Ая эН
Уровень Пси
Впрочем, кое о ком догадаться было возможно, но только очень приблизительно. Одна девушка, например, целыми днями только и делала, что рисовала. Несколько раз в году она устраивала в фойе перед концертным залом очередную персональную выставку. Старательно развешивала картины по стенам. И каждый раз после выставки, рыдая, убегала к себе. Все остальные искренне хотели ей помочь и чего только не пробовали делать! То аплодировали ровно час. То насочиняли целый альбом восхищенных отзывов. То собрали на открытие абсолютно всех фтопленников (кроме тех, кто находился в изоле). Но даже коллективные усилия ни к чему не приводили. Новый день художнице не засчитывался.
Большинство фтопленников становились застреваками в пятнадцатилетием возрасте, как Фыц или эта художница. Если ты не продвинулся ни на день примерно за пятьдесят – сто лет, – ты застревака. На данный момент таких в Фтопке было около двух сотен.
Пипа и Фыц никогда не обсуждали застревак…
– Что будем с лодкой делать? – спросил Фыц. – Сто дней она тут не простоит.
– Простоит.
– Обрастет водорослями, потом чистить замудохаешься. Давай ее на подъемник отвезем. Я с парусом справлюсь, но на руле кто-то должен сидеть. Поможешь?
Пипа смотрела на лодку и о чем-то думала.
– Помогу, – сказала она наконец. – Только не сейчас. Сейчас у меня дела. Давай завтра. За сутки не обрастет.
Завтра так завтра. Дела – это святое. Фыц понимал, что это он – застревака, а Пипе надо идти к своим учебникам, двигаться дальше.
– Пошли вместе, только кроссы возьму.
Они шли назад вместе, держась за руки там, где это позволяла ширина тропинки. Идти, держась за руки, в Фтопке не запрещалось.
Вернувшись к себе и закрыв дверь, Пипа вовсе не бросилась к учебникам. Она открыла программу «Досье» и заглянула в профиль Жизы. Да, все правильно и ничего удивительного. У Жизы было 46 штрафных очков. Плюс 1, плюс 10 и плюс 50 за поцелуй – вот тебе и изол. Пипа заглянула в профиль Аууарена Рена. У него было аж 87 штрафных. Плюс 1, плюс 10, плюс 50 – изол.
– С одной стороны, конечно, дураки! – философски заметила Пипа. – Но с другой, зато круто поцеловались!.. Интересно, а день-то Жизке точно зачелся или она про него ради поцелуя набрехала?
Пипа еще раз зашла в профиль Жизы и ахнула. Жиза с утра закрыла один день, за пару минут до полудня взяла следующее задание, а уже спустя пару часов закрыла еще один день! Два дня за один день! Пипа протерла глаза и прочла информацию еще раз. Да, да, Жиза выполнила сегодня два задания, причем второе буквально за минуту до того, как ее отправили в изол!
– Не может такого быть! – воскликнула Пипа. – Неужели она получила задание поцеловать Ау так, чтобы потом отправиться в изол?! Может, тут вне заданий дают день за смелые поцелуи? Это было бы здорово. Поцеловался, зачел день – в изол! Поцеловался, зачел день! – в изол! Романтика! И работать над заданиями не надо!.. Интересно, а Ау тоже зачелся день?
Она второй раз залезла в профиль Ау. Нет, ему ничего не зачлось. Эх.
– Значит, целоваться не имеет никакого смысла! – заключила Пипа, выключила комп и пошла обедать.
Глава 4. Последний ужин
В кафе было людно. Многие игроки решили не мешкать с входом в игру.
Диди. «Людно», поскольку через вход, расположенный в кафе Сэмма и Мадлены, в игру попадали в основном человекообразные игроки-люди и игроки-мутанты. Почти все они жили в У-У или недалеко от этого города. И почти все не были мутангелами. (Таких на Пи обычно называют маломутангелами.)
Дюшка увидел, что в игровом шатре в окружении ослепительно горящих свечей находится широкоплечий мужчина, над головой его носятся по кругу зеленые бубны, тонкие, гибкие, похожие на носовые платки.
