Ася Исай
Развод. Двойня в подарок

Глава 4

Мы молча встретились у входа в загс, но, как оказалось, я ошиблась с временем. Все удовольствия только с одиннадцати утра.

Артур не сказал мне ни слова, только кивнул на соседнюю дверь в кофейню. Сам, без вопросов притащил мне капучино. Как я люблю. Много молока, мало кофе и корица сверху. Себе принес, пахнущий юностью, нежностью, поздней весной, самым началом беззаботного лета, чай с жасмином.

Я всегда говорила, что терпеть не могу эти травяные сборы, но он меня к ним приучил. Во времена, когда мы были парой, он никогда не покупал готовые смеси и, закатывая глаза, фыркал, когда я с наслаждением заваривала себе чай из пакетиков. Он всегда колдовал над своими травками, сушеными фруктами. Сам смешивал, сортировал по порционным пакетикам и притаскивал мне. Я фукала в ответ и отказывалась пить горькую ромашку, а потом все равно пробовала и тихонечко восхищалась. Очень тихо. Совсем не вслух. Просить прямо, после высказанных недовольств было уже неудобно, и я тихонечко попивала из его кружки наслаждаясь. В основном уже холодный и оттого еще вкуснее.

Вот и сейчас учуяв жасмин, захотелось срочно поменяться с Артуром напитками. Но я молча и с грустью провожала каждый взлет и посадку его кружечки на стол.

– Могла бы просто попросить, – Турик шумно вздохнул, закатил глаза в своей фирменной манере и поменял наши кружки местами. Заметил все-таки.

Не проронив больше ни слова, мы дождались времени открытия загса и уже через пятнадцать минут стояли на пороге с памяткой, когда и куда приходить через тридцать дней. Нам выдавали такую же, когда мы женились. Только текст был немного другой. И в этот раз таких талончиков выдали два. Мы больше не одно целое. Разделили даже в этом. Маленькая бумажечка, которую аккуратно оторвали линеечкой. Повторную переработку в загсе тоже уважают, поэтому на обороте напечатан отрывок из графика отпусков.

Нас ждали первого декабря, с одиннадцати до часу, с паспортом и не опаздывать. Брак будет считаться расторгнутым, если придет хотя бы один супруг.

– Отметим? – пряча в паспорт бумажку и натягивая солнечные очки, скрывая холодную сталь глаз, спрашивает Артур.

– Ты издеваешься или смеешься? – уточняю на всякий случай.

– Смеюсь, конечно. Ты же знала, что вот это все можно было сделать за пять минут из кровати и даже находясь на разных концах города?

– К-конечно, – растерялась я напрочь забыв о возможности сделать все это через интернет. Так хотелось со всем этим поскорее закончить, что самый быстрый вариант я упустила из виду. И не сказал же! Не лень ему было в такую рань вставать.

– Зато, в этот раз, сон ты сама себе обломала, – скалится он, а я прицеливаюсь, куда бы его стукнуть.

– Ну раз я тебя повеселила, миссию выполнила, пойду теперь наконец.

– Постой. Извини я дурак, совсем забыл сказать, что мама приезжает через пару дней. Неплохо бы твои вещи разбросать по моему жилищу ну и встретить ее вместе.

– Напиши подробности в СМС. Подумаю, что смогу сделать, – ухожу, не оборачиваясь.

Я до последнего оттягивала свой временный переезд к Артуру. Он даже успел побыть в роли осла из мультика, со своим “когда, когда, когда”. И вот теперь я стою под подъездной дверью с огромным чемоданом и двумя сумками уже десять минут, слушая противные гудки домофона. Пришлось зайти вместе с какой-то женщиной и начать терроризировать дверной звонок Артура. Его наглая, помятая морда вынырнула из двери спустя еще бесконечность ожидания.

– А ты чего здесь? – спрашивает он сонно и лениво потягиваясь.

