Артем Каменистый
Люди пепла
И тут опять все изменилось. Резко.
Резче не бывает.
Из-за пристройки вынеслась фигура, голая по пояс, но в знакомых серых штанах и одиноком ботинке. Скорость ее была такова, что деревянная подошва простучала по доскам палубы с частотой поспешной барабанной дроби, затем последовал длиннейший прыжок с вытянутыми вперед руками – один из спутников Айлефа упал с душераздирающим криком.
Миг, и по палубе покатился второй – новая стремительная фигура размазалась в пространстве при атаке, скорость просто невероятная.
– Айлеф! Ложись! – заорал Трой, бросаясь к месту схватки.
Странно, но здоровяк послушался, без задержки припал животом к палубе. И очень вовремя, потому как третий нападающий пронесся над ним с разочарованным визгом, чуть-чуть не успев ухватиться за голову. Скорость полета была такова, что ему пришлось сложиться в воздухе, упасть, покатиться кубарем, гася инерцию нереализованной атаки. Трой, приближаясь с ускорением, правильно рассчитал момент, заранее взмахнул клинком, и лезвие оказалось в нужной точке в нужное время.
Рывок запястья, и нападающий катится дальше, только он уже не тот, что раньше, – в сторону отлетела отсеченная рука, а из добротно вспоротого бока хлещет фонтан странно-темной, почти черной крови.
И никаких колебаний. Ни малейших. Голова чиста от мыслей, тело будто само собой действует.
– Добить! – крикнул Трой, бросаясь на следующих.
Эта парочка занималась сваленными с ног ребятами, и дела у последних были плохи. Один вообще не шевелился, его горло уже успели кроваво обгрызть и продолжали этим заниматься с большим аппетитом; второй еще хрипел, пытаясь оторвать от себя полуголого человека, с рычанием пытавшегося выхватить из его шеи очередной клок мяса.
Этому, похоже, помощь нужнее, и Трой, подскочив, с силой ударил сверху вниз. Не промахнулся: кончик клинка с хрустом сокрушил затылок, смертельно раненный захрипел, судорожно задергался, но даже при этом продолжал тянуться зубами к добыче. Лишь второй взмах его успокоил, да и то не окончательно – агония получилась бурной, с пронзительными воплями и дергаными перекатами по палубе.
Второй, оторвавшись от кровавой трапезы, недобро уставился на Троя, продолжая при этом монотонно пережевывать.
Взгляд нехороший. Не бывает у человека глаз столь желтых, что они кажутся чуть потускневшими кусочками небесного светила. И узких кошачьих зрачков в непомерно огромной роговице тоже не бывает.
Зубы не разглядеть, но Трой готов на что угодно поспорить – с ними не все ладно. Не могут наши резцы и клыки с такой легкостью отрывать куски живого мяса.
Не человек это. Что угодно, но не человек.
Тварь в людском обличье прыгнула без подготовки, не подобравшись перед этим, никак не выдав свои намерения. Только что лежала на добыче и вдруг из такой неудобной позы подскочила на уровень шеи Троя, вытягивая жадно трясущиеся руки.
Быстро двигается. Очень быстро и непредсказуемо. Но и он не стоит столбом, ворон на заборе считая, Трой тоже кое-что умеет.
Дотянуться до головы мечом не получилось, успел чуть изменить траекторию клинка, намереваясь подсечь руки, но вышло не совсем так – удар пришелся по кистям, в сторону отлетели отсеченные пальцы. Уклониться от взлетевшего противника удалось лишь частично, тот успел дотянуться, но и только – искалеченная ладонь не позволила ухватиться, он лишь запачкал кровью нижнюю половину лица и оставил царапину на подбородке.
А Трой успел ударить еще раз, в уже удаляющегося, приземляющегося на палубу. Достал самым кончиком, подрубив сухожилие над пяткой. И когда раненый попытался вскочить, поврежденная нога подвела, он, разбрызгивая черную кровь размахивающимися руками, завалился на живот, и подняться ему не дал Айлеф, размозжив затылок тяжелой рукоятью от лебедки.
