Айгуль Айратовна Гизатуллина
Ангелы среди нас
Глава 19
Завтра наступило слишком рано, как по мне так. В суете будней, растворяясь в малыше, я не заметил, как пробежали часы. И вот уже вечер, мама снова пытается уложить их спать. Она неистово орёт, потому что у неё все накипело. Ей кажется, её никто не понимает, а все вокруг то и делают, что упрекают её, забрасывая ненужными советами. Я вижу, как ей сложно сейчас, поэтому кладу ей ладонь на плечо и передаю тепло спокойствия. Она останавливается, берет себя в руки и уже более адекватно делает дальнейшие дела по дому и с детьми.
Вот и мой дар, как вы поняли и, возможно, заметили еще ранее. Внушать тишину в сердца отчаявшихся. Давать надежду на лучшее. С детьми этот фокус прокатывает лучше и проще, ведь они наивны и так легкомысленны для своего возраста. А взрослые – они полны травм, общественных мнений (порицаний) и ответственности, что их душит. Сложно вылечить их души, ибо даже Босс, мне кажется, не в силах уже изменить их природу, но я вношу ясность ума, охлаждая горячий пыл, даю контроль, усмиряю хаос.
Но кто успокоит мою мятежную душу? Я запутался в чувствах к Дитрих, страх сегодняшнего вечера с каждой минутой сотрясает моё нутро.
Вы замечали, что, если есть хоть капля сомнения, теряется доверие? Скорее всего это вам более знакомо, когда дело идёт между мужчиной и женщиной. Вот вы что-то заподозрили в своём избраннике, и эта мысль, как капля воды точит камень, так же капает вам в черепушку и не даёт покоя… Я видел, как рушатся семьи на этой почве, как какое-то недопонимание или скрытность рождают в подсознании образы великих трагедий: измены, предательства и тому подобное.
И пусть мои мысли сейчас не об недоверии к Дитрих, а о сомнении нашей победы, но я как никто другой вас понимаю. Возможно, поэтому мне нравятся открытые люди, коим нечего скрывать: они улыбаются, говорят то, что думают и не стесняются быть самими собой. Ведь принятие себя – это удел гармоничных людей, вы согласны?
Но моя гармонии пошатывается. Чёртов страх! Надо взять себя в руки! Ведь я должен помочь Дитрих. Да, у нас есть нефилим, но я не могу на него положиться. И пусть она верит в него, во всю его добродетель, лишь время и его поступки покажут мне истинное его лицо.
Едва наступила ночь, и мои, наконец-то, уснули, появилась Дитрих.
– Послушай, ты могла бы использовать свою способность на моем малыше? – попросил я её. – Ты же, как никто другой, знаешь, что, возможно, мы задержимся. Не хотелось бы бросать вас в гуще событий, чтоб вернуться и успокаивать его.
– Да, конечно, – закивала она головой.
Подойдя к крохе, она легонько коснулась его головы, нежно улыбнулась и, я увидел, как её дар вытекает из неё и обволакивает моего подопечного, унося в мир волшебных сновидений.
Когда она закончила, я поблагодарил её.
– Спасибо, Дитрих, теперь мне будет спокойнее его оставить.
Она понимающе посмотрела на меня.
– Ты готов?
– Не так, как хотелось бы, но да, я готов, – я не стал её просвещать в свои тёмные мысли. Учитывая, какая она впечатлительная, думаю, ей будет куда лучше думать, что она рядом с уверенным человеком.
Вскоре появился Каин. Если я был облачен в костюм тройку цвета сапфиров (хоть и покажется он вам неудобен, я на столько привык к нему, как к второй коже), он был куда практичнее: военное обмундирование ему даже в какой-то мере шло. Я с любопытством рассматривал его оружие – всевозможные ножи, пистолеты, гранаты, канаты и всякие вещи, названий которых я даже и не знаю.
– Ты думаешь, дело дойдёт до всего этого, – уточнил я.
– Предпочитаю быть готовым ко всему, – поправляя пояс, ответил он.
