Артур Юрьевич Газаров
Железобетонный детектив
Глава 4
Кротов
Топтался в приемной в ожидании директора. В руках держал натянутый на подрамник холст. Предварительно нанес рисунок, чтобы посоветоваться с художником. Как я наносил рисунок это отдельная тема. Купил в книжном магазине большой календарь, вырвал понравившийся мне лист и через листы копирки нанес на холст рисунок.
В углу приемной прислонилась к подоконнику женщина. Лет под тридцать. Очень короткая стрижка, квадратное лицо и немного узкие глаза, мечущиеся по сторонам. Марина Дидусь. Работала она инженером по качеству.
– Что это у тебя такое?
– Где? Растерялся я от неожиданности.
– Да вот, прямоугольник в целофане.
– Это не целофан, это полиэтилен.
– Какая разница, один хрен. И что же там такое?
– Это холст. Рисунок нанес буду пробовать рисовать картину. Вдруг стану художником.
– Художник от слова худо? – своим вопросом Дидусь поставила меня в тупик.
– Зачем сразу так.
– Слушай, а ты ремонтом занимаешься?
– Каким ремонтом?
– Да мне надо телевизор починить.
– Что за телевизор?
– Рекорд.
– Тяжёлый?
– Тяжёлый, а ты не мог бы прийти ко мне?
– Хорошо. Приду.
Как я чинил телевизор, мне запомнилось надолго. Марина была в легком платьице. Постоянно отвлекала разговорами. Поговорили про завод, про убийство.
– Подозрение на кого падает? – поинтересовалась Марина.
– Если честно, то на многих. Не нравится мне директор.
– Ты с директором поаккуратней. Яковлев мало того, что имеет свои уши в каждом цехе, половина баб была под ним.
– И…
– Я не была, хотя он мне не раз намекал. Я сразу сказала или я работаю или если так, то разворачиваюсь и ухожу. Я не подстилка какая-то. На что он мне сказал, ты не пожалеешь, я щедро вознагражу и по службе поднимешься. До сих пор постоянно делает намеки.
– И ты не согласилась?
– Нее, я что дура. Мне надо свою жизнь устраивать. Разве я не права?
– Каждый прав по-своему.
– А ты?
– Что я?
– Жениться не собираешься?
– У меня немного другие планы.
– Какие? Если не секрет?
– Найти убийцу.
– Найдешь, а дальше что?
– Дальше будет видно, – процедил я.
Дело дошло до Эдуарда Владиславовича Кротова. Рисовальщик из меня так себе, поэтому изобразить хоть сколько-то похожий портрет не вышло. Вместо шедевра получилась самая настоящая пародия. С фотороботом я не справился. Подумал и поступил проще – взял фотоаппарат и целую неделю гонялся за Кротовым. Наконец, выждав удачный момент, сделал пару вполне годных снимков. Отпечатал и стал показывать сотрудникам, всех расспрашивал. Еще я узнал, где он живет и стал ненавязчиво опрашивать соседей. Люди охотно шли на контакт, ничего плохого в адрес Кротова не высказали.
На заводе люди вспомнили – видели Эдуарда в тот день, но ни одного конкретного факта, прояснить ситуацию не смогли. Да, соглашались они, видели, и не раз. Эдуард ходил с рабочим серо-коричневым чемоданчиком, один раз видели его в тот день с пускателем в руках, во второй раз со светильником. Все в один голос – человек был весь в работе. По нему не скажешь, что совершил преступление, Эдуард был слишком спокойным, взгляд внимательный.
Этот человек, который трудился электриком, с другой стороны, оказался не таким простым, как я себе представлял.
Подошел к нему, когда Эдуард Владиславович сидел в своей рабочей комнатенке и что-то перебирал – чинил небольшой трансформатор.
– Здравствуйте, не отвлекаю? Зайду?
– Заходите, коль не шутите, – электрик пыхнул сигаретой и бросил на меня косой взгляд.
Осмотрелся – в углу синий шкаф весь в пестрых наклейках. Слева замызганный настольный светильник – серо-желтое пятно.
– Пить будешь? – Кротов достал бутылку и выложил два граненных стакана.
– А, давай! – неожиданно для себя махнул и даже удивился своему спонтанному решению.
