полная версия

Айгуль Айратовна Гизатуллина
Ангелы среди нас. Трилогия

Толпа загудела, идея была поддержана в той или иной форме. В этот момент я поднимаю глаза и взгляд устремляется в лес. Меня тянет туда, прям как тогда, когда мы шли за Фортуной. А я уже и думать забыла об этом чувстве. Будто что-то родное ждет меня в потеках этих темных крон деревьев.

И я пошла на зов сейчас, не в силах остановится, не видя препятствий, не зная страха и неизведанного. Шла, заворожённо прислушиваясь к внутреннему голосу: «Иди, Дитрих, иди туда. Там находится то, что ты так давно ищешь в своей заблудшей душе».

Поле сменилось пролеском, а затем деревья тут и там городили мне дорогу, будто пытаясь помешать мне дойти до цели. Знать бы еще, что за конечная цель ждет меня в конце пути. Но это меня ничуть не останавливает. Кажется, будто разум покинул меня, ведь я шла как заворожённая.

Засохшие ветки царапали кожу в кровь, периодически возвращая меня в реальность. Но я шла, шла к нему. К зову души, к чему-то родному.

Опушка внутри леса резко сменила окружающую природу, будто ножом по маслу отрезали. И тут скорее не только это вышибло из меня дух, сколько то, кто стоял предо мной на другом конце.

Помните, только что я говорила про покинувший меня разум и про свой поход на поводу у инстинктов, ну так вот, глаза узрели то, к чему шли, точнее к кому. Только бы понять, кто это существо напротив меня, и почему меня к нему так тянет?

– Ты вернулась ко мне, – ответил он на мой немой вопрос.

– И кто ты? – спросила я.

– Ах да, ты, наверное, и представления не имеешь, дитя. Я – твой Отец.

Ох, то ли стоять, то ли падать сразу. Чего? Какой Отец? Что несет этот ненормальный?

– Прошу прощения? – все же вежливо уточнила я.

– Скажи, ведь ты всегда чувствовала себя немного не в своей тарелке? – говорил он медленно, растягивая слова, загадочно можно сказать, и так пленительно. – Что в тебе да и не так. Тебе всегда чего-то не хватало, не так ли? Какой бы ты не была светлой, где-то очень глубоко внутри, постоянно тянуло к темному. Твои демоны, что ты так неистово сдерживала, твои мысли, что кричали «неужели я всего лишь раба детей?», «Нет, я что-то большее»…Сломанная и неидеальная как все ангелы, неужели ты думала, что Босс создал тебя такой? Нет, дорогая, ты всегда была моей, можно сказать, ошибкой. Это я тебя такой создал. Это с моей помощью ты упала на Землю и начала жить.

Я слушала этого безумца и не верила ни единому слову. Но почему тогда слезы застилают мои глаза? Почему каждое слово, выроненное из его уст, и впрямь так тоскливо откликается в моей душе. Почему все это звучит как правда? А может это и есть правда?

От бессилия я падаю на колени все еще не отрывая глаз от мужчины напротив, чье свечение напоминает мне о доме. Но вот дом ли мне небо или я и впрямь ошибка производства, случайно выроненное в ходе дела.

– Дитя мое, с тобой мы будем вершить великие дела, – на этом он протянул ко мне свои руки.

Мы были на расстоянии нескольких метров, но я прекрасно могла представить, как беру эти руки в свои, как они меня обнимают как родную, энергию, что сливается воедино. Я смотрела и смотрела на них, пока не вспомнила… Джуна! Моего последнего подопечного, что так ждет меня там, в стране восходящего солнца, среди серых стен их современного дома, и который так нуждается в моем тепле, в моих песнях. Я вспомнила об Анхеле, кто несмотря на мою надломленность, нестабильность и безумство полюбил меня такой, какая я есть.

Да, возможно, я и ошибка, но это не делает меня плохой! Пусть я неидеальна, калека, и меня постоянно куда-то тащат мои внутренние демоны, это не меняет сути того, что в первую очередь я – ангел!

Я поднимаю покрасневшие от слез глаза и смотрю в упор на своего как выяснилось отца, и говорю:

– Черта с два, ты мой Отец! – и кидаю в него сгусток энергии – всю свою боль и обиду, скопившуюся за всю мою жизнь.

