Артём Васильевич Андрийцив
Неродная
И я все делаю для тебя!
Сыночка сильно берегла!
Смотреть за тобою начинала
И делать этого я – не прекращала!"
Киша наш растерянный
Не знает, что сказать.
Попятился расстроенный
И на диван опять,
Посмотрит снова в небо,
Но птичек не видать,
Наверное, отправились
Они на юг бывать?
А что же там, под полом,
Что видится для нас?
Красавица разбилася,
Но только след простыл
Ни тела нет, ни места нет
Уж скрылася в лесу.
Деваться было некуда,
Больша у них поляна
И близко он стоит.
Казалось бы
Остались живы, целы и здоровы,
Да только барыня ведь та
Была совсем и непроста…
Вы правы, тайны в ней особо нет,
Но знает девушка, ой, какой секрет!..
НОЧЁВКА
Давай походим в их дому,
Кажется, что входишь в пустоту,
Однако есть в нём комнат шесть –
Не меньше насчитать ты сможешь:
И кухня для сытного обеда,
И зал, где можно посадить гостей,
Не сосчитать потом что их конца,
Есть спальни с пышными перинами
При том то даже не одна!
Роскошно-пышный туалет,
Кладовки две –
Интересно, но на разных полюсах…
И вот ты думаешь:
"Обычный дом,
Да можно и сказать «богатый»!"
Только странность некуда девать
В нём всё, как будто на показ.
Людей он как-то не смущал,
Но и не каждый здесь такой квартал.
Кто-то при них уже родился,
А кто-то видел,
Как здесь он возводился.
У них одних был дом такой,
И всем для люда он был обычен.
Ну что? Смотри туда
В конце избы сидит Киша́.
Был раньше мальчик резв,
Сейчас он как-то опечален,
Он вечно вниз глядит,
Грустит и ничего не говорит.
Еда ему в горло не идёт
И матерь злая стала.
Дома ей было все теперь не так,
Как будто девушка не вещи унесла,
А только беды принесла.
Но Киша яркость полюбил,
Мечты свои в ней находил.
А дом стал чужд и неприятен
Казалось ему, что жить темно,
Как будто кто-то прикрыл окно.
Киша свет включить всегда пытался,
А мать его, «глядя в окно»:
"На улице и так светло!"
Из-за чего он её давно боялся.
Ему хотелось в даль глядеть
Иль хоть дома что-то делать,
Но вместо этого смотрел,
Как жизнь его становится сле́па.
Не мог он видеть дальше рук своих
Ему твердили, что вместо них
У него есть мать родная.
Но свет так нравился Кишу,
Достать пытался в каждом же часу:
Когда достиг он дома тишину,
Когда мама спит его, глотая пустоту,
Или, когда отвернулася она,
Мальчик тут же хватался за себя.
Но Кише все же некуда деваться
Он дома без света так и остался.
Гаснет свет грустно,
Как в праздничный час
Остаться без дара,
Ожидавшего долго.
Он включит свет
И тут же снова мать.
Спрячется в кровать –
Опять своё,
Искал он каждый способ,
Но каждый раз был снова промах.
Мать ему была как неродная,
Он смотрит на неё
В глаза любовь чтоб повидать,
А видит гнев и злость,
Он видит харю дутую,
Невыносимо раздутую.
Поэтому бежать пытался от неё,
Однако дома нету стен,
Куда ступнёшь везде видать....
"А день какой сегодня!?" –
Внезапно слышно бойко.
Был праздник небывалый,
Но, правда, только маме Киши.
Она вдруг резко спохватилась
И злость её наконец-то прекратилась.
Гостей в дома мать
Не станет звать,
Однако пир она устроит.
Вот наступила ночь,
Присела вся семья за стол
И стали вкусное вкушать.
Хоть их и двое,
Еды было трудно сосчитать.
А главным был на празднике
Главенства – самовар:
Блестящ, ну прям неотразим.
Шарик был огромен,
Совсем он был нескромен.
Пыхтит, тепло исходит от него,
Казалось, что мир он может напоить,
Всю даром земле наградить.