Трой обернулся, облегченно вздохнул – третья тварь, которой он в самом начале отсек руку, тоже не шевелится. Валяется возле двери в коридор с каютами, рядом с опешившим видом стоит Бвонг, зажимая одной ладонью вторую, и меж пальцев обильно струится кровь. Судя по всему, успели как следует цапнуть.
Спасибо, что не за шею.
– Кто это такие?! – рявкнул Трой, проворно оглядываясь по сторонам.
– Да пепельники же! – крикнул Храннек. – Быстрее за мной, мы там дверь открыли, чтобы их подманить, а потом эта туша буянить начала, драка началась, все сюда бросились, так и оставили распахнутой! Там сейчас никого нет, могут вырваться новые! Быстрее!
Едва закрыли дверь, как с другой стороны ударили с такой силой, что затрещала щеколда. Еще удар, еще, и тут же омерзительные клокотания, которые почти не заглушаются толстыми досками.
Храннек покачал головой и с горечью произнес:
– Не выдержит, если так и будут стучать.
Трой кивнул:
– Надо с этим что-то делать. Айлеф, упрись в дверь, удерживай. И где этот Бвонг?! Эй! Ты у нас самый толстый, тебя сожрут первым! Так что бегом держать дверь! Плечом подопри!
– А ты куда?! – крикнул вслед Храннек.
– Я за досками и гвоздями! Драмиррес, проследи, чтобы остальные выходы не остались без присмотра!
Это хорошо, что Трой заглянул в дверцу под лестницей. Там есть инструменты для плотницкого дела и гвозди, в том числе и длинные. Дайте только немного времени, и все входы в трюм окажутся заделанными наглухо.
Теперь он точно знает, что прежние страхи не безосновательны. В темноте трюма каким-то образом оказались очень серьезные враги. Выглядят они практически как люди, но те им и в подметки не годятся по быстроте и силе.
Не говоря уже о хватке челюстей – обычным людям не дано с такой легкостью рвать живое мясо.
Откуда они там появились, как такое могло произойти с человеком – Трой не знал. Но ответы на эти вопросы можно получить позже, сейчас несопоставимо важнее как можно быстрее сделать так, чтобы этот загадочный враг и далее оставался во мраке трюма.
Если выберется, тут станет не до вопросов.
Глава 4
Знакомство
Забил очередной гвоздь, придирчиво оценил результат. Доска, оторванная от искалеченного рухнувшими мачтами фальшборта, была наискось протянута через дверь и приколочена в нескольких местах. Не единственная, их тут уже четыре штуки. Теперь здесь вырваться куда труднее, закрепили на совесть.
Но и открыть дверь с этой стороны не так просто. Если в темноте трюма еще остались нормальные люди, им не позавидуешь.
Непрекращающийся стук молотка доводил пепельников до неистовства. Поначалу они ломились в дверь как голодные медведи на пасеку, но хитрец Храннек предложил действенный метод борьбы с их назойливостью. Проще не бывает – прямо в дверь заколотили полтора десятка длинных гвоздей. Они прошили доски насквозь, острия их торчали навстречу желающим вырваться на палубу. Судя по последовавшим воплям, кое-кому пришлось пострадать. Очень быстро обитатели трюма пришли к правильным выводам, и удары прекратились.
Сунулись было в другом месте, но инструментов и гвоздей хватало, так что там им тоже ничего не обломилось. На какое-то время можно вздохнуть спокойно, явную угрозу устранили.
Подошел Драмиррес и, не переставая поигрывать ножом, осведомился:
– Ты тут получше всех разбираешься в морских делах. Пепельники могут вырваться в других местах? Или только через двери?
– Как я понял, в трюм ведут три лестницы, и двери мы заколотили. Есть еще трюмные люки. – Трой указал на ближайший массивный прямоугольник. – Но там нет лестниц, им к ним не подобраться.
– А я вот думаю, что они куда угодно заберутся. Ловкие, будто мухи. И кто его знает, что в верхних трюмах? Вдруг груз навален под самый потолок? Тогда им не придется прыгать.