– Вот это я понимаю. Прикинь, я пью часто, со многими. Но не так много хороших людей, в основном люди здесь дерьмо, и ничего с этим не поделаешь, приходится мириться, и еще надо держать ухо востро, – скривился электрик.
– Почему столь категорично?
– А никогда не знаешь, от кого и что ждать. Да ты посмотри вокруг, одни химики да жулики и алкоголики. Ну, ладно, среди них иногда есть нормальные. Но крыс столько, прикинь. Да вот взять хотя бы ту сволочь, которая Нину Петровну. Придушил бы эту гниду вот этими руками! – руки у Эдуарда были жилистые сильные.
– Слушай, Эдуард, а может мы с тобой восстановим картину? – предложил я, когда Кротов во второй раз наливал водку.
– Сейчас хлопнем и я все тебе восстановлю, прикинь, – поднял руку Эдуард.
– Милиция не спешит, может мы сами во всем разберемся?
– Да, мы сами с усами. Вот смотри, как все было. В тот день прикинь я носился как угорелый. Ливень шел, сырость, часть электрики вышла из строя. Крыша-то протекает, а этому мешку, который только о своем кармане думает все по барабану, сколько раз говорил – летом крышу стелить надо, все ему по боку.
– Да, ливняк в тот день был сильный, особенно под утро. Многие тогда вымокли. А ты что видел?
– Что я видел? Видел, как Нина Петровна сходняк собрала. Прикинь. Я немного постоял, послушал – что толку, что мы сделаем против директора, против этого могущественного хорька, сотрет в порошок каждого, кто у него на пути. Сожрет и не подавится. Потом я слинял, мы посидели с дружбаном из цеха, выпили. Пару раз я еще забегал в цех, кое-что починил. А потом, как снег на голову, нет больше Нины Петровны. Да как это так, я просто в шоке, – глаза Эдуарда округлились.
– То есть получается, что в момент, когда ее убивали, никого рядом не оказалось и никто потом не видел этого невменяемого человека?
– Да где ж ты человека-то видишь? Это сделал урод самый настоящий. Сделал свое черное дело и притих, сидит на дне и выжидает, гадёныш. Прикинь, – Эдуард раскраснелся, расстегнул ворот рубахи.
– После того, как ты выпивал, что-то слышал, может куда-то ходил, что-то видел?
– Да говорил же я тебе, что сидел ровно, на попе, бухал я…
– Тоже мне бухарь, все так говорят, а потом выясняется, что железное алиби, а по факту… – вырвалось у меня, к тому времени изрядно захмелел и в каждом видел преступника.
– Не понял, ты что меня подозреваешь? Прикинь, ты хочешь сказать, что я это сделал, – Кротов схватил меня за грудки, потряс и замахнулся.
Я успел немного уклониться и удар прилетел прямо в ухо. Крепкий, звонкий удар. Мы сцепились. Эдуард грозился мне вдолбить намертво, что он не преступник и за такое морду бьют.
– Сейчас никто не может ни в чем быть уверенным, слишком мало доказательств, – ответил, смахивая кровь с губы.
Я еще пытался что-то разложить по полочкам, выстраивал свои предположения, но меня уже не слушали.
В конце Эдуард все же дал мне в морду для убедительности и громко добавил:
– Прикинь наконец, дурень, что я в тот день нажрался конкретно и уснул.
– Обоснуй, – требовательно заявил я, еле сдерживая себя, чтобы не дать ему в ответ.
– Два человека видели – диспетчер и начальник цеха, когда начальника вызвали ночью на завод. Это я еще помню. Дальше смутно уже, но все же помню, что еще полиция пыталась меня допросить, но я что-то гаркнул или промычал. Даже напугал их. Прикинь. Послал их куда-то далеко. Дальше не помню, вырубило меня напрочь. Прикинь уснул так, что домкратом не поднять.
– Эдуард, ну нельзя же столько бухать!
После этих слов завязалась легкая драка, которая переросла в настоящий мордобой. Мы изорвали на себе одежду, физиономии потеряли привлекательность.
Дверь скрипнула и вошел Игорь, невысокий и плотный слесарь лет сорока пяти, по совместительству председатель профкома.