Не зря. Вот совсем не зря я согласилась на предложение бариста о лимонадике со льдом даже в ноябре. Во-первых, он лавандовый, а значит, за те три глотка, что я успела сделать, я немного успокоюсь. Должно подействовать! А во-вторых, у стаканчика на удивление удобная крышечка, легко снимается. В-третьих – декор красивый. Веточка розмарина очень элегантно осталась торчать в волосах Артура, долька апельсина прилипла ко лбу, а кубики льда рассыпались по прихожей с хрустальным звоном.

– Проснулся? Лучше стало?

– С-с-стерва! – шипит он отплевываясь и снимая апельсин со лба, заталкивая его в рот.

– И тебе доброе утро. Люби-и-имый, – тяну издевательски последнее слово по слогам.

Больше ничего ответить Турик не успевает. Судя по взгляду, досталось бы мне по полной. Но тут ситуация снова переходит в режим абсурда. Из гостиной выходит девица в миниатюрном платье. Ее юбка такая короткая, что отчетливо становится виден весь ее платный контент с рейтингом восемнадцать плюс. Она чмокает мокрого Артура в щеку, а мне достается липкий взгляд. Но никакого продолжения. Она просто, цокая каблуками, уходит к лифтам.

– Это что такое?

– Следую твоему совету. Решил нанять шлюху. Ты же не отвечала на мои звонки, и я решил действовать один.

– А ушла она почему? Оплаченное время закончилось? Турик, неужели тебе денежек на девочку жалко? – склоняю голову набок.

– Ты же пришла. Прости, тебе платить не буду. Ты и так здесь за долги. Я уже выполнил свою часть сделки, а вот у тебя все впереди.

– Какая же ты все-таки…

– Радость? Да, об этом тоже можно упомянуть между прочим. Маме будет приятно.

– Сволочь. Я хотела сказать сволочь. Маме твоей мое настоящее мнение вряд ли понравится.

– Вот и спрячь его поглубже. Заходи. Покажу тебе спальню.

– Что?!

– Вещи покажу, куда складывать, говорю, – повторяет громче, будто я могла его не услышать, и он не имел в виду ничего дурного, зазывая меня в спальню. Выглядит так вообще удивленным ангелочком. Мол, что такого-то? – Ты судя по размеру чемодана, ко мне на зимовку собралась. Почему не предупредила?

Артура опять совсем не смущает тот факт, что он стоит передо мной в одних боксерах, которые обтягивают так, что ничего не скрывают. А по накаченному торсу чертовски соблазнительно стекают капельки лимонада. Пить захотелось… Что-то я опять не о том думаю.

– Нет, что ты. Это не одежда и я лишней минуты здесь не проведу. Просто твою дыру нужно превратить в уютный дом, – он непонимающе смотрит на меня, на то, как я затаскиваю чемодан и все сильнее хмурится. – Турик, оглянись, посмотри внимательно вокруг. Ни одна женщина не поверит не только в то, что на этой территории обитает другая, но и то, что здесь вообще бывают особи женского пола. Кроме уборщицы и шлюх.

– И что ты там приволокла?

– Увидишь, – не все же сюрпризы выдавать сразу.

– Спасибо, что помогаешь, – неожиданно летит мне в спину, когда я собираюсь пройти в комнату. Даже хочется на секунду поверить, что он хороший и говорит искренне, но я сразу же вспоминаю зачем я здесь на самом деле.

– Помогаю обманывать маму? Это низко, Пилипенко, но мне нужен развод.

– Что за срочность такая? – складывает руки на груди, закрывая обзор на самое хорошее в себе. Вот умеет же обломать.

– Не твое дело.

Терпеть не могу ругаться, но сейчас рявкаю, огрызаясь. Ему точно не нужна моя правда, но если его вовремя не остановить, Турик любит залезть в душу. С ногами. А рождение ребенка, тем более от донора, настолько нежная тема, что он разрушит всю мою уверенность и даже не заметит.

