Ася Невеличка
Не твоя невеста
Глава 8. Не пара
1
– На Алле кто-то должен жениться. Или Миша, или я. Но лучше Миша, а мы притворимся парой.
Коршунов поедал меня своими тёмными глазами живьем. И честное слово, лучше бы ругал из-за газона.
– Что-то я не представляю, как мы с вами будем притворяться… Давайте я лучше о скидке на банкет договорюсь? – тут закусила губу, задумываясь на сколько сама могу подвинуться. – Процентов на 10?
– Нет.
Я с сожалением вздохнула, отступая:
– Ладно-ладно, ваша взяла – на 20 процентов…
– Ты не понимаешь всю серьезность ситуации. Мы женимся!
– Нет! – в ужасе выдохнула я.
– Это не предложение, – отрезал Дмитрий Артемович. – Пусть все поверят в наши отношения. Особенно сын. Тогда у него не будет повода отложить свадьбу.
– Это невозможно, Дмитрий Артемович!
– Дима.
– Что?..
– Зови меня Дима.
Коршунов медленно, но неотвратимо наступал на меня, я отходила, пока не подперла спиной дверь. Дальше она меня не пустила, зато хозяин настиг и навис надо мной:
– Повтори, – требовательно произнес он.
– Я не могу…
– Не можешь притвориться, что тебя тянет ко мне?
Его голос изменился, появились глубокие бархатные модуляции, от которых завибрировало мое тело. Голова Коршунова склонилась надо мной, губы остановились в каком-то жалком сантиметре от нестерпимого желания почувствовать их на своих.
Я судорожно всхлипнула и облизала в миг пересохшие губы.
Коршунов зарычал:
– Черт! Я буду убедителен за двоих, а ты подыгрывай.
И смял мои губы в грубом поцелуе, который я предвкушала, о котором трепетно вспоминала, который проигрывала в мечтах сотню раз, но даже близко не испытывала тех ощущений, которые затопили в реальности.
Я же не железная… Я же понимаю, что Коршунов запретный плод. Что его и сына мне лучше впредь обходить за версту! Но раз пошла такая игра, и мне приказали подыгрывать… Кто я такая, чтобы сопротивляться самому Коршунову? Особенно, когда он так убедителен.
Тая в его руках, беззастенчиво лапающих меня в самых разных непозволительных, но почти на всё согласных, местах, Дмитрий Артемович как-то странно урчал, периодически отрываясь от моих губ, чтобы зарыться носом то в складку между шеей и плечом, то в волосы за ухом, то совсем уж распущенно провести языком по шее и снова не отрываться от распухших пульсирующих губ.
А я не в состоянии была сопротивляться. Дрожала в его руках, стонала, послушно подставляла шею под голодные жадные поцелуи хищника. Всем видом выпрашивая ещё и ещё…
Так, стоп, Аня! Где твоя гордость и достоинство? Он же непременно воспользуется твоей слабостью! Соберись!
Пусть воспользуется… Когда еще у меня будет возможность так тесно пообщаться с Коршуновым-м-м-м…
Нет-нет, Аня! Тебя после такого никто в городе воспринимать серьезно не будет! А как же бизнес? Карьера? Салон? Ты же семь лет растила его!
Да… да… Семь лет. Но до этого заказа так и торчала середнячком, без собственной фишки, без уникальной локации. Выезжала исключительно на хороших отношениях с партнерами и индивидуальном подходе к прихотям заказчиков.
А теперь собираешься еще и интимные прихоти заказчиков удовлетворять, Анна Андреевна?! Что ты за тряпка, готовая растелиться тут же, стоит кому-то ласково на тебя посмотреть?
И вовсе не кому-то… И совсем не ласково… Черт, но неужели терять вот это жужжащее чувство восторга из-за принципа?
Эх, Аня-Аня. Он то выгоду получит двойную, а что получишь ты?
– Хочу, – задыхаясь прошептала я.
– Да, маленькая, да, – тут же откликнулся Коршунов.
– Хочу веранду с правом проводить выездные регистрации!
2
Эх, Аня-Аня. Он то получит двойную выгоду, а с чем останешься ты?
– Хочу веранду с правом проводить выездные регистрации!
Губы Коршунова окаменели рядом с моими. Я только чувствовала его рваное дыхание.
– Исключено.
