Ашира Хаан
Любовь без дресс-кода
Свидание
И откинулся на спинку, насмешливо на меня глядя:
– Официантка несколько раз оборачивалась, пока думала, что мы не видим.
Ах ты ж зараза…
И, черт, я ведь была совсем не против поцелуя.
Мой убийственный взгляд, впрочем, до адресата не дошел, потому что уже принесли еду.
Я смотрела на свою тарелку с плохо скрываемым подозрением. Больше всего это было похоже на причудливую башенку работы Гауди. Из кусочков, кажется, мяса. И рыбы тоже. И овощей. И по бокам росла травка. Ну, а художественная картина соусами по тарелке – это уже мелочи.
Детское меню, где же ты…
Вадим насмешливо наблюдал за моими терзаниями. Я пропустила момент, когда он заказал что-то себе, но ему принесли вполне узнаваемую карбонару. Как я ее пропустила в потоке итальянского ужаса?
– Вы так смотрите, Яна, как будто сейчас планируете эту крепость завоевать, а не съесть.
– Как будто не одно и то же… – пробормотала я, пытаясь понять, с какого конца эту дженгу разбирать.
– Хотите поменяемся?
Я выпрямилась и посмотрела на его насмешливую полуулыбку. Вспомнила почти-поцелуй и вызверилась:
– Божечки-кошечки, Вадим Сергеевич, вы как будто пытаетесь меня унизить тем, что я не пробовала какое-то блюдо. Между тем, именно у вас уже второй день подряд сплошной новый опыт и вы еще его и стесняетесь. А мне в кайф разбираться, что за странную зверюшку мне принесли поесть, понимаете?
– Вадим Сергеевич, значит… – он даже улыбаться перестал.
Зато я просияла во все тридцать три зуба. Задевает, красавчик?
Я смотрела на него, он смотрел на меня и где-то посередине, где встречались наши напряженные взгляды, искрилась и кипела электрическая ярость. Я видела, как расширяются его зрачки – говорят, это происходит, когда хочешь кого-то убить или…
– Ну расскажите, Яна, как вам разрушил жизнь владелец холдинга «Небьюла», – ехидно улыбаясь, произнес наконец он.
Все-таки убить. Ну, я точно хочу.
Вместо ответа я взяла вилку и тремя резкими ударами превратила креативную башенку на тарелке в нормальную еду.
– Жестоко… – пробормотал Вадим и отпил лимонад из бокала.
Я моментально пожалела, что нельзя заказать банан и демонстративно его порезать на кусочки.
– Серьезно, Яна. Это случилось два месяца назад и компенсации были честные. Чем ваша работа была так хороша, что вы мысленно расчленяете меня чайной ложечкой?
Я вздохнула:
– Четверть жизни, Вадим Сергеевич. Знаете, как говорят – наш коллектив был как семья. Мы были ближе, чем семья.
– Четверть? А вам, Яна… – он затруднился, а я не стала ему помогать со своим отчеством. – Не больше тридцати ведь. Стало быть, спасибо надо мне сказать, что вытолкнул вас в большой мир. Сейчас не принято всю жизнь сидеть на одном месте.
Я задохнулась от такой наглости. Потыкала еще немного в еду ножом.
Попробовала – все-таки рыба.
Только разных видов. И правда вкусно.
Жалко, я не особо в настроении наслаждаться.
Вадим молчал, задумчиво щурился, пил лимонад и смотрел на меня. Я тоже молчала, поедая загадочную башенку.
Потом отложила вилку и прямо встретила насмешливый взгляд:
– Нас было мало, но каждый был уникальным. Игорь, например, занимался всей техникой – настраивал сервера, чинил наши компы, договаривался с хостерами и программистами, даже выбирал нам личные мобильники. Миша – был идеальным администратором. Он составлял такие планы, которые учитывали буквально все, включая пиццу по четвергам и сезонные эпидемии гриппа. Тамара Васильевна знала все о бухгалтерии, налогах, документации. Ей семьдесят, и ее до сих пор уговаривают выйти на работу. Идеальная команда.
