О ничтожестве и горестях жизни – Артур Шопенгауэр

От ночи бессознательности пробудившись к жизни, воля видит себя индивидуумом в

каком-то бесконечном и безграничном мире, среди бесчисленных индивидуумов,

которые все к чему-то стремятся, страдают, блуждают; и как бы испуганная тяжелым

сновидением, спешит она назад к прежней бессознательности. Но пока она не

вернется к ней, ее желания беспредельны, ее притязания неисчерпаемы, и каждое

удовлетворенное желание рождает новое. Нет в мире такого удовлетворения, которое

могло бы утишить ее порывы, положить конец ее вожделениям и заполнить бездонную

пропасть ее сердца.

Вы считаете, что человек рождён для счастья и удовольствий? Что каждый куец своей куйни и всё в наших руках? Тогда мы идём к вам! Артур Шопенгауэр – это философ, которого трудно причислить к оптимистам тысячелетия. В данном, сравнительно небольшом опусе, он рассматривает вопрос удовольствий и страдания в, я бы сказал, буддийском смысле, хотя, конечно, не совсем. Счастье и удовольствия, считает автор, суть – мимолётны. Сейчас ты полностью доволен, а через минуту случается беда и твоё ощущение счастья пропадает. А, стало быть, счастье и удовольствия – иллюзорны. Другое дело, страдания и горести – они оставляют след, обогащают опытом, они не исчезают, как будто их и не было – а значит они настоящие. В математике есть понятие комплексных чисел, расширяющих обычные (вещественные) числа наличием мнимой части. Так вот, в этой терминологии – счастье является мнимой частью жизни, тогда, как страдания и тяготы, по сути, и составляют саму жизнь. Подробнее читайте в тексте, что я и рекомендую сделать. Для общего развития.

Никто не любит пессимистичных, хмурых, молчаливых людей, привет тебе Артур! В наше время это уродство, всё дошло до того, что порой человек пугается своего молчания и начинает лепетать хоть что-нибудь под давлением других, у меня подобное еще больше вызывает отвращение. Артур свою точку зрения достаточно ясно излагает не прибегая к всяким дешевым уловкам. Человек действительно не особо радуется, когда у него основные потребности удовлетворены. Вот прямо сейчас, здоров и сыт, и это не впечатляет. Справедливо отмечено, что нужно это состояние потерять, либо на примере другого эмоционально ощутить нужду и только тогда будет небольшое и недолгое удовлетворение текущим своим положением дел. Если следовать тому, что потребности не удовлетворить навсегда и их присутствие мы поярче ощущаем чем их отсутствие, то действительно можно сделать вывод, что жизнь основана на горестях. Другое дело сам процесс этот, сдаваться и впадать в апатию по этому поводу не стоит. Артур сильно этим увлекся и только в старости стал пытаться заводить отношения любовные и человеческие. Одно дело сейчас вести уединённый образ жизни, мир всё больше этому способствует, другое дело тогда – комната, лампа, книги, тишина, а основное развлечение это…общение с людьми! Не очень хороший исход для подобного типа людей.Наверняка многие будут спорить, что человеческое существование не так печально, как его преподносят.

Но может, всё таки, замечали, что нет книг, которые учат быть несчастными?

Я думаю, что страдания и нужны в том, чтобы быть счастливым от того, что они когда нибудь прекратятся. Нирвана и есть в некоторой степени смерть, наша жизнь и её страдания есть очищение от сансары и её колеса боли. В этом и сладкая доля смерти – она привносит, приносит это обнуление после которого всё перенесеное выражается как победа и награда. Я думаю, что нет разницы в том какая была жизнь – счастливая или горестная, ведь живём мы лишь в одном моменте, как говорил шопенгауэр и лишь последние мгновенья перед неминуемым обнулением действительно обозначат наше отношение к жизни.«Они оплакивали родившегося, который идет навстречу стольким печалям; а если кто в смерти находил конец своим страданиям, того друзья выносили с приветом и радостью».

Если говорить о том я, то Шопенгауэр видел в мире лишь страдания и полное отсутствие счастья, то я уцепился за его высказывание о сне человека, вот оно:Что бы ни говорили, самое счастливое мгновение счастливого человека – это когда он засыпает, как самое несчастное мгновение несчастного – это когда он пробуждается.

После этого я подумал, что если я тоже несчастен и испытываю боль в своём желудке от выкуренного зачем-то кальяна при моем гастрите, то было бы неплохо меня и всех других поместить в анабиоз, в искусственную кому и убрать это физическое – телесное страдание, что мы по воле своей иррациональности себе причиняем. До момента пока наука не будет способна создать из человека новое нечто – сверх человека, который уже не будет скован цепями мировой воли, не будет чувствовать боль и сможет отключать своё сознание в любой для него подходящий момент. В этом аспекте человек является единственным существом – неким феноменом, что всеми осознанными и неосознанными способами пытается причинить себе боль и приблизить себя на шаг ближе к своей смерти, словно мировая воля сама подталкивает его к этому шагу. Да, это верно, ведь как и говорил Шопенгауэр,– в этом мире нельзя найти себе счастья, а лишь страдание и даже самый безболезненный способ существования в комфорте и безопасности абсурдными путями фатальности приведёт тебя к страданию и ощущению несчастья… Мировая воля словно хватает тебя за шею и снова топит в грязи, показывая тебе твоё единственное место в этом мире – ты существуешь лишь в этом грязном загоне для свиней и как бы ты не пытался выйти из пещеры на солнечный свет, этот охранник – контролёр загонит тебя в пещеру.Было бы слишком долго переписывать то известное место в «Апологии Сократа», где Платон в уста этого мудрейшего из смертных влагает слова, что если бы смерть даже навсегда похищала у нас сознание, то она все-таки была бы дивное благо, ибо глубокий сон без сновидений лучше любого дня самой счастливой жизни.А если говорить о книге(о сборнике), то немного надаело читать это текущее рекой нытьё, что переходит из страницы в страницу. В первых сбониках Шопенгауэра я ещё открывал для себя эту шокирующию правду о тлености мира, но сейчас эта колкая правда уже не трогает меня, я выработал в себе противоядие от этой отравы, которая когда-то могла меня ранить. Ну что теперь делать!? Если мир таков, каков он есть, то я могу лишь сокрушиться один раз и принять его, ведь у каждого своя индивидуальная боль, которую не испытает и не поймёт другой. В этом и наша сплоченность – в том, что мы едины в этой боли, она нас объединенияет. Всем нам лишь надо проплыть по этому бушующему океану в своей одинокой лодке и придти к пристани где нас будет ждать вечный покой…