– У-и-и-вь-и-иии! – одобрительно свистели находящиеся вне круга приятели-мужчины; кто-то размахивал световым мечом, рисуя в воздухе каскады таких же зеленых знаков.
Клюшкин все еще пребывал в состоянии странного отупения. Не помнил, как и где они припарковались, как вылезли из машины, как вошли в кафе…
Кто-то задел его локтем, пробегая мимо:
– Свет вам в спину и удачи в игре!
– И вам… в спину… – Дюшка не потрудился повернуть голову, чтобы посмотреть на того, кто его приветствует, ответил механически.
Толпа зевак полукругом стояла в метре от свечей, позади Мадлены. Они вряд ли были приятелями входившего в игру, поскольку не свистели, не улюлюкали и знаков под потолком не чертили. Мадлена замерла в торжественной позе, воздев руки к небу. На вошедших Дюшку и Ризи она не обратила ни малейшего внимания.
Прямо у входа в шатер компания синих мутантов с какой-то отдаленной и не очень популярной на Пи Земли устроила своему игроку пышные проводы. Две девушки лихо отплясывали на здоровенном алом барабане, квартет в национальных костюмах играл на дудках и треугольных пиликалках, а остальные просто громко вопили.
– Это Глэб, он всего лишь четверка пик, – пытаясь перекричать дудки и вопли, пояснил Дюшке Ризи. – Он знает, что не выиграет. Но надеется попасть на свою родную планету и передать письма родным и близким тех, кто попал на Пи!
Ризи и Дюшка продрались сквозь синюю толпу к бару. Тут было поспокойнее. Две девушки, одна с крыльями за спиной, вторая с антенками на голове, мирно беседовали, поглядывая в сторону шатра и явно ожидая своей очереди. Прямо за ними что-то сосредоточенно чертили в блокнотах симпатичные длиннобородые гномы. Несколько вполне обычных на вид людей закусывали хамелеонами. Гномов и девушек Ризи не знал. Два парня, похожие друг на друга, как близнецы, приветливо замахали Шортэндлонгу руками.
– Это семерка и шестерка червы, – мимоходом пояснил Ризи. – Вместе сражаются, как черти. А поодиночке ничего не стоит с ними справиться. Где же Элина?
Дюшка заметил снующего между столами бармена и одновременно официанта Сэмма.
– Эй, Сэмм!
Сэмм оторвался от посетителей и подошел к ребятам.
– А вы с Мадей чего не входите в игру? – спросил Ризи.
– А мы на этом выходе последними должны войти, – объяснил Сэмм. – У нас за это преимущества будут. А вообще у нас у всех куча времени. Там нашлись игроки с уважительными причинами, так что до старта еще сутки, не меньше. Один пиковый валет…
– Сэмм, где Элина? – перебил его Дюшка.
– О! Она в патио.
– Принеси нам ужин в патио, – распорядился Клюшкин. – Все по полной программе. И сделай так, чтобы нам никто не мешал.
– Элина – карта полной неизвестности. Ей никто не имеет права мешать, даже если она сама этого захочет. – Сэмм почтительно поклонился и скрылся за кухонной дверью.
А Ризи с Дюшкой прошли во внутренний дворик. Тут действительно не было никого, кроме одиноко сидящей за дальним столиком тоненькой фигурки в белоснежном костюме. Пустое патио, пустые столы, почти прозрачная девушка с таким же прозрачным стаканом чистой родниковой воды в руках. И прозрачный фиолетовый ветерок над ее головой.
– Еще раз здравствуй, Элина, – сказал Дюшка. – Свет тебе в спину!
– И тебе в спину, Андрей.
С Ризенгри Эля здороваться не стала – кивнула ему, и только.
Кто бы мог подумать, что именно эта девушка именно из-за этого парня прорыдала всю ночь, на рассвете искала способ покончить с собой, а потом полдня пыталась угадать червонную леди!
Ризи приземлился на скамейку рядом с Элей. Дюшка выбрал стул напротив:
– Расскажи, как все произошло, – попросил он.
Глядя на Дюшку, тоже никто не мог бы подумать, что именно этот парень всего пару-тройку лет назад мазал нос зубной пастой, желая превратить его в клюв, а совсем недавно бился в истерике, узнав, что Ризи вытянул козырного валета.