– Хорош, ребята. Живо остановились, – Игорь принялся нас разнимать.
– Пшел вон, пес, – огрызнулся Кротов.
– А ты вообще молчи, сядь и сиди. Вечно с кем-то сцепится. Кротов, было бы удивительно, если бы ты ничего не натворил за смену. Постоянно чем-то отличаешься и не в лучшую сторону. Пьешь, буянишь, дерешься, задиристый, вдобавок еще и лентяй, – Игорь с силой его оттянул от меня и пытался усадить на стул.
– Скажи этому упертому следопыту, что я в тот день нажрался и уснул, а то он меня прикинь уже в убийцы записал, падла. А ты, Алексей, наглая скотина, – возмущался Эдуард с перекошенным лицом.
– За скотину ответишь, – я полез с кулаками.
– Садись! И ты хорош. Вот уж не думал, что и ты туда же, удивил ты меня, я ж думал, что ты вообще не пьешь, оказывается тот еще драчун, – Игорь толкнул меня на лавку.
– Какой я драчун, хотели поговорить, разобраться, тут вон как оно вышло, – помотал головой я.
– Ладно, зла я на тебя не держу, оба погорячились и оба неправы, ну ты тоже за базаром следи. Прикинь нехорошо вышло, – высказал мне Кротов.
– Хлопцы, давайте не будем сейчас выяснять отношения. Все мы прекрасно понимаем, что никто из нас этого не делал. Поверьте, я уж людей знаю, искать надо того, кто скрывался в тот день, – Игорь посмотрел на меня, затем на Эдуарда.
Здесь мы уже немного успокоились, и они оба как-то странно посмотрели на меня.
– В чем дело? – я остановился и начал себя ощупывать.
– Ты посмотри на себя в зеркало, – вскинул брови Игорь.
Глянул в мутный огрызок на столе и в самом деле видок был не самый презентабельный. Ухо распухло и стало разноцветным.
Давай я сейчас тряпку намочу, приложи к уху. Если станет хуже, ты это, утром в поликлинику сходи, – Игорь присмотрелся к моему уху и покачал головой.
– Послушай, Алексей, ты лучше присмотрись к Барсуку. Прикинь. Пользы для дела будет больше. Да и я с ним так осторожно потолкую, может что и нарою. И ты Игорь тоже по своим каналам пошурши, а теперь надо расходиться, здесь не любят сходняки. Прикинь. Сразу директору кто-то настучит, – шмыгнул носом Эдуард и потер лицо рукавом.
– Не понял. Что нельзя и поговорить? Да и кому какое дело, кто и с кем разговаривает? – удивился я.
– Это тебе так кажется, что никому ни до кого нет дела. У директора везде свои глаза и уши.
– Прямо агентурная сеть какая-то, – мотнул головой я, боль отдавала в ухо.
– Расходимся мужики, больше трех не собираться, – первым вышел Игорь.
– Прямо как при Сталине, – усмехнулся я.
– А ты, что жил при нем? – подмигнул Эдуард.
Ночью не спалось. Ухо ныло и не давало покоя, в голове калейдоскоп мыслей. К утру боль только усилилась. Посмотрел на себя в зеркало и выдохнул, но в поликлинику все же решил не идти. Само пройдет. К врачам обращаться не любил. Скрыть распухшее ухо не мог, маскировать только людей смешить. Решил, что скажу хулиганы напали по дороге.
Версию Кротова перепроверил не раз. Друг, с которым он выпивал в ту ночь все подтвердил, даже бутылку нашел и продемонстрировал, когда и как пили, о чем говорили. Диспетчер и начальник цеха тоже оба подтвердили, что Кротов в тот день находился в горизонтальном положении и в этот раз явно перебрал со спиртным. Думали, что не выживет, собрались было даже скорую вызывать. Но, увидев, что все обошлось, не стали тревожить медиков. Больше вопросов относительно Эдуарда у меня не оставалось.