– Тогда никаких отношений. Никакой сделки, – твердо, насколько могла, выдавила я, все еще надеясь, что он продолжит целоваться, забив на мой выпендрёж.
– Ты помнишь, с кем говоришь?
Несмело кивнула. Даже уголок рта дернулся в попытке улыбнуться, чтобы сгладить ситуацию.
– Ла-а-адно, – протянул Коршунов, – раз в год веранда в твоем распоряжении.
Его губы снова прижались к моим в смелой попытке раскрыть и продолжить прерванное. Но меня до того разозлила его подачка, что я решительно увернулась:
– Раз в квартал! В конце концов, это я помогаю вам решать проблемы.
Коршунов тихо зарычал, а у меня вместо дрожи от страха разлилось по венам чистое удовольствие.
– Черт с тобой – раз в полгода.
– Три раза в год! Это последнее предложение! – я наставила на Коршунова палец.
Дмитрий Артемович с насмешкой смотрел на мой палец, который все глубже пробирался под рубашку между петличками и все активнее накручивал на кончик кудряшки на мужской груди.
– Ты очень убедительна, Аня. Согласен на три раза в год. Договор подпишем завтра. А сейчас вперед – демонстрировать отношения.
Он ухмылялся! Ей-богу, ухмылялся. Его забавляла вся эта ситуация с притворством, с торгами за веранду. Мне стало до невозможного обидно:
– Сделка не включает в себя дополнительные услуги, – пробубнила ему уже в спину и тут же ткнулась носом в грудь, когда он резко развернулся.
– Какие еще дополнительные услуги?
Я густо покраснела, щеки пылали так, что воду вскипятить за метр можно было бы.
– Ну, это… Мы только притворяемся и всё…
Коршунов выразительно выгнул бровь, его губы, вкус которых я еще помнила, искривились в очередной ехидной насмешке:
– Так за что же я тебе пообещал сдавать веранду три раза в год?
– Э-ээ… За то, чтобы не сорвалась свадьба дочери мэра и вам самому не пришлось на ней жениться.
Дмитрий Артемович кивнул, задержавшись взглядом на моих губах:
– Хочешь, бери веранду шесть раз в год? – с тонким намеком предложил он.
Но я решительно замотала головой, зная, что потребует от меня хозяин за удвоенное вознаграждение.
Коршунов решительно провел меня в большую комнату, в которой мне бывать еще не приходилось, вызвал экономку и попросил ее собрать всех домашних здесь.
Я сидела на краешке обитого жаккардом дивана, нервно сцепив пальцы на коленке, пока Коршунов не подошел ко мне, расцепил пальцы и сел рядом, заставляя и меня откинуться на спинку и прижаться к его боку.
– Волнуешься? – тихо спросил на ухо, отчего по шее вниз побежали мурашки. – Ничего страшного не произойдет… Мы просто перестанем скрывать наши отношения, дорогая…
От его бархатного голоса, я прикрыла глаза и покачивалась на волнах блаженства, чувствуя, как Коршунов наклоняет голову, касается губами чувствительной точки на шее и…
– Я так и знала! – раздался визгливый голос Аллы от двери. – Миша, Миша! Давай скорее. Кажется, мой будущий свёкор хочет познакомить нас со своей новой любовницей.
Алла сочилась ехидством и презрением. А я, разглядывая ее злое лицо, впервые заметила промелькнувшие чувства к отцу жениха.
Ну во что я опять влипла?!
3
Алла откровенно скалилась, разглядывая руку Коршунова на моем плече, его однозначные жесты в мою сторону. Скалилась на своего жениха, который так и остался стоять в дверях с похоронной миной.
Да, я видела в его взгляде осуждение и презрение за сделанный выбор. Но, черт, как будто он у меня был!
– До свадьбы остался месяц. Пока моя Аня занята приготовлениями к вашей свадьбе, мы останемся в особняке. А потом…
Я с удивлением обернулась к нему. У нас еще и «потом» планируется?
– Потом мы уедем в свой медовый месяц, – расплылся улыбкой мартовского кота Коршунов-старший. – Нам тоже надо наладить совместную жизнь.
Вот же пройдоха!
– Я знал, что тебя к старости тянет на молоденьких девчонок, но не думал, что ты опустишься до прислуги, – вдруг сделал выпад Михаил.
И что-то так обидно стало. И за то, что сам Михаил не брезговал, когда подкатывал ко мне, к прислуге. И за то, что Дмитрия Артемовича старым обозвал, хотя я уже убедилось в его крепости ума и тела.
