Артем Карпавичус
Расстаться нельзя остаться. Книга для тех, кто устал от драм и хочет счастливых отношений
Глава 2
Формула отношений. И как же мы вляпались в эту любовь?
В течение последних 50 лет каждый раз, когда ученые проводят исследования, пытаясь подтвердить или опровергнуть гипотезу о том, что человечество не на обе ноги моногамно, а моногамны только женщины, мужчины полигамны, исследователи получают весьма сомнительные результаты. Анонимные опросы показывают, что на двух изменяющих мужчин приходится только одна изменяющая женщина. Но такие результаты невозможно объяснить ни с точки зрения биологии, ни математики.
Что не так с биологией? У одного вида млекопитающих не бывает такого, чтобы самец был полигамен, а самка моногамна или наоборот.
У одного вида млекопитающих не бывает такого, чтобы самец был полигамен, а самка моногамна или наоборот.
А с математикой еще веселее. На Земле живет примерно одинаковое количество мужчин и женщин. Если уж совсем дотошно, то распределение полов в общем количестве жителей планеты выглядит следующим образом 49,5 % женщин и 50,5 % мужчин[4]. Мальчиков рождается больше примерно на 5–6 %, но со временем значения усредняются к погрешности менее 1 %.
Даже если отмахнуться от биологов фразой «мы люди, у нас очень сложно устроенное поведение», то чем отмахнуться от математиков? С кем эти мужчины изменяют своим партнершам? Где они берут столько женщин для измен? Все эти вопросы, как правило, остаются без вразумительных ответов.
Очевидно при этом другое: веками поощряемая идея, что мужчина должен быть охотником и завоевателем, а женщина – скромно ждать своего суженого, ни к чему, кроме путаницы в головах психологов, изучающих семейные отношения, не привела. Все, что удалось понять, – мужчины завышают количество своих половых партнеров, женщины занижают, а на деле все одинаково молодцы.
Мужчины завышают количество своих половых партнеров, женщины занижают, а на деле все одинаково молодцы.
Почему же тема измен так волнует человечество? Что тут такого страшного, если ваш партнер или партнерша позанимается сексом с кем-то другим и вернется к вам. Почему сама мысль об измене партнера вызывает у нас столько негативных чувств?
Эмоции, рождающиеся в нашем древнем животном мозге, заставляют нас страдать от мысли о том, что партнер займется сексом с кем-то другим. Если эти эмоции рождает древняя часть нашего мозга, то и ответы будем искать в глубокой древности.
Мы помним из первой главы, что Госпожа Эволюция, решая задачу размножения и выживания нашего вида, привела нас к серийной моногамии. Формула отношений выглядела тогда так: «Самка заботится о потомстве и домашнем очаге, получая от самца ресурсы и защиту. Самец дает самке ресурсы и защиту, взамен она растит его потомство, обеспечивая продолжение его генов. Продолжительность – родительский цикл».
Формула выглядит отлично: самка защищена и с ресурсами, самец продолжил гены, у детей вырастает мозг, есть время научиться выживать в мире, в котором они оказались.
Из сегодняшнего дня нам это кажется совершенно нормальным, понятным и жизнеспособным. Но так ли просто Госпоже Эволюции удалось это реализовать? На какие хитрости ей пришлось пойти, чтобы среди 96 % полигамных млекопитающих, люди попали в 4 %, которые пошли моногамной дорогой? Эволюция ведь не бегала от племени к племени с россказнями: «Эй, древние люди, вам нужна серийная моногамия, давайте живите друг с другом парами, вступайте в отношения поскорей. Посмотрите, какие огромные головы у ваших детей, надо чтобы дети выжили, и когда-нибудь через 200–300 тысяч лет ваши потомки построят на орбите Земли Международную космическую станцию, у вас будет куча еды, вы истребите всех своих природных врагов (и друзей заодно), будете жить 80 лет, а не 20–25 как сейчас».