Но он просто всасывает ее или, таким образом, отбивает. Я не знаю.

– Ты кидаешь в меня свою ненависть, но я и есть – комок ненависти, дорогая, – с этими словами он начинает смеяться, что вновь будет во мне ярость и отчаяние. Оно поглощает меня, засасывая в какую мерзкую тьму, высасывая все светлое и теплое. Я теряю энергию. И я понимаю, что это делал все время он. Пока говорил свои пылкие речи, пока я глупо слушала его, все это время он использовал, чтоб лишить меня моих же сил. Вот еще почему я грохнулась на колени. Не просто от отчаяния и боли его слов, а потому что я теряла божественный дар, а сейчас к тому же, бросив свою ярость в комке энергии, можно сказать собственноручно отдала остатки.

Как же глупа я была, что не видела того, что происходит прямо перед моим носом. Возможно, он и впрямь говорил всю правду, но использовал в своих целях. В принципе, как и любое зло. Хотя я не могу с полной уверенностью, сказать, что он чистое исчадие ада, ибо из его слов представила себе его каким-то инженером все же при Боссе, но то, как он выбил из меня мои силы не говорит о том, что он хороший парень.

Надо было срочно придумывать, как выйти из ситуации. На ум пришли Каин – как воин и Фортуна – как обольстительница. Для уловок с привлечением у меня нет ни способностей, ни сил, ни возможности (хотя хитрость – тоже способ данной тематики, неплохая идея), поэтому я воспользуюсь стратегией нефилима, что чаще всего срабатывала: отвлеку его хоть на время. Ха, поражу врага его же методами.

– Почему я сюда попала? – задавать глупые вопросы – это вообще мой конек, но это первое, что пришло мне в мою пустую ослабевшую от мыслей голову.

– Как? Ты еще не поняла? Тебя тянуло всегда сюда, ко мне, к темному началу твоей сущности. Ведь мы, как одно целое. Ты – мой фамильяр!

Фамильяры – я слышала об этом будто бы из прошлой жизни, предположу, что видела упоминания в книгах. Это волшебные духи, что помогают своим хозяевам. Чаще всего в виде животных (но как мы поняли, они и ангелами могут быть), обладают своим разумом и именем. Ну вот чем ни я, не так ли…

– Это значит все мои так называемые случайные ошибки в последующем принесшим злом, было твоих рук делом?

– Почему моим? Нашим…

Так, я преувеличила свои возможности: учитывая, как быстро из меня вытекала жизнь, одновременно вести светские беседы и придумывать план побега – выше моих сил.

Самые простой способ – порвать нашу связь и бежать. Но на ноги я вряд ли сейчас стану, очевидно, поэтому и упала навзничь и начала перекатываться с бока на бок, цепляясь за ветки кустов, царапая все тело, когда услышала мужской крик: «неееет!»

Глава 23

Я метался из одной страны в другую, как неприкаянный. Делал это в основном по одной причине: много работы – мало мыслей. Но едва наступала ночь, они одна за другой атаковали меня, съедая изнутри. Я боялся за Дитрих, я предчувствовал, что с нею что-то не то, слишком уж она рвалась в эту экспедицию. Всеми силами тянулась на это треклятое приключение. Не спорю, с нею там лис, но я все еще очень мало его знаю, чтоб доверить самое ценное, что у меня есть – мою любовь.

Я помню нашу последнюю встречу и разговор с ней вплоть до ощущения запахов. После того, как лис пошел по нужде, мы остались за столиками одни.

– Почему ты весь вечер молчишь? – спросила она.

– А что ты хочешь услышать, Дитрих? – недовольство вылетело из моих уст, будто так и ждало этого вопроса.

– Я думала, ты поддержишь меня.

– В чем? В безумии?

– В смысле? Мы же все хотим срасти Фортуну! – наши голоса с каждым предложением все становились громче и громче.

– Но не такой ценой!

– Какой, такой?

– Ценой твой жизни…и кицунэ тоже, – в конце приплел и его туда же.

– С чего ты взял, что мы там умрем? – резко встала она.

– А почему ты исключаешь такой ход событий? – не унимался в ответ я.