– Если и так, крышку люка еще надо поднять. А она тяжелая, так специально задумано, чтобы волнами не сорвало. Даже мы не сможем это сделать, надо крутить лебедки через блоки, которые были прикреплены к мачтам. А они пропали вместе с ними.
– Как можно было потерять три мачты из четырех?! Да, я ничего не разбираюсь в море, мог бы и не так начудить, но ведь здесь не тупоголовые ишаки плавали.
– Я нашел судовой журнал, можно там узнать.
– Нашел? Так давай, читай.
Трой не хотел признаваться, что с чтением испытывает небольшие затруднения, и потому предложил альтернативу:
– Лучше пусть Миллиндра прочтет, я хочу вбить еще несколько гвоздей. Журнал лежит возле тех дверей, где ты дрался с Бвонгом. Отдай его ей.
– Хорошо.
– Постой! А из-за чего началась драка? Что там вообще у вас произошло?
– Точно сам не знаю. Бвонг почему-то оставил дверь, за которой смотрел, и вроде бы начал приставать к девчонкам. Или просто сцепился с ними словами, они переговаривались до этого издали. Обе начали его костерить на все лады, особенно Миллиндра. Да и Айриция ничего, редко говорила, но зато так, что у меня уши в трубочку скручивались. Скажу тебе, она такие словечки знает, что закачаешься. Стрейкеру это надоело, сказал ему заткнуться и шагать назад, нельзя, мол, бросать выходы без охраны. А Бвонгу это не понравилось, набросился на него и начал избивать. Я услышал вопли, пришлось вмешаться, этот боров мог Стрейкера напополам разорвать. Да и тебя тоже.
– Да ты вроде ростом немногим выше меня, тебя бы он тоже разорвал быстро.
Драмиррес ухмыльнулся:
– Пусть сначала разорвет мой нож.
Выбрав новый гвоздь, ровный и длинный, Трой покосился в сторону кормовой надстройки. Там девушки зашивали в парусину тела убитых ребят. А он ведь даже не успел с беднягами познакомиться. Эти пепельники, кто бы они ни были, опасны настолько, что ни в коем случае нельзя подпускать их к себе. Как показало случившееся, обгрызают шею до костей быстрее акул.
Полный трюм трупов и непонятных пепельников, и вообще ничего не понятно. Но ритуалы – святое, теперь придется устраивать церемонию похорон. Благо что корабль вооружен, борта прикрыты шестеркой тяжелых баллист, хватает каменных ядер для груза, который утянет погибших в морскую пучину.
Начал забивать гвоздь. Из-за двери заклекотали, но уже куда скромнее, чем поначалу. И не бросились, стараясь всем телом вышибить преграду. Умеют учиться на дырках в своей шкуре.
Подошел Храннек:
– Трой, ты как думаешь хоронить ребят?
– Как всегда хоронят в море – бросить в воду.
– Вообще-то я не о том.
– Тогда я тебя не понимаю.
– Мы тут подумали, что лучше всем собраться вместе. Мы же заодно были, так будет правильно, на похороны принято приходить всем.
– Хорошо, еще несколько гвоздей забью и подойду.
– И можно потом поесть. Все голодные, и у нас получится вроде поминок.
– Что у нас с едой?
– На камбузе есть солонина и сухари.
– Много?
– Не очень. Но я еще не все осмотрел.
– Солонина хоть съедобная?
– Вроде не воняет, но соленая очень.
– Ел уже?
– Кусочек попробовал.
Очень хотелось чего-нибудь горячего. Лучше всего – наваристой мясной похлебки. Это как раз то, что надо истосковавшемуся по пище желудку. Может, удастся сварганить что-нибудь приличное из простой солонины, но об этом думать некогда, придется отложить на потом.
К тому же корабль большой, тут и помимо недоступных трюмов много чего есть, надо все тщательно осмотреть, глядишь, найдется что-нибудь повкуснее. В той же капитанской каюте ему попался шкафчик, набитый бутылками и крошечными амфорами со спиртным. Можно еще поискать, вдруг и закуски отыщутся. Вряд ли человек, спавший за шелковой ширмой, давился залежалой солониной наряду с простыми матросами.