Элина поставила бокал с водой на стол:
– У меня утром было плохое настроение… Из-за проблем в школе, точнее, из-за одного экзамена. Я решила развлечься и поиграть. Ниоко поехала со мной за компанию.
– Полагаю, что все было не совсем так, но теперь это неважно, – спокойно произнес Дюшка.
Вторая половина Элиного рассказа не вызвала у Дюшки никаких подозрений в обмане. Да и скрывать Эле было нечего. Она довольно подробно поведала о том, как упорно пыталась отгадать хоть какую-нибудь карту, как Ния произнесла «леди червы», просто пытаясь помочь, и так далее.
Сэмм вкатил тележку с едой и принялся расставлять ее на столе, невольно став свидетелем рассказа Нии. Он подтвердил, что все именно так и произошло.
– Все ясно, – сказал Дюшка. – Ниоко просто подставили. Значит, можно обжаловать ее участие в игре в суде. Не знаю, тут вообще есть суды или что-то в этом роде?
Сэмм пристроил на столе очередное блюдо и усмехнулся:
– Подайте в суд на ветер в небе, молодые люди! У вас будет больше шансов выиграть дело, потому что ветрами на Пи управляют синоптики. Входами и выходами на Пи невозможно управлять. Вас сто юристов может признать правыми, но это ничего не изменит.
Ризи был полностью согласен с Сэммом. Клюшкин и сам понимал, что суд – это не выход, поэтому к словам Сэмма отнесся с пониманием.
Диди. На уровне Пи существуют суды, однако они имеют мало общего с судами в нашем понимании этого слова. Там это скорее организации, с помощью которых можно выяснить подробности спорных вопросов и найти выход из запутанной ситуации. Это ближе к психологической помощи. В судах на Пи можно также воспользоваться услугами аналитиков, программистов и т. д.
Вторая идея Дюшки – вытянуть карту и самому принять участие игре – также провалилась. Как только угадывался шут, дальнейший прием игроков не производился. К провалу второй идеи Дюшка отнесся болезненнее. Он хотел так: если погибать, так уж всем вместе.
– Клюшка, это всего лишь игра, – неуклюже попытался успокоить его Ризи, накладывая себе рагу из крабовых усиков. – Просто игра.
– Со смертельным исходом, – уточнил Клюшкин.
Элина невозмутимо и изысканно отправляла в рот кусочки обжаренных в пряном масле фруктов.
– Дюшка, в каждой игре свои правила, – поддержала она Риза. – Это звучит очень патетически – «со смертельным исходом». Но что это значит на самом деле? Вот, например, этот фруктовый шашлык ты с удовольствием ешь, так? А ведь это самый настоящий смертельный исход для бананов, ананасов и прочих персиков! Вспомни, на той Земле, откуда я родом, жевать такое средь бела дня – ужасное преступление против всяких норм. Ты относись к вопросам жизни и смерти философски…
«Чертова пластилиновая кукла! Как прав был Дима! – Дюшка на мгновение возненавидел эту изящную миловидную девушку, которая с умным видом несла такую чушь. Ему захотелось схватить ее за плечи, встряхнуть как следует, или плеснуть ей в лицо воды из бокала, или просто заорать, вывалить из себя все, что давно хотелось вывалить. – Пластилиновая кукла и бесчувственный мутант!»
Под столом, под кремовой, в большую клетку скатертью правая Дюшкина рука с силой, до синяка, сжала левую руку: «Зачем Ния это сделала?! За-че-е-е-ем???»
Орать можно и внутри себя, не только вслух. Остановить бурю в сердце было очень сложно. Дюшка никак не мог справиться с этим. Обида на Ниоко и ненависть к Элине превратились в обиду и ненависть к самому себе, не способному мыслить хладнокровно.
«Это я – полное ничтожество, трус и дурак, – думал Дюшка. – А они все – то, что надо».
Неприятие себя так же моментально перетекло в бешеное желание набить самому себе морду Дюшке почему-то показалось, что он вполне этого заслуживает. К синяку на левой руке добавились следы от ногтей. К счастью, они у Дюшки были коротко острижены.