Она замолчала и просто стояла, сверля меня взглядом через очки. И, конечно, я не упустил возможность продолжить свою дискуссию.

– Я знаю, ты хочешь как лучше, но порой не стоит лезть на рожон, Дитрих, чтоб доказать всем, какая ты смелая.

– Хочешь сказать, я чисто из-за бахвальства лезу в эту историю, чтоб внукам было что рассказать? – ответила она.

– Нет, я не это имел ввиду…

– Так, тогда, о чем ты, черт тебя дери?! – прервала она меня.

– Я переживаю за тебя, неужели ты этого не видишь?! – крикнул я в ответ.

Она опять замолчала, даже не знаю от чего: то ли слов не осталось, то ли желания спорить дальше. Так мы и стояли несколько секунд, буравя друг друга: она – стоя, я все еще сидя.

Вернулся лис. И так и остался стоять неподалеку от нашего столика. Я прекрасно знал почему: от нас так и веяло холодом и после скандальным стрессом.

– Мне надо идти, – сказала она, как бы прощаясь. Потом остановилась все же, и договорила, – И да, отвечая на твой вопрос: я знаю, что ты переживаешь, но я думала, ты все же веришь в меня.

И на этом они телепортировались. Проклятье!

Не передать словами, естественно. Мое потом состояние. Оно колыхалось от ненависти к самому себе до отчаяния, что возможно это и впрямь мог быть наш последний разговор в жизни. Я хотел попасть к ней и поговорить, объясниться по нормальному, но прекрасно знал, что там рядом лис и они заняты – их миссия уже началась.

В такие моменты, возможно вы в курсе, начинаешь вспоминать самые яркие моменты, проведенные с любимым человеком. Вот и я так же – убивался теперь внутри себя.

Аж, смешно, как за последний год (ну, ладно, год и 5 месяцев если быть точным), я так изменился, что не узнавал сам себя. Как истинная любовь переделывает тебя. Возможно, не в лучшую сторону… Ведь я прошлом однозначно видел во всем этом лишь минусы. Но я прежний ни о чем не жалеет. Сейчас я точно могу сказать, что все эти приключения последних месяцев (на сколько изнурительными и сложными не были) все же были самыми яркими моими моментами за всю мою монотонную скучную жизнь.

И чтобы эти мысли не добили меня, я был постоянно в телепорте между двух детей, между двух стран, между двух менталитетов (что часто забывал и путал). Я валился без сил по ночам, но, естественно, не мог спать (в эти моменты я дико завидовал нефилиму). Я читал все книги подряд, что попадались в доме мам моих малышей. Иногда, если их папы забывали выключить телевизор, с упоением уходил в мир кино. Иногда разговаривал с Каином. Он весьма мне помогал (на сколько это можно ожидать у прОклятого бастарда), но разговор чаще всего не клеился. Он был зажат и встревожен и упрямо отказывался открываться мне. В связи с чем, я просто решил, что тоска по Фортуне и не предсказуемое их путешествие давят на его душу (особенно если вспомнить какой шум он поднял в баре), и отстал от него.

Так незаметно прошли недели! Паника внутри меня бушевала как огонь! Я уже был до края уверен, что с нашими что-то произошло. И в одну ночь не выдержав, разбудил Каина, что мирно спал рядом с Джуном (мы частенько менялись местами, чтоб не сойти с ума: как говорится «смена обстановки всегда на пользу».

– Каин! Каин, – потряс я его.

Он всхрапнул, но открыл глаза.

– Чего? Что случилось? -начал он озираться по сторонам в поисках угрозы.

– Нет, ничего такого, – когда заметил, что и рука его потянулась к ножнам (ох уж эта его привычка всегда быть при оружии). Пацифист внутри меня вечно бунтует по этому поводу.

– Тогда какого дьявола ты меня разбудил? – злость изменила красивые черты его лица.

– Мне надо в Ньюфаундленд, – ответил я.

– Чего? – конечно же, не понял он.

– Я так больше не могу, – тяжело выдохнул я. – С ними что-то произошло.

– С чего ты взял? – сел он, потирая глаза. – Когда они планировали поездку, как я помню, ты молчал.

