Артем Мещеряков
Телеграмма смерти панорама
– В смысле не хотел?
– Ну, знаешь, когда люди чего-то хотят, они этого добиваются, – пришлось объясняться.
– Если люди хотят, они могут пойти против обстоятельств. Но некоторых вещей добиться почти нереально, – менее весело, чем прежде, сказал Стёклав.
– Да… Но всё-таки, мне кажется, каждый может добраться до нужной ему черты. Я пятнадцать лет курил, а последние пять из этих пятнадцати, пытался завязать. Не покупал пачки, только брал у друзей, потом и вовсе по несколько дней и даже недель не курил. И каждый раз срывался. Надо мной смеялись, мол, успокойся и кури уже. Но, я не слушал. Настал день, и продрав глаза, мне открылась истинна – можно вообще больше не курить. С тех пор, ни одной сигареты не поджёг. Веришь, нет, но это так.
– Это конечно круто. Но мне кажется, ты сорвёшься, – ответил Стёклав.
– Почему?
– Потому что зациклен на бросании курить и начинании снова.
– Посмотрим. Время покажет, – ответил я, не желая спорить.
– О, а вон там, где пересечка, уводящая дорогу налево, по крышам вагонов гулял Мартин Хайдегер, он выскребал из вентиляции остатки душ, отлетевших в мир иной во время того, как состав эксплуатировался. Занятный был парень, кстати. Позитивные мысли толкал. Мол, то, что мы существуем, уже радостный и удивительный факт, а то, что мы, как рабы ебошим за копейки на заводе, это мелочи. Главное, жить ради познания, а не ради денег, повышений всяких, понижений, обедов, шмобедов. Типо, кому какое дело вообще. Люди вокруг, ради которых ты сейчас рвёшь очело, чтобы показаться лучше, есть, не смогут тебя спасти от неизбежного «Ничто». Даже если очень захотят.
– А что это за «Ничто»? – спросил я.
– Мне кажется, это состояние или нечто похожее, только слов, описывающих то, что я пытаюсь сказать, ещё не придумали. Наверное, это остановившееся время, такое, как когда ты ещё не появился на свет, – Стёклав был весьма убедителен.
Следующие три минуты мы шли молча, пока я не решил прервать тишину вопросом о тишине.
– Слушай, а почему, вообще никого нет вокруг? И тишина стоит, как на кладбище, – заметил я.
– Так обед сейчас по расписанию, – Стёклав взглянул на часы. – Вторая его половина. Значит, все спят. Присмотрись в окна. – Он указал на стоящие в цеху серые полуразобранные пассажирские вагоны.
В каждом купе, на полках спали люди. Как-будто, звери в своей природной зоне.
– Вижу, да. Кстати, а где мы будем искать Птицслава Тетрадисмертьевича?
– Эх, ну пойдем. Птицслав хороший дядька. Работает в Митре, маляром. Жаль конечно, что всё так получается.
– В Митре? – спросил я.
– Да, это малярный цех. Сам всё увидишь.
Мы пошли через пересечку, ведущую к электроремонтному участку. Под ногами, я обнаружил воду. Это показалось мне странным. Следующие пятьдесят метров бетонного пола, источали запах сырости.
– Слушай, а почему тут мокро? – спросил я, у своего проводника.
– Местные уборщицы не хотят подметать пол, поэтому просто его поливают водой из шланга.
