Артур Атакулов
Терпеть не могу сливового варенья!
ОБЪЯСНЕНИЕ С РОДИТЕЛЯМИ
Полина, как бы ни привыкла она к сумасбродству своей подруги, не ожидала такого подарочка от Рио. Она прямо как добрая волшебница, взяла и устроила ее туда, куда она больше всего в жизни хотела попасть.
Попрощавшись с Рио, она пошла в сторону набережной. Хотелось прогуляться, пока все эмоции в ней немного поутихнут. Странно, какого-то неземного чувства счастья у нее не было. Она лишь ощущала растерянность, будто из-за угла ее оглушили дубинкой по голове. Да, и эту дубинку зовут Рио. Стать моделью была единственной ее целью в жизни, самой заветной мечтой. Думала, будет самой счастливой, если ее примут в это модельное агентство. Ну вот, с помощью авантюры подруги ее приняли.
Несмотря на рабочий день, по набережной гуляло много народа. Стайка молодых мамочек с колясками, люди с собачками. Беззаботные пенсионеры на лавочках подставляли морщинистые лица скудным лучам мартовского солнца. С огромного рекламного щита весело улыбалась молодая семья: красивые мама, папа и ребенок предлагали йогурт к завтраку.
Может случиться так, что когда-нибудь и она будет улыбаться с этого щита. Возможно, тогда Он перестанет видеть в ней лишь маленькую девочку, посмотрит на нее по-другому. Подумает, поймет и горько пожалеет…
У Полининой мамы, Татьяны Сергеевны, сегодня был выходной. Зная, что вчера разрушилась мечта жизни дочери, она решила сегодня приготовить для нее торт. Чтобы хоть как-то смягчить для нее удар судьбы. В том, что жизнь – это череда невзгод и неудач, она не сомневалась. Главное, чтобы ее дочь не скисала, не опускала руки. Может быть, теперь она перестанет витать в облаках и поступит, как все приличные барышни, в педагогический или другой институт. Вообще она молодец, эта ее Полинка. Вчера, когда вернулась с кастинга, вела себя весьма спокойно. Просто между делом бросила маме, что ее не приняли в модели. Татьяна Сергеевна не стала допытываться. Придет время – сама расскажет. Только ночью она услышала всхлипывания из спальни дочери. Но она в этом не была уверена, может, показалось
– Кремовый торт! Мамочка, если бы ты знала, как это кстати! У нас в шкафу есть шампанское, может, откроем?
– Ты так считаешь? У нас сегодня есть повод для шампанского? – слегка насторожилась Татьяна Сергеевна.
– Еще какой! – кажется, Полина просто сияла от счастья.
– Боже, Полина, ты меня пугаешь… Мне лучше присесть? – Татьяна Сергеевна застыла с лопаточкой в руке, которой она тщательно наносила крем на свое кулинарное утешение для дочери.
– Как хочешь. Не бойся, если что, я тебя подхвачу, мамочка, – хитро подмигнула она.
– Ладно, не буду тянуть кота за хвост. Мама, меня приняли в модели. Нам предлагают подписать контракт и ехать в Большой Город. Ну, что теперь скажешь? – разом выпалила Полина.
Татьяна Сергеевна ничего не могла говорить. Чего-чего, а такого оборота она не ожидала.
– Как в Город? Ты же сама мне вчера говорила, что тебя не приняли? – наконец нашлась мама.
– Ну говорила. Вчера не приняли, а сегодня приняли, – Полина говорила так непринужденно, будто это обычное дело.
– Ничего не понимаю… Как это можно не принять и принять? – все еще недоумевала мама. Поля лишь загадочно улыбалась, наслаждаясь своим триумфом.
– Все, поняла. Опять эта твоя Рыжая все устроила! – наконец догадалась Татьяна Сергеевна. – И что она на этот раз учудила? Взяла в заложники членов комиссии? Шантажировала или устроила пожар в здании?
– Ни то, ни другое, ни третье. Она просто сказала им, что не поедет ни в какой Большой Город, если не возьмут меня тоже.
– Так и ее тоже приняли, получается?
– Да, именно ее и приняли вчера. Сегодня она пошла и сказала, что мама и папа не пустят ее в Большой Город без подруги.