– Черт, Каин, ты свалил раньше, чем мы расстались с остальными. С чего ты взял, что мы разошлись на мирной ноте? – я заметил, что в последнее время я бываю в трех состояниях: 1) я изображаю (а может и сам в этом себя убеждаю), счастье – ибо дети не виноваты в моих бедах. Никогда нельзя смешивать работу и личную жизнь; 2) я в ярости – ну прям как сейчас при разговоре с нефилимом (думаю, под давлением отчаяния и неизбежного); 3) я в панике (вот никогда этому не поддавался, а тут на тебе!). Хаос – мой антоним. Я изначально был против этой системы, но когда обстоятельство и психологическое состояние доводит тебя до этого, я и сам не замечаю, как начинаю метаться по комнате, не находя себе стабильности и гармонии.

Нефилим почесал заросшую щетину и смерил меня строгим взглядом.

– Да? И что же произошло после моего отбытия?

Я не хотел об этом говорить, если честно. Вопрос ведь стоял совсем о другом, но этот взгляд, напряженный и требующий ответа, вс же вынудил меня.

– Мы поссорились. И в итоге, расстались не очень хорошо.

– Ну вот и ответ на твой вопрос, Анхель, – и Каин вновь разлегся на диване.

– В смысле? – уф, о чем он.

– Предположу, что вы распрощались не дружески. В какой-то степени в обидах. Тебя мучает сейчас совесть. Кажется, что, если вдруг что там не так, то она никогда не узнает всех твоих чувств. Ты ведь так и не извинился. Следовательно, тебя тянет туда, чтоб сказать ей обо всем этом. А в голове лишь сумбур. Паника рисует ужасные картины, а совесть не может найти утешения, так ведь?

– Логично, – задумавшись, ответил я.

– Так что, давай не создавай здесь каламбур. Соберись, завтра этих засранцев опять целый день нянчить. А я не высыпаюсь.

Я хотел было уйти, но спросил:

– Неужели ты совсем не переживаешь за Фортуну?

Каин, тяжело выдохнув, ответил:

– Как никогда прежде. Но я знаешь, чему научился у женщин за всю мою жизнь? – я отрицательно покачал головой. – Надо им доверять. Поверь они сильнее всех нас вместе взятых. Не надо сомневаться в них никогда.

Если полагаться на опыт Каина, выходило, что я обложался по-полной. Проклятье, жаль, что не повернешь время вспять!

Но сейчас уже поздно горевать, поэтому оставив Каина в покое (ему и впрямь не хватает терпения с детьми, не стоило усугублять ситуацию еще и с недосыпом), я телепортируюсь…

После телепортации, я оказался за спиной Стива в паре шагов от него. Была ясная ночь в парке, что нас окружал. Тут и там слонялись люди после веселых праздных гуляний, основным составом которых, конечно же, была молодежь.

Я был не один здесь (не считая Стива). Учитывая буйство характеров юнцов и тем более в хмельном тумане, они часто натыкались на неприятности. Поэтому неудивительно, что я встречал взглядом своих коллег частенько за деревьями или сидящих на лужайке под чистым небом, орошенными яркими звездами и одинокой луной.

Стив же стоял, всматриваюсь в каменное сооружение, и как-то с грустью на него смотрел.

Опустив взгляд, я прочитал «Луи Брайль 1809-1852». Имя было весьма знакомым.

– Не тот ли это мальчишка Брайль, что придумал шрифт для слепых? – спросил я.

Стив кивнул.

– Да, Анхель, это он.

Тут я догадался, что скорее всего маленький Луи был его подопечным.

– Сегодня день памяти о нем. Уже 171 год прошел, представляешь…

Теперь пришло мое время кивнуть, а Стив продолжил:

– А ведь если бы не моя оплошность, он был бы зрячим, – неужто ангел все еще не мог простить себя?

– Но благодаря твоей оплошности, он помог миллионам, – подбодрил я его.

– Нет худа без добра, хочешь сказать? – уже с усмешкой спросил он, в чьем взгляде я узнал уже своего доброго коллегу-весельчака.

– Можно сказать и так, – порадовался тому, что смог ему поднять хоть на короткое время настроение, что самому мне никак не удавалось в последнее время.