«Я должен, должен найти решение! – отчаянно думал он. – Мои друзья не мутангелы, но я – мутангел, я отвечаю за них, за Нию, за всех, за всех!!!»
– Ты абсолютно права, – произнес Клюшкин, вполоборота развернувшись к Элине. – Ко всему в жизни нужно относиться философски. Ты тоже так считаешь?
Последний вопрос Дюшки был обращен к Ризу. Ризи кивнул. Ответить словами в данный момент Ризенгри не мог – он вытянул губы длинной трубочкой, которую погрузил в пиалу с экзотическим супом. Пиала стремительно пустела.
– Давайте представим себе вот такую философскую сценку, – сказал Дюшка. – Два игрока стоят напротив друг друга. Что они делают?
– Стреляют! – сказал Ризи, превратив трубочку обратно в губы.
– Стреляют, – сказала Элина.
– То есть ты лично выстрелишь? – уточнил Дюшка, обращаясь к Ризу.
– Нет, кекс мне в ухо, буду стоять, ворон считать! – хмыкнул тот.
– Так выстрелишь?
– Конечно!
– Хорошо. – Дюшка опять повернулся к Элине. – Итак, Ризи в тебя, конечно, выстрелит. А ты в него?
– Эй, стоп, при чем тут Элька? – возмутился Ризи. – В нее я не собираюсь стрелять! Наоборот, мы с ней на пару такое устроим!
– А я в Риза выстрелю, – невозмутимо улыбнулась Эля. – Поймаю врасплох и пиф-паф! Наповал.
– Эй, детка! Постарайся не целиться в голову, о'кей? – шутливо погрозил Элине Ризенгри. – А то меня потом сто лет восстанавливать будут!
Дюшка готов был выть и визжать от отчаяния. Он не мог рассказать ребятам о мифе, который слышал у ангелов. Если верить мифу, то они на самом деле умрут, перестреляв друг друга, и никого из них не смогут восстановить. И надо им рассказать об этом, объяснить все как есть! Но если верить этому же мифу, стоит Дюшке рассказать правду, как его друзья в один момент превратятся в манекены.
Или не превратятся и миф – только миф? Но даже если ничего страшного не произойдет, Ризи и Эля все равно ему не поверят. «Они идиоты!!! Но мне-то что делать?» Дюшка не знал, что делать. Он сидел и слушал рассказ Риза о том, как тот однажды в упор расстрелял шестерку и семерку червей, тех самых ребят, которых они встретили только что в баре. И как потом проведывал их в клинике. И как ничего страшного в этом не было. Вон, сидят себе, как огурчики!
– Нет, это, конечно, неприятно, когда тебя расстреливают, – заметил Ризи. – Но зато ужасно круто!
– Тебе-то еще что, ты мутант, – сказала Элина. – Тебе просто неприятно. А обычным людям знаешь как больно!
– Ну, на то и реал! – развел руками Ризи. – Кто боится боли или смерти, может сидеть дома и играть в шахматы!
«Никакие они не идиоты, – мысленно вздохнул Дюшка. – Они просто не знают правды. Поубивают там все друг друга и Нию тоже. А я сижу тут и не знаю, что делать».
Новый приступ злости к самому себе окатил Дюшку с головы до ног и застрял где-то в области солнечного сплетения.
– Ладно, последний вопрос, – вздохнул Дюшка. – Если бы вы знали, что убиваете друг друга на полном серьезе, насовсем, навсегда, не знаю, как еще сказать… Тогда вы бы тоже стали стрелять?
– Я бы ни за что не стала, – уверенно сказала Эля.
– А я бы – смотря в кого, – признался Ризи.
Ризи мечтательно посмотрел в фиолетовое небо и стал вспоминать своих старых врагов, например противного жирного директора школы для особо одаренных мутантов. Эля кошечкой уложила свою хорошенькую головку на плечо Ризи и в унисон ему прочирикала что-то о зловредном начальнике СС на Земле-4, который заставил ее играть в театре.