– У нее же нет мамы. Она бросила ее грудным ребенком и укатила со своим любовником.
– Они же этого не знают, – машинально ответила Поля и тут же спохватилась. – Мама, зачем ты так?!
– Вот ты такая правильная. Вкусные торты печешь, на работе тебя уважают. Но почему ты одна? Почему ни меня, ни Толика не обеспечила папой? – опомнившись, Поля тут же набросилась на Татьяну Сергеевну.
– Почему? Когда-нибудь я расскажу, может быть, – ответила она после долгого молчания с окаменевшим лицом. – Прости, дочка, вырвалось. Я ведь люблю ее тоже, ты знаешь. Только уж очень она бесшабашная и авантюрная. Хотя, с другой стороны, если Римма поедет с тобой, я могу быть немного спокойной за тебя.
– Да, конечно! Это же все равно что выделить штат охранников! – расхохоталась Полина, забыв о своей обиде. – Мама, мне же не пять лет, а целых уже семнадцать. Ничего со мной не случится в Большом Городе.
– В пять лет я могла бы быть спокойна за тебя, а в семнадцать… И потом, этот модельный бизнес. Говорят, будто бы все эти девушки поголовно болеют то ли анорексией, то ли булимией…
– А еще говорят, что они зарабатывают очень хорошо. Летают по всему миру и удачно выходят замуж, – лукаво подмигнула Поля. – Мамочка, ты же знаешь, я ни за что на свете ни притронусь ни к каким гадостям. Я даже ни разу не выкурила ни одной сигареты.
– А твоя Римма? Курила? – устало сказала Татьяна Сергеевна, взяв себя руками за виски.
– Говорит, что один раз взяла тайком сигаретку у своего папы и попробовала. Сказала, что это гадость!
– Ладно, дочка. Накрывай на стол. Скоро Толик вернется из школы. Я знаю, как ты об этом мечтала, поезжай. Мне остается лишь молиться Богу, чтобы все у тебя хорошо сложилось, – сдалась Татьяна Сергеевна.
– Я еще попробую позвонить Нинель в Большой Город. Попрошу, чтобы ты могла остановиться у нее на время, пока не обустроишься.
– Нинель? Кто она такая? Я ее не знаю.
– Она была у нас, когда вы были еще маленькими, кузина папы Толика. Тогда тебе было всего пять лет, конечно, ты ее не помнишь.
– Только одну меня она может принять? А Рио?
– Думаю, обе можете, я попрошу. Она бездетная. Живет одна в двухкомнатной квартире в Большом Городе.
– Мамочка, ты у меня самая лучшая! – Полина обняла и расцеловала маму. Так и стояли они некоторое время, обнявшись.
Татьяна Сергеевна молча гладила растрепавшиеся волосы дочери, глядя куда-то в пустоту. Невозможно удержать в гнезде оперившегося птенца. Она знала, что когда-нибудь настанет этот час. Но ведь к этому нельзя привыкнуть, нельзя смириться. Как это больно, будто часть самой себя отпускаешь куда-то в неизвестность. На неведомые испытания и трудности.
***
Как я предполагала, мой разговор с отцом прошел без сучка, без задоринки. Началось с того, что я приготовила на ужин его любимый гуляш.
– У нас что, сегодня праздник какой? – спросил Ник, пришедший со своих тренировок.
– Да так, захотелось приготовить что-нибудь не повседневное, – беззаботно ответила я. Может, это надо поосторожнее преподнести? Хотя чего ходить вокруг да около? Вывалю все сейчас на них.
– Праздник – не праздник, а повод есть. Папа, я сегодня на работе написала заявление об уходе, – сказала я, расставляя тарелки на столе.
Ник, который помогал мне резать хлеб, так и замер.
– Так, это интересно, чего это вдруг? – спросил он, разинув рот.
– Осторожнее с ножом, порежешься. Я сегодня наточила все ножи дома, – предупредила я его.
Ник, положив нож, присел и уставился то на меня, то на папу. Папа, выключив звук телевизора, отложил газету. Снял очки и молча ждал, глядя на меня своими большими карими глазами, как у Ника.