Но сам Коршунов-старший только засмеялся, легко, непринужденно, словно только что не получил плевок в лицо.
– Сын, когда дело касается чувств, статус и возраст отходят на второй план.
Михаил фыркнул:
– А деньги?
А вот этот выпад уже был в Аллу. Мы все поймали острый взгляд жениха на свою невесту.
– А деньги всегда в приоритете, Миш. Вот не думал – не гадал, а уже сэкономил двадцать процентов на банкете!
– Что-о-о-о?! – я ошарашенно развернулась полностью к Дмитрию Артемовичу. – Каком таком банкете? Я ничего не обещала!
– Как же, маленькая? А в кабинете, когда я тебя на столе… кхм…
Он не поперхнулся, а скрыл свою подлую усмешку! Сейчас этот пройдоха имел меня и сына одновременно. Но за себя я конечно переживала больше.
– Я не смогу предоставить скидку. Вы же…
Вздрогнула от ощутимого щипка за ягодицу и тут же исправилась:
– Ты же пытался, но шеф не пошел на уступку.
– Мне не пошел, но тебе точно уступит, дорогая, на двадцать процентов. Мы теперь семья – любая экономия нам в доход, – продолжал увещевать Коршунов, поглядывая на меня масляными глазами и также сладко улыбаясь.
– Значит, Аня и комиссионные не возьмет? – тут же вмешался Миша. – Это действительно отличная сделка.
Мое сердце остановилось. Я не могла представить, что Коршуновы вот так, за мой счет, провернут свою свадьбу.
– Мы. Так. Не договаривались! – прошипела я.
– Ага! Значит, договаривались! – тут же вскричал Михаил, поймав меня на слове.
– Договоримся, маленькая, – пробормотал Дмитрий Артемович, – со мной ты получишь больше.
А дальше я опять оказалась в плену его бессовестного, наглого поцелуя.
– Что же ты какая зажатая? – тихо шептал мне в губы Коршунов-старший, раскладывая меня на себе. – Кто же поверит в нашу любовь, если ты не вешаешься мне на шею?
Я выплыла из полусонного блаженного состояния, в которое всегда проваливалась, стоило губам хищника коснуться моих, и огляделась. Жениха и невесты след простыл. Видимо, они решили, что хозяин со своей новой любовницей пойдет до конца.
Я уперлась Дмитрию Артемовичу в грудь, пытаясь стать с него. Он удержал, заглядывая мне в глаза своим темным взглядом.
– Останься.
– Н-не могу… У меня работа, – все же я встала, чуть покачиваясь на нетвердых ногах. – И бесплатно я свадьбу устраивать не буду!
– Конечно, не будешь, – без всякого позёрства согласился Коршунов.
Но не успела я перевести дыхание, как он договорил:
– Моя невеста вообще работать не должна. И ты не будешь.
4
– Я не твоя невеста!
– Моя. И будешь вести себя соответственно. У нас договор.
– Нет у нас никакого договора.
– Завтра будет. Я пропишу там всю сумму компенсации. Она будет выше твоей комиссии за организацию свадьбы.
– Сколько? – сразу вклинилась я.
– Больше, – еще раз повторил Коршунов. – А теперь беги и с улыбкой убирай к черту весь пиломатериал с моего голландского газона!
– Да-да, дорогой, – елейно заулыбалась я. – Как только установят каркас сцены – так сразу освобожу.
И вылетела пулей из зала. Еще не хватало застрять с хозяином там на полдня. Дел невпроворот.
Михаил ждал меня на веранде. Я позорно хотела уже сбежать обратно, под защиту его отца, но поняла, что постоянно прятаться не получится.
– Что? – сразу пошла в наступление.
– Это же все не по-настоящему? – грустно спросил Миша.
– Всё по-настоящему, – отрезала я. – Сразу запала на твоего отца, но никак не могла к нему подобраться.
Михаил шумно выдохнул. Ну а что? Поверил бы он в любовь? Нет. А деньги, как говорит его папа, всегда в приоритете.
Даже не сомневалась, что поверит.
– Такая же продажная тварь, – выплюнул слова Миша, развернулся и ушел.
А мне стало так невыносимо гадко на душе. Но ведь он прав! Я продалась за чертову веранду. Чтобы иметь эксклюзивную локацию для проведения чужих свадеб в особняке Коршуновых!