Эволюции нужно было создать природные механизмы, которые бы связывали мужчину и женщину на период родительского цикла. У слонов этого не требовалось, у ягуаров, как мы знаем, тоже, а вот у людей это было вопросом выживания вида – вот тогда-то и родилась любовь.
Эволюции нужно было создать природные механизмы, которые бы связывали мужчину и женщину на период родительского цикла. У людей это было вопросом выживания вида – вот тогда-то и родилась любовь.
О любви размышляли древние греки и римляне. Ульям Шекспир восхвалял любовь в сонетах, Фредерик Шопен прославился музыкальными композициями на любовную тему, Петр Ильич Чайковский создавал романтические произведения для оркестра, а в Мариинском театре на его музыку аж три балета поставили.
Художники и скульпторы всех времен и народов в своих творениях воспевали любовь. Любовная тема нашла место и в фотографическом искусстве, стоит вспомнить хотя бы Альфреда Эйзенштадта, сфотографировавшего знаменитый поцелуй на Тайм-сквер.
Даже какой-то пьяный мужик в эту пятницу горланил про любовь в караоке, заказывая по третьему кругу песню Меладзе «Я не могу без тебя». По телевизору больше 15 лет идет реалити-шоу со слоганом «Построй свою любовь», а Голливуд каждый месяц выпускает по несколько ромкомов.
Человечество повернуто на любви – это надо признать. Мы до такой степени тонем в ней, что пора бы уже подумать о том, что это кому-то нужно. Поискать здесь теорию заговора, если хотите. Но если вы внимательно читали, то долго искать не придется. Любовь между мужчиной и женщиной – это эволюционно обусловленное чувство влечения и привязанности, целью которого является размножение и выживание вида.
Именно об этой любви писали Чайковский, Шопен и Шекспир. Именно такую любовь фотографировал Эйзенштадт и именно о ней орал мужик в караоке. Именно этот вид любви стоит особняком и сильно отличается от любви к латте с маршмеллоу, книгам, вождению в нетрезвом виде и чехословацкому сервизу.
Любовь между мужчиной и женщиной – это эволюционно обусловленное чувство влечения и привязанности, целью которого является размножение и выживание вида.
Понятно, что существует любовь детей к родителям (она, кстати, тоже эволюционно обусловлена до момента сепарации, когда дети перестают зависеть от родителей). Но попробуйте сравнить вашу любовь к родителям в 11 лет, когда расставание на 3 дня казалось вам жуткой разлукой, и в 25 лет, когда большинство людей видятся с родителями в лучшем случае раз в месяц. Называется одинаково – любовь, но состояния разные. Эволюция вложила в нас совершенно разные чувства и эмоции.
Существует эволюционно обусловленная любовь родителей к детям. Причем этот вид любви наступает еще до рождения ребенка, так как мозг беременной женщины буквально плавает в эстрогене, прогестероне и эндорфине. Ребенок еще не родился, а она его уже любит. Но мать и близко не испытывает таких чувств к своим взрослым детям, хотя тоже их, несомненно, любит.
Так или иначе, центральное звено здесь – это любовь между мужчиной и женщиной, ведь, если бы ее не было, не было бы никаких родителей и детей. На этом звене и сконцентрировалась госпожа эволюция. Ей нужно было обеспечить продолжительную привязанность между самцом и самкой человека.
Чтобы любовь между мужчиной и женщиной возникла и длилась родительский цикл, эволюция наделила человечество многими привилегиями.
Начнем с первого и, наверное, главного отличия самок человека от самок почти всех остальных приматов – это скрытая овуляция и способность заниматься сексом вне этого периода (в любой момент цикла).
Почти у всех приматов овуляция открытая, самки очень меняются в период овуляции, у них краснеют и набухают гениталии, увеличивается грудь, происходит течка, меняется поведение.
Так самка сигнализирует всем самцам вокруг, что она готова к спариванию.