– Мы вчера с Полиной прошли отбор. Теперь нам предлагают подписать контракт и ехать в Большой Город.
– Отбор чего? Какой контракт? Ты можешь все разъяснить нормальным языком?
Нет, моего папу нельзя вывести из себя ничем.
– Я разве не говорила? Отбор кандидаток в модели, – затаив дыхание, выпалила я.
Наша столовая затряслась от громогласного смеха моего братца. Я даже не удостоила его взглядом. Пускай, пускай ржет. Когда-нибудь все равно перестанет. Я потерплю. Пока.
Подняв голову от тарелок и вилок, я посмотрела на папу. Он тоже весело улыбался сквозь свои усы.
– Римма, это опять одна из твоих проделок? Решила разыграть нас? Я думал, ты уже достаточно взрослая, чтобы откалывать такие штуки.
Я вздохнула. Конечно, я не ожидала что они сразу возьмут и поверят.
– Папа, это правда. Можешь сам сейчас позвонить Петровичу. Он подтвердит, что я сегодня написала заявление об уходе по собственному желанию.
Папа, ничего не сказав, снова взялся за пульт. А Никита при папе не стал дальше издеваться над родной сестрой, и мы приступили к ужину.
– Как же твоя дальнейшая учеба? Ты об этом подумала? – наконец спросил он, когда мы с Ником убрали со стола.
– Конечно, папа! На время стажировки нам будут платить зарплату. За это время Полина освоится в модельном агентстве, а я прямо там и поступлю на юридический. Я же все равно собиралась ехать в Большой Город для поступления в университет. Можешь считать, что я чуть раньше выехала, – протараторила я.
– Если это все из-за денег, ты же знаешь, что я могу тебя обеспечить деньгами до учебы и во время учебы.
– Пап, и ты тоже знаешь, что я хочу все сделать сама, насколько это будет возможно.
– Не беспокойся, папочка, когда мне понадобятся твои деньги, я приеду с большим рюкзаком! – сказала я, шуточно скосив глаза.
Папа молча потрепал меня по голове. Ему нравится, безусловно, ему нравится, что мы с Ником вполне самостоятельные, не достаем его своими проблемами. Все решаем сами.
– Так это ты из-за своей Полинки решила ехать? – спросил Ник. Как спортсмен, играющий в команде, он уважает взаимовыручку. Теперь успокоится и перестанет меня доставать. Я молча пожала плечами. Не рассказывать же ему все, как это произошло…
– О`кей, братишка! Я тоже через месяц буду в Большом Городе на соревнованиях. Прослежу, как вы там устроились.
Все, вроде все наладилось. Теперь можно начинать собирать вещи.
***
На нашем захолустном вокзальчике на этот раз собралось много отъезжающих. Когда поезд подошел, Ник живо рассовал мои и Полинины вещи по полкам в купе. Обняв меня и Полю, он быстро вышел из вагона. Ему нужно было спешить на дневные тренировки. Поля при этом густо покраснела.
– Перестань, это все лишь мой долговязый брат. А что же ты будешь делать в Большом Городе, где их миллионы. Нельзя же быть такой стыдливой! – одернула я ее.
– Он же мужчина, – возразила она, вся пунцовая от смущения.
– Он не мужчина, он мой брат. И все.
С папой я попрощалась еще дома. У него сегодня было важное совещание на работе. В купе теперь остались мы втроем: я, Поля и Татьяна Сергеевна.
– Не забывайте вовремя поесть. Поздно не возвращайтесь, говорят, в Большом Городе это опасно,
Казалось, не будет конца и края этим наставлениям. Как хорошо, что у меня в семье одни мужчины. Привет – пока, и все.
– Римма, дочка. Проследи за подругой. Поздно не ходите по городу,
И на мою долю досталось наставлений от мамы Поли.
– Не беспокойтесь, тетя Таня, все будет хорошо. Вот увидите, – ответила я.
Не знаю сколько это могло бы продолжаться, но вдруг раздавшийся гудок спас нас. Полинина мама, еще раз нас крепко расцеловав, вышла из вагона.