– А вы, Яна? В чем был ваш уникальный фантастический дар? – он так и не притронулся к своей пасте, и я его понимала. Чуть зазеваешься с застольным этикетом – и тут я. Жду промашки с острым клинком сарказма наготове.
– Я была креативным мозгом. Все, что надо придумать, написать, все, где нужно творчество – мое. Гендир без моего разрешения даже презентации партнерам не показывал.
– Как трогательно. Жаль, я не познакомился с такими супер-людьми… – Вадим похлопал в ладоши.
– А то бы не стали нас разгонять? Зачем это нужно было?
Пожал плечами, отодвинул остывшую карбонару и жестом позвал официантку.
– Мне нужны были ваши связи в регионах. Тридцать семь городов по всей России с уже налаженными контактами, серверами в дата-центрах, подписанными договорами и своими людьми. Одни представительские расходы на бани и проституток за год обошлись бы дороже, чем та сумма, за которую я вас купил.
– А мы были не нужны?
– У меня не благотворительная организация. Только бизнес.
Подошла официантка.
– Мне капуччино, а вам, Яна? Тоже кофе?
– Нет, я пас.
– Вина, может?
– Одной пить? Вы же за рулем.
– Тогда десерт? Что у вас есть на десерт? – он снова подарил божественную улыбку официантке, не сводящей с него глаз.
– Советую муссовый торт с гречкой и манговым кремю на бисквите франжипан из новой коллекции десертов, – она наклонилась к Вадиму, демонстративно игнорируя меня.
Я закатила глаза.
– Девушка не хочет, – перевел мою пантомиму на человеческий язык Вадим.
– А вы? – официантка как-то подозрительно начала хлопать ресницами, и я закатила глаза повторно.
– А я не люблю сладкое, – он улыбался кривой улыбкой, но до глаз веселье не доходило.
Я бы на месте официантки притормозила с флиртом. Но она, кажется, мышей не ловила.
– Совсем-совсем? Вы знаете, у нас бывают особые десерты…
– Судьбу благодарите, что Мария Евгеньевна не узнает о ваших особых десертах, – не меняя сладкого тона и градуса улыбки, отчетливо проговорил Вадим. Официантке понадобилась целая секунда, чтобы сообразить и, ойкнув, убежать.
Я покачала головой:
– Понятно, добра от вас не дождаться.
Он посмотрел на меня, нахмурившись, с непониманием:
– Официантка пристает к посетителю, да еще и к тому, кто явно на свидании, прямо на глазах женщины, с которой он пришел, а я должен что с ней сделать? Погладить по головке? Машка бы ее вообще убила, а тут есть шанс, что исправится. Давно обещал заехать проверить. Ночью даже в самых приличных местах всякое бывает.
– Свидании? – я тоже потренировалась поднимать одну бровь, но, судя по муке на лице Вадима, который на это смотрел, получилось не очень.
– Мужчина и женщина ужинают ночью вдвоем… Что же это еще? – медленная ленивая улыбка тронула его губы, в глазах зажглись огоньки – или это отражение диодов из цветов?
Официантка молча, не глядя ни на Вадима, ни на меня, принесла ему капуччино и быстро ушла. Интересно, сколько он пьет кофе в день, если так звереет без дозы?
Если я выпью больше чашки после обеда, не сплю потом до утра.
– Ну что, по домам? – спросил Вадим после того, как мы промолчали добрых десять минут – он с кофе, я со своими мыслями. Никто не рисковал начинать новую тему.
– Не хочу домой, – честно созналась я.
Он посмотрел на меня со странным, ехидным выражением:
– Ну тогда ко мне.
В лифте
Обычно на свиданиях я предпочитаю свою часть счета оплачивать сама, но сегодня мне компенсируют стаканчик кофе, не так ли?
А еще я помнила местные цены, и эти симпатичные циферки напрочь растворили остатки совести и гордости.
На выходе наша смущенная официантка пожелала нам хорошей ночи и прекрасного дня, ни на секунду не допустив в голос двусмысленности. Вадим в награду обласкал ее своим обаянием.