– Что-то случилось или ты по старой дружбе решил меня навестить? – Стив нравился мне этим – своей прямолинейностью.

– Я так-то не привык спрашивать советов, но все же интересно узнать твое мнение, Стив, – обратился я к нему.

– Бесспорно опыта у тебя должно быть больше, Анхель – ты же старше меня на добрых несколько сотен лет. Даже и не представляю, что тебя могло вогнать в ступор, – удивился он.

– Как справиться с отчаянием? – я не мог спросить этого у Каина, ибо предвидел его ответ: крепкий бурбон – хорошее лекарство. Но я не хочу пить – это раз, да и постоянно находясь на службе у детей – это противоестественно для нас, ангелов – это два. Поэтому мне нужен был совет коллеги, будучи уверенным, что он сможет меня понять.

– Эх, друг, вот бы кто знал ответ на этот вопрос, – как-то грустно выдавил он, но, видимо увидев, что я еще больше поник, продолжил, – На твоем месте я бы высказал все свои мысли на листе бумаги, будто разговариваешь сам с собой? Ведь на самом деле нет более понимающего тебя человека, чем ты сам – никто твою жизнь не прожил, никто твоих чувств не испытывал. Ты такой один у себя самого, со своей историей.

Стив славился своим необычным мышлением, скорее всего поэтому у него была столь богатая фантазия по развлечению детей. Аниматор от самого Босса! А данный его совет был уникальным для меня. Почему и бы правда нет? Я напишу письмо Дитрих, скажу все, что я думаю о ней. И мне станет легче, и в конце концов, она убедится вновь в моих искренних чувствах.

Что я и решил сделать, перенеся себя в наш «салон отдыха», ибо именно там в каждой клеточке воздуха была она, именно там, в процессе письма, я чувствовал ее рядом: в аромате корицы с яблоком, в подушках, на которых она некогда сидела, в лампах, что освещали ее большие карие глаза через линзы очков. И лишь там и тогда я нашел покой своего сердца, моя глубокое отчаяние отступило, дав снова место рассудительности и логическому мышлению.

Глава 24

Я даже сам не понял, как крикнул на всю опушку: «неееет!», когда увидел, как белый свет, что вытекал из Дитрих в Илаи, прервался и она упала наземь. Я был уверен, что ангел умерла от потери сил. В порыве мести я бросился вперед и напал на злодея. Он явно этого не ожидал, и едва заметил мое приближение, но потеря этого времени стоила ему жизни. Я расправился с ним быстро, разорвав сонную артерию. Но далее произошло уже непредвиденное событие уже для меня: я ничего не помню! Я в смысле я упал в обморок.

Проснулся я на руках двух див, ну, естественно, это были Фортуна и Дитрих.

– Дитрих, ты жива, – как гора с плеч, вот честно. Мысленно, я ее уже похоронил. – Что произошло? – пытаясь прояснить голову спросил я.

Ангел радостно закивала. Не удивлюсь, если и она думала, что я мертв. Заметив, как охрип мой голос (с чего бы это?) Удача протянула мне сосуд с питьевой водой. Наверное, она его носила с собой, когда еще была пастушкой.

– Это был Илаи, – сказала богиня.

– А ты говорила, что он обычный человек, ага, как же! – припомнил я ей.

– Он скрывал от всех свое свечение, – вмешалась Дитрих, – чтобы незаметно высасывать жизненные силы.

– И кем же он был на самом деле? Энергетическим вампиром? – усмехнулся я, вставая и кивком благодарности возвращая воду богине.

– Ты не поверишь! – видимо, Фортуна была уже в курсе. Сколько же это я проспал? – Илаи был фамильяром Босса!

– Кем-кем? – не понял я, учитывая, что впервые слышу это слово.

– Волшебным духом, можно сказать, наделенный магией хозяина. Короче, он был самым приближенным существом Босса когда-то, представляешь, – объяснила мне богиня. Не удивлюсь, если она об этом ничего не знала до этого события.

– И что произошло дальше, что меня аж вырубило?