Прав Эдуард, подумал я, не совершал Кротов преступления. Кротов по времени не вписывался. Не смог бы при всем желании этого сделать. Я просчитал все его передвижения, разложил по времени, составил схему. У него не было даже минуты, чтобы уединиться с Копыловой, не пересекались они так, чтобы оставались наедине хотя бы две-три минуты. Что самое существенное – в тот момент, когда было совершено преступление, Эдуард лежал и спал глубоким сном. Пьяный вдрызг. Поговорил со многими, ни один человек, с кем я разговаривал, не высказал ни малейшего сомнения. Все без исключения считали, что Эдуард здесь ни при чём, в таком состоянии, когда ты не в силах пошевелить пальцем не совершают преступлений. Со спокойной совестью вычеркнул из списка Кротова.
Ухо начало постепенно приходить в норму. Голова почти не болела. Еще раз все пересмотрел с Кротовым, просчитал.
– Нет, и еще раз нет, Кротов в это время дрых, как собака, – высказал я себе и отложил все материалы, связанные с ним на полку.
Дело Кротова отправляю в архив, подумал и улыбнулся.
Теперь у меня следующим значился Барсуков, собирался на следующий день заняться им вплотную. По моим расчетам на Барсукова уйдет дня три-четыре, не больше.
На заводе уволился мастер. Нужно было кого-то временно поставить на его место. Директор обратился ко мне:
– Давай-ка ты помоги родному предприятию. Надо поработать за второго мастера в формовочном цехе.
– Михаил Матвеевич, так ведь я не высплюсь и буду засыпать на ходу, работа без отдыха – это не работа.
– Ничего, пару недель потерпи, а там глядишь и мы кого-то найдем. Я всех озадачил, и ты сам тоже поищи.
Тогда я еще плохо себе это представлял, каково работать без отдыха. Но самое обидное – мое расследование откладывается. Все планы были разрушены.
Мне все объяснили вкратце – здесь никто никогда ничего не разжевывал, всегда пара сухих фраз, будто слова экономили. Вышел в ночную смену уволившегося мастера.
Не успел приступить к работе, как ко мне подходит дедок, лет так под семьдесят, которому во внуки гожусь. Колоритный персонаж. Невысокий, весь какой-то корявый, в наколках. На одной руке нет двух пальцев, на другой трех. Зубов тоже мало, штук пять я насчитал. Глаза сверкают и прическа в демоническом стиле – по бокам торчат седины в разные стороны.
Дедок выдал голосом персонажа из фэнтезийных фильмов:
– Слышь, ты! Ты чо у нас типо новый мастер?
– Ага, он самый, – кивнул я.
– Я вона чего. У меня того, этого, братан короче из тюряги откинулся, – прохрипел дедок.
– И что?
– Я погнал.
– Куда это?
– Отмечать это дело надобно. С братаном посидеть, так что бывайте.
– Постойте, работа стоит, людей мало, надо отработать смену. В выходные отметите.
– В гробу я видел твою работу, пошли вы все…
Дед развернулся, сплюнул и заковылял в сторону проходной. Попытался его остановить, но мне недвусмысленно дали понять – братана ни на какую работу не променяют.
Пришлось самому вставать на формовку. Директор разъяснил, что, если кого-то нет, мастер за того и работает. Доплата будет, главное, чтобы план был выполнен.
Формовка процесс особенный и ответственный. Я встал на изготовление бетонных плит – те самые, которые у каждого над головой в квартире.
Самое трудное оказалось отбивать кувалдой формы. Вес кувалды, как у богатырей, она вся железная, большая и тяжелая. Но оказалось, что не это самое-самое. Надышался тогда бетонными парами, хотя давно привык к этому запаху. Во рту надолго застрял специфический привкус. Бегал то и дело к крану, никак отпиться не мог. Этот привкус долго еще меня преследовал. Ну и утром, когда посмотрел на себя в зеркало – весь «в белом», налет цемента оказался солидным.
С работой я справлялся, все хорошо. Но вот с новым коллективом приходилось сложновато.
Через полчаса встал цех, вышел из строя двигатель, которому давно место на свалке. Сходил в каптерку за электриком. Открываю дверь и передо мной разворачивается картина: стоят суровые мужики – работники завода и пьют в сизом дыму. Я весь из себя начальник, подошел, пристыдил и скомандовал:
– Кто тут электрик, надо двигателем заняться. Нечего отлынивать, все живо по рабочим местам.
Здоровенные мужики повернулись с недовольными лицами и сигаретами «Прима» и «Казбек» в зубах.