У подрядчиков все отлично шло без меня, поэтому покрутившись возле них, я оставила телефон для связи и уехала в салон.
В шесть вечера туда зашел сам Коршунов-старший:
– Поехали.
– Куда? – встрепенулась я, видя, как у Кати с приходом высокого гостя работа застопорилась.
– Ужинать, дорогая, – широко улыбнулся Дмитрий Артемович, но только губами, глаза не улыбались и следили за временем на часах на запястье.
– Я не хочу. Спасибо.
– Когда я буду спрашивать – я предупрежу. Закрывай всё. Жду в машине.
Вот в этом весь Коршунов.
– А чего это он как жених? Анна Андреевна?
Я поджала губы, не желая посвящать в нашу ложь еще и Катю.
– Рвёт и мечет, увидев счета. Думаю, хочет на ужине выбить скидку.
– Не уступайте! Я за вас буду держать пальцы. Идите, сама всё закрою.
К машине я шла со смешанным чувством стресса и предвкушения.
– Едем к твоему шефу, – бросил Коршунов, следя, как я застегиваю ремень безопасности. Сам он конечно не застегивался.
– Зачем?
– Аня, у тебя память как у рыбки, – засмеялся он, но тут же посерьезнел. – За скидкой. Там же подпишем договор.
– А рыбкам прочитать его хотя бы дадут?
– Всё, что я даю тебе на подпись, можешь подмахивать не глядя, – усмехнулся он.
Но я все же глянула, что мне подсунул Коршунов, не доверяя его хищной натуре.
– Брачный договор? – воскликнула я, под его яростное шипение.
– Тише ты, маленькая!
Глава 9. Больше, чем пара
1
Но я посмотрела в бумаги, что мне подсунул Коршунов, не доверяя его хищной натуре.
– Брачный договор? – воскликнула я, под его яростное шипение.
– Тише ты, маленькая!
Но ни о каком спокойствии речи не шло. Меня трясло. От шока я даже соображать перестала.
– Это не тот договор. Вы что-то перепутали!
– Тот. Я никогда ничего не путаю. Подписывай, Аня. Ты же хотела компенсацию? Здесь больше, чем ты заработаешь за десять лет, хоть ежедневно проводя по свадьбе.
– Н-нет… Я н-не могу…
– Не хочу спрашивать почему, и так ответ знаю.
Я удивилась, потому что сама его не знала:
– Почему?
– Я стар. Ты меня не любишь, а одного желания мало, – как-то безрадостно начал перечислять он.
– Вовсе нет! – сразу вмешалась я. – И вовсе вы… ты… Ты не старый. И если бы я могла полюбить, то только такого, как ты.
В момент его улыбка засияла, рука придвинула ко мне документы:
– Тогда подписывай. С остальными мелочами разберемся по мере поступления.
– С какими мелочами? – вскинулась я.
– Раз я не так стар, успеешь – влюбишься, – самоуверенно заявил Коршунов, раскрывая договор на последней странице и пальцем показывая куда ставить подпись.
– Я должна прочитать.
– Что там читать? Ты останешься наследницей состояния, пока будешь женой Коршунова. Всё.
– А что с компенсацией? – я сразу заподозрила нечестную игру. – Я же в действительности никогда не стану вашей женой, мне от вашего состояния ни холодно, ни жарко. Я хочу четко оговоренную сумму компенсации!
– Третья страница, пункт четырнадцатый, подпункт третий, – отчеканил Коршунов.
Я послушно открыла и задохнулась от собственного возгласа:
– Миллион долл… – сбавила тон и попробовала еще раз не запнуться: – Миллион долларов? Вы с ума сошли?
– Мы уже на «ты». Я не бросаю слов на ветер. В сумму входит оплата за организацию свадьбы, компенсация за помощь мне и дополнительная премия за то, что ты пойдешь немного дальше.
Если бы Дмитрий Артемович не был так серьезен, я приняла бы это предложение за неприличное.
– Дальше – насколько?
– До подписания договора. Со мной.
– А.
Мне очень хотелось взять паузу и подумать, но как раз времени думать мне Коршунов не давал.
– Этого хватит? Мало?
– Этого много! – воскликнула я.
Собственно, мои услуги оценивались в четверть миллиона рублей. Пусть я еще сколько-то заработала с отката от шефа за банкет и от цветочного магазина, но это даже близко не сравнилось бы с той же четвертью миллиона в долларах!