Поведение самцов тоже меняется: в обычное время они никак на самок не реагируют либо же агрессивны к ним, но в период течки у самки они меняют гнев на милость. Снижают агрессию, могут делиться едой и всячески показывают, что надо спариться именно с ним.
Когда овуляция прекращается, все внешние признаки исчезают, вместе с ними спадают интерес, внимание и подарки от самцов. Также приматы не занимаются сексом вне овуляции, за небольшим исключением, так как не видят в этом никакого смысла.
Для того чтобы удержать самца человека рядом с самкой и заставить его заботиться о ней, эволюция скрыла овуляцию у женщин. Самец человека, да зачастую и самка тоже, не знали, когда будет овуляция. В отличие почти от всех остальных приматов, они могли заниматься сексом и без нее, для удовольствия, для общения, для снятия напряжения, для решения конфликтов, для знакомства, если хотите. Причем сексом люди могут заниматься даже во время беременности, этим в том числе можно объяснить повышение либидо у беременных в третьем триместре, когда ребенок вот-вот родится и нужно чтобы самец оставался рядом.
Для того чтобы удержать самца человека рядом с самкой и заставить его заботиться о ней, эволюция скрыла овуляцию у женщин.
Эти эволюционные приобретения человека во многом и предопределили возникновение отношений между мужчиной и женщиной. По этой же причине у женщин самая большая грудь среди всех приматов в сопоставимых размерах вне зависимости от стадии цикла. А если вы посмотрите на самок обезьян, то грудь у них набухает только во время овуляции и кормления потомства.
Вероятно, этот же механизм сказался и на размерах пенисов, которые являются самыми длинными среди всех приматов. К примеру, у трехметровых самцов горилл пенис достигает лишь 3–4 см, ведь он им нужен только для спаривания. У мужчин же средние значения порядка 13 см, и это при гораздо меньшем росте, чем у тропических Кинг Конгов.
За период отношений между мужчиной и женщиной появилось и много других изменений в наших телах и поведении, которые связаны с адаптацией к долговременным отношениям, к примеру исчезновение клыков у мужчин.
По теории антрополога Оуэна Лавджоя большие клыки у приматов являются признаком повышенной агрессии к самкам и другим самцам, но человечеству на раннем этапе развития не нужна была внутривидовая агрессия. Людям нужны были приветливые самцы, которые сотрудничают друг с другом и заботятся о своих самках. Видимо, чаще спаривались именно с такими, в результате чего клыки у мужчин постепенно стали меньше.
Ну ладно, подумала Госпожа Эволюция, сексом занимайтесь сколько хотите, когда хотите и зачем хотите, овуляцию спрятала, налила грудь, пенисы вырастила, клыки убрала, все должно заработать.
Желаемая формула: «Самка заботится о потомстве и домашнем очаге, получая от самца ресурсы и защиту. Самец дает самке ресурсы и защиту, взамен она растит его потомство, обеспечивая продолжение его генов. Продолжительность – родительский цикл» должна наконец заработать!
Но что же делать с изменами, с которых началась эта глава? Ведь вокруг много других самцов без клыков и с пенисами и самок с невидимой овуляцией, но с хорошо видимой грудью. Почему именно с этим самцом? Почему именно с этой самкой? Целый родительский цикл? Вот, например, у самок бонобо овуляция тоже скрыта, и они всей стаей спят друг с другом и воспитывают потомство всем двором, не разбирая даже, чьи это дети (чьи гены). И самцы у них милые и приветливые, и дети обихожены, а самки довольны.
Но бонобо живут в райских лесах Африки, где нет недостатка ресурсов и сравнительно немного хищников. Люди же эволюционировали в саванне, где совсем другие условия выживания. В любой момент могла возникнуть необходимость быстро менять территорию племени из-за нападения соседей, бежать от хищников, спасаться от пожара и многих других опасностей.