– Ясно. Ну ты тут развлекайся тогда. Я пойду дальше спать. Знаешь ли, не выспался совсем. Такая горячая девочка попалась, – светит своей довольной улыбкой. – И не забудь лужу убрать, – орет, не оборачиваясь и захлопывает за собой дверь спальни.

– Удачи, – шепчу ему вслед. Ну-ну. Поспит он у меня.

Не стесняясь греметь колесиками чемодана по паркету, иду в гостиную, удивляясь, зачем вообще закрывать везде двери. Боялся, что новая подружка утащит чего? Но все вопросы отпали, как только я вошла в гостиную. Вместе с вопросами упала я и чемодан. Дверь звонко стукнулась о стену, а я взвизгнула так громко, что у самой уши заложило.

В комнате был заперт бравый охранник, который, теперь поскуливая, вылизывает мне лицо и вертит хвостом от радости, а его хозяин-идиот, не побоюсь этого слова, ржет в спальне.

– Привет, привет, мальчик. Я тоже рада тебя видеть, – обнимаюсь со счастливой собакой.

Огромный черный лабрадор по кличке Стив, добрый до одурения и жизнерадостный пес. Возможно, он не чистый лабрадор, дурь в нем самая настоящая дворянская!

Артур всегда очень хотел собаку, но проживая с мамой в однушке, потом в общагах, да и, скитаясь по съемным крохотным квартирам, не было совершенно никакой возможности завести себе лохматого друга. И только пару лет назад, когда он смог позволить себе купить эти хоромы, в день получения ключей он первым делом поехал в питомник за собакой.

Питомник оказался покосившейся пристройкой к летней кухне. Грязной и холодной. Щенки были то ли вялые, то ли сонные, то ли на полпути на тот свет. А может, и все вместе. Их худющая мать была истощена, светила ребрами и часто-часто дышала. Как оказалось позже, она зверски хотела пить. Страшно представить, если ей не давали воды, то сколько же не кормили…

Турик быстро прижал отца семейства к стенке, а потом и мордой в асфальт. Забрал всех собак и умотал в ближайшую ветеринарку. Из восьми щенков выжило всего пять и их мать, которая не вставала еще неделю. Просто не хватало сил. Артур забрал себе самого слабого щенка и назвал именем известного гонщика. И сейчас этот счастливый, тридцати килограммовый лосик совсем не похож на слепое чудо размером с не самый крупный авокадик.

Но пора заняться делами. Мама Артура приедет уже сегодня, так что пора действовать. На кухне, как и ожидалось, почти нет посуды. Выгружаю сковородку, пару кастрюлек, стопку одинаковых полотенец, и еще немного всякой мелочевки. Дурацкие парные кружки, вазочка с сухоцветами и невпопад заполненный магнитный календарь на холодильник. На подоконнике расставляю свои судочки с микрозеленью и почти готово. Останется только заказать продукты. Неплохо бы еще занавески повесить, но на это нет времени.

В ванной расставляю свою косметику и обновляю зубные щетки. В прихожей появляется ложка и щеточки для чистки обуви. Вазочка для ключей и прочей мелочи из карманов. Зная Артура, он быстро оккупирует ее своими колечками.

Перебираюсь в гостиную и включаю музыку громче. На диване появляется плед и подушки в пушистых наволочках. Свечи, журналы и уютные гирлянды украшают все свободные полочки. Даже свой кардиган я оставляю в кресле. Будто он здесь всегда меня ждет и готов согреть в любую минуту. Любуюсь. Интересно, заказать елку будет лишним? Или еще рановато?

– Все мигает так… Здесь будто Рождество стошнило.

– Но елочки все еще не хватает. Собирайся. Должны успеть купить и установить.

– Ты с ума сошла?

– Нет. Просто ты убиваешь все настроение. Нужно хоть как-то восполнять.

– А это еще что за…

– Это спички.

– Почему они в маленькой бутылке?