Вы кое-что должны обо мне знать, я пацифист. Я так часто видел кровь и разорванные тела от мин, что жестокость вызывает во мне боль, едва я начинаю об этом думать. В моей голове всплывают картинки моих малышей, умирающие у меня на руках (один холокост только чего стоил моей душе). И вот я смотрю на обмундирование убийцы, один вид которого только и кричит, что он опасен, и я с трудом заглатываю ком в горле.
– Ну что, ангелы, в путь? – предложил он.
Дитрих в последний раз посильнее подвязала свои волосы, поправила очки (все-таки надо будет узнать, зачем она их носит, мать-вселенная!) и, запрокинув рюкзак на плечо, кивнула. Одета она была как обычно практично-сказочно, других слов я и подобрать-то не в силах.
Мы взялись за руки, и Каин перенёс нас в Национальный археологический музей в Афинах. Всюду были расставлены уникальные экспонаты, кикладское искусство, невероятное по своей красоте красно-, бело- и чернофигурные вазы, фрагменты микенских ваз и фресок, шедевры скульптуры и прикладного творчества – короче, все то, что дошло от древнего мира до наших дней.
Мы остановились пре дверьми в пятый зал, куда нас и привел Каин.
– Я так понимаю, ты бывал здесь ранее, не так ли? – уточнил я.
– Бывало, давно, – подтвердил нефилим, – признаться честно было время, когда я сам пил и ел из этой посуды.
– До чего ты древний, – подстегнула его Дитрих, – но хорошо сохранился!
– Да, я даже видел динозавров! – похвастался он.
– Да ты что!? – парировала Дитрих.
Нефилим рассмеялся.
– Один даже пытался меня съесть! – а когда понял, что она начала уже верить во все это, сказал, – Шучу я! Какие динозавры? Мне хватило с лихвой тысячелетий с этими, – обведя пальцем зал, – людьми: чего только я с ними не повидал! Они похуже динозавров, тебе ли не знать!
– Не соглашусь, – начала защищаться Дитрих, но я её перебил. Не хватало еще чтоб они здесь сцепились, отстаивая свои точки зрения по поводу нравственности человечества.
– А может мы займемся дискуссией после того, как пройдет наша спецоперация?
И зашёл в зал античности. Он был огромен, и учитывая, что в Афинах все заведения закрылись к этому моменту, было тихо и безлюдно.
Через небольшое время, Каин крикнул во весь зал, привлекая наше внимание:
– Сюда!
И когда мы добежали до него, он держал в руках древний сосуд.
– Как ты его достал? – удивился я, учитывая, что ограждающее стекло было не разбито.
– Мастерство не пропьешь, – отшутился он, так и не дав нормального ответа.
Когда он пошёл к выходу со своим трофеем, Дитрих слегка наклонилась ко мне и прошептала:
– Хорошее качество, не так ли? Надо будет потом вытрясти его секрет, – и слегка ударила меня в плечо.
Я думаю, в нем ещё много загадок, которые он попытается от нас скрыть. Но сейчас нам надо на Украину, спасать местных от влияния Фортунамалы.
Мы телепортировались в первом нашем городе. Руины домов вокруг, пустошь и звуки стрельбы на горизонте. Здесь выпал недавно снег. Такой белый и чистый. Он будто пытался скрыть от нас ту грязь корыстных смертных, которые видели в войне лишь выгоду своих интересов, будь то отмывание денег, продажа оружия или территориальный интерес с запасами природных ресурсов. Мы прошлись по бомбоубежищам, встречали людей, полных ненависти, отчаяния, потерявший веру в завтрашний день. Дитрих быстро просматривала их ауры, но следы Малы не находила.
Так мы прошли более 4 городов, пока чуть ли не на заре она не воскликнула:
– Мала здесь!
Присмотревшись к аурам людей вокруг, я тоже увидел этот тёмный след. И чем больше я присматривался, тем более убеждался: им не везло практически во всем: от элементарного – подгорела итак скудная еда, вода итак поступающая с перебоями, могла не пойти в самый необходимый момент, погода ни к черту, и каждый шаг давался с подозрением: а не подорвусь ли я на проклятой мине, так как подобная участь ждала их за каждым поворотом. И, к сожалению, это тёмные силы Фортунамалы приводили к плачевным событиям.
– Думаю, самое время подбрасывать монету, – предложил нефилим.