– Тебя свалила его энергия, – ответила Дитрих. После того, как ты… убил его, – она грустно опустила глаза: то ли от того, что ей вообще было противно от чьей-либо смерти – она же все же ангел, то ли по иной причине, мало ли, что у нее в голове там происходит, – вся сила, что он так долго копил в себе взорвалась и распространилась по нам. Про людей в поселении ничего сказать не могу, но в нас, – Дитрих посмотрела на Удачу, – она вселилась бурным потоком! Я никогда еще не чувствовала себя где-либо на Земле как в канцелярии.

– Да, вся моя энергия в двойном объеме вернулась ко мне, – подытожила богиня. Сейчас я чувствую, что могла бы как Моисей раздвинуть море лишь силой рук! Такой божественной я себя не помню уже тысячелетия…

Я не стал говорить, что и сам чувствовал себя как бог в этот момент. Я весь горел, все чувства мои обострились. И представляете, мне кажется, что я даже слышал, о чем говорят в селении, что находилось в добрых 4-5 милях отсюда. Глаза видели, как передвигают свои лапки муравьи, а нюх разрывался от обили запахов.

– Что ж, думаю, самое время вернуться домой, девчонки, согласны? – предложил я.

– Но надо захватить тех, кто хочет вернуться с нами.

– О, святые черепахи Анхеля, ты все еще не отпускаешь эту мысль, – выдохнул я.

– Конечно же, нет! – ответила она, пробираясь через лес вслед за мной. – Теперь-то у нас предостаточно энергии сделать это.

В этом она была права. Отнекиваться не было смысла.

– Как, интересно, там Каин? – будто саму себя спросила Фортуна.

Краем глаза заметил, как поникла ангел.

– Что-то не то? – очень тихо спросил я ее.

– Ты же помнишь, как мы рассталась, – ответила она.

– Не знаю, что именно между вами там произошло, дорогая, но ты же знаешь, что он сделал это не со зла, а скорее всего из-за любви, – предположил я.

Дитрих молчала, да и нас нагнала Фортуна, которая до этого на минуту отстала, чтоб поправить свой новый образ. Не то, что он очень сильно изменился, просто она оголила немного своего тела, сделалась более соблазнительнее. Наверное, из-за отсутствия энергии, точнее ее постоянной потери, ей было не до таких девчачьих радостей как внешность.

– Как думаешь, Дитрих, мне лучше распустить волосы или собрать? – спросила она ангела, тем самым отвлекая ее от глубоких дум. – Я хочу, чтоб Каин не ужаснулся при виде меня, а смотрел как обычно, с жадностью поедая.

К счастью, мы уже выбирались из леса, так как слушать эту глупость вообще не хотелось.

Едва мы достигли двора, как вокруг нас собралась толпа. Я не очень понял к чему все это, поэтому начал прикидывать с кого начать ближний бой при необходимости, а также пути отступления.

Навстречу вышла в итоге Журден и суровым голосом, полным сожаления отчиталась:

– Мы оставили список убывающих, – и протянула небольшой лист скомканной грязной бумаги Дитрих. Боюсь представить откуда эта бумага попала в этот мир.

Заглянув через плечо, заметил последнюю цифру 24, – весьма не дурно.

– Остальные решили остаться здесь, ибо это место стало теперь нашим домом, – договорила Журден и ушла.

Народ начал прощаться, плакать, а там и постепенно подходить по одному к нам с фразами типа: «Я уверен, моя мама ждет меня дома» или «Его бабушка так мечтала о внуках, что, думаю, все еще не отпустила это желание, даже потеряв меня».

Я кивал им всем, давал понять, что постараюсь сделать все что в моих силах.

– Послушайте, – привлек я их внимание, – прежде чем мы начнем эту процедуру, я бы хотел сказать вот что. – к следующей своей мысли я пришел мгновенно, как стрелой, пронзившей мой разум – Я хочу, чтобы вы знали, что есть выход всегда и везде. Мы не можем заблокировать вход в это место, зато я могу гарантировать, что раз в 2-3 года буду навещать вас здесь, чтоб перевести в реальный мир тех, кто в этом нуждается.

Толпа заликовала. Это был действительно как свежий воздух для них! Ведь с сегодняшнего дня они будут жить не в отчаянии «4 стен»», а с мыслью, что при всем желании вскоре могут вернуться домой.

Глава 25

Я почувствовал «связь моста» будучи не в самом лучшем месте – в аду, куда неожиданно вызвал меня сам Люций.