Один из них мне выдал с презрением:
– Пошел ты, сопляк.
– Так, немедленно все взялись за работу, нечего здесь посиделки устраивать.
– А не пойдем, что ты сделаешь?
– Тогда увольнение за пьянство на рабочем месте, – процедил я и строго посмотрел.
Здесь один из них недолго думая схватил бутылку, разбил её и стал надвигаться на меня с волчьим взглядом.
Увидев, что дело принимает нешуточные обороты, схватил дежурного электрика за руку так, чтобы он разбитой бутылкой достать меня не смог. Рука у него крепкая, большая, еле обхватил запястье и сдержал из последних сил. Здоровяк попытался заехать мне в физиономию свободной рукой, но наткнулся на блок, который запомнился из кинобоевиков. Дальше нас стали разнимать. После все разошлись по местам.
Неугомонного товарища я все же добился, чтобы уволили и дисциплину в смене поддерживал, хотя мне это давалось не так просто.
Глава 5
Барсуков
Итак, следующим пунктом в моих записях числился Дмитрий Петрович Барсуков – механик. Как выяснилось недобрый человек, если судить по отзывам сослуживцев. Два раза сидел, часто был сильно пьян, приставал ко всем, просил на выпивку. Вечно хмурый, да и поведение странное, еще и люди относились к нему настороженно. Не любили Барсукова на заводе. Подумалось – точно ведь Эдуард навел. Не зря мне Барсуков сразу показался подозрительным, подумалось после того, как пообщался.
После того, как изучил Дмитрия в первом приближении, появилась уверенность, что убийство Копыловой дело рук Дмитрия Петровича Барсукова.
Однако Дмитрий оказался крепким орешком. Во всяком случае с первого раза поговорить с ним не удалось. Ничего не оставалось как сначала следить и понаблюдать за ним.
Все, что говорили о нем люди, подтвердилось – на контакт шел крайне неохотно, вечно угрюмый, слова лишнего не скажет. Вот и подтверждение тому, что психика расшатана и человек способен на безрассудство.
Через неделю вырисовался круг людей, с кем Дмитрий Петрович контактировал чаще всего. Повезло – удалось поговорить практически со всеми из ближайшего окружения Барсукова. В итоге вырисовывалась наглядная схема движений Дмитрия в тот день. Ходил много, работники это подтвердили. Когда Нина Петровна собрала вокруг себя людей, Барсуков находился среди них. Слушал внимательно, активно поддерживал Копылову, все время что-то добавлял. Факты подтвердили многие, кто находился в то время рядом.
Теперь, когда составил более-менее правдоподобную схему передвижений Дмитрия Петровича в ту самую ночь, стало очевидно, что и после убийства Барсуков никуда не прятался, от людей не скрывался. Он много ходил, работал, не скрывался. Человек действительно занимался своим делом несмотря на то, что его многие подозревали. Работники подтвердили убедительно, где и когда Дмитрий перемещался, где и с кем находился. Сопоставил все факты и сомневаться мне больше не приходилось в том, что Барсуков не имел отношения к преступлению. Все мои конструкции, которые я соорудил вокруг этой персоны рухнули, как сарай из горбыля. Откровенно говоря, я начал психовать. Все опять сильно затягивается, откладывается на неопределенное время и самое главное я не знаю, что делать дальше. Как любят говорить некоторые писатели теряюсь в догадках. Нет ни опыта, ни терпения, ни понимания, что мне и думать.
Оставшись у разбитого корыта, я не успокаивался. Ну не хотел мириться с мыслью, что придется все оставить как есть, бросить это расследование. Допустим Барсуков мог сделать свое дело и как ни в чем не бывало мелькать на глазах у других, чтобы не вызывать подозрений, ходить с деловой физиономией, сосредоточенно работать. Могло быть такое? Да вполне могло, почему бы нет. Моя задача убедиться в его невиновности. Как снять с него подозрения? Два дня задавался этим вопросом. Мой мозг отказывался что-либо соображать, будто кто-то невидимой рукой поставил заслон. Мысли постоянно перескакивали на что-то другое, как шарики отскакивали от хода расследования. С трудом удавалось сдерживать их в нужном русле. Ощутил впервые в жизни – как бывает трудно думать, когда ты зашел в тупик и не знаешь, что еще изобрести, когда закончилась смекалка, когда в голове нет ни одной путной мысли. Надеялся, что завтра-послезавтра вернусь к расследованию и смогу хоть немного продвинуться дальше.