«Будь что будет! – подумал Клюшкин. – Пусть лучше они станут куклами прямо сейчас, чем…»
– А если вы не знаете всей правды?
– Можно подумать, ты ее знаешь!
– Знаю! Вот слушайте. У ангелов есть такой миф. Один мальчик…
– Ой! – Эля вдруг сморщилась, отстранилась от Ризиа и потерла предплечье.
– Ты что?
– Да ничего. Рука затекла… Ты рассказывай, рассказывай…
– Да ладно, ерунда все это, – махнул рукой Дюшка.
Элина размяла руку и опять приникла к Ризу. Они стали говорить об игре, о разных деталях, стратегиях и хитростях. А Дюшка задумался. Думал он долго. Сэмм притащил десерт, сообщил о том, что старт откладывается уже на двое суток.
– Хоть старт и откладывается, мне не хочется входить в игру в последний момент, – решительно сказал Ризи. – А Эльке вообще чем раньше, тем лучше. Она же новичок. Нет, я, конечно, буду ее защищать, но…
– Мне действительно лучше войти пораньше, – согласилась Эля. – У меня такая карта, что о ней в правилах ничего не написано. Я даже не знаю, сколько она стоит, что я могу купить и так далее… Кроме того, я в самом деле ни разу не тренировалась!
– Да, – добавил Ризи. – Ведь на компьютере с Машей и Рино – это совсем не то.
– Что? Маша и Рино тоже играют? – обалдел Дюшка.
– Нет, они не играют. Но игру «Маленькие каникулы» хотят сделать в компьютерном варианте. Маша и Рино ее тестируют. В ЦРУ. Мы с Элей однажды там были.
Дюшка опять задумался.
– Подождите, пока я не вернусь, – попросил Дюшка. – Я постараюсь не задерживаться.
Он вышел. Ризи и Элина проводили его удивленными взглядами.
Клюшкин вышел на террасу, огибающую кафе. Начиналась ночь. Она была темна, глубока и наполнена звуками, доносящимися из кафе. Дюшка отошел в сторонку и позвонил Маше. Маша еще не спала. И не собиралась. Она знала о том, что Ризи – валет, Ния – леди, Тафик – шут, а Эля – неизвестная карта. Дюшке показалось, что Маша еще много о чем знает.
– Мне нужно с тобой встретиться, – сказал Дюшка. – Прямо сейчас.
– Я сейчас не могу, – замялась Маша.
– Маша, мне очень нужно! Ты ведь знаешь, кто программирует игру «Маленькие каникулы»?
Ответила Мария после значительной, очень значительной паузы:
– Андрей, дело в том… В том, что… Конечно, есть программисты, которые создают аналог этой игры, например Тэнч, он мой друг… И я сама играла в нее – в аналог. Но… Это не то, что… Короче говоря, это совсем не то, что тебе нужно! Извини. Но я ничем не могу тебе… сейчас… помочь!
«Откуда ты знаешь, что именно мне нужно, и…» – собрался было возразить ей Клюшкин, но Маша уже отключилась.
В первый момент Дюшка готов был содрать с уха клипсу-телефон, швырнуть его на пол со всей дури, растоптать, уничтожить физически. Ему казалось, что весь мир настроен против него. От возбуждения у Дюшки стали сиять синим светом серединки ладоней, хотя он находился сейчас не в многомерном пространственном тумане и даже не в сокращалке.
Не в силах больше совладать с собой, он сбежал с террасы и устремился в лес, плотной стеной подступающий к дворику кафе. В лесу было тихо, сухо и достаточно светло оттого, что кора некоторых деревьев мягко фосфоресцировала. Вносила свою лепту и мелкотня, напоминающая светлячков. Дюшка ненавидел этот красивый таинственный лес, весь этот уровень, созданный для счастья. Что толку в счастье, если ты окружен им, но на самом деле вдруг оказываешься сбоку от него, и оно никак тебя не касается? Ризи и Эля нашли общий язык, они будут счастливы в игре, они уже счастливы. У Маши появился этот, как его… Тэнч. Вон как она отшила Дюшку! «Ничем не могу тебе помочь!» – тоже мне, подруга называется. Рино еще хуже, чем Маша, ему и звонить смысла нет… Но Ния, Ния! От кого угодно Дюшка мог ожидать чего угодно, но только ни от Ниоко. Как она могла, как? Да, ее подставили. Но ведь она сама забралась в эту ловушку! Пришла, села за стол, назвала карту… А потом взяла и вошла в игру! Ну где у нее голова была в этот момент, черт возьми! Ведь он же ее специально просил! Ведь она же ему обещала!