В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ
За окном огромные белые хлопья ровным слоем заново покрывали грязно-серые остатки зимнего снега. Будто это был первоапрельской шуткой природы, перед тем как весна окончательно вступит в свои права. Эта кружевная вакханалия, скорее всего, была временной. На небе между серыми клочьями туч, такими же, как прошлогодний снег, уже проглядывало лазурно-голубое небо.
В роскошном зале элитного ресторана в этот час было немного народу. Вальяжные полусонные официанты обслуживали лишь несколько столов. По залу струилась тихая ненавязчивая музыка.
За массивным столом у окна расположились двое. Крупный мужчина средних лет с зачесанными назад русыми волосами говорил по телефону, в то время как высокая, вызывающе красивая девушка рассматривала первоапрельский снегопад за окном. Она была одета изысканно. Хотя теперь на ней не было того змеиного наряда, в котором она в истерике покинула приемной дома Культуры в городе Н.
Майя, неожиданно получившая отказ при отборе кандидаток, из-за авантюры Рио, тут же выехала в Большой Город. Для нее этот отказ был самым сильным личным оскорблением в жизни. Ведь ее сразу заметили! Ее отобрали и пригласили прийти на следующий день. Она уже считала себя моделью, самой главной моделью этого Дома моды. Она ведь знает французский, мечтает работать в Париже! Но для того чтобы сделать карьеру в столице мировой моды, нужно начать в Большом Городе. После, по рекомендациям ли, или какими-то другими путями, можно будет перемещаться в сторону Парижа.
Приехав в Большой Город, она первым делом выяснила, что у Дома моды есть еще один хозяин – Семен Гетман. Но он не вмешивается в дела Авроры. Лишь участвует в распределении прибыли Дома, поскольку является одним из соучредителей. Когда-то он поверил Авроре и предоставил необходимую сумму денег для создания Дома моды ей, молодому и не по годам дальновидному модельеру. И не прогадал. Аврора его ни разу не подвела. Ее Дом моды с тех пор только процветает и развивается. Вот сейчас развивают новое направление. Заключили контракт со всемирно известной маркой (брендом?) по совместному развитию и подготовке кадров – моделей.
Но для Семена мода была все лишь одной из его кормушек. Основные деньги он зарабатывал на продаже автомашин и аренде недвижимости.
– Так, на чем мы остановились? – спросил он, закончив разговор по телефону.
– Это несправедливо, это просто непорядочно. Приняв меня на первом отборе из 80 претенденток, они пригласили меня на второй день. А пригласив, просто без объяснения причин мне отказали. Почему?
– Что же вы от меня хотите, забыл как вас звать?
– Майя, меня зовут Майя Яворская. Я хочу справедливости. Я знаю, что вы самый главный человек в Доме моды, – польстила она, зная, что это неправда. – Мне нужно хотя бы знать причину отказа. Почему я? Я с пятилетнего возраста занималась музыкой и танцами. Изучала языки, французский знаю в совершенстве. Почему какие-то девочки с улицы достойнее меня?
– Майя, модельный бизнес – это нелегкий труд. Вы все, молодые девушки, думаете, что как только станешь моделью, тут же будешь кататься на дорогих машинах, купаться в золоте и бриллиантах.
Он сделал паузу, чтобы рассмотреть ее реакцию на эти слова. Но лицо его собеседницы оставалось непроницаемым.
– Но это не так. У нас лишь единицы добиваются успеха. Остальные либо уезжают домой к себе в Урюпинск, либо… – он опять замолчал. – Либо пополняют ряды девиц, стоящих по обочине одного известного шоссе в Городе
– Я очень, очень упорная. И целеустремленная, – ответила Майя, слегка замешкавшись.
Повисла многозначительная тишина. Семен с легкой, едва уловимой насмешкой смотрел на нее, как бы говоря: ну что ты еще скажешь, девочка?
– Я готова на все, – наконец произнесла она твердо. Она принимает вызов.
Это прозвучало как свисток судьи на матче. Семен живо щелкнул официанту, чтобы принесли счет. Очередная сделка заключена.