Не успел прийти на работу, как зазвонил телефон местной связи:
– Зайди к директору, – раздался в трубке голос Зиночки, секретаря.
– Что-то случилось? Он вроде собирался сегодня в Министерство?
– Случилось! Поездка отменилась. Он тебя ждет.
Странно! Я-то зачем ему понадобился. Сижу и думаю, только этого сейчас не хватало. Вдруг зачем-то понадобился.
Заглянул в кабинет. В кресле восседает шеф, в синем костюме, галстуке, весь напыщенный и раздраженный.
– Заходи. Сядь. Разговор будет долгим.
Странно, думаю, что же такого натворил, что директор даже разозлился. Неужели опять кто-то нажаловался.
– Слушаю вас, – как можно спокойнее выдавил из себя два слова, хотя внутри трубил боевой марш.
– Тебе ведь известно, что цемент мы получаем из Воскресенска и еще из других городов?
– Да. Слышал, – кивнул я.
Директор стал во всех подробностях рассказывать, как цемент уходит «налево», как часто наши вагоны по неизвестным причинам простаивают на каких-то запасных путях. У железнодорожников свои методы работы. В итоге цемент или уезжает в глухой тупик безнадежно или приходит с большим опозданием. Этому безобразию пора решительно положить конец.
Посмотрел на Яковлева с недоумением, осторожно поинтересовался:
– Извините, Михаил Матвеевич, я тут причем, что я могу сделать? Глубоко вдохнул, пожал плечами и наивно полагал, что он сейчас скажет – нет, ничего, ты свободен.
– Алексей, ты человек серьезный, внешность у тебя представительная, разговаривать с людьми умеешь убедительно. Еще у тебя железобетонная логика, ты же конструктор. Вот я и решил, что ты прекрасно справишься с этой важной задачей. Лучше всех все сделаешь.
– Каким образом?
– Есть такая деревня, Волосатово называется.
В этот момент я чуть не подавился, с трудом сдержал смех и сделал вид, что раскашлялся, спрятал улыбку в кулак.
– Не, не слышал.
– Через нее должен пройти состав. Твоя задача дождаться поезда, встретиться с машинистом. Затем сесть в тепловоз и проследить, чтобы вагоны были доставлены на завод, а не ушли куда-то налево. Теперь задача ясна? – покосился Михаил Матвеевич.
Такой поворот событий не приснился бы даже в страшном сне. Вот это директор нашел вариант! Лучше не придумаешь. Послал так послал и надолго.
– В общем и целом да, только раз мне оказано столь высокое доверие, то позвольте спросить.
– Спрашивай, – сдержанным тоном ответил Михаил Матвеевич.
– Постороннего ни один машинист в кабину электровоза или тепловоза не возьмет.
– А ты купи коньяк хороший, ну там по ситуации посмотри, может еще чего. Деньги не проблема, я все потом компенсирую.
– Интересно, куда пошлет меня этот машинист вместе с коньяком, – непроизвольно вырвалось и я засмеялся.
– А ты встань перед тепловозом и не пускай состав, пока он тебя не возьмет к себе.
Подумалось – кто из нас дурак, я или директор.
– Вот если бы в руках у меня был бластер или красное удостоверение, тогда может быть.
Директор юмора не понял и раздул ноздри:
– Ты действуй понастойчивее, скажи, что никуда не уйдешь.
– Да он с помощником схватит меня и вышвырнет в сторону, или еще лучше – вызовет сотрудников милиции и в кутузку за нарушение.
– Хм, вот не надо этого, искать причины, как не сделать. Лучше постарайся, подумай, как сделать, – рассвирепел директор.
Насупился, с недовольным лицом взялся за трубку, затем перевел взгляд на меня. С кем-то поговорил и повернулся ко мне:
– Все я договорился. К составу прицепят вагон-теплушку. Ты будешь ехать в ней.