Через несколько минут бесцельной беготни по мерцающему лесу Клюшкин получил с неизвестного номера короткое сообщение: «Рино, мусорщик». Ничего не понимая, Дюшка позвонил Рино Слунсу.
Рино, в отличие от Маши, спал сладким сном. Откровенно зевая, он вяло уточнил:
– Клюшкин, ты, что ли?
– Я. Слушай, мне срочно нужна помощь.
– Ы-у-э-э-э… – спросонья Рино промычал что-то нечленораздельное.
– Ри, проснись! Что такое «мусорщик»?
Рино забормотал что-то насчет того, что мусорщик – это робот, который убирает мусор.
– Рино, да проснись же! – заорал Дюшка. – Ниоко и Эля попали в игру вместе с Ризом!
– В какую игру, в «Маленькие каникулы»? – медленно просыпаясь, спросил Рино.
– Да!!!
– Иди ты… Вот суслик!
Рино окончательно проснулся, сел на кровати, вспомнил, что у Клюшкина фобия. Ему ни разу не доводилось видеть проявление Дюшкиной фобии, но ребята рассказывали. Рино отлично понимал, что такое фобия, ведь он, хоть и считался мутантом, на самом деле был почти-почти человек. Как человек, Рино с детства питал отвращение к тараканам и прочим мелким усатым насекомым. Те, которые летали, не вызывали у Слунса никаких отрицательных эмоций, но те, которые бегали, перебирая лапками и шевеля усами…
– Рино!!!
Голос Дюшки вернул Рино Слунса к реальности, отвлек от тараканов и подключил к проблеме «Маленьких каникул».
– Дюшка, если честно, я не представляю, как тебе помочь, – сказал Рино. – У меня даже хорошего знакомого психолога нету…
– Рино, ты идиот!!! – завопил Дюшка. – Какой, твою мать, психолог?! Мне нужно спасти Нию! Или мне нужно хотя бы попасть в игру!
Рино все еще ничего не понимал, кроме одного: сон пропал. Он вылез из-под одеяла и потопал делать себе кофе.
– Чтобы попасть в игру, тебе нужно просто угадать карту. Но если у тебя фобия…
– Слушай, у меня нет никакой фобии! А угадать карту уже нельзя, потому что кто-то вытянул шута, и игра уже началась.
– Как началась? – вдруг не на шутку расстроился Рино. – Погоди! Настоящая игра, что ли, началась? Да ладно… Суслик, суслик же! Я подумал, очередная тренировка…
– Реал начался! Реал! Я в шатре у Мади. Игроки входят в круг из света и исчезают. Могу видеозвонок включить, если не веришь!
Рино взвыл, очевидно, и без камеры уже поверил.
– Ыыы! А почему мне никто не позвонил? Дюшка, все-таки не может быть, чтобы началась! Мне бы обязательно позвонили из ЦРУ!
Рино выдал про ЦРУ и вдруг замолчал. Дюшка понял, что Рино просто проговорился. Нужно было срочно брать быка за рога.
– Из ЦРУ? «Маленькие каникулы» – это дело рук ЦРУ? Центре Реальных Улетов, или развлекательных игр?!
– Нет, – твердо ответил Рино. – «Маленькие каникулы» – это игра, в которую играли на Пи задолго до того, как появилось Центральное Развлекательное Управление. Только раньше эта игра по-другому называлась. Но она очень известная и совсем не страшная. Разве что выход с уровня Пи на самом деле, а так – ничего особенного… В нее тысячи людей и нелюдей уже играли. А ЦРУ просто хочет сделать такую же игрушку на самом уровне Пи, вот и все. Ну и, конечно, в реальной игре кое-что… эмм… проверить… подправить…
– Ты точно это знаешь?