Майя очень быстро смекнула, что этот Семен может ей послужить трамплином. Очень хорошим крепким, надежным трамплином для достижения ее целей. А искусству обольщения мужчин она была приучена. Сначала по кинофильмам, запрещенным в детском возрасте. Слегка повзрослев, начала заигрывать с мальчиками из своего и параллельных классов.
Вначале это выражалась только в том, чтобы нести ее портфель по дороге домой или сделать контрольную за нее. Но очень скоро она поняла, что всего лишь улыбкой или легким прикосновением может заставить практически любого мальчишку делать то, что ей нужно. Осознав свою власть, в старших классах она уже гуляла с парнями, окончившими школу. Школьная мелюзга ее больше не устраивала. Теперь она оттачивала свои навыки, полученные по эротическим кинофильмам. Гуляла она исключительно с теми, кто мог заплатить за ее развлечения, будь то ужин в кафе или прогулка на авотомобиле. Вокруг нее постоянно увивались двое-трое парней, зачастую не подозревавшие друг о друге.
Влюбляться она не влюблялась. Она привыкла смотреть на всех мужчин исключительно как на источник удовлетворения каких-то своих потребностей. Время от времени кто-то из них даже делал предложение выйти замуж. На это она отвечала, что она еще такая молодая, а жизнь такая непредсказуемая, «давай подождем какое-то время». А время тоже работало на нее. Майя все больше входила в пору цветения. Одновременно росли ее аппетиты, планы на жизнь. Ее теперь не устраивало выйти замуж за самого богатого мужчину в городке с такой тихой размеренной жизнью. Да и откуда здесь богачи? Даже самый богатый из них может осыпать ее бриллиантами, обеспечить круглогодичную красивую жизнь где-нибудь в Ницце? Не говоря уже о том, что все более и менее обеспеченные мужчины были уже женаты. Хотя для нее это никогда не было преградой. Может быть потому, что ее мама в свое время увела ее отца из семьи. Да и старшая сестра, уехавшая в Большой Город, жила на содержании женатого мужчины, имевшего законную супругу и детей.
На следующее утро из гостиничного номера раздался звонок Авроре. Семен без указания имен и подробностей сообщил, что у него есть «кандидатка в модели», которой нужно заниматься. Аврора пообещала рассмотреть эту «кандидатку» с условием, что та будет «пахать» наравне со всеми, без всяких поблажек.
– Ну разумеется, Аврора, я же никогда не вмешиваюсь в твои производственные дела, – добродушно ответил Семен.
Но он вмешивался. Время от времени он предлагал каких-нибудь своих протеже в Дом моды. Будь это какая-та избалованная дочь одного из приятелей по бизнесу Семена, возомнившая себя великой Клаудией Шиффер или какая-нибудь девица из казино, прицепившаяся к нему в поисках наживы. Но эти приходящие «кадры» от Семена Игнатовича надолго не задерживались. Убедившись, что почему-то богачи толпами не бегают за ними и почему-то с ними не заключили многомиллионные контракты, а нужно все время тренироваться, вырабатывая необходимые навыки, участвовать в утомительных фотосессиях, после которых никто не выбирает их фотографии, они сами уходили. Эти постоянные утомительные переезды, перелеты, проживание в гостиничных номерах по несколько девушек? Это все было совсем не то, на что они рассчитывали. И такие «кадры» быстренько смывались сами, как вода в унитазе. Иногда они исчезали, даже не предупредив о своем уходе. Аврора привыкла к таким явлениям, да и ее заграничные партнеры принимали это как одну из особенностей ведения бизнеса в стране.
Бывало так, что иногда Семен «западал» на кого-то из моделей, уже работавших в Доме моды. И в таких случаях Аврора не очень беспокоилась. Пойти на конфликт означало завязнуть в негативе, что могло привести к развалу бизнеса. Проще было скормить этому минотавру кого-нибудь, чтобы и дальше вести с ним дела. В конце концов, это был естественный отбор. Уходили те, у кого профессионализм был не на первом месте приоритетов. Те, кто по тем или иным причинам все равно бы не задержались надолго в модельном бизнесе, – случайные люди.
– Ну что, твое дело жизни я решил. Можешь и дальше проявлять свои упорство и целеустремленность, – сказал Семен, застегивая рубашку, сидя на широком гостиничном ложе.