Глава 20
Она появилась в мгновение ока будто только и ждала нашего призыва. В длинном красном платье из пайеток без лямок, едва прикрывавшее её бюст и разрезом на бедре, где если приглядеться можно было заметить ажур чулков. С причёской, уложенной волос к волоску и макияжем, словно каждый штрих кисточки пытался идеально подчеркнуть надменный взгляд.
Мы опешили, ибо вид её был весьма не походный.
– Ах это, – будто прочитав наши мысли сказала она, – пара секунд! – и вот она в джинсах, в тёплой рубашке и кепке стоит перед нами.
Дитрих потеряла дар речи. За то нефилим отнюдь. Он довольно-таки неприлично присвистнул:
– «До» было куда эффектнее, – прокомментировал он.
Судя по тому, как резко Фортуна обернулась, видимо она только сейчас заметила его.
– А ты кто такой? – пришло её время удивляться.
– Ваша армия спасения, – дерзко ответил он.
Она посмотрела на нас – похоже, ждала объяснений.
– Он должен помочь нам высвободить Малу от её тёмных сил, – ответила Дитрих.
– Этот неотесанный грубиян будет нам помогать, – уточнила она, тыкая большим пальцем в сторону нефилима.
Мы кивнули.
– Не настолько я и плох, миледи, – поклонился Каин, – просто я ожидал увидеть кого-то иного.
– Да вы что? Дряхлую старушку с подковой? – съязвила она.
– Менее соблазнительную особу, как минимум, – ответил он.
Фортуна хмыкнула (я так и не понял, то ли, потому что она услышала комплимент, и он её удовлетворил, то ли она поняла, что Каин может быть и галантным, когда ему надо).
– Она здесь, – поменяла тему Дитрих. – В этом городе.
Удача глубоко вдохнула воздух и медленно выдохнула.
– Да, вы правы, – согласилась она с нами, – я чувствую это.
Мы переглянулись, не совсем поняв, как именно Удача её «учуяла», но спрашивать не стали. Верно, сестры и впрямь очень тесно связаны.
– Судя по отпечатку её силы, она пошла туда, – указала направление Дитрих, – там парк.
– Эй, товарищи, стойте, – остановил нас Каин, – давайте хоть план прикинем.
– Соглашусь, – кивнула ему Фортуна. – Ведь если её почувствовала я, значит и меня она могла почувствовать тоже.
– Именно, – констатировал Каин. – А Вы могли бы нам рассказать, как прошёл тот её призыв силы? А то в книге весьма расплывчато написано.
– Я бы рада, но там не было меня, – погрустнев, отвернулась Удача.
– Как Вас там не было? – уточнила Дитрих. – Я думала, раз Вы и сейчас решили присутствовать здесь, значит, знаете, что делать.
– Другие Боги тогда решили, что моя любовь будет мешать в том деле и… В общем, я не видела того сражения, – заключила она. – Я знаю, что они вызвали Денницу, равно как и вы, и он справился со своей задачей.
– Да, его сегодня заменю я, – ответил Каин, – я смогу дойти до неё незамеченным, но предположу, что моего света не хватит, чтоб рассеять тьму, да ещё и её парень. Он явно будет мешать.
– Зака я возьму на себя, – предложила Фортуна. – А вы двое, – указывая на нас, – вы же ангелы, в вас тоже есть небесный свет, прикройте нефилима.
– Главное, расщепить парочку, – добавил я – уверен, вдвоём они куда сильнее.
– Я знаю, как мы поступим, – заговорчески произнесла Удача!
А далее, друзья, если вы не против я буду краток, ибо описание военных действий всегда было для меня скучнейшим занятием. Ведь, согласитесь, не главное, как шёл бой, а то, кто что чувствовал при этом, ну и результат, конечно же.
Чтоб вы понимали, была буря, снежная, кромешная, что не видно и соседнего дерева! Таким образом, снег скрывал нас от людских глаз. Для того и придумал Босс метели и бураны. Наверное, вы и не знали, да? А как еще проходили бы разборки высших под вашим носом?