И мы приехали… снова к Москва-сити.
– Живете на работе? – хотя я фактически напросилась к нему в постель, перейти на ты я все еще не могла.
– Как любой нормальный трудоголик, – пожал плечами Вадим, отстегивая ремень безопасности и обходя машину, чтобы открыть мне дверцу и подать руку. Вообще-то я задержалась случайно, все еще удивляясь нашему возвращению, но вышло удачно, учитывая обстоятельства.
Он еще и за талию обнял, помогая выбраться. И не отпустил.
– И мы… в офис? – я проглотила много-много вариантов того, что мы там можем сделать.
Такой день. Такая ночь. Пусть она будет немного сумасшедшей, почему бы нет? Завтра со мной снова будут мои проблемы, и я буду их решать, потому что кроме меня, такой инфантильной – некому. Зато сейчас передышка.
Крошечный кусочек безвременья и безответственности.
– На самом деле купил апартаменты в башне, чтобы не мотаться каждый день на работу по пробкам, – его губы были близко от моих, невероятно близко, он почти касался меня, но больше ничего не делал.
– Я бы не стала здесь жить, – попыталась я отвлечься от однозначности ситуации. – Слишком… офисно.
Светские беседы, все дела.
Вадим отклонился, чтобы продемонстрировать насмешливо приподнятую бровь. Я смутилась. Немножко.
Он молча покачал головой и повел меня к лифтам. Позади пискнула сигнализация.
– А где бы ты жила? – он тыкнул кнопку вызова и даже чуть отошел от меня.
И правильно, вон там камера, а в двадцати метрах охранник. Который, правда, наверняка видел такое-такое, что мы его уже ничем не удивим.
Но я всерьез задумалась над вопросом. Как и все, я часто представляла себе идеальный дом – на случай, если внезапно выиграю в лотерею миллиард. То это была маленькая промозглая квартирка в Венеции, то коттедж с камином в горах, то бунгало на берегу океана.
А сейчас, наверное, повлиял интерьер ресторана, но я внезапно собрала все мечты в одну:
– Я бы жила у озера в двухэтажном доме. Окна моей спальни выходили бы прямо на воду, а в кабинет наверху прямо по веткам сосен прибегали бы белки. И чтобы везде гамаки – на кухне, в гостиной, везде-везде.
Кажется, кто-то насмешливо хмыкнул? Я уже разворачивалась, чтобы высказаться, но тут открылись двери лифта. Вадим затащил меня внутрь, прижал к стене и начал целовать раньше, чем нащупал кнопку этажа.
И как целовать…
Он втянул меня в поцелуй, как стремительная зимняя река затягивает под лед. Я еще цеплялась пальцами за края реальности, но течение уже уносило меня неумолимо и быстро. Не осталось даже мыслей, и только потом я поняла – почему.
Поцелуи бывают разные.
Некоторые мужчины целуются так, что ради мира на Земле допускать их к оральному сексу просто нельзя.
Многие так, что понятно – их цель не тут, она дальше, давай быстренько проскочим этот этап и перейдем наконец к главному пункту программы.
Кое-кто использует поцелуи для того, чтобы пообещать, что будет дальше. Тизер, трейлер и аннотация: сначала я раскрою твои губы нежно и аккуратно, потом решительно войду, а потом буду вот так изображать отбойный молоток, как сейчас долблю языком в рот.
Вадим целовался… офигенно.
Он знал, что делает, и не путал секс с поцелуем – у них совершенно разные техники. Он наслаждался самим процессом, не используя его для других целей.
Если бы в мире оставались одни только поцелуи, без продолжения, они были бы именно такими – самодостаточными и глубокими.
Он не торопился и не затягивал, но полностью и абсолютно объяснил мне, почему поцелуй может быть интимнее секса.
Двери открылись на этаже, похожем на коридор хорошей гостиницы – мрамор, золото, зеркала и мягкий свет. И цифры – 56, выложенные на полу.
– Никогда не замечал, как быстро у нас ездят лифты, – пробормотал Вадим, даже не делая попытки выйти.
Я была с ним совершенно согласна.