Нельзя воспитывать детей в формате детского сада, где все дети как бы общие и нет особых привязанностей, нужна персональная ответственность за каждого ребенка. Нужно сделать так, чтобы для самца человека было очень важно, что самка растит именно его ребенка, именно его гены продолжаются, а самке было важно, чтобы он именно ей приносил ресурсы, именно о ней заботился. Но почему? И при чем тут измены? Вот мы с вами и подобрались к объяснению главного любовного невроза человечества.
Измена, как много в этом слове
Шекспир писал не только про любовь. Ведь кроме «Ромео и Джульетты» есть еще и Отелло, который задушил Дездемону за мнимую измену. Петр Ильич Чайковский написал красивую вариацию Одиллии, которой Зигфрид, с очевидно не очень хорошим зрением, подарил цветы, умертвив этой изменой свою возлюбленную Одетту. А Фредерик Шопен, с его меланхоличными вальсами и любовью к Жорж Санд, которая слыла у современников не то феминисткой, не то дамой парижского полусвета, со всеми вытекающими?
Измены, а точнее, особое к ним отношение со стороны человечества оставили громадный след в мировой художественной культуре. И не зря. С эволюционной точки зрения измена – это не просто секс на стороне, это событие, угрожающее выживанию потомства. Если изменяет самец человека, то это сильно ухудшает шансы на выживание потомства у самки, с которой он уже состоит в отношениях. Ей придется делить ресурсы с потомством от другой самки, а это всегда риски: хватит ли их, равное ли будет распределение, получит ли она необходимую защиту.
С эволюционной точки зрения измена – это не просто секс на стороне, это событие, угрожающее выживанию потомства.
Если изменяет самка человека, то у самца возникает вопрос: а зачем он растит чужие гены? А если его детям не хватит ресурсов, потому что самка, приглядывая за чужим потомством, недостаточно хорошо следила за его детьми (с его генами)?
Кстати, эволюция и на этот случай сделала мелкий штрих к портрету размножения. Новорожденные дети чаще всего похожи на своих отцов, чтобы отец сразу видел родство. В рамках многолетнего исследования[5] по изучению семей Принстонский университет опубликовал результаты, в котором приняли участие 715 семей, в которых дети живут только с матерью. Полученные данные показали, что младенцы, которые при рождении были похожи на своего отца, через год были здоровее. Такие результаты дают основание предполагать, что внешнее сходство отца и ребенка побуждает отца уделять больше времени воспитанию детей, поскольку эти отцы уделяли своим малышам в среднем на 2,5 дня в месяц больше, чем отцы, дети которых на них непохожи. Окружающая среда диктовала условие персональной ответственности за детей для обоих партнеров.
Итак, эволюции предстояло решить, как минимизировать измены у людей. Как сделать, чтобы самка не бросала самца и потомство, потому что ей понравился другой самец, у которого клыки еще короче, а кое-что еще длиннее. Как сделать, чтобы самец не убегал к первой встречной самке, бросая свою самку с потомством, потому что у той шкура гепарда на груди не сходится. Как сделать, чтобы они весь родительский цикл предпочитали заниматься сексом друг с другом и растили свое большеголовое потомство. Необходимо создать между ними прочную привязанность. В этот раз эволюция пустила в ход не внешние изменения в телах людей, а внутренние.
Для решения этой задачи требовалось заварить в нашем мозге суп из всем широко известных гормонов любви: окситоцина, дофамина, эндорфина и серотонина, где главную роль в деле формирования привязанности играл, конечно, окситоцин.