Ух, ели долго же они,
А мать, естественно, ещё вина,
Она беседы честные с Кишою вела.
Пару раз толкалась,
Иногда от этого и спотыкалась.
Ругать могла,
Затем успех свой снова закрепляла.
И вот настала ночь –
И дома тишина.
Лишь редко слышен странный звук
Из рта мамаши ребёнка-грудничка.
А Кише, вот, совсем теперь не спится,
Он не хочется также, как мама спиться.
Кише нужно с друзьями веселиться,
На улице, как все, сильно резвиться.
Решил пойти на трудный шаг:
Спуститься с дома в сумрак-час.
Посмотрит он на мамину кровать,
Скорей уйти бы хочется ему.
И вот идёт он мелким шагом,
Чтоб звука не издать,
Спустился вниз и смотрит на траву,
В тени казалася она не как обычно,
Но тоже красива неприлично.
Глядит вокруг – блестит все так,
Ну просто невозможно,
Он чует каждый аромат,
В дали, там где-то, виден малый дом
А сзади лес большой, густой.
А там река быстра, резва,
Трещит, как будто таракан,
Из дома не видна ему такая красота.
Возможно, из-за глупости,
А может из-за яркости,
Но страха в Кише не было совсем,
Даже волков звук не пугал его ничем.
Однако счастье длилося недолго,
Вдруг матушка проснулася его.
Как только встала
И сына в кровати не увидала –
Всё сразу поняла.
Мать быстро с дома побежала,
Идя к нему, пискляво прозвучала.
Глядела в лес с несразмерным страхом,
Скорее с сыном обратно забежала,
Но Киш пред этим
Цветок успел сорвать красивый,
Смотрел он долго на него.
Пыхтела мать, крыхтела,
Сильней чем самовар,
Но вдруг,
Лицо её как будто потемнело,
Покрылось злом и сильно отличилось
И молвила она, что было слышно ранее:
"Да как ты смеешь позволять!?
(Хотел он что-то ей сказать)
Не надо мать тут упрекать,
Я знаю лучше, как тебе бывать.
Я выросла в такой семье –
Ты вырастешь в такой среде.
Всегда счастли́вы были мы,
Всегда за правду мать моя,
Никогда мне в жизни не лгала.
И я все делаю для тебя!
Сыночка сильно берегла!
Смотреть за тобою начинала
И делать этого я не прекращала!"
Недовольству не было предела,
Мать сына спать скорее уложила,
Все способы спуститься запретила,
И спать сама пошла.
А Киша плачет,
Грустно сказачно ему.
Не внимать теперь того, что
Он увидел там внизу.
Но давай и мы приляжем,
Чтоб шума в дом не наводить
А утром мы с тобою глянем,
Что наших ждёт,
Что ждёт их впереди.
БЕДА
Наевшись вдоволь, встав в обед,
Пойдя же после в туалет,
Мамаша села у кровати
Своего сына как некстати,
И он проснулся от неё.
Наш Киша вида не подал,
Лежать всё молча также продолжал.
Мать его под нос что-то там бурчала,
А после встала,
Разбудила и завтракать послала.
Мальчишка неохотно встал,
Потянул руками, потянул ногами,
Казалось, что он мог делать так часами.
Но время шло,
Очнулся мальчик,
Пошёл он есть,
А только зря.
Мать его была не в духе
Много она злилась и бесилась,
Будто что-то ей жужжало в ухе,
Сыну даже – готовка поручилась.
Тут резко мама закружилась в татке,
Не глядя, что там в стороне,
Пошла от Киши прочь,
Хоть в дом и не входила её родная дочь.
Был этот переход для Киши странен?
Думаю, спорить с этим никто не станет.
И она увлечилась монологом страстным:
Говорила столько новостей!..
Мальчик не слыхал таких никогда вестей.
Мамка села медленно за стол,
А перед тем:
Накрыла скатерть,
Достала парочку бутылок,
Усадила "го-остя" своего…
В нежности движений не было предела –
Да только, вот,
На сына всё так же не смотрела.
Эх, мальчик маме не мешал.
Любил её, да толку что?
Готовить хлопчик вовсе не умел,