– Абсолютно. Собственно, игрушка уже написана, и вот как раз идут всякие отладки, проверки… Ну и мусорщики есть, да. Надо же кому-то убирать!
Рино набрал программу на кофеварке и подошел к другому аппарату, делающему пончиростеры.
– Послушай, еще такой вопрос: а никого в ЦРУ не волновало, что тысячи людей, которые играли в эту игру, попросту исчезли?
– Почему исчезли? – дико удивился Рино. – Ты что? Никто не исчезал никуда. Нет, многие игроки, конечно, умышленно не возвращаются. Ну, например, остаются на своих планетах. Есть такие, которые специально игрой пользуются как выходом. Другой-то возможности выйти с Пи нету. Я бы лично ни за что отсюда не выходил, но если кому приспичило – это его дело.
– А остальные игроки?
– Остальные тут, живы-живехоньки. Нет, ясное дело, их вначале по игре убивают. Но, как кого убили, его раз – и сюда, на Пи. В больничку. Кому голову пришить надо, кому сердечко заменить. Одному гному в прошлой игре мозги базукой по окрестным кустам разбросало. Ужас, что было. Десять мусорщиков замудохались его собирать. Потом врачи года два этот пазл из его мозгов, как головоломку, собирали.
– Стоп. Мусорщики собирали?
– Нет, врачи.
– Но ты сказал: мусорщики.
– Мусорщики вначале. А основное врачи делали.
Рино вытащил из кофеварки чашку свежесваренного кофе, откусил горячий пончиростер с начинкой из воздушного куриного мяса и стал излагать дальнейшую судьбу гнома. Дюшка слушал Рино, сидя на толстом выступающем корне фосфоресцирующего дерева, и размышлял о своем. Получалось, что ничего страшного в игре и в самом деле не было. Если даже гном с размозженными мозгами оклемался после трех десятков операций и теперь работает медбратом в той самой больнице, то… то, может, и впрямь не стоит сеять панику? Дюшка принялся сосредоточенно грызть ноготь. Такая привычка была у него когда-то давно. В те времена, когда он мазал нос бабушкиной фенольной зубной пастой.
– Рино, последний вопрос. А эти мусорщики… Они… Они всегда…
Дюшка не знал, как правильно сформулировать свой вопрос. Теперь, когда он почти успокоился относительно игры, ему нужны были стопроцентные гарантии того, что мусорщики успеют вовремя вернуть на Пи его друзей, когда тех поубивают. Но Рино понял Дюшку по-своему. Он сказал:
– Мусорщики – это всегда роботы, ага. Потому что обычному человеку или даже мутанту выйти с Пи нельзя. Выйти-то еще можно, а вернуться – никак. Но в этот раз впервые в ЦРУ набрали несколько мусорщиков-людей. Надеются их вернуть. Я толком не знаю, на фиг они людей набирали. Это очень сложная работа. Платят копейки – лучше в гостинице жить, чем на такую работу идти. К тому же там еще такой тест нужно пройти, вообще караул. В общем, самоубийственная работенка.
– Я хочу стать мусорщиком! – не раздумывая ни секунды, сказал Дюшка.
Он решительно поднялся со сверкающего корня. Корень обиделся на то, что его больше не хотят греть, и стал тихонько гаснуть до своего обычного мерцающего состояния. Дюшка зашагал в сторону кафе, не обратив на корень ни малейшего внимания.
– Ты что, с ума сошел, мусорщиком становиться! – Рино чуть кофе на себя не опрокинул от неожиданности. – Да спасут твою Ниоко и без твоей помощи. Всех спасают и ее спасут. К тому же штат мусорщиков давным-давно набран и укомплектован. Ни одной вакансии.
Дюшка вернулся в кафе, почти успокоившись. Он пожелал Рино спокойной ночи, извинился за то, что разбудил его, и вошел в патио, сунув телефон в карман. Время перешагнуло за полночь. Ризи и Элька мило чирикали в уголке. Эля с ногами сидела на широкой мягкой скамье, а Ризи валялся рядом, уютно устроив голову на ее коленях. Дюшка не очень им помешал, потому что они при этом продолжали с упоением обсуждать будущую игру.
