Артем Мещеряков
Телеграмма смерти панорама
– Арсеньев Птицслав Тетрадисмертьевич, – сказал я, показываю гуманитарию изображение со стариком.
– Аааааа, это Птиц. Пойдём, я тебя провожу.
– И Стёклав…
– Да, Бздихалыч Михалыч.
– Я бы на твоём месте, с этим джентльменом вёл себя очень доброжелательно. Когда-нибудь, он вернётся, чтобы доставить послание и для тебя, – серьёзным тоном, сказал Бздихалыч Михалыч.
В ответ Стёклав не стал ничего говорить, только кивнул головой в знак понимания.
Мы в унисон зашагали в сторону цеха из красного кирпича. По всей территории из громкоговорителей доносился голос, читающий стихотворение.
«Я по снам по твоим не ходил
и в толпе не казался,
не мерещился в сквере, где лил
дождь, верней – начинался
дождь (я вытяну эту строку,
а другой не замечу),
это блазнилось мне, дураку,
что вот-вот тебя встречу,
это ты мне являлась во сне,
(и меня заполняло
тихой нежностью), волосы мне
на висках поправляла.
В эту осень мне даже стихи
удавались отчасти
(но всегда не хватало строки
или рифмы – для счастья)».
«Да уж, действительно странно», – подумал я, услышав столь тоскливые стихи. Но, из брода мыслей, меня вытянул мой попутчик Стёклав.
– Смотри, видишь раскрашенный в триколор вагончик? – указывая пальцем, спросил он.
– Да, что это?
– Там серверная. Ребята борются с внешней и внутренней киюберпреступностью. Недавно указ вышел свыше, что нужно регулировать все отношения между людьми, включая компьютерные, надеюсь, ты понимаешь, о чём я. Мне, на самом деле, кажется, в интернетах творится бесовщина, – Стёклав перекрестился.
– Да, мне тоже так кажется, – ответил я
– А вон смотри, памятник, – впереди стояла пятиметровая бронзовая фигура Ленина, а на голове у него, птицы свили себе гнездо. – Сразу за ним, место, которое называется «Парк». Но это не тот парк, где можно гулять с коляской и выпивать. Тут починенные вагоны мы готовим в отправку. Ну, там, проверяем в последний раз электричество, натапливаем котёл, подкрашиваем потёртости, затягиваем гайки. Короче, финалим и сдаём ОТК.
– Что за ОТК? – спросил я.
– Это такие товарищи, которые вечно проёбываются, только ходят и осматривают вагоны на дефекты. Ну знаешь, маменькины сынки всякие, не умеющие работать руками. Отдела контроля качества называется.
– Везде такие есть, – коротко ответил я.
– А тут начинается самый большой цех – вагоносборочный, – сказал Стёклав, приглашая меня в маленькую дверь для людей, прорезанную в огромной воротине для поездов.
– Святая святых. Ты не представляешь, сколько знаменитых людей за сто двадцать лет, повидало это место, – Стёклав говорил с долей гордости.
– Кого же повидал этот цех? – спросил я.
– Ну, например, Артур Шопенгауэр. Работал электриком-испытателем. А сидел, вон в той синей каморке. Называл существующий мир худшим из возможных миров, представляешь? Всё никак не мог уволиться.
– Может просто не хотел? – я задал вопрос и понял, что сделал это не подумав.