– Тик-так, тик-так, – по-детски сказал он мне. – Кажется кое-кто забыл об уговоре?

Босс преисподней восседал, как и в прошлую нашу встречу в мягком высоком кресле рядом с окном – имитацией небес.

– Я не забыл, – честно ответил я. – Просто мне нужно еще немного времени.

– У тебя пока нет той вечности, что есть у меня, Каин, – напомнил он.

– Пару дней, думаю, этого будет достаточно, и ты будешь свободен, – пообещал я.

– Смотри, Каин, не обмани, – пристально посмотрел он на меня, доводя до мурашек.

Неужели есть такие глупцы, которые могли бы обмануть саму смерть во плоти? Хотя нет, вру. Люцифер – не смерть, он просто хозяин всего зла на Земле. Я бы не хотел иметь дела ни с тем, ни с других, но обстоятельства диктуют свои правила. Поэтому я безмерно был рад чувству тяги домой, а точнее притяжению Фортуны (мне именно так показалось, будто бы она звала меня). Боюсь, повелителю ада не терпелось поскорее оставить свой пост и уйти в загул (не буду даже представлять его далекоидущих планов).

И в тот же момент когда я вновь оказался в спальне у малыша, на меня сходу набрасывается Анхель.

– Где, черт тебя дери, был?

Не стал уж говорить, что недалеко от тех самых чертей, поэтому ответил как обычно с заносчивостью:

– И я рад тебя видеть, дорогой друг!

– Связь! Ты ее чувствуешь? – продолжил, не обращая внимания на мои слова. – Это мост! Они живы!

– Я знаю! – прикрикнул я. – А теперь давай успокойся! Соберись. Нам нужно сконцентрироваться! – мне порой кажется, что хаос Дитрих заразен. Я иногда Анхеля не узнаю. Его штормит от спокойного циничного перфекциониста до буйного неуравновешенного анархиста.

Учитывая, что мы находились в Киото, а мебели здесь кот наплакал (причуды минимализма), сели прям на бетонные полы. Закрыли глаза, и как объяснял нам кицунэ, попытались максимально представить своих «половинок».

Естественно, не все так просто. Я слышал, как меня зовут, вроде бы куда-то затягивает, но этого было мало. Мост был неустойчив. К великому счастью, ребенок Йоко спал дневным сном. Представляю, как бы мы пытались сконцентрироваться, собирая одновременно оригами.

Когда уже голова начала болеть от давления мысли, я вспомнил наш вечер после первой битвы: как нам было хорошо вместе там, на Гавайях. Фортуна была печальна красива, без лишнего пафоса, ранимая и хрупкая. Тогда, думаю, я и проникся к ней со всеми фибрами души, раскрыв ее внутренний мир, разделив ее горе. Совершенству не обязательно быть совершенным, чтоб поразить нас своим совершенством. Порой искренности чистого сердца вполне достаточно.

Когда я открыл глаза, то не сразу сориентировался что со мной и где я. Все пространство покрывал густой белый туман. Повеяло прохладой. Анхеля не было видно, но я, надеялся, что он так же продолжает сидеть неподалеку. И вот, наконец-то я увидел ее, как бы идущую с конца туннеля. Фортуна. В странной одежде, из которой пытались сделать что-то более презентабельное (непривычно видеть ее в образе какой-то пастушки что ли), с косичкой на плечах и горящими глазами от радости. Он вся светилась, как Вифлеемская звезда, полная энергии.

Едва я обнимаю ее, как туман рассеивается и замечаю: Дитрих в объятьях Анхеля. Видимо, его мост вызвал ее.

– Наконец-то, я дома, – шепчет богиня мне в ухо.

Расцеловав ее и поняв, что она цела и здорова, спрашиваю, посмотрев на ангелов:

– А где лис?

– Я чувствую его, – ответил Анхель. – Он дома.

– Наверное, его там ждала подружка, – усмехнулся я.

– У Дзинко есть девушка? – как всегда зацепилась Дитрих.

– Уф, нет, я пошутил, Дитрих, – подошел к ней, – но как же я рад все равно тебя видеть! – и сломав ее систему, сам первым обнял ее.