– Ну, наконец-то! – не поворачивая головы, сказал Ризи, уловив присутствие Дюшки радиорецепторами. – Ты где там так долго бродишь?
– Я хотел стать мусорщиком, – признался Дюшка.
– Кем? – не поняла Элина.
– Ну, роботом, который будет выносить меня с поля боя, когда ты меня убьешь! – объяснил Ризи.
Все засмеялись. Даже Дюшка – и тот усмехнулся.
– Слушай, Клюшка, нам реально пора, – сказал Ризи, поднимаясь с Элькиных коленей. – Понимаешь, нужно как можно быстрее узнать права Элиной карты, чтобы выстроить правильную стратегию игры. Ведь от того, какими возможностями ты обладаешь, зависит, кого убивать вначале, кого потом, кого…
– Ладно, ладно, идите, – махнул рукой Дюшка. – Ниоко только сразу уж не убивайте.
Ризи встал по стойке смирно, отдал честь и торжественно сказал:
– Дорогой Клюшка! Мы с Элькой клятвенно обещаем тебе не убивать твою драгоценную Ниоко сразу.
Дюшка вздохнул. Ниоко ему тоже много чего обещала – и что толку? Ризи добавил:
– Если хочешь, я даже могу сделать так, чтобы она выиграла. Хочешь?
– Пошли в шатер, – вместо ответа сказал Дюшка.
Они вышли из патио в основной зал. Народу тут стало гораздо меньше. Не было ни синих мутантов с бубнами, ни девушек с крылышками, ни гномов, ни братьев, которых знал Ризи. Теперь возле шатра лежала большая гора кукол и игрушек. Дюшка узнал шланг с маргаритками и шестеренками. Увидев игрушечную свалку, Клюшкин опять побледнел. Былые сомнения возродились в нем с новой силой. Все-таки он нашел в себе силы больше ничем не выдать своего состояния.
Первой выходила с уровня Пи Элина. Она грациозно вошла в круг шпаг, встала в центр. Свечи вспыхнули. Невидимая стена куполом выросла вокруг Элины, отгораживая ее от мальчишек. Дюшка смотрел на это действо, как зачарованный. Зеленый огонь чуть ли не лизал невысокий невидимый потолок. Только потому, что он устремляется не ввысь, как положено, а скошенно, словно облизывая прозрачную сферу, было ясно, что барьер существует на самом деле. Дюшка оцепенел. Свечи стали гаснуть. Освещение в кафе тоже. В наступающей темноте было видно, как призрачно тает белое пятно, которым еще минуту назад была Эля.
Свет в кафе так же медленно зажегся. Над одной из погашенных свечей все еще поднимался легкий ароматный дымок. Теперь пришла очередь Ризенгри. Дюшка, помимо своей воли, побледнел еще сильнее и еле держался на ногах.
– Жди меня, и я вернусь, – пошутил Ризи, собираясь войти в круг.
– Стой, Бес!
Ризи остановился. Дюшка облизал пересохшие губы:
– Бес, если ты почувствуешь, что в игре… что в игре что-то не так… То тогда…
Дюшка и сам не знал: а что тогда? Ризи согласно кивнул головой, картинно отдал Дюшке честь и улыбнулся:
– Если я почувствую, что что-то не так, то я сделаю все, чтобы Ниоко выиграла, – это раз, и буду внимательно относиться к мусорщикам – это два!
– Опять ты шутки шутишь!
– Почему шутки? – пожал плечами Ризи. – Я серьезно тебе обещаю. Что, думаешь, если я – мутант, то не могу серьезно ни к чему относиться? Между прочим, я тоже немного человек. Вот сегодня, пока мы обедали в патио, у меня даже левый мизинец отнялся! А ты говоришь…
Ризи шагнул в круг. Дюшка понял, что его друг опять над ним прикалывается. И только когда огонь свечей почти скрыл Ризи от Дюшки, до Клюшкина дошло. Он вспомнил, когда именно Ризи стал тереть свой мизинец, – как раз тогда, когда Эля схватилась за плечо. И как раз тогда, когда он начал рассказывать им миф ангелов.