* * *
Первое тело не задержалось на поверхности – мгновенно развернулось вертикально, стремительно ушло в глубину. Со вторым вышло не так быстро – плохо затянутая парусина надулась уродливым пузырем, мертвец скрывался под водой медленно, после этого некоторое время можно было разглядеть светлое пятно в темной пучине.
Бвонг, баюкая замотанную полоской ткани ладонь, недовольно произнес:
– Все равно всплывут. Если брюхо не распороть, всегда всплывают.
Трой понятия не имел, за какие прегрешения тот угодил в трюм «Кархингтайла», но после таких слов в голову начали закрадываться подозрения, что без сокрытия следов смертоубийства не обошлось.
– Кто-нибудь знает похоронную молитву? – очень серьезным тоном спросил Айлеф.
Все начали переглядываться, и совершенно неожиданно отозвался Бвонг:
– Да не покинет вас Святой Круг на последнем пути. Да избавит вас Святой Круг от ужаса севера и огненного мрака, где нет ничего, кроме сожаления о несбыточном. Да будет дорога ваша легка, как вечное движение соленых вод, да будет ваша последняя обитель чиста от пепельной скверны. Вроде все, нормально проводили.
Храннек покачал головой:
– Похоронная молитва должна быть длиннее.
– Шакал ты мелкий, откуда тебе знать?!
– У нас, когда старший купца зарезал и потом топил его в болоте, и то дольше говорил. Мы до этого думали, что он только ругаться умеет.
– Грех свой отмаливал, нельзя человека болотникам отдавать, это всякий знает.
– Так и за тобой грешок водится, – встрял Драмиррес. – Если бы кто-то не устроил хрен знает что, эти ребята могли бы жить дальше.
– Слышишь, ты, урод северный, ты на что намекаешь?!
– Я разве намекаю? Я прямо говорю.
– Заглохли оба, – беззлобно произнес Трой. – Хоть на похоронах попытайтесь не вцепляться друг другу в глотки. Нас и так осталось всего ничего, потеряем еще нескольких и не сможем следить за всеми выходами. Оба мечтаете еще раз схлестнуться с этими ребятами?
– Нам так и так хана, – буркнул Бвонг. – Этот корабль бросили не просто так, он проклят. Он стольких отправил в земли Краймора без возврата, что духи моря разозлились как следует и переломали ему почти все мачты. Я так руки одному умнику переломал, который щипал пижонов в моем переулке и ни разу не поделился добычей. Такими лапами ему теперь только у пьяных из карманов последние медяки тягать.
– Ну а мы тут при чем? – спросил Стрейкер. – Нас-то за что проклинать? Лично я никого не убивал и не калечил. Да, грехи были, не спорю, но не такие уж страшные, крови на мне нет.
– Все так говорят, – не успокаивался Бвонг. – А как колупнешь чуток, так столько всего вскроется, что устанешь проклинать. Все мы проклятие заслужили, раз сюда попали.
– Не только мы, – добавила Миллиндра. – В трюме было шестьсот два человека. Скажешь, что они тоже заслужили проклятие?
– Так все они, как и мы, – грязь и отбросы, – ухмыльнулся Бвонг. – Только не надо рассказывать, что вас ни за что в ящики посадили. Так все неудачники говорят. А я скажу вам честно: меня есть за что проклинать, я это заслужил и не собираюсь оправдываться. Что сделано, то сделано.