А может быть, мои улетные ощущения – от ускорения в кабине? Хорошо бы так, буду кататься с новыми кавалерами в высотках и…
И поцелуй в стоящем лифте оказался не менее крышесносным. Его, увы, тоже пришлось прервать, потому что двери начали закрываться.
Ездить вверх-вниз ради уединения в нашем возрасте вроде уже не солидно, тем более, в этих скоростных лифтах.
Я поклялась себе, что в следующий раз буду целоваться в самом старом лифте города, который только найду. Желательно с Вадимом.
– Пойдем, – он снова обнял меня рукой за талию и подвел к двери квартиры, где набрал на панели короткий код и провел пальцем по сенсору.
– А код ты спьяну не путаешь? – хмыкнула я. – Я иногда так устаю, что пин от карты забываю.
– Путаю и забываю, – кивнул Вадим. – И вообще предпочел бы старые добрые классические ключи на колечке, но нет времени заняться, я реально сюда только спать прихожу. Полтора года назад купил и… – он первый вошел в открывшуюся дверь, вспыхнул свет, и я остолбенела. – …даже не успел под себя переделать.
– З-заметно – еле проговорила я, разглядывая потолок в холле того же цвета, что и мои волосы.
Приличные разговоры
Едва я прекращала ржать, я поднимала глаза на Вадима, видела его оскорбленное лицо, и снова сгибалась в натурально истерическом хохоте.
– Ты… – после жарких поцелуев вежливое «вы» незаметно растаяло. – Ты меня подбирал под интерьер, что ли?
И только я отсмеялась и вытерла слезы, как посмотрела на пол – золотой плиткой там было выложено стилизованное солнце. На черном фоне. И греческие амфоры по бокам.
Смеяться больше сил не было.
– Прости, прости…
Вадим подозрительно молчал. Обиделся, что ли?
Нет, и вот этот человек что-то там рассказывал про провинциалку и называл собачкой. Ну пусть не он заказывал этот ошеломительный дизайн, но он тут живет полтора года! Полтысячи дней ходить под потолком цвета истерической сирени. Я бы не смогла, у меня психика слабая.
– Закончишь развлекаться тут, заходи в комнату, может, там тоже смешно, – скрипнул Вадим зубами.
– А где тут туалет? – крикнула я вслед.
Он махнул рукой налево, даже не обернувшись. Ой, ну надо же, правда обиделся.
Он знал. Он знал.
Я стояла в туалете и не могла поверить своим глазам.
Ладно, он был огромным, с двойным душем, ванной на львиных лапах, а унитаз с биде не осрамились бы перед баскетбольной сборной.
Но он был выложен золотой и серебряной мозаикой.
Изображающей.
Французские.
Шторы.
Мозаика. Шторы.
То, что на полу там были какие-то изысканные узоры со змеями и рыбами, и светильники извивались, стараясь затмить великолепие ванны на львиных лапах, – уже было неважно.
Я вывалилась оттуда, тихонько похрюкивая, и отправилась наслаждаться дизайном гостиной.
Она оказалась внезапно приличной – диван в форме подковы, длинный стол и барная стойка – все сдержанных, пастельных тонов, как будто здесь за оформление отвечали совсем другие люди.
Вадим стоял у панорамного окна во всю стену, из которого открывался вид на добрую половину Москвы. В черноте ночи перемигивались разноцветные огни: алые и золотые на дорогах, неоновые сине-зелено-лиловые на вывесках, теплые желтые в домах. Их разноцветный ворох отражался в поверхности Москва-реки, обнимающей город сверкающим полукружьем.
Да, человек, купивший квартиру с таким видом, точно мог оценить рукотворное небо.
Но он повернулся с поджатыми губами и недовольной морщинкой между бровей, и я не удержалась:
– Слушай, а тебе не стремно в Версале срать?
Он хищно оскалился:
– Откуда ты вообще такие слова знаешь? Приличные женщины в туалет ходят только поправить макияж.
– Приличные женщины не прыгают в первый же день знакомства к неприличным мужчинам в постель.