На мгновение мне показалось, что это моя семья. Каждый со своими великими тараканами внутри, но объединяет нас одно: мы всегда можем положиться друг на друга!

***

Я встаю в постели, оставив задремавшую Фортуну, одну. Тихо, насколько это возможно, одеваюсь и прохожу в ванную. Смотрю в зеркало. Передо мной стоит уставший мужчина с заросшей щетиной, но счастливыми глазами. Вид не самый мой лучший, если на то пошло, но я именно таким хотел запомнить себя перед походом в ад, откуда, возможно, никогда не вернусь – таким человечным, не обременённым чужими страданиями, криками о спасении душ.

– Что-то не так, – спросила, слегка застигнув меня врасплох, подошедшая сзади Удача.

«Нет, не переживай» – хотел было я сказать, но понял, что не имеет смысла скрывать от нее правду.

– Послушай, пока ты была в мире потерянных вещей, кое-что произошло, – начал я.

Мы были настолько на одной волне, что она сразу определила, что что-то не так.

– Ты меня пугаешь, Каин.

– Я заключил сделку с Люцифером, – ответил на одном дыхании я.

Ее глаза расширились в ужасе. Фортуна явно не такого ответа ожидала услышать среди миллиона предполагаемых.

– Нет, ты не мог сделать такую глупость, – ответила она, отшатнувшись.

– Прости, но на то были причины.

– Какие черт возьми могли быть причины, что ты согласился на это? – взорвалась богиня.

– Мне нужна была информация. И такова была ее цена.

– Что это за информация стоит так дорого? – не могла она угомониться.

– Я должен был знать, где ты, – прошептал я.

Удача замолчала, поняв всю ситуацию и то мое состояние неизвестности, в котором я пребывал в ее отсутствие.

– И что в итоге, он попросил взамен? – я чувствовал, как участилось ее сердцебиение. Задавая этот вопрос, она боялась услышать ответ.

– Я заменю его на посту, преждевременно.

– Что? – я думал, она сейчас свалится в обморок. – Ты вообще из ума выжил?

– Рано или поздно это должно было случится, – но предвидя ее последующий гнев, сразу объяснил, – Видишь ли, теперь я смертен.

– Смертен? – переспросила Фортуна.

– Да, с тех пор как порвал с Раем, я стал куда уязвимее.

– Но ты можешь вновь заключить договор с небесной канцелярией, – напомнила она, ища лазейки.

– Спасибо, я, итак, слишком многое им отдал, не получив взамен ничего. А я все еще тешу себя надеждами найти наш договор с ними, но это я сделаю потом и в других условиях. В частности, когда получу власть подземелий, – поделился я своими планами.

– Ты безумец! – крикнула Удача и потопала в спальню.

– Фортуна, послушай, это было неизбежно! – зачем-то я начал извиняться. Скорее всего потому, что предполагал, что это наша последняя встреча и не хотел бы прощаться на плохой ноте.

– Неизбежно! Ты чертов эгоист! А о нас ты подумал? Я вообще-то надеялась на наш хэппи энд! – возмущалась она, наворачивая круги по спальне, одновременно подбирая одежду, что мы вчера так быстро сдирали с друг друга.

– У нас будет вечность впереди, ты же знаешь, – резко схватив ее за руки, остановил я ее.

– Вечность? Вечность, говоришь? То есть, по-твоему мнению, я должна сидеть и ждать тебя, когда ты соизволишь подняться наверх?

– Фортуна, я вернусь к тебе! Обещаю, – я никогда не раскидывался этим словом, но сейчас был именно тот момент, когда я сам хотел верить в сказанное.

И произошло то, что я бы не хотел видеть никогда (а точнее не мог терпеть): она заплакала, все время мотая головой и повторяя «Нет, нет, нет».

Я обнимал ее, вдыхал свежий запах волос и впервые допустил мысль, что люблю эту женщину. И предполагаю, что это чувство взаимно.

– Прости меня, – прошептал я, вытирая тыльной стороной руки ее слезы, – прости.

И достав из заднего кармана джинсов карточку, некогда данную мне владыкой ада, прошептал «Devil», и в ту же минуту мир светлой красивой спальни отеля в Багамах сменился серым унылым затхлым измерением подземелья.