– Чтобы было красиво.

Где-то в этот момент мы начинаем переходить с повышенных тонов на крик. Вот так, с пустого места. Впрочем, как и всегда. Ох и веселые будут дни… Стив прыгает вокруг нас не понимая, что за танцы мы устроили и, не зная, к кому пристроиться в пару. Ему тоже хочется поучаствовать, а никто не обращает внимания!

– Спички для красоты? Жень, а ты еще страннее, чем я думал…

– И это мне говорит человек, который уничтожает зубные щетки вместо завтрака!

– Что?

– Холодильник пустой зато у щетки половины щетинок нет. Как это еще объяснить?

– Я просто тщательный и усердный.

– Да ты просто идиот! – пожимаю плечами.

– А ты истеричка ненормальная! – а у него вздувается венка на лбу.

– Извините… – прерывает нас тихий голос из прихожей.

Глава 5

Мне тысячи раз в моей жизни было стыдно. Но есть топ три запоминающихся историй.

Первая произошла на пляже солнечной Ялты. Закрытый санаторий, совсем немного людей. Я по колено в воде, стою на самом большом камне, и трубочка со сгущенкой у меня в руках. Сейчас я сгущенку терпеть не могу, но в шесть лет это было одно из главных лакомств. Уломать сразу двух самых настоящих докторов наук, что в тридцатипятиградусную жару покупать сахарную трубочку со сгущенкой, или как ее называла мамулик “сахарную бомбу” хорошая идея, было сложно, но тогда я могла все.

И вот, стою я на камне, слушаю море, наблюдаю, как под закрытыми веками пляшут солнечные зайчики. Впитываю южное лето перед возвращением в осеннюю уже промозглую Москву, наслаждаюсь не только своей добычей, но и победой. Но стоять в море с закрытыми глазами шестилетке не самая удачная идея. Конечно же, меня снесло первой же волной.

Я быстро встала, отряхнулась сама, отряхнула трубочку от воды и продолжила ее есть. Мне кажется, как-то так и придумали соленую карамель, потому что на вкус это было великолепно. Но вот тут-то и случился главный ужас. Все присутствующие на пляже, включая моих родителей начали смеяться. Возможно, память и искажает воспоминания, но мне кажется, что смеялись надомной целую бесконечность и еще немножечко сверху. Папулик даже начал снимать мой позор на камеру.

Вторая история случилась в школе. На уроке труда учительница не нашла ничего лучше, чем оставить полный класс детей наедине со швейными машинами. Не буду вдаваться в подробности, как так вышло, но мне “прошили” палец. Насквозь, но, к счастью, не задев ногтевую пластину. Кровь была везде. Швейная машина, учительский стол, пол от кабинета до туалета был щедро забрызган алыми каплями. Оставшийся шрам можно до сих пор нащупать на среднем пальце левой руки и немножко в моем сердце.

Почему же эта история так запомнилась именно стыдом? После посещения медпункта учительница собрала весь класс, предъявив мой палец в качестве доказательства и сдобрив это фразой: “Вот, что бывает с теми, кто не соблюдает технику безопасности!” еще сорок пять минут рассказывала об этой самой технике безопасности и как я не права. Смеялись надо мной еще неделю…

На третьем месте была история тоже связанная с Артуром, но данный момент вытеснил ее из рейтинга.

Мигают огни гирлянды. Стоит звенящая тишина, изредка нарушаемая тяжелым дыханием собаки. Это все напоминает мне дурацкую сцену в ситкоме. Кажется, если я обернусь, то у меня за спиной будет не окно с видом на проспект, а камеры, съемочная группа и ряды со зрителями. Сейчас как начнут смеяться…

Итак! В ролях:

Мама Артура. Мнет шапку в руках, не зная, куда себя деть.

Артур, все еще в одних боксерах и шоке.

Я в дурацкой пижаме в горох. В алых пятнах стыда и тоже в шоке.