Вытянув неперевязанную ладонь, здоровяк задрал рукав куртки, показал на длинные шрамы – розоватые свежие и белесые застарелые:
– Умники, вроде Драмирреса, не один раз порезать меня пытались. Я, может, и не такой проворный, как некоторые, рукам частенько доставалось, зато стоило ухватиться за такого шустрого, и все очень быстро заканчивалось. Вот этими ладонями я свернул парочку шей, а уж сколько рук из плеч вывернул – не счесть. Первого человека убил в двенадцать. Я тогда был пухлым мальчишкой, сиротой, который отирался на задворках Талайского рынка. Этот козел бродил там специально, высматривал беспризорников вроде меня, заманивал деньгами и уводил. Никто из них после этого не возвращался. Так я потерял брата. А потом и сам пошел за ним, вот только он слишком рано отпустил охрану, любил забавляться в одиночестве. Я оглушил его, врезав по голове гирькой на ремне, потом связал и заставил рассказать, что он сделал с моим братом. Его слова меня сильно разозлили, и я слишком быстро его убил. Сейчас бы нет, сейчас бы сдержался и такое с ним сотворил, что он бы на коленях умолял о смерти. Я родился проклятым, в проклятой семье, и вы все такие же, как я, иначе вас бы здесь не было.
Трой кивнул:
– Возможно, и так, но давай обойдемся без проклятий. Предлагаю каждому сказать, за что именно он оказался в трюме.
– Зачем это? – удивился Драмиррес.
– Чтобы больше не возникали такие разговоры и чтобы знать, чего можно друг от друга ожидать. Можно, конечно, все прочитать в списках, но правильнее сделать это открыто и вслух. Раз уж мы в одной лодке, давайте привыкать к нашим плюсам и минусам, иначе сцепимся рано или поздно и перебьем друг дружку безо всяких пепельников. Здесь слишком тесно, и мы зависим друг от друга. Забудьте уже о том, что было, иначе нам не выжить. Считайте, что начали жить заново. А теперь пару слов о том, как жили до этого. Драмиррес?
Смуглый подкинул нож:
– Неужели по мне непонятно? Слегка подрезал одного богатенького хлыща. До этого он грубо обошелся с моей сестрицей, такое в наших краях не прощается. А когда уродец вернулся с парой братьев, подрезал их уже не слегка. Убийство, да еще и шулерство припаяли.
– А шулерство тут при чем? – удивился Бвонг.
– Да попался с парой высверленных костей в кармане, вот и припаяли для комплекта.
– То есть все же шулерство было.
– Если и было, то не в тот раз. Я ведь тогда ножом работал, а не кости кидал. Миллиндра, давай лучше ты. У тебя такой список – закачаешься, хочу, чтобы народ удивился.
– Чему тут удивиться можно? – пробурчал Бвонг. – Да она бабочке крылышки отрывать не станет, тоже мне, разбойница с большой дороги выискалась.
– Спорим, что она тебя удивит?
– А на что? На твой тощий зад? Да запросто.
– Лучше уж на твой, хотя я бы предпочел твою мамочку.
– Если бы ты видел мою мамочку, то не стал бы такое говорить.
– Если сынок пошел в нее, то я уже почти влюбился.
– Ладно, клоун, давай на три щелчка по лбу. На четыре страшно, еще подохнешь, меня совесть потом замучает. Ну ты, Веснушка тощая, за что тебя к нам отправили? Стащила с прилавка леденец на палочке?
– Да сколько уже можно повторять?! – нервно произнесла Миллиндра и, не отрываясь от раскрытого судового журнала, протараторила: – Незаконное проникновение, взлом, попытка кражи летающего питомца, сопротивление при задержании, нанесение телесных повреждений, попытка убийства.
Бвонг захохотал так, что жир на брюхе заколыхался, а из носа свесилась зеленая сопля. Небрежно смахнув ее ладонью, спросил:
– Ты там кого убить пыталась? Клопа постельного? Муху зеленую? Вот ведь умора!
– Ты удивился, так что подставляй лоб, пока я тебя за долги не порезал, – потребовал Драмиррес.
– Смотри только палец не сломай, хлюпик.
– Не сломаю, не надейся. Раз щелчок, два…
– Айлеф, а тебя за что? – спросил Трой.
– Судя по крестьянской морде, корову украл или овцу, – предположил Бвонг, без эмоций расплачиваясь за проигранный спор.
– Вообще-то я сено воровал, – вздохнул светловолосый здоровяк с простецким лицом.