– Ага, вместе с теплушкой меня на запасные пути и сколько там просижу. Год-два-три…
– Э, нет. Так не годится. Твоя задача разобраться на месте. Надо к заданиям подходить не формально, а творчески. Твое дело заставить железнодорожников сделать все, как положено. Цемент должен прибыть сюда вовремя.
Возражать не имело смысла, логика у директора была железобетонной – завод нуждается в цементе. Проще согласиться, чем нервировать Михаила Матвеевича и довести до скандала. Сейчас увольняться мне никак нельзя.
– Так, скоро придет машина. Ты выходи к стоянке у здания, машина обязательно будет. Где-то часа через полтора-два. Подготовься, сходи домой, возьми все, что надо.
Собрался быстро. Приехал транспорт, и я увидел потрясающую сцену. Небольшой пикап «Москвич». Машина двухместная, багажное отделение без окон. Рядом с водителем сидел мужчина. Посмотрел непонимающим взглядом:
– Если вас двое, мест в машине больше нет? Так или я что-то
недопонимаю?
– В багажнике поедешь, правда там темно. Сядешь на запаску, сидений, к сожалению, нет.
– Ладно, раз вариант единственный, в багажник, так в багажник, не помнусь. И темноты не боюсь, – отшутился я.
– Прямо рифмой, хоть песню слагай, – улыбнулся водитель.
Мне было не до смеха, и я ничего не ответил.
Запрыгнул в грузовой отсек, уселся. Минут десять думал о преступлении, затем обнаружил рядом хлам, но его не так много, коробки, ящики, инструменты мне не мешали.
Всю прелесть комфорта езды в грузовом отсеке пикапа вскоре прочувствовал на своей шкуре. Сидеть неудобно, затекли ноги, спина. Постоянно держался за стены, чтобы не слететь на поворотах, а также когда водитель резко тормозил.
Проехали мы некоторое время, не меньше часа точно. Машина остановилась. Водитель открыл двери. Странно, неужели так быстро приехали, подумал я.
– Ты как там, жив? Выйди, разомнись, подыши воздухом.
– Вроде жив. А что не так?
– Недавно одного так везли, не довезли.
– Как это?
– Дело в том, что в багажник просачивается выхлоп. Вот мужик сильно и отравился, надышался и чуть не задохнулся, еле до больницы успели. С трудом откачали.
Здесь я почувствовал, что действительно пахло выхлопными газами. Немного подташнивало.
– Садись лучше ближе к дверям, через щель воздух свежее, – посоветовал водитель.
Задохнуться у меня не получилось, отравиться тоже. Сам удивился своей выносливости.
Не стану утомлять всеми прелестями езды в багажнике, доехали до станции «Волосатово» без особых приключений. Багажный отсек открыли, и меня как зверя из клетки выпустили на волю.
– Ну все, бывай. Мы тебя довезли, дальше сам знаешь, что делать. Наша задача доставить.
– Понятно!
Минут двадцать понадобилось, чтобы дойти до железнодорожной станции, ни один человек мне не встретился. Отыскал товарную контору.
В голове засела единственная мысль – все же директор имеет отношение к преступлению. Иначе он так явно не старался бы. Любой ценой пытается отделить меня от завода.
– Приветствую, девушки!
Сидящие за канцелярскими столами дамы посмотрели на меня с нескрываемым удивлением. Пришлось посвятить в тайны секретной операции по спасению вагонов с цементом.
Одна из них покачала головой и с сожалением прокомментировала:
– Состав ждать неизвестно сколько. Может прибыть через два часа, может через шесть, а может и через неделю или даже две.
– Директор велел здесь поселиться и ждать.
– Где поселиться? – хором поинтересовались девушки с неподдельным любопытством.
– Сказал, что рядом расположена гостиница.
– Мда! Однако. Хорошо, пошли, покажу, – пожала плечами рыжеволосая с косой.
Девушка встала, кивнула.
Мы вышли на улицу, и я поплелся за ней, шагала сотрудница станции бодро. Вскоре меня привели к покосившейся избушке, только немного длиннее обычной и одним боком прилично севшей в землю. Огляделся и сделал вывод, что здесь не ступала нога человека как минимум год.
– Вот и наши апартаменты. Располагайтесь. Пожалуйста.