Так вот, Фортуна, как и полагается богине, была прекрасна! Она привыкла видеть себя во славе, и напоминала мне Морриган из моих любимых книг – такая же воительница, сильная, грозная. Каин проявил себя сдержанным и резким. Его неожиданные стратегические маневры нас весьма удивили. Дитрих дрожала, я видел это, но не подавала виду. Она сжала кулаки и светилась так, будто понимала, что именно ей предписано спасти нашу миссию. А что же чувствовал я? Был ли я полезен? Бесспорно. Ведь именно я собрал в гидрию все тёмное из Малы и закрыл её навечно.
Картина конца мероприятия была немного печальна: я на коленях с сосудом в руках, Дитрих, опустошенная без сил, Зак, обнимавший еле дышащее тело Фортунамалы, Удача, со слезами на глазах, просящая у неё прощение!
Каин же отошёл в сторону и просто молчал. Победа хоть и приятное слово, но порой несет боль и сожаления. Ведь любой победитель – он и разрушитель одновременно. Да, он выиграл битву, но сокрушил соперника, заставил его страдать, признать свою неправоту. В любой ссоре виноваты оба и нести боль ответственности приходится тоже двоим. В нашем случае, нашим двум сторонам.
Я слышал, как Мала тихо говорит сестре:
– Мне не хотелось… Мне нравилось жить без тёмного моего начала. Я была как все, представляешь! И меня любили, – посмотрела она на Зака. – Я благодарна, что ты спасла меня. Ведь я не могла устоять пред природной властью творить зло, меня же для этого и создали. Как противовес тебе, для баланса. Все эти годы сил Зака хватало, чтоб сдерживать это равновесие. Но с появлением силы, баланс расшатался. Тьма тянула меня сюда, на войну. Я питалась отчаянием людей, травила их душу. Зак пытался сдерживать меня, но не всегда удавалось. И ведь, по правде, и он – творение зла. Но я все ещё ненавижу тебя, Фортуна, чтоб ты знала! Понимаю, что ты такая, какая ты есть и это природа нас такими создала, не твоя вина. Но это чувство, оно внутри.... Я всегда буду завидовать тебе, и тем больше грызть саму себя изнутри. Поэтому, уходи. Прошу тебя! – попросила она в конце, и не ищи больше встреч со мной, не присылай людей на поиски. Отпусти меня!
Я видел, как страдала Фортуна в эту минуту. Вся идеальная с макушки до пят, любимица всего человечества, а такая несчастная глубоко внутри, такая одинокая. К ней подошёл Каин, положил ей руки на плечо, и они исчезли. Думаю, он телепортировал её в более спокойное место, где она могла бы оплакать свою «победу».
На белоснежном снегу остались лишь мы с Дитрих, и Зак с Малой. Дитрих наблюдала с какой теплотой он обнимал её и утешал. Нет, она, конечно, не умрёт. Боги так легко не умирают, но, уверен, в ближайшее время ей трудно будет даже ходить. Посмотрев на нас, Зак кивнул (предположу, что в этот жест он вложил и благодарность, и прощание), так они исчезли. Вообще, Зак нам помог в битве, если честно. Фортуна, подобравшись к нему, смогла его убедить, что мы пришли лишь с миром. Поэтому, я слегка даже опешил от мысли о том, что Закон подлости может быть на руку. Жизнь и впрямь удивительная штука!
– И что дальше? – спросила меня Дитрих.
Я подошёл к ней и впервые решил попробовать обнять её первым. Приятное чувство! Так мы и стояли, долго: она, обмякшая от усталости, и я, вбирающий каждой частичкой своего тела её уникальный аромат корицы и яблок в это морозное свежее утро.
– Думаю, стоит отнести гидрию к Боссу, – нашёлся я с ответом.
Она кивнула.
– А нас ждут ещё приключения, не так ли, Анхель, – шмыгнув носом, улыбнулась она, – ведь ещё остались тёмные силы, что я по глупости выпустила на волю.
Я одобрительно, согласился.
– Спасибо тебе, Дитрих, – решил я озвучить то, к чему пришёл только что, – Спасибо, что не дала мне потерять вкус жизни! Что вытащила меня из моего кокона, где я чуть было не потерял сам себя.
Она рассмеялась. Не знаю, что именно её насмешило, вроде я говорил серьёзные вещи, но я так давно не слышал этого её искренне счастливого смеха, что мне было наплевать на все. Лишь бы и дальше видеть её такой, живой!