Бвонг опять захохотал, но тут же осекся:
– За сено в ящик сажать не станут, ты нам что-то не договариваешь. Некрасиво это, будь хоть с нами честен.
– С сена все только началось, – признал Айлеф. – Мы попались управляющему, и он ударил моего младшего брата. Я не знаю, как так вышло, но я тоже его ударил.
– Брата? – впервые за все время отозвался избитый Бвонгом Стрейкер.
– Нет, управляющего.
– И что же было дальше? – спросил Трой.
– Ну и все. Ничего не было. Убил я его.
– Управляющего?
– Ага.
– Одним ударом?! – с недоверием спросил Бвонг.
Ничего не ответив, Айлеф поднялся, подошел к заколоченным дверям, взял одну из неиспользованных досок, удерживая за один конец, уперся другим в стену, вскинул руку над головой, сжал в кулак, опустил будто молот.
И доска с треском разлетелась на две части.
Все загалдели на разные лады, удар вышел с виду неуклюжим, но это не уменьшало его зрелищность. Корабельные доски тонкими не делают, и пусть эта не самая серьезная, хлипкой ее не назовешь.
Айлеф, отбросив оставшуюся в руке половинку, пояснил:
– У нас семья такая. В каждом поколении силач с мощным ударом рождается. Мне бы в кузнецы, как дед, но где уж теперь…
– Ты последний, с кем я решу подраться, – с уважением произнес Бвонг. – Но знаешь, зря ты нам про сено рассказал. Тебе теперь все будут его припоминать. В том числе и я. А ты, белобрысая, за что тут? Кого-то пришила, или за другие дела? Думаю, пришила, по глазам видно, взгляд мертвецами набит. Одного? Двух?
– Многих, – равнодушно ответила Айриция.
Она вроде бы за все время ни разу не отвернулась от моря, так и смотрела на то место, где в пучине скрылись два тела.
– Расскажи, всем очень интересно.
– Я попала в трюм за непристойное поведение, приставание к мужчинам и соучастие в многочисленных убийствах.
– Ну ничего себе! Так ты продажная женщина?! – нездорово оживился Драмиррес. – А в кредит можно? Если так, нам надо срочно обсудить кое-какое взаимовыгодное дело.
– Остынь, северянин, я первый в очереди, – важно заявил Бвонг.
– Да, все верно. Я продажная женщина, ведь так сказали церковники. А то, что ни один клиент так и не довел меня до кровати, – суду такие мелочи неинтересны.
Драмиррес повернулся к Бвонгу и озадаченным тоном произнес:
– Так как ты первый в очереди, не хочешь ли прямо сейчас выяснить, по какой причине ее клиенты останавливались на полдороге? Мне очень хочется это знать, я чувствую какой-то недобрый подвох.
Бвонг почесал подбородок, умопомрачительно скривил нижнюю губу, кивнул:
– Да, я думаю, что мне тоже следует это узнать. Говори, падшая женщина, мы хотим услышать, что приключилось с твоими клиентами.
– Старые мужчины любят молоденьких девочек. И у старых мужчин часто водятся деньги, потому они не скупятся на угощение. Всего несколько капель в их бокалы, и забвение наступает очень быстро.
– Так ты отравительница? – удивился Храннек. – Я видел отравительницу, она совсем на тебя не похожа. У той был нос крючком, хоть землю паши, а ты красивая.
– Обычно я их просто усыпляла, все остальное делали мой отец и братья. Но иногда сонного зелья оказывалось слишком много, и сердце не выдерживало. У старых мужчин оно слабое.
– Так это у вас семейное ремесло? – понимающе уточнил Драмиррес.
– Да, семейное. Мы потеряли ферму из-за старых долгов, отец и до этого баловался торговлей дурной травой, а после совсем голову потерял. Хотел все вернуть, и плевать каким способом. Он потерял последнее, моей семьи больше нет, братьев и отца казнили. Для мужчин возраст казни – семнадцать лет, для женщин – восемнадцать. Если казнить раньше, это станет прямым нарушением всеобщей хартии прав и вольностей. Поэтому они мертвы, а я оказалась в ящике.