Зашли, осмотрелись. Кадр из довоенного фильма. Кровать железная, сетчатая. На полу валялся местами потемневший матрац, видимо на нем по очереди спали бездомные собаки и коты. Остатки дореволюционной мебели, обои порваны еще во времена хрущевской оттепели. В углу груда мусора.
– С этим понятно. Как с оплатой?
– Какая оплата, живите так.
– А ключи?
– Какие ключи, не надо переживать. Двери можно не закрывать. Никто сюда не войдет, разве что пес бродячий, так вам не скучно будет, – звонко рассмеялась работница товарной станции.
– Прекрасно. А туалет?
– Все удобства на улице.
– Вода есть?
– Я же сказала. Есть. Вон там колонка. Недалеко, метров сто до нее. Ах, да. Должна предупредить, что электричества здесь нет. Не почитать перед сном. Если что, приходите на станцию. Чаем мы угостим.
– Ну, спасибо!
– Располагайтесь.
Сотрудница железнодорожной станции ушла. Осмотрелся, оставаться здесь не хотелось и решил прогуляться.
Через два часа немного замерз и отправился на станцию, чтобы узнать насчет поезда, вдруг прошляпил.
– Ничего не слышно, часа через три, не раньше приходите, – ответили мне.
Через три часа меня отправили отдыхать.
Всю ночь так и шастал – от «гостиничного номера» до товарной станции.
Спать желания не возникало, довольно прохладно. Да и не было уверенности в том, что домик не облюбовали крысы.
Размышляя о действиях Михаила Матвеевича, пришел к выводу, что главный инженер, а также главный механик, энергетик с ним чисто в рабочих отношениях. Отношения получается, что довольно натянутые. Особенно у главного инженера. Вспомнил, как они общаются, как постоянно спорят. Да и отзывались о директоре не лучшим образом. Сопоставив все факты, которые мне известны, окончательно сделал вывод, что главный инженер, энергетик и механик никак не причастны к преступлению, не могли они сами сделать, да и непохоже, что организатор кто-то из них. Все факты говорили об этом. В результате я их отмел.
Под утро на мой визит в товарную контору реакция последовала с неподдельной улыбкой. Меня угостили сладким чаем с лимоном и одна из девушек прокомментировала:
– Ну и чудак же у вас директор!
С этим было трудно не согласиться.
Прошли еще сутки.
Погулял немного после очередного визита на станцию и решил, что время слишком ценный ресурс, чтобы бездельничать на металлической кровати времен Иосифа Виссарионовича Сталина.
С директором надо быть осторожнее. Улыбается, вроде правильные вещи говорит, но на деле все не так. В следующий раз даже представить не могу, что Яковлев еще придумает, чтобы избавиться от меня и куда может заслать.
Подумал о том, как прекрасно провел выходные. В столь экзотической обстановке еще не доводилось побывать, наслаждаясь всеми прелестями глубинки. Поразмышлял о смысле в жизни и уехал на попутке.
Вечером в городе меня кто-то окликнул. Повернулся – Марина, которая как выяснилось работала на заводе давно.
– Добрый вечер! Алексей, что-то тебя давно не видать. Куда-то уезжал?
– Ага. В командировку.
– Если не секрет, куда и зачем.
– Спроси у директора, он подскажет. Он же к тебе относится с большой симпатией.
– Я вообще-то серьезно, а ты…
– Ну и я серьезно. Так, только просьба – ты меня не видела, на работу я пока не выйду, дня через три примерно, – улыбнувшись, развернулся и зашагал.
Огромное желание добраться быстрее до душа и постоять под горячей водой. Мне казалось, что от меня пахло котами, собаками и вообще чувствовал себя будто провел на помойке целую неделю.
Директор был жутко недоволен. Михаил Матвеевич всем своим видом давал мне понять, что я настоящий предатель и враг всего коллектива. Глядя на него, понял, что таких как я надо расстреливать.
Яковлев прочитал мне лекцию о том, как нужно относиться к работе и как надо душою болеть за дело. В этот момент имел неосторожность поинтересоваться, чем же сейчас занят замдиректора по снабжению. Ответ меня удовлетворил полностью – она же женщина. Чуть позже директор добавил – она сейчас в отпуске, дачу строит.