– А ты пришла в постель? – его брови взметнулись с таким удивлением, как будто мы с ним в лифте обсуждали падение акций Эппл.
– Оу… – я отошла к дивану и села, чинно закинув ногу на ногу и сплетя лодыжки. – А ты что, хотел показать мне свою коллекцию лютневой музыки XVII века?
– Нет, – буркнул он, то ли узнав цитату, то ли наоборот. – Только офорты Моранди.
– Серьезно? – это я хорошо зашла, удачное знакомство. – У тебя есть оригиналы? Покажи!
Воцарилась неловкая пауза. Он смотрел на меня так, будто я выясняю у него, что смешного в анекдоте «Колобок повесился», я на него сначала с нетерпением, потом с недоумением, а потом до меня начало доходить…
– То есть, это тоже была шутка? – уточнила на всякий случай.
Вот это, конечно, провал.
У Вадима было сложное выражение лица.
То ли гадал, что это за изощренный сарказм, то ли…
Кто-то что-то не понимал.
– То есть, ты их даже не видел? – снова уточнила я.
– А ты видела?
– А я их люблю, – я развела руками.
Кажется, страстный секс двух почти незнакомцев отменяется, у нас тут неловкие моменты за неловкими моментами.
Повисла еще одна пауза. Он смотрел на меня, я на него. Оба мы, я ручаюсь, думали, что другой идиот.
Пауза становилась невыносимой, поэтому я начала болтать:
– Пару лет назад привозили выставку в Пушкинский, представляешь, пустые залы вообще, то ли дело ваш Тициан. Конечно, у Моранди нет роскошных рыжих девок, да и вообще девок нет, у него цветочки да вазочки, да офорты. Но ведь эти цветочки – если присмотреться, там такие тонкие оттенки, ни у кого ничего подобного не встретишь, понимаешь? Это не о взрывном впечатлении, как у Ван Гога, например, а о редкости оттенков, о таких вещах, которые никто больше не умеет замечать и делать…
В пустоте между нами мои слова еще сильнее подчеркивали неловкость момента.
Вот поэтому отношения у меня получаются только с занудами вроде Виталика.
– Может, ты еще и на Брейгеля в Вену летала? – мрачно поинтересовался Вадим, снова засовывая руки в карманы.
Но теперь он был больше похож на гопника. Такого, немного угрожающего очень богатого культурно недоразвитого гопника.
– Куда? Зачем? – не поняла я.
– Забей… – Вадим вздохнул.
– Слушай, какая, нафиг, Вена, откуда у меня бабло на Вену, – тут уже я вздохнула. – Напоминаю, что ты сам меня уволил два месяца назад. Ты к реальности-то вернись.
– Хрен знает что, а не реальность, – буркнул он, падая на другой конец дугообразного дивана. – Нормальные женщины так себя не ведут.
Неприличные разговоры
Оу, посмотрите на него. Цвет волос выдержал – ну при такой интенсивной атаке на рецепторы со стороны квартиры я уже не удивляюсь. А на несчастном Моранди порвался. Шопенгауэра поцитировать, что ли, для закрепления эффекта?
– А как ведут? – вежливо спросила я, подбирая под себя ноги. Во мне проснулся антропологический интерес. – Ты когда нормальную женщину видел-то последний раз? Чтобы не офисный вариант.
– На той неделе, – он всерьез задумался над вопросом, мамочки!
Неудивительно – если жить и работать в одном и том же здании, быстро одичаешь.
– Модель, небось, отвел в ресторан? – сочувствующе покивала я.
Ну а кто ему еще светит, в самом-то деле?
– Ну почему модель, – он так смешно замялся, что не дожать было бы преступлением:
– А кого?
– Кажется, это была журналистка… или помощница чья-то…
– Ясненько, – покивала я. – Как звали? О чем разговаривали?
Пауза. Нет, кажется, морально я ему уже отомстила, но остановиться ужасно сложно!
– Слушай, а вы все такие? – спросила с искренним интересом.
– Кто? – он сидел, откинувшись глубоко на спинку, засунув руки в карманы и пинал ногой стоящий перед ним пуфик. Не знаю, сколько ему лет, но сейчас выглядел на все пятнадцать, и я ему еще польстила!