– Почему так быстро, милый? Мы разве еще не можем остаться? – льнула к нему Майя, как змея обвивая руками его массивную шею.
– Ты можешь остаться, номер оплачен до вечера. А мне нужно ехать, у меня деловая встреча через два часа.
– Милый, я тебе обещаю, ты никогда не пожалеешь о том, что помог мне. Я тебе отплачу, – сказала Майя, завязывая галстук на его шее.
– Как у тебя ловко получается. И многим ты так завязывала? – сказал Семен, слегка отстранившись от нее.
– Ты что, я папе завязывала еще с пятого класса, – с легкой деланной обидой в голосе ответила Майя.
Кажется, его устроил такой ответ, он успокоился.
Проводив Семена, после того как у дверей они опять сплелись в поцелуе, Майя бросилась на кровать со смятыми простынями, мечтательно глядя в потолок. Потом, подтянув к себе телефон, стала набирать номер сестры. Разговаривая, она подошла к широкому единственному окну в номере.
Внизу расстилался исполинский Большой Город, где сбываются мечты. Серые каменные гряды домов высились друг за другом, будто соревнуясь, кто из них больше и великолепнее. Майю не пугало все это, она даже не допускала и мысли, что у нее что-то может не получиться. Это только начало! Она завоюет не только этот Большой Город, но и Париж!
По шумной набережной сновали шикарные машины, по широкой реке медленно проплывали прогулочные катера. Всю эту великолепную картину не портило даже низко свисающее серо-свинцовое апрельское небо. Жизнь была прекрасна.
***
Прибыв на огромный, гудящий как улей вокзал, мы с Полиной направились к ее дальней родственнице. Тетя Таня уже предупредила ее о нашем приезде, так что она сейчас, должно быть, с хлебом и солью поджидает нас. По мне бы хоть сегодня мы могли приступить к поиску небольшой квартирки на первое время. Кроме собственных сбережений, несмотря на мои протесты, мой папа отвалил мне еще энную сумму. Я на этот раз не стала особо сопротивляться, в Большом Городе всякое может быть, лишние деньги никогда не помешают. Но, скорее всего, Полине не совсем по карману будут расходы по аренде квартиры. А ее одну в чужом городе я оставить уже не могла.
– И кто она такая, эта Нина? – спросила я, когда мы, выгрузив из такси всю нашу поклажу, направились к подъезду.
– Нинель. Нинель Сергеевна. Она родственница папы моего брата Толика, второго мужа мамы. Была учительницей, но сейчас на пенсии. Мама сказала, что она сама давно предлагала, живет одна.
– Надеюсь, мы с ней найдем общий язык, – в раздумьях сказала я.
– Ты-то? Ты со всеми найдешь общий язык, он у тебя такой длинный,. – пыталась отшутиться Поля. Видимо, как и мне, ей тоже было не по себе. Чужой город, чужая квартира, чужие люди, а завтра еще чужая работа… Ну ничего. Наверное, вначале всем бывает так тяжело, потом все постепенно станет на свои места.
Нинель Сергеевна действительно оказалась очень приветливой, гостеприимной старушкой, зря мы волновались. Такая же, как ее серебристый карликовый пудель Антошка, радостно прыгавший вокруг нас. Они были удивительно похожи друг на друга, у хозяйки были густые волосы цвета «перец с солью». Она тоже разве только что не прыгала вокруг нас, как Антошка. Нам сразу отвела отдельную уютную комнату с широкой двуспальной кроватью.
Побросав свои вещи, вручив Нинель подарки из дома, мы уселись в небольшой ее кухоньке пить чай.
– А я думала, что ты пойдешь по стопам матери, станешь врачом, а ты вот как решила, – сказала Нинель, раскладывая варенье по розеточкам.
– Я крови боюсь, тетя Нина. Кем-кем, а врачом я точно не могу быть. Возможно, Толик, ваш крестник, будет им?
– Все может быть. Давно я не была у вас. В последний раз, когда я его видела, ему было всего два годика. До того как твоя мама развелась с его отцом, моим кузеном. А тебе тогда было пять лет. Как сейчас помню, сама маленькая, а все время держала за руку братца и опекала его.