Пусть я оказываю услугу лично Коршунову, и он ценит это, но не настолько же?
– Я сделаю вам скидку, – решила я. – На банкет. Фуршет бесплатно. И скидка на цветы – моя, персональная.
Коршунов тихо засмеялся над моей решимостью, глядя, как я подписываю оба экземпляра договора.
– Не забудь завтра надеть платье понаряднее, – сказал он, забирая договоры.
– Зачем?
– Пойдем расписываться и сделаем пару фотографий на память и для газет.
Чего?!
2
Всё закрутилось как в вихре. Коршунов только усмехнулся и показал мне уголок подписанного договора со словами: «Читать надо было». После этого всё и завертелось.
Шеф был взят в оборот, я доставлена по квартиры поздно вечером с пожеланиями последней доброй ночи в качестве незамужней девы. К двери предусмотрительный Коршунов приставил своего охранника, с объяснением: «Чтобы мне крепче спалось». А уже утром в мою дверь с самого утра внесли полсотни свадебных платьев разного покроя и фасона, и чашечку капучино с запиской: «Доброе утро, маленькая. Ни в чем себе не отказывай».
Но отказывать приходилось много и категорично, пока на меня не одели двадцать восьмое по счету платье.
– Это оно, – с шумом выдохнула хозяйка этого платье, а я не могла отвести от зеркала взгляда, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
Фата, аксессуары, прическа, макияж, букет невесты и вот меня уже выставляют из собственной квартиры к поджидающему у подъезда кабриолету.
Там сидит Катька, нарядная и очень красивая с прической и лентой подружки невесты. И с такими же подозрительно мокрыми глазами, как у меня:
– Анна Андреевна! Чего же вы не сказали то, что у вас с Дмитрием Артемовичем все так серьезно?
Да я сама не знала! Но для проформы я только пожала плечами и с облегчением обняла помощницу. Слава богу, я все-таки не одна сегодня буду.
Но Коршунов удивлял меня до последнего.
У ЗАГСа я увидела маму, папу и брата.
– Анюта! Какая же ты красивая!
Вот тут мне стало насрать на весь макияж. Я мяла платье, прическу, фату, обнимая родителей и братуху. Рыдала, безбожно размазывая подводку и тушь.
С одной стороны, меня переполняла радость, что все приехали в такой вроде бы важный для меня день. С другой, я не представляла, как буду оправдываться перед ними, когда откроется что все это в понарошку?
И тут подъехала огромная черная машина Дмитрия Артемовича. Мы как по команде стихли и развернулись к нему.
В строгом черном костюме, белоснежной рубашке, со сверкающими на солнце запонками и зажимом для галстука, Коршунов легкой походкой приблизился к нам и встал в двух шагах, прищуривая глаза, разглядывая меня.
Я заметила, как чуть дернулся уголок его губ, немного задрался подбородок, но больше всего хищника предал его голос, когда он хриплым, чуть дрожащим голосом сказал:
– Я даже представить не мог, какая ты невероятно красивая.
Он протянул руку, а я опять разнылась, принимая ее, подходя ближе и подставляя губы для поцелуя.
– Представь нас? – тихо попросил, впервые попросил, меня Коршунов.
– Мама, папа – это мой, – тут я всхлипнула и шмыгнула носом, вдруг вспоминая, что на лице у меня наверняка жуткие разводы, и насколько должно быть слеп Коршунов, раз назвал меня красавицей! Снова стебётся же! – Это мой жених. Коршунов Дмитрий Артемович.
– Ну зачем же так официально, Аня. Просто, Дима.
Он пожал руку отцу и брату, наклонился поцеловал в обе щеки маму.
– Вижу на ваших лицах вопросы, как такая молодая невеста могла согласится на брак с таким старым пердуном? Я ее купил, – пауза. – Шучу.
Родители не оценили шутку, зато Коршунов, привычный, что все и всегда смеются над его шутками, вдруг впервые испытал неловкость.
– Он шутит, – рассмеялась я. – Просто мы так быстро встретились и влюбились друг в друга, что некогда было предупредить об этом вас.
– Любовь – это дороже денег, – кивнула мама, а я заметила, как бровь Дмитрия саркастически взметнулась вверх, но к счастью, он удержался от очевидной подколки. – Пойдем, Анют, приведем тебя в порядок перед регистрацией.
Я боялась за мужчин, которых мы оставили одних, сбежав с мамой в туалет к зеркалу, но не могла понять, за кого же больше переживаю – за папу с братом или за Коршунова?
– О боже! – как только я увидела свое лицо в разводах, я перестала волноваться о мужчинах и сосредоточилась на поднимающейся паники у себя. – И он назвал меня самой красивой?!
– Любит и видит глубже, – заверила мама, подавая влажную салфетку.
– Ну да, – приуныла я, кивая Кате, подоспевшей к нам с косметичкой.
Но не успела я умыть лицо и заново накраситься, как к нам ворвался Михаил.
– Что происходит? Что ты творишь?! Выйдите все, нам надо поговорить.
3
Катька выбежала мгновенно, мамочка грудью встала на мою защиту:
– А ты кто такой? Хотя не отвечай, по подбородку и глазам вижу, что из Коршуновых.
– Это сын Дмитр… Димы, – влезла я.
– А вы, значит, ее мать? Тогда остановите это безобразие! Мой отец вообще границ не видит, когда гнет людей и исполняет все свои прихоти, – бушевал Михаил.
Я извиняюще улыбнулась маме и кивнула, чтобы она оставила меня с разбушевавшимся мужчиной.
– Пять минут! – наставила на нас палец мама и вышла.
– Ты дура? Он же кинет тебя. Он всех кидает. Зачем сама лезешь в пасть к акуле? – зашипел на меня Миша. – Я же хотел не сорвать свадьбу, а подменить невесту. Как ты не поняла? Мы могли быть вместе!
– Всё сказал?
Я вздрогнула, когда от входа в туалет раздался голос Коршунова-старшего. Михаил окаменел, и только глаз дернулся, прежде чем он повернулся лицом к отцу, загораживая меня от него.
– Я не дам её тебе, – по тому, как наклонился Михаил, я поняла, что он готов за меня драться.
– Ты не созрел для нее, – тише и как-то размеренно ответил Коршунов.
– Зато ты перезрел! Отпусти нас, мы сбежим.
– Лишу наследства.
– Да подавись ты своими деньгами! – выкрикнул Михаил. – Меня тошнит от всех ваших игр и интриг. Я уже не понимаю, кому и за что должен лизать задницы, а на кого срать сам. Мне пофиг на твой бизнес и твои деньги!
Все время пока Миша орал на отца, тот вообще никак не выражал своих эмоций, а на последних словах просто повернулся боком, освобождая выход, протянул руку к двери и сказал:
– Иди. Я тебя не держу. Изменишь мнение – вернешься.
– Идем! – Миша схватил меня за руку и потянул на выход, но Коршунов тут же преградил дорогу.
– Э, нет. Ты иди, она останется.
– Мы уйдем вместе!
– Нет, Миш. Это ты решил, что тебе плевать на мой бизнес и мои деньги. А она подписала договор. Она старше тебя и умнее – ей не плевать.
Михаил развернулся ко мне, разглядывая горящими, лихорадочными глазами, полными решимости действовать, пусть даже безрассудно:
– Что ты подписала? Зачем?
– Д-договор… Брачный.
– Ты совсем дура?
Я вырвала руку и отошла от Михаила, уже порядком взбешенная его поведением:
– Я остаюсь с… С Димой. Я тебе ничего не обещала. Ничего не просила. Не надо за меня решать, что мне лучше.
Михаил тут же изменился в лице. Глаза потухли, лицо разрезала кривая злая ухмылка:
– За тебя уже всё решили, дурочка. Он решил. Ты продалась ему! Сколько ты получила? Ну же? Назови свою цену?
Я переглянулась с Димой. Вряд ли он хотел озвучивать детали договора, но Коршунов меня выручил, сам вмешавшись в разговор:
– Она выбрала свой бизнес, Миша. Она ценит вложенные силы и труд в свое дело. Не разбрасывается деньгами, принимает выгодные предложения. Она смотрит в будущее. В отличие от тебя!
Коршунов явно преподавал урок Михаилу, но тому все стало безразлично, как будто все это время он сопротивлялся на последнем резерве, но и тот кончился.
– Да идите вы оба…
Он махнул на нас рукой, прошел мимо и хлопнул дверью.
Мы остались одни. Молчали. Потом Коршунов тяжело вздохнул:
– Он в тебя влюбился…
В этом предложении было искренне изумление, констатация и горечь.
– Я не давала повода! – тут же возразила я, боясь получить претензии.
– А для этого повод не нужен, Аня, – Коршунов прищурился, – иногда достаточно одного взгляда, одного слова… Я просто не верил, что возможно в ту же…
Он замолчал.
– Что в ту же? – подтолкнула я его договорить, но тут вошла мама, решительно выставила жениха за дверь, увещевая, что невесту до свадьбы видеть не полагается, хотя мы уже раз сто нарушили это правило, даже не являясь женихом и невестой.
Но у меня из головы не шла недосказанная фраза Коршунова. Что в ту же? Ступить в яму два раза? Неужели между ними уже вставала одна девушка? И теперь я невольно повторяю тот же путь?
4
Церемония прошла быстро, я как-то не успела почувствовать разницу между невестой и уже женой. Коршунов по-деловому надел кольцо, сухо коснулся губ, сдержанно принял поздравления от моей родни и привез нас в тот же ресторан, где мы вчера ужинали.
Там нас ждал богато накрытый стол и ди-джей. Дмитрий немного посидел за столом, практически не притрагиваясь к закускам, потом сердечно попрощался с родными, передавая всем карточки с забронированными номерами в лучшем отеле города, и извинился передо мной, ссылаясь на работу и важную встречу.
– И что мне теперь делать? – разволновалась я, хватаясь за рукав его пиджака и останавливая у выхода из ресторана.
– Делай все как обычно. Ничего не изменилось.
– Как не изменилось? Я же теперь… Или это всего на месяц, пока не проведу свадьбу?
– Я не могу заставлять тебя исполнять обязанности жены, пока у нас фиктивный брак.
Он посмотрел на меня, как будто ждал, что я что-то скажу, но у меня в голове была такая каша, что я только кивнула. Ведь он прав, у нас деловое соглашение, договор… Я сама отказалась выполнять дополнительные услуги.
Коршунов ушел, а я вернулась за стол, праздновать свою фиктивную свадьбу и принимать искренние поздравления. Но больше всего меня добил репортер, опоздавший на регистрацию и лихо отщелкивающий кадры, где я с мамой, с папой, с мамой и папой, с братом, но без мужа.
Следующим днем, проводив родителей на поезде домой, вернулась в салон, заняла себя кучей дел, лишь бы вымотаться посильнее, вернуться вечером домой в свою квартирку и упасть замертво. И на следующий день, и еще два, пока мне довольно настойчиво не позвонил Коршунов:
– Когда ты собираешься прекращать это безобразие под моими окнами? – рявкнул он вместо сладкого пожелания доброго утра.
– Какое? – смутилась я, безотчетно обрадовавшись его звонку.
Хотя с чего бы? Мы вроде как фиктивно женаты, я даже документы не торопилась переделывать на фамилию мужа. Чего тратить время и деньги – сначала переделывать на Коршунову, потом обратно…
– Твоя сцена!..
– Она ваша.
– Доделывай. Она весь вид с веранды портит!
Я ухмыльнулась, чувствуя раздражение Коршунова и радуясь, что у меня появился железный повод явиться и задержаться в особняке.
– Одним днем не получится. На настил, перекрытие и декорирование дня три-четыре уйдет, – предупредила я.
– Отлично. Выделю тебя комнату в особняке, чтобы не моталась туда-обратно.
– Но…
Он уже повесил трубку. Хотя я палец готова была себе откусить, что ему на руку мое пребывание в особняке, иначе его тон не смягчился бы так к концу разговора!
Тщательно собрав сумку, предусмотрев всё, что может понадобиться в эти четыре дня, я заказала такси и вышла из подъезда.
Машина Коршунова уже ждала меня внизу.
– Что смотришь? Садись.
– Вы сами?..
– Три дня меня не видела и снова перешла на имя-отчество? – усмехнулся он.
– Четыре дня, – поправила я, залезая на сидение рядом.
– Досадное упущение, – согласился Дмитрий, сам перегибаясь через меня и пристегивая ремнем безопасности, задевая руками грудь.
Наверное, случайно коснулся, но меня тряхнуло, как от тока. Взгляды встретились, дыхание коснулось губ, они словно обменивались им на расстоянии. И уже в следующую секунду я поддалась ему навстречу, а он принял. Не оттолкнул, не остановил, ни рассмеялся, а с голодом обреченного впился в меня поцелуем.