– Так я не понял, ни один клиент не добрался до твоей койки? – спросил Бвонг.
Айриция впервые за время разговора повернулась, бледно улыбнулась, еле заметно покачала головой:
– Так уж получилось, что у меня очень строгий отец. Никакой свободы до замужества.
– Угу. Не повезло тебе с ним. Сплошные недостатки.
– Но я все же попала сюда в том числе за приставания к мужчинам и непристойное поведение. Я и правда падшая женщина.
Бвонг опять рассмеялся, похоже, здоровяку для этого много не надо. И, явно увлекшись процедурой знакомства, повернулся к злящемуся на него Стрейкеру:
– А ты никогда не лезь, когда я с дамами общаюсь. И ни к кому не лезь, а то так и будешь ходить поколоченным. За что тебя сюда?
– Воровство.
– Ты всего лишь вор? – спросил Драмиррес. – За кражу на Крайний Юг не отправляют, что-то темнишь.
– Отправляют. Если украл у церкви.
– Ты обокрал церковь?! Круто!
– Не однажды, – польщенно заявил Стрейкер.
– Со взломом? – с интересом спросил Бвонг.
– Я забираюсь в любое окно, на любой высоте. В любую погоду, днем или ночью. Могу в такую щель пробраться, куда кошка едва помещается. Вы знаете, почему она пролазит в самые узкие места? Потому что у нее нет ключиц. У меня они есть, но я все равно куда хочешь заберусь. Открываю изнутри двери сообщникам, бывает, работаю сам. У церкви всегда есть чем поживиться.
– Но надо быть совсем уж отмороженным, чтобы красть у клириков. – Драмиррес покачал головой.
– Ага. Как схватили, так первым делом это сказали.
– Всегда воров уважал, – заявил Бвонг. – У них свои законы, они понятные и правильные. Не то что у судей, там хрен догадаешься, что и как. Что ты ни делай, все равно виноватым выставят. Ты не серчай, не хотел я тебя так сильно отоварить, но рука у меня слишком тяжелая. Лучше бы ты на мачту забрался, раз такой ловкий, тебе в драку встревать нельзя, слишком щуплый. А ты, мелкий, за что сюда угодил? Небось шестеркой при бандитах был и заодно с ними под раздачу попал?
Храннек за словом в карман не полез:
– А разве ты в четырнадцать был главным бандитом рынка?
– Да уж покруче тебя.
– Я, между прочим, украл кошелек у городского судьи.
– Лучше бы ты у него судебную печать украл – тема выгодная.
– Нет, правда, я ловко это умею. Вот что хочешь в карман положи, береги всеми способами, но еще до темноты оно станет моим.
– Поспорил бы я с тобой на щелчки по лбу, да только тебя такой проигрыш точно прикончит. Так что живи, мелюзга. А ты, Трой? Небось мечом покрошил кого-то? Разбойничал? Ловко ты этой штукой машешь, будто из благородных. Только благородных в трюм не отправляют, куда нам, черным простолюдинам, до голубых кровей.
– Я единственный честный человек среди вас, – усмехнулся Трой.
– Да что ты говоришь? А я тогда святее всех святых, задницей Драмирреса клянусь, верьте мне все.
– Можешь почитать в списке, за мной ничего не числится.
– Я разве похож на того, кто читать умеет? Просто так на Крайний Юг не отправляют. Не знаю, что там в ваших списках, но ты крепко набедокурил. Рассказывай давай, здесь все свои, и мы о себе все рассказали. Так нечестно.
– Да я бы с радостью, вот только мне нечего рассказывать.
– Только не надо пушистой овечкой прикидываться, а то я сейчас тоже начну плести всякие небылицы. Скажу для начала, что мать моя была честной женщиной, а отец начальником рыночной стражи. Кто в такое поверит? Вот и мы тебе не верим.
– Жирный, за всех не говори, – отозвалась Миллиндра.