– Попробуйте сейчас ему об этом сказать, ни за что не поверит. Мы же теперь такие большие и самостоятельные! – со смехом сказал Поля.
– А ведь я тогда хотела тебя забрать себе на воспитание. Но твоя мама так и не решилась.
– И была бы ты сейчас городской девицей. Вся такая деловая из себя! – подытожила я.
– Не могу никак представить себя в Большом Городе. Здесь все кажется чужим и огромным. Огромные толпы людей суетятся и бегут куда то, – задумчиво сказала Поля, помешивая чай в удивительно красивой, тонкой работы чашечке.
– Точно. Как в большом муравейнике, – подтвердила я.
– Ничего, привыкнете. Через неделю-другую перестанете замечать эту толпу, – сказала Нинель.
– Как это? Правда? Почему это? – не верилось Поле.
– Балда, потому что мы сами превратимся в часть этой толпы! – сказала я, скосив глаза.
Хотя ни мне, ни ей совершенно не хотелось превращаться в часть этой сумасбродной толпы. Ну держись, Большой Город, я не стану одним из твоих муравьев!
– Ой, девочки, как я рада что вы приехали. С вашим появлением в квартире стало светлее и просторнее. Даже Антошка так не носился давно, – сказала Нинель, когда мы убирали со стола и стали разбирать свои чемоданы.
Я скосила глаза на Полю. Да, трудновато будет ей объяснять, что мы в дальнейшем хотим сами снять квартиру и жить самостоятельно. Ну посмотрим, время покажет.
Нинель Сергеевна так и крутилась вокруг нас, пока не пришло время укладываться спать. Разве только не спела нам колыбельную перед сном, хотя я бы не удивилась, если бы такое произошло. Наверное, это очень тягостно, когда живешь в одиночестве, когда вокруг ни одной живой души, кроме собачки. Ее можно понять.
***
На следующий день, после завтрака мы решили приступить к генеральной уборке квартиры, несмотря на протесты хозяйки. Я засучив рукава протирала окна, в то время как Полина с Нинель доставали из ее старинного буфета всю антикварную посуду и протирали мягкой тряпочкой.
– Римма, дочка! Не высовывайся так, у меня сердце в пятки уходит! – беспокоилась Нинель.
– Не бойтесь, Нинель Сергеевна! Я очень цепкая, как обезьяна, не упаду. Вы не представляете, сколько раз в детстве я падала, когда с мальчишками по деревьям лазила. И практически каждый раз приземлялась на ноги, как кошка. Только один раз ушиблась, – тараторила я, синхронно протирая стекла с двух сторон так, что они звенели от чистоты и блеска.
– Я не представляю, как переживала тогда твоя мама, – сказала тетя Нина. Я промолчала, еще более остервенело протирая оконное стекло. Но как будто затылком почувствовала, как Полина сделала ей знак не продолжать эту тему.
– Тетя Нина, а что за это фотография у вас? – поспешно пыталась перевести разговор моя Поля.
– О, этой фотографии больше ста лет. Мои бабушка с дедушкой, с моим отцом и другими своими детьми. – начала охотно разъяснять хозяйка. – Это столовое серебро тоже мне досталось от родителей, я им теперь почти не пользуюсь. Разве только, когда приходят гости.
***
– У нее была какая-то невероятная любовная история, мне мама говорила, – сказала Поля, когда мы вечером вышли выгулять Антошку по скверику неподалеку от дома.
– Какая?
– Она всю жизнь любила только одного мужчину. Но он был женат. Когда она узнала об этом, не захотела разрушать семью. Но всю жизнь любила его, только его. Так и не вышла замуж.
– Не знаю, по-моему это глупо – посвящать всю свою жизнь человеку, который скрыл от тебя, что он был женат. Тебе не кажется? – спросила я.
– Нет, не так. Она сама влюбилась в него, когда он еще не знал об этом. Когда, собравшись духом, она открылась ему, он сказал, что счастливо женат.
– Поэтому она осталась всю жизнь одна? Невероятно! Разве такое бывает?