Посреди комнаты чемодан, с открытой пастью из которой выглядывают мои вещи.

И абсолютно счастливый Стив, который не знает как на себя обратить внимание.

Камера! Мотор!

– Мама? Ты же должна в десять вечера на поезде приехать. Как ты его обогнала? Что случилось?

– Соседка ехала. Меня захватила с собой, – растерянно говорит эта милая женщина. Не ожидала она такого приема.

– А не предупредила почему?

– Да я звонила, телефон выключен был… Ты, может, оделся бы?

Артур закатывает глаза, но идет переодеваться. Проходя мимо мамы, клюет ее в щеку.

– Ты познакомишь нас, балбесина?

– Да, прости. Мама, это моя жена Женя. Женя – это моя мама, Валентина Петровна, – недовольно бурчит, уходя, и я еле успеваю услышать, как ее зовут.

Называть свекровь с порога мамой как-то чересчур. Особенно если она перестанет ею быть уже через двадцать пять дней. Мы идем пить чай, и между звоном ложек о фарфор рождается беседа.

– Приятно познакомиться. Несмотря на такое суматошное начало.

– Он тебя не обидел? Все так серьезно, что ты вещи собираешь? Я заметила чемодан…

– Нет, нет. Что вы, – врать я не люблю, да и не очень умею, в отличие от Турика, так что приходится сочинять на ходу. – Я только приехала. Еще не разобрала чемодан. – по сути, я говорю правду. Но все равно не знаю, куда деть свои руки. Она меня сейчас точно раскусит!

– А ругались вы почему? Прости, что вот так с ходу…

Вот тут у меня появляется возможность сделать сразу две вещи. Подразнить Артура и придумать ему приключение на вечер. И потренировать навык слез под заказ. Технику я подслушала у актера на съемочной площадке, когда работала помощницей режиссера одного сериала. Ну и опять же… Я скажу чистую правду!

– Он не позволяет мне купить елку. Говорит рано. – смотрю точно на потолочный светильник не моргая и о чудо, слезы текут из уголков глаз! – Я кое-как отвоевала возможность поставить хотя бы искусственную! Слышали бы вы, как он ругался, когда узнал, что я хочу живу-у-ую. – тяну жалобно.

Прячу лицо в ладонях. Подвывания и всхлипывания в подарок. Громогласное “Артур” заставляет дернуться от страха. Почему-то срочно захотелось встать по стойке смирно. Нет, я надеялась, что она ему выскажет, но вот так… Артур забегая на кухню тоже недоумевает. Злая мама, зареванная я.

– Артур, ты почему меня позоришь? Девочке елку зажал? Серьезно? Что в следующий раз выкинешь? Не закажешь такси, а отправишь на маршрутке?

Лицо Турика багровеет. Он и стыдится, что мама его отчитывает при мне и злится, закипая, как чайник.

– Я так тебя не воспитывала!

– Виноват, мам. Но сегодня только пятое…

– Разве елки еще не продают?

– Продают, но…

– Но?

– Понял. Собирайтесь.

– Э не-е-ет. Сам, милый. Сам. Я устала с дороги, Женечка тоже только приехала. Мы отдохнем, чаю попьем. Я пироги привезла. Поболтаем, – тепло улыбается, глядя мне в глаза.

Ох. То, что уедет Артур, это плюс. А вот к “поболтаем” я не готова…

Прихватив с собой Стива и нервно хлопнув дверью, Артур уходит. Не уверена, что за елкой, но перечить его маме я бы сейчас не стала.

– Как вы его построили… Я еще ни разу не видела, чтобы он что-то делал против своей воли вот так шустро, – искренне восхищаюсь мастерством.

– За десять лет работы в военкомате и не таким фокусам научиться можно, – она грустнеет и подвигает кружку с чаем к себе поближе. – Они там все важные, серьезные, в форме. Майоры, генералы… Я поначалу думала, будут на руках носить. Взрослые же. Сильные. Присмотрелась поближе – дети малые. А сплетничают так, что любая бухгалтерия обзавидуется. Пришлось учиться быть строгой мамочкой.