В ноябре 2013 года клинический психолог Боннского университета Дирк Шилле с группой соавторов опубликовал очень интересное исследование на тему влияния гормона окситоцина на привязанность у мужчин[6]. Ученые взяли 40 пар, которые находились в отношениях в среднем 33 месяца, разделили их на две группы. Первой группе мужчин интраназально ввели нейропептид окситоцин (Syntocinon-Spray, Novartis), второй группе просто пшикнули в нос плацебоподобным физраствором. Далее каждому мужчине из обеих групп произвольно показывали на мониторе фотографии трех женщин. Фотографии были черно-белыми, с нейтральным выражением лица, как на документы, и максимально похожими друг на друга по формату. Большую часть фото занимало лицо и однотонный фон. Кто был изображен на фотографиях: первое фото – партнерши исследуемого, второе фото – его знакомой и третье – незнакомой девушки. Экспериментаторы просили мужчин оценить привлекательность каждой девушки от 0 до 100. Мужчины, которым ввели окситоцин, ставили более высокие оценки своим партнершам и примерно равно низкие знакомым и незнакомым девушкам, также в их мозге фиксировалось срабатывание реакции системы вознаграждения при виде лица их партнерши. Реакция мозговых центров, отвечающих за удовольствие, на фото остальных двух девушек не была яркой.
Во второй группе, где мужчинам ввели обычный физраствор, испытуемые ставили примерно равные оценки по шкале привлекательности всем трем девушкам и в их мозговых центрах, отвечающих за удовольствие, не фиксировалось особой реакции ни на одну из трех.
Возник вопрос, почему без окситоцина мозг мужчины вообще никак особо не реагирует ни на лицо своей девушки, ни на знакомое лицо и даже на лицо незнакомки. Ответ крылся в выражении лиц на фото: нейтральное выражение лица девушек не сулит мужчине примерно ничего, поэтому центры вознаграждений в мозге особо не включались, даже если это лицо его возлюбленной.
Но, так или иначе, мужчины в первой группе, которым ввели окситоцин, явно отдавали предпочтение женщине, с которой они уже состоят в отношениях. Это видно как по их субъективным оценкам в опросных листах, так и по работе их мозга. Также мужчины из первой группы ставили более низкие оценки двум другим (знакомой и незнакомке), чем мужчины, получившие физраствор, и это свидетельствует о том, что окситоцин не просто повышает для мужчины ценность лица своей партнерши, но еще и дистанцирует такого мужчину от других женщин.
Вывод: Госпожа Эволюция со своей задачей справилась, ей удалось создать механизм формирования и удержания привязанности гормональным методом, и, заметьте, средний стаж пар был 33 месяца, что уже на исходе срока родительского цикла, а привязанность до сих пор сохранялась. Причем эволюция не стала издеваться над древними людьми, зная, что те едва ли смогут в пещерных условиях лабораторно синтезировать нейропептидный гормон паравентрикулярного и супраоптического ядер гипоталамуса под названием «окситоцин», поэтому придумала его выработку в нашем мозге – через простое поведение. Когда в племени появлялся новый самец с аккуратными клыками или новая самка с незастегивающейся на груди шкурой гепарда, они просто крепко обнимались и чаще улыбались друг другу, этого, к счастью, для выработки гормона привязанности было вполне достаточно.
Ну что ж, вроде бы все предусмотрено: овуляция скрыта, клыки убраны, самцы добры друг к другу и к самкам, пенисы и грудь выращены, секс – пожалуйста, в любой момент, любовь придумана, детки похожи на самца, методы удержания привязанности разработаны, протестированы и внедрены, возможность измен сокращена. Пробежав по чек-листу, Госпожа Эволюция нажала на рычаг и запустила наконец свою формулу: «Самка заботится о потомстве и домашнем очаге, получая от самца ресурсы и защиту. Самец дает самке ресурсы и защиту, взамен она растит его потомство, обеспечивая продолжение его генов. Продолжительность – родительский цикл».
За следующие то ли 200, а то ли 300 тысяч лет Госпожа Эволюция повидала многое: и многоженство, и многомужество, и патриархат, и матриархат, и переход от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству, и Древний Рим, и вымирание всех видов людей, кроме Homo sapiens, но на базовом уровне формула работала. Другое дело, что те сюрпризы, которые для нее подготовил ХIX век, Эволюции даже в самом страшном сне не могли присниться.