– Ну вот вы, боссы с секретаршами, бентлями и золотыми запонками…
– Какие – такие? – он дернул рукав пиджака, как будто стесняясь этих самых запонок.
– Ну… – я встала с дивана и подошла к окну.
Божечки, как красиво! В спальне, небось, не меньшая красота. А я со своим длинным языком, кажется, упустила возможность заснуть и проснуться под роскошные ночные и рассветные виды Москвы.
– Мы же нормально с тобой вроде общаемся, – мрачно сказал он. – Точнее, общались.
– Да вот сама удивляюсь, – я вернулась к дивану, но на этот раз подошла к другому концу и тоже попинала пуфик. Вдруг я что-то упускаю. – Тебя же как будто из Sims вытащили и забыли научить свободе воли. Так и ходишь ходячим штампом про властного босса.
– Слушай, ну ты хамишь уже! – его серые глаза от злости почти побелели. – Думаешь, я должен терпеть это все из-за чувства вины, что уволил тебя?
– Да не терпи, господи, – фыркнула я и собралась отойти, но он поймал меня за руку и дернул, опрокидывая на диван.
Навис, вглядываясь в глаза, и прошипел:
– Я тебя сейчас поцелую.
– Если мы об этом заговорили, – я попыталась выскользнуть, но он положил руку мне на бедро, удерживая на месте. Страшно почему-то не было. Ну не выглядел он настоящим психом. – Лучше все-таки тут использовать вопросительный знак. Вежливее.
– А договор не подписать? – он пытался смотреть мне в глаза, но взгляд постоянно соскальзывал на губы. Так и метался туда-сюда. – Может, ты еще и феминистка?
– А я нет? – я скрестила руки на груди и мило улыбнулась. – Сколько нового я узнала сегодня! Теперь и мне не грозит Альцгеймер, спасибо, Вадим Сергеевич!
– Нет, я не могу доминировать в таких условиях! – он выпустил меня и развалился рядом, задрав ноги на пуфик. – Ты ненормальная вообще.
– Давай ты меня отвезешь домой и успокоимся на этом? – предложила я примирительно.
В следующий раз, когда красивый и богатый мужик пригласит меня в ресторан, буду молчать.
М-о-л-ч-а-т-ь.
– Такси вызови, – он откинул голову на спинку и изучал потолок.
Я тоже посмотрела наверх. Потолок как потолок. Внезапно белый. Без украшений и переменной высоты. Отдых для глаз.
– Я боюсь, – призналась. – Столько историй в сети про неадекватных таксистов.
– А я выпил, – сообщил Вадим потолку.
– Ты трезв! – возмутилась я.
Он опустил голову и посмотрел на меня. Потом встал с дивана, подошел к бару, налил себе что-то темно-янтарное и показал мне:
– Видишь? – и выпил.
– Тогда я останусь ночевать, – я пожала плечами.
Вадим налил второй бокал, принес и протянул его мне с кривой улыбкой:
– А я тебя изнасилую.
– Смотри, какой мамкин доминант! – восхитилась я, нюхая напиток.
Виски, что ли? Надеюсь, он достаточно дорогой, чтобы я могла засчитать себе еще один новый опыт.
– Ты меня бесишь, – доверительно сообщил Вадим, снова садясь рядом и отпивая еще глоток.
– Тоже новое чувство, – я чокнулась с ним бокалом. – Сегодня наверняка день профилактики Альцгеймера.
Он смотрел за окно на шикарную ночную Москву и о чем-то думал. Я все не решалась попробовать виски, и вот только собралась отпить крохотный глоточек, как Вадим внезапно повернулся ко мне:
– Слушай, иди ко мне работать!
Я, блин, от неожиданности отхлебнула половину и закашлялась, задохнулась и долго не могла набрать воздуха в легкие, и не сразу, далеко не сразу отдышалась, чтобы расхохотаться и снова захлебнуться уже смехом:
– Бинго! Я у тебя сегодня на собеседовании и была!