– Рио, ты так думаешь, потому что сама не влюблялась никогда так сильно. Ты еще ни разу не влюблялась. Любовь, она ведь обогащает человека невероятно, даже если она безответная. Особенно, если она не безответная, – затуманились глаза Полины.
– Возможно. Но посвящать свою жизнь человеку, который меня даже не знает, я бы не стала.
– Боже, Рио! Как для тебя все просто: это белое, а это черное. Или поди ко мне, или пошел вон. Ведь бывают ситуации, когда…
– Бы-ва-ют си-ту-ации! – пропела я, дразня Полю. – Да, такая уж я родилась.
***
– Так это вы по рекомендации Семена Макаровича? – спросила Аврора Майю, когда ее пригласили в Дом моды. Майя молча, но не без вызова кивнула. Потому что она была уверена, что Аврора ее узнала.
– Мне нравится ваше упорство. Вы многого добьетесь, если с таким же рвением будете учиться нашему ремеслу и упорно трудиться, – Аврора действительно узнала ее, но не стала углубляться в эту тему.
– Занятия у нас начнутся через два дня. Имейте в виду, у нас нет исключительных людей. У всех одинаковые права и условия работы. Не справляешься с работой, нарушаешь дисциплину – будь добра, освободи место для более достойных кандидатур. Вы свободны, – сказала Аврора, придвигая к себе принесенные бухгалтером бумаги.
Майя поняла: это не было актом устрашения. Ее еще Семен предупредил, что в дальнейшем все зависит от нее, он не будет вмешиваться в дела Авроры, даже если она решит ее прогнать. Очень уж он ценил свою партнершу по бизнесу и верил ее профессионализму.
– Уж я не я буду, если не вцеплюсь и не стану самой главной моделью здесь! – сказала она сестре, поджидающей ее в роскошном зеркальном холле Дома моды.
Сестра Майи Ольга давно жила в Большом Городе, где работала секретарем-делопроизводителем в крупной торговой фирме. Сестры не очень были похожи друг на друга. Ольга, разбитная шатенка с аппетитными пышными формами, была на целую голову ниже Майи. У нее не было грандиозных планов по завоеванию мира, но она тоже неплохо устроилась. Ее босс, он же отец ее двухлетнего сына, купил им просторную квартиру недалеко от места работы, где нашла сейчас временный приют и Майя.
– Она тебя узнала? – спросила Ольга, допивая свой кофе в кафе на первом этаже, куда сестры вошли, чтобы перевести дух.
– Как же, конечно, узнала! Но особо не удивилась, – сказала Майя.
– Возможно, этот твой Семен частенько ей подкидывает девушек, которые хотят стать манекенщицами. Видимо, привыкла, – правильно предположила Ольга.
– Хочешь сказать, у Семена много таких, как я? – с раздражением спросила Майя.
– Это говорю не я, а самая простая логика. Посуди сама, с чего бы ему быть одному, холостому мужчине, если вокруг крутится так много жаждущих славы и денег девушек?
– Он не холостяк, а разведенный. Может, это и так. Но, теперь у него буду только одна я. И никаких других жаждущих-алчущих!
– Ты что, Майка? Влюбилась? – удивилась сестра.
– Никто не говорит о любви. Просто он мой трамплин, —
Сестры весело расхохотались.
– И он им будет до тех пор, пока я не выжму из него все соки, – сказала Майя самонадеянно.
– Ой, сестричка, будь осторожна. Богатые, состоявшиеся мужчины далеко не дураки. Иначе они бы не были такими богатыми. Вот мой сделал ребенка, но не собирается разводиться со своей мымрой. Так и живет на два дома.
– А я и не собираюсь за него выходить замуж. Мне нужны только его деньги, чтобы раздобыть славу и известность. Потом пусть катится куда хочет.
– Но твой ведь купил вам со Славиком квартиру? Ты у него все еще работаешь, это же тоже много значит, – заметила Майя.
– Да, конечно. Но он уже такой старый, – чуть брезгливо сказала она.
– Ну ты же не собираешься его варить. Или собираешься? – со смехом спросила Майя.
– Когда его не станет, можешь найти себе молодого.
– Уже, – многозначительно сказала Ольга выезжая из парковки Дома моды.
– Что «уже»? – не поняла Майя.