– А то что? Веснушка с ушами, я так и не понял, каким ветром такую скромняшку сюда занесло, а ты теперь еще и этого прикрываешь. Снюхаться успели?
– Я тогда тоже прикрываю, – сказал Драмиррес. – Трою и правда нечего рассказывать.
– Вы что?! Все сговорились?!
– Расслабься, он просто стертый.
– Стертый?!
– Ему стерли память, – пояснила Миллиндра. – Вообще ничего не оставили из прошлой жизни. Он даже имя свое не смог вспомнить. В списках только оно и написано, и еще буква «С» на табличке, что на груди. Наверное, сокращение от «стертый». И больше ничего. Мог бы и сам догадаться, будь у тебя мозги.
Все с интересом уставились на Троя, толстый здоровяк не отреагировал на выпад, и даже в отрешенном взгляде Айриции что-то прояснилось.
– Тогда извиняюсь, – с нетипичной для него неловкостью произнес Бвонг, добавив: – Лучше уж башку с плеч, чем такое. За что?
Трой покачал головой:
– В списках не написано, а сам я ничего не помню. Так что могу с чистой совестью называть себя самым честным из всех.
– Ага, конечно, так мы все и поверили, – осклабился Драмиррес. – Да, чтобы память стерли, ты должен был соблазнить прабабушек всех членов Конклава Четырех, а потом продать их некромантам для темных ритуалов. За меньшее стиранием не накажут. Жаль, что ты ничего не помнишь. По всему видать, что повеселился неплохо, такое интересно послушать.
– Это вам не сено воровать, Айлефу не понять, – поддакнул Бвонг.
Стрейкер неожиданно рассмеялся – громко, искренне, с шумными хлопками по коленкам – и, даваясь словами, произнес:
– Ой, не могу! Не могу! Клирики засунули сюда честного человека! – Чуть успокоившись, спросил: – Вы разве не поняли? Трой и правда честный. Ведь стертых не отправляют на каторгу, считается, что после стирания они становятся новыми людьми, максимум, что им грозит, – ссылка.
– То есть его не должны были сюда посылать? – уточнил Драмиррес.
– Конечно, не должны, ведь считается, что на юг отправляют самых отпетых. Вот только я украл несколько подсвечников, но почему-то здесь. Тоже еще, великий преступник. На отборе видел парня, на котором два доказанных трупа и четыре под сомнением, но он не попал в трюм. А я никого не резал, но почему-то сижу здесь. И Трой здесь, и мелкий Храннек. Понимаете? Церкви плевать на то, как сильно ты виноват. Они выбирают лучших из тех, кто есть, и гонят их на убой в Краймор. Там ведь всего несколько безопасных территорий, а на остальные нормальные люди не очень-то суются. Надо чем-то заполнять пустоту, вот они и заполняют – нами. Может, еще раз молитву повторите? Ну так без меня, могу рассмеяться, испорчу момент. Плевал я на все ваши молитвы.
– Есть церковники, а есть церковь, есть нормальные клирики, а есть грязь, – заявил Драмиррес. – Не надо все смешивать в кучу.
– Грязь? Да ничего вы не поняли – вся церковь грязь, раз у нее политика гробить таких, как мы. Выбирают не просто тех, которые редко перерождаются, а тех, кто не перегрызется из-за гнилого сухаря, кто согласен подставлять свою шкуру за их интересы.
– По-моему, мы уже начинаем грызться… – рассеянно заметила Миллиндра.
– Ты прочитала судовой журнал? – спросил Трой.
Та покачала головой:
– Его долго вели, там много записей, целого дня не хватит все прочитать. Первые вообще пропустила, в конце смотрю, самое главное там.
– Посмотри прямо сейчас, а мы сходим на камбуз за едой. Надеюсь, никто не откажется от солонины и сухарей?
– Видал и получше угощения, но не откажусь, – ответил Драмиррес.
– Вот и решено. Пожуем немного, помянем парней и послушаем Миллиндру. Пора узнать, что же тут произошло и что нас ждет дальше. Так что не отвлекайся на начало и середину, читай последнее, там и правда должно быть самое важное.
