарайся с ней поладить. Поверь, она способна нам помочь.
– И как она нам поможет?
– Понимаешь, я знаю её с детства, мы дружили с её отцом. И лет так с пятнадцати она начала просить меня допустить её к расследованию. Естественно, я не мог этого сделать, она ведь ещё ребёнок, а это слишком жестокое дело. Но она не отставала. Сама видишь, какой заносчивой и настырной может быть Элина. Грубо отказать мне не давало уважение к дружбе с её отцом. И тогда я время от времени начал давать ей не столь страшные дела, естественно, втайне от начальства. Сказал, что если ей удастся их раскрыть, в восемнадцать я допущу её к расследованию дела психолога. Сначала это был способ просто угомонить её, чтобы она перестала просить меня расследовать дело психолога. Я думал, что зайдя в тупик по тем делам, у неё поубавится энтузиазма заниматься серийным убийством. Но, представляешь, она их раскрыла! Все пять дел, которые я ей дал! На работе я выдавал её мысли за свои, и мы ловили убийцу. И вот сегодня, в день её восемнадцатилетия, она позвонила мне аж в шесть утра, чтобы убедиться, что я сдержу обещание. Может она и решила сыграть в детектива, но у неё хорошо получается. – Алексей Дмитриевич закончил рассказ, сел за свой стол, строго посмотрел на подчинённую и добавил, – но это между нами, Елена!
– И что это за дела?
– Она раскрыла пять дел, самое сложное из которых – Пиковая дама.
– Подождите, это ведь то дело, благодаря которому вас повысили в должности.
– Да, это она поняла, что убийца на самом деле мужчина, а улики, такие как женские волосы, он подбрасывал специально, чтобы сбить нас со следа. Я не горжусь тем, что выдавал за свои её успехи, но ведь преступник пойман. И знать об этом никто не должен.
– Хорошо. Осталось убедить остальных принять её.
– А мне казалось, они совсем даже не против её присутствия. Константин с интересом её слушал. – Алексей Дмитриевич сделал такое лицо, будто намекает на что-то.
– Константин с интересом её рассматривал, – поправила Равненская. – Милое лицо, модельная фигура, он не будет против её присутствия, даже если ему придётся прислуживать ей.
***
– Вам не удалось убедить Алексея Дмитриевича выгнать меня? – Улыбается Элина, когда Равненская возвращается к группе.
На этот раз подстывшая Елена обходится без закатывания глаз, а голос становится если не дружелюбным, то хотя бы равнодушным.
– С чего вы решили, что я ходила к нему для этого?
– Ой, да бросьте, это же очевидно. И я на вас не злюсь и не обижаюсь. Так же, как животные защищают свою территорию, когда туда вторгается чужак, вы не взлюбили меня, когда я пришла в вашу группу и начала выдвигать свои мысли, поставив под сомнение вашу правоту. Признаю, я слегка переборщила.
– Слегка?
– Да, когда дело касается Психолога, я не отличаюсь деликатностью. Это дело очень важно для меня. Потому что, если не раскроем его сейчас, придётся ждать ещё год. Это и в ваших интересах тоже, ведь тогда вам придётся терпеть меня ещё и в следующем году.