– Учиться?

– С Артуром не вышло такой побыть. Он поводов не давал. Всегда был хорошим мальчиком. Да, балбес. Или скрывался хорошо. Но в любом случае до меня жалобы не доходили. С пацанами часто влипал в неприятности, но все всегда старался решить сам. За моей помощью бежал только в самом крайнем случае.

Ох, знала бы она своего мальчика поближе… Но, возможно, только со мной совершенно другой.

Помешивая чай и выискивая что-то на дне кружки Валентина Петровна, тепло улыбается воспоминаниям.

– Я никогда не забуду, как он начал оберегать Айю, дочь моей подруги, когда у нее умер отец. Сам. Его никто не просил. До этого они соперничали, спорили обо всем на свете, мерились у кого сопли зеленее, дрались постоянно, мы с ее мамой даже не вмешивались. Но потом…

Об их отношениях с Айей я знаю все. Они и правда как брат с сестрой и я, будучи единственным ребенком в семье им всегда завидовала. У них все детство был по-настоящему близкий и понимающий человек.

Пауза в нашем разговоре затягивается и я иду резать пироги. Это не просто пироги, а самое настоящее произведение искусства. Мягкое тесто, много начинки, сверху искусно вылепленные из теста розочки и шикарная золотистая корочка. У меня никогда такая не получается. Я перепробовала, кажется, все рецепты из интернета. Отдельно белок, отдельно желток, добавить немного молока, просто молоко, сливки, что-то там с желатином… Никогда у меня не получалось такая аппетитная корочка.

Валентина Петровна привезла сразу несколько и я разрываюсь между пирогом с сочной капустой, картофельным с грибочками, зеленью и луком. Есть еще брусничной и яблочной начинкой.

Впиваюсь зубами в последний и только собираюсь застонать от удовольствия, как пауза в нашей беседе прерывается.

– Ты не пойми меня неправильно, я не хочу давить. Все понимаю, студентами были. Но почему не рассказали, что поженились?

Вот именно этого вопроса я и боялась больше всего. Безбожно давлюсь пирогом, тем самым выигрывая себе несколько минут передышки. Накидываю ещё полторы притворяясь, что кашляю после глотка воды, а мысли мечутся из угла в угол. Что же, что же придумать, чтобы выглядело правдоподобно?

– Ты руки, руки вверх подними. Диафрагма расширится и дышать легче станет, – показывая пример на себе, говорит Валентина Петровна.

Совет кажется дурацким, но, возможно, и правда рабочий. Жаль, от симуляции не спасёт никак. Приходится с благодарностью делать вид, что и правда помогает. Медленно. Для правдоподобности.

Ситуация кажется максимально дурацкой, и что делать и говорить я даже не знаю. Ответить на вопрос? Глупо. Не отвечать уже тоже как-то неудобно… Паника, паника, ПАНИКА! Лицо краснеет, ладошки потеют, сердечко несётся навстречу сердечному приступу, а в глазах медленно начинают кружить золотистые мушки. Меня даже немного качнуло. Валентина Петровна, видимо, решила, что от недостатка кислорода и забеспокоившись, усадила меня на стул.

– Ты не переживай. Если Артур что-то натворил, говори смело. Ему хоть и не десять уже, выпороть не получится, да и поздно мне учиться это делать. Но серьёзный разговор ему никогда не помешает. Девочки всегда должны держаться вместе, – она говорит это так искренне, комкая салфетку и чуть не плача, что очень-очень хочется заложить Артура со всеми потрохами.

Хочется признаться. Ничего страшного нет в той истории. Просто немного моей боли, очередного вранья Артура и ещё один шанс доказать моим родителям, что я уже взрослая, независимая и всё равно сделаю